Проблемы воспитания разновозрастных детей

Чем темнее становилось на берегу, тем холоднее было у воды. Чэн Цянь плотнее запахнулся в одежду. Он взглянул на дрожащего от холода Хань Юаня, на котором был один лишь верхний халат, и решил, что четвертый шиди это заслужил.

Янь Чжэнмин скрестил руки на груди, глядя на Хань Юаня с суровым выражением лица. Он отбросил свой роскошный меч в сторону и собирался выкинуть его в пруд, как только их учитель вернется в целости и сохранности. Ведь этим оскверненным клинком ему пришлось убить и жабу, и мышей.

— И месяца не прошло с твоего посвящения, а ты уже успел нарушить правила и пойти в долину. Похоже, ты всерьез решил превратить гору Фуяо в пыль? С таким же успехом эти мыши могли бы поджарить и съесть тебя! — холодно сказал Янь Чжэнмин

Услышав упрек, избитый до синяков Хань Юань, слегка изменился в лице. Он нахмурился, но хорошенько поразмыслив, тут же перестал злиться, вспомнив, на какой риск пошли шисюны, чтобы спасти его. Он вяло опустил голову, приготовившись выслушивать обвинения.

Но как только дашисюн собрался отчитать Хань Юаня с головы до ног, вмешался Ли Юнь. Он тихо сказал:

— Дашисюн, это моя вина. Это я подбил шиди пойти на задний склон горы. Я не знал, что она связана с Долиной Демонов.

Его слова ошеломили всех.

Пусть Хань Юань и выглядел глупцом, который только и делал, что врал, выкручивался и торговался, он вовсе не был безрассудным. Когда мышиные духи поймали его и хотели съесть, он так испугался, что почти возненавидел Ли Юня. Но эта ненависть исчезла, как только он увидел, что Ли Юнь, даже будучи безоружным, пришел ему на помощь.

Теперь же, когда второй шисюн прилюдно признал свою ошибку, последняя капля обиды покинула сердце Хань Юаня, подобно росе, унесенной дуновением ветра.

Маленький нищий сконфуженно склонил голову.

— Ничего подобного. Никто не заставлял меня идти туда. Кроме того, меня спасли шисюны.

— Нет... вообще-то, нет, — взбудоражено начал Ли Юнь. Слова, некогда тяжелые для него, теперь лились, как вода сквозь пробоину в плотине. — Когда я увидел, что творится в долине, я ужасно перепугался, и если бы не дашисюн и не третий шиди, я бы давно повернул назад...

Услышав это, Чэн Цянь проникся к Ли Юню симпатией. Хотя все они были уставшие и измученные, никогда прежде они не чувствовали себя так спокойно и легко. Чэн Цянь улыбнулся:

— А кто бы этого не сделал? Я тоже испугался.

— Что-то я не заметил, чтобы ты волновался, — хмыкнул Янь Чжэнмин. — Особенно когда взобрался на тело медведя и дотронулся до него восемнадцать раз (1).

(1) 十八摸 (shíbā mō) — «Восемнадцать прикосновений». Традиционная китайская народная песня, имеющая множество вариантов по всему Китаю. Песня кокетливая, похабная и эротическая по своей природе, считается вульгарной и безвкусной, ее много раз запрещали.

Чэн Цянь был озадачен. Мальчик не понял смысл последней фразы, потому путано объяснил:

— Я не касался его так много раз (2). Я просто хотел взять его клык для самозащиты. Второй шисюн был храбрее: у него даже не было оружия при себе.

(2) В китайском языке число не обязательно означает число, которое оно представляет, оно также может означать «много». Это всегда случается, когда числа кратны 3, как 3, 6, 9; но это также может привести к непониманию. Поэтому, когда Янь Чжэнмин сказал «восемнадцать», чтобы обозначить, что Чэн Цянь искал вокруг тела медведя, Чэн Цянь просто понял это буквально.

Услышав неловкий ответ своего шиди, Янь Чжэнмин осознал, что сказал нечто неподобающее. Он отбросил свои вульгарные шуточки, и на его щеках тут же появился легкий румянец.

Ли Юнь на мгновение замер, затем быстро опустил голову, так, словно пытался что-то скрыть. Очевидно, он не был настолько же благородным.

