Боль под маской 2/Даниззка

Стоя у плиты, русая через каждые три минуты переворачивала кусочки бекона на сковороде. С виду она была спокойна. Тщательно прожаривала мясо, хлопотала, но глаза и смятение в них выдавали всё. Лиза гадала, размышляла, что же не так с Даней. Ответа не было.

И задать вопрос не могла. По привычке. Неред постоянно ждёт, когда рыжий первый начнёт выкладывать всё как на духу, а до тех пор ожидает, накручивая себя.

Может, сейчас всё хорошо? Может, она всё придумала?

Ответ был только у самого Кашина, но он не торопился раскрывать все карты. У него уже был план, были идеи.

Ещё больше разбивая кулаки о грушу в спортивном зале, мужчина тяжело дышал. Он ничего не слышал и не видел в данный момент. Не замечая, как кровь пачкает кожу, он продолжал выбивать всю злость.

Он размышляет. Думает о правильности своего решения. Думает о том, как отреагирует его девушка, которая совсем ничего не подозревает.

Знание, что если его ответом будет «да», Даня поставит Лизу под угрозу, разбивало все мысли. Хотелось разорвать весь этот мир и найти самое безопасное место для неё.

Кашин помнит, как впервые понял, что влюбился. Пока так крыша его старой школы расставила все точки над «i». Именно в тот момент он осознал, что оторваться от Неред будет подобно смерти. В тот момент она перестала быть для рыжего чем-то обязательным, тем, что было его собственностью, вещью. Русая стала для него дыханием. Она стала его верой и солнцем. Именно от этой девочки всегда шла его сила и уверенность. Даня был готов пойти на всё ради кипящего любовью сердца кареглазой. Он мог свернуть горы.

Но, не был готов оставить свою адскую жизнь. Вернее, она не отпускала его. Жажда крови была сильнее, чем когда-либо. Жажда ненависти висела на волоске, но её хватало, чтобы вновь и вновь пробуждать остатки агрессии.

Усталости не было. Была лишь лёгкая боль при ударах, но она почти не чувствовалась из-за напряжения. Он не был спокоен, не был уравновешен, но старался держаться, чтобы не напугать свою малышку. И в этом ему другом всегда была старая добрая груша.

Закончив с приготовлением и разложив всю еду по тарелкам, девочка достала из холодильника свежий апельсиновый сок и разлила по бокалам. Перепроверив, всё ли было идеально, малышка двинулась из кухни.

Пройдя широкую гостиную, он завернула в коридор и остановилась у двери. Обняв себя руками, она принимала решения. Не могла понять, нужно ли его звать.

Слышать сильные удары, доносящиеся из-за стен было тяжело. Нервозность сама проявилась и с ней не легко бороться.

Но, вспомнив, что Даня — её мужчина, что он любит её, девушка решилась. Осторожно открыв деревянную дверь, она скользнула в помещение и замерла у входа.

Сосредоточенно изучая тело Кашина, русая сглотнула. По накачанной спине скользили капельки пота, бицепсы и трицепсы были настолько ярко выражены, что у любой дамы потекли бы слюнки ручьём, рельефные мышцы живота соблазнительно перекатываются под кожей, сильные, мускулистые ноги. Идеален — единственное определение, которое можно дать. Татуировки, располагавшиеся по всему телу настолько притягивали, что казалось, русая припадёт к ним губами и не пропустит ни одну.

Тяжело сглотнув, девочка не могла отвести взгляда. Даня был настолько невероятным, что казалось, девушка потеряет сознание от одного только его вида.

— Что случилось? — этот хрипловатый голос заставил все ниточки внутри Лизы натянутся.

Когда голубые глаза в замешательстве направились к карим, малышка задержала дыхание и прикусила пухлую губу. Кашин стоял перед ней, весь такой горячий, потный и жутко сексуальный, а Неред не могла и слова вымолвить. Стояла и пялилась на его оголённую груду мышц, глотая слюни.

— Я... — сжав кулачки, она вновь облизала губы. — Завтрак готов.

Даня, сощурив глаза, не смог сдержать усмешки, когда понял в чём было дело. Слегка приподняв густые брови по привычке, мужчина схватил белое полотенце с вешалки над головой и ровным шагом двинулся к возлюбленной, поигрывая мышцами. Когда их расстояние сократилось до предела, рыжий установил правую руку рядом с головой русой на дверь и склонился к её уху.

— Я весь мокрый, — прошептал он, слегка касаясь сладкой, женской кожи. — Оботрёшь меня? — тихий стон донёсся из недр кареглазой и она судорожно вобрала в себя воздух, стараясь не отводить взгляда от голубых.

Он до сих пор выводил её из равновесия и мог сотрясти весь мир одним только взглядом.

— Там бекон остынет... — запинаясь, она попыталась сделать шаг влево, но тут же ощутила на своей талии тяжёлую, сильную руку.

— Ничего, мы ещё поджарим, — прошептал тот и впился в её рот, обрывая все ниточки здравого смысла.

С радостью приняв его язык в себя, девочка слегка прикусила его, а затем начала посасывать, заставляя мужские пальцы всё сильнее сжиматься на тонкой талии. Воздух в момент заимел вес и его стало слишком мало, чтобы вздохнуть. Духота давила на голову, от чего всё затуманилось.

Сильнее вдавив девочку в стену, мужчина опустил руку на её бедро и прикусил губу, затем пососал, запечатывая вкус у себя на языке. Ведя длинными пальцами вверх, Даня нашёл её грудь и сжал, но одежда мешала прочувствовать это в полной мере.

— Сними с себя эту чёртову майку, — прорычал рыжий, резко отпрянув от красных, опухших губ.

Не сдержав улыбки, малышка схватилась за подол вещицы и без стеснения стянула её с тела, а глаза Кашина неустанно обжигали каждый миллиметр, который он желал ощутить губами и кожей. Не выдержав порыва, он тут же придвинулся к девчонке и губами вцепился в её шею, попутно руками сжимая груди и играя с сосками.

Стоны, молитвы, черты дыхания, всё смешалось в голове и не было слишком важным. Сейчас главное — страсть, которая пододвигает обоих к обрыву чувств.

Проделав дорожку из поцелуев к груди русой, голубоглазый втянул в рот правый сосок, от чего юная особа выгнулась дугой в его руках и прохныкала что-то невнятное, но до нетерпимости сексуальное.

— Ты чертовски вкусная, детка, — прошептал он и прикоснувшись пальцами к застёжке коротких джинсовых шорт, с лёгкостью её расстегнул, от чего те просто скатились по гладким ножкам. Вскоре за шортами последовали и белые трусики.

Малышка уже вовсю дрожала и по-настоящему томилась в ожидании. Она хотела почувствовать твёрдость внутри себя, ощутить всю силу своего мужчины у себя между ног, но его медлительность сводила с ума.

Когда рыжий отпрянул от искусанных сосков, он заглянул в карие глаза, потом запечатлил еще один легкий поцелуй на её губах, прежде чем приподнять и посадить на небольшой, пустой столик у стены.

Ножки русой тут же окольцевали спину мужчины, её руки оказались на крепкой шее, а дыхание врезалось в татуированную грудь. Их тела были очень плотно прижаты друг к другу, что давало возможность передавать жар и ток.

Даня больше не мог ждать. Он слишком сильно желал свою половинку и очень хотел вернуться в её податливое, всегда принимающее его тело.

Лиза расширила глаза и сдавленно застонала, встречаясь с голубыми, когда тот скользнул в неё. Она была невероятно тугая. Мужчине хотелось кричать от наслаждения, но он лишь прикусил её нижнюю губу и зарычал, пока погружался во всю длину. Она впускала его в себя и обволакивала, нежно сжимая. Его девочка.

Крик был слышен, наверное, во всём городе, когда рыжий подался назад и с новой силой вошёл. Лиза впилась ногтями в спину любимого, и ему понравилось это. Она оставила на нём отметины, которые тот почувствует позже. Кашину хотелось этого. Он схватил её волосы в охапку и прорычал ей в рот, когда она начала двигать своими бедрами навстречу каждому его движению. Колени Нернд поднимались все выше и выше, пока не достигли ребер шатена. Это стало его погибелью. Голубоглазый был слишком близко, а девочка ощущалась так чертовски хорошо.

— Боже... — задыхаясь, прошептала малышка и откинула голову назад, чувствуя подступающую волну оргазма.

Её мышцы начали сокращаться и что-то взорвалось внутри, когда губы Кашина вновь окольцевали её. Тело дёрнулось под его и она сильнее сжалась, заставляя мужчину последовать в эту пучину чувств за ней. Каждая его мышца напряглась и он сдавленно простонал, уткнувшись в изгиб шеи Лизы носом. Её запах заставил парня опустошаться ещё сильнее и сжимать тело особы в своих объятиях.

— Я бы оставался в тебе всю свою чертову жизнь, — прохрипел голубоглазый, тяжело дыша.

Русая улыбнулась и хотела было ответить, как заметила на своём животе кровь. Расширив глаза, она в мгновение отпрянула от мужчины и схватила его руки, ужасаясь увиденной картины.

— Ты не можешь делать это постоянно, — нахмурившись, она чуть ли не плача прохныкала.

— Чёрт, прости, — сжав скулы, ответил тот и резко вырвал свои ладони из её и вся сказка кончилась.

Освободив её тело, Кашин спрятал своё достоинство в шортах, которые не полностью снял и отошёл метров на пять. Подняв с пола полотенце, он тут же начал обтирать кровь и поднял глаза на Неред.

Девочка, кажется, в бешенстве, начала поднимать свою одежду и, закончив, вышла вон, но дверью не хлопала. Она была выше этих спектаклей. В ней не было этого гнева. Она просто ушла, не желая говорить с Кашиным больше. Просто оставила его одного с ранами на руках.

Рыжий знал, что малышка вернётся и начнёт обрабатывать костяшки. Он знал это, потому что такое случалось постоянно.

И она знала причину его поступков. Знала, зачем голубоглазый причинял себе боль, что ей ни в коем роде не нравилось.

Быстро приняв душ и стерев его кровь со своего тела, Лиза оделась и завернула волосы в полотенце. Схватив аптечку из ванной, она вновь спустилась вниз и нашла Кашина на кухне.

Его завтрак исчез из тарелки, а сам он сидел на стуле, смотря куда-то в пространство.

Напряжение витало в воздухе, что не давало сердцу покоя.

Кажется, парень промыл руки, что дало Лизе возможность бескомпромиссно заняться своим делом. Выложив нужные препараты на стол, она взяла его правую и приложила влажную ватку к ране. Тот даже не поморщился, но перевёл взгляд на рассерженную Неред. Мужчина следил за каждым её движением, за каждым взглядом, вздохом, мимикой. Ему не нравилось видеть Лизу такой, но другого не дано. Он не может дать другого.

Когда дело было сделано, малышка осторожно упаковала всё и, не обронив ни одного слова, взяла со стола грязную посуду. Обошла гарнитур и остановилась у мойки, тут же включив воду.

— Ты знаешь, почему я это делаю, — спокойный тон Дани заставил русую нахмуриться, но она не отвечала и не поворачивалась. Была упрямой и не сдавалась.

Девушка сдерживала слёзы, сжимая челюсти. Да, она понимает, но не хочет видеть происходящего. Своими действиями Даня делает больно не себе, а ей.

— Лиз, перестань так поступать! — прорвался голос Кашина и в нём звучало раздражение из-за молчания кареглазой.

— А что мне ещё делать? — резко развернувшись, девочка всплеснула руками, уставившись на мужчину. — Ты причиняешь себе боль постоянно! Ты