А вот Хань Юань был куда честнее своих «добродетельных» шисюнов. Он едва не лопнул со смеху, заставив маленькое Небесное Чудовище забормотать во сне.

Только невинный Чэн Цянь сидел с озадаченным видом.

Янь Чжэнмин был пристыжен и разгневан. Он схватил камень, намереваясь запустить им в голову Хань Юаня, но тот увернулся, закрывшись рукавами и, взывая к совести дашисюна, указал на Небесное Чудовище:

— У меня серьезный вопрос! Дашисюн, пощади! Вот эта девочка-демон, мы собираемся забрать ее с собой?

— Это зависит от учителя. В любом случае, демоны из долины не примут ее, — сказал Ли Юнь.

Его слова заставили всех замолчать.

Малышка никому не была нужна.

Это обстоятельство тронуло сердце Чэн Цяня. Он взглянул на Небесное Чудовище, вновь забывшееся крепким снов, и невольно почувствовал к ней легкую жалость.

— Скорее всего, она останется с нами. Учитель любит тащить все с собой. Но я думаю, что нам стоит придумать ей имя до того, как он вернется, иначе... — произнес Янь Чжэнмин

Он многозначительно покосился на Хань Юаня, у которого дернулся глаз при мысли о его несчастливом имени.

Янь Чжэнмин усмехнулся:

— Если учитель назовет ее Хань Шоучши (3) боюсь, что, став старше она захочет умереть.

(3) 手指 (shǒuzhǐ) — палец.

И они начали обсуждать самые элегантные и распространенные девичьи имена.

В конце концов, Янь Чжэнмин принял окончательное решение.

— Мы ведь вытащили ее из пруда? По-моему, имя «Тань» (4) звучит весьма неплохо. И в сочетании с фамилией учителя оно будет звучать как Хань Тань.

(4) 潭 (tán) — пучина, бездна.

Хань Юань добавил:

— Неплохо! у нас есть домашнее имя для нее, «Лужа» (5).

(5) 水坑 (shuǐkēng) — лужа.

В этот раз он даже не отлупил Хань Юаня, ведь это умаляло его собственное изящество.

Прошло немало времени, из-за сонливости и усталости Чэн Цянь невольно задремал, слушая непринужденную болтовню своих шисюнов. Перед самым рассветом, когда на траве собиралась роса, кто-то осторожно разбудил его.

Мучунь не слишком хотел знать, как так вышло, что в Долину Демонов вошло четыре ученика, а вышло пять.

Он посмотрел на своего первого ученика, зевающего второго ученика, смущенно смотрящего на него третьего ученика и, наконец, перевел взгляд на четвертого, старательно прятавшего глаза.

— Знаете, почему я напоминаю отца Цзыпэн чжэньжэнь, когда на самом деле я на триста лет моложе нее? — вздохнул учитель.

Но не успели они ответить, как Мучунь продолжил, глядя прямо на Хань Юаня:

— Потому что у нее никогда не было учеников.

У Хань Юаня отвисла челюсть.

— Учитель, что ты сказал этой старой курице? — прервал его Янь Чжэнмин, делая вид, что не заметил в словах учителя критику. — Она ведь тебя не поцарапала?

Мучунь чжэньжэнь закатил глаза.

— Естественно, я вразумил ее. Чжэнмин, совершенствующиеся должны быть осторожными, должны следить за своими словами и делами, в попытках завоевать людей своей добродетелью. Почему ты вечно оскорбляешь старших?

— Она чуть не поцарапала меня! Когда-нибудь я вырву все ее перья и сделаю из них метелку, чтобы подметать Зал Проповедей! — рассерженно заявил Янь Чжэнмин.

Учитель промолчал, давая ученику высказаться.

Закончив говорить, Янь Чжэнмин почувствовал себя лучше и, наконец, задумался о делах.

— Кстати, учитель, — как бы между прочим сказал он, — мы нашли тебе еще одного ученика!

Мучунь чжэньжэнь посмотрел на маленькое Небесное Чудовище, затем на бескрайнее небо, заложил руки за спину и беспомощно вздохнул:

— Мои маленькие ученики, позвольте вашему учителю прожить еще хотя бы несколько лет!

К бесконечной скорби учителя, Хань Тань стала их шимэй.

В бесчисленных сказаниях «шимэй» были кем-то, кто будоражил воображение людей. Это были несравненные красавицы с белоснежной кожей и ямочками на щеках. Словно цветы, понимающие человеческую речь. Но мало кому хотелось слушать рассказы об этих феях на стадии пеленок.

Мучунь чжэньжэнь надеялся, что служанки Янь Чжэнмина будут по очереди присматривать за ней, но все вышло совсем не так. Небесное Чудовище так сильно плакало, что менее чем за полтора дня разрушило три комнаты.

Ее крик смог разрушить жилище Цзыпэн чжэньжэнь, что уж говорить о домах, построенных из кирпича и черепицы.

Мучунь чжэньжэню ничего не оставалось, кроме как перенести малышку в пещеру на склоне горы, в которую, по слухам, отправлялись в уединение предки. Она могла выдержать гром девяти небес.

Но таким решением были недовольны уже красавицы-служанки Янь Чжэнмина.

Самая сложная работа, которую они когда-либо делали в Стране нежности, — расчесывали волосы молодого господина, жгли благовония и ухаживали за цветами. Могли ли они выдержать маленького докучливого ребенка? Кроме того, в пещере не было ничего, кроме камней. Вероятно, предок, который здесь жил, был самым настоящим аскетом. Кроватью ему служил огромный черный камень, а стулом — камень поменьше... неужели в таком месте действительно можно жить?

Заплаканные красавицы побежали к главе клана и объявили, что скорее умрут, чем пойдут туда.

В приступе ярости Мучунь чжэньжэнь приказал своим ученикам по очереди присматривать за могущественной шимэй. В конце концов, кто виноват, что она пробудилась?

Ученики покорно приняли наказание и начали по очереди вредить... нет, заботиться о маленькой Луже.

Хань Юань, будучи безрассудным нищим, закутал свою одаренную шимэй в пеленки, и к концу дня она перепачкалась с ног до головы.

Когда вечером пришел учитель, он был потрясен увиденной картиной. Прожорливый ученик «из любопытства» съел большую часть молочной каши, приготовленной для маленькой шимэй, и голодная девочка открывала беззубый рот, желая проглотить большую мясистую гусеницу.

Даже казавшийся надежным Чэн Цянь не оправдал ожиданий учителя. Когда подошла его очередь, он прихватил с собой домашнюю работу, а позже нашел еще несколько заметок, оставшихся от бывшего обитателя пещеры. И пусть он не мог понять большинство из них, он потратил на изучение всю ночь. Если Чэн Цянь погружался в какое-то дело, даже гром не мог отвлечь его. Он совершенно забыл о существовании своей шимэй. К тому времени, как он осознал это, раскрасневшаяся от слез девочка уже спала, вывозившись в каше.

Самым беспокойным был Янь Чжэнмин. Он пришел к пещере с дюжиной слуг, — будто господин, жаждущий мести, — и приказал им позаботиться о малышке, не сделав ни шагу внутрь. Каждый раз, когда несчастный ребенок справлял нужду, дашисюн бросал на нее полные отвращения взгляды, будто мог умереть, приблизившись к ней на расстояние меньше, чем, в восемь чжан. Янь Чжэнмин заставлял слуг мыть ее по нескольку раз на дню. Девочка целый день провела в воде. От нее так сильно пахло благовониями, что оглушило даже пролетавшую мимо пчелу.

Самым возмутительным был Ли Юнь. Ли Юнь считал девочку жалкой, потому что с ее короткими ножками она пока не могла устойчиво ходить. Он капнул на нее несколько капель Жабьей Жидкости, обвязал вокруг шеи веревку, и в таком виде повел шимэй на прогулку вокруг горы...

После всего этого Мучунь чжэньжэнь больше не осмеливался доверять Лужу кому-либо из своих учеников. В конце концов, она тоже была живым существом.

Мучунь добился, чтобы кто-нибудь сплел ему корзину для Небесного Чудовища. Он носил девочку на спине и каждый день мучил ее своими странными писаниями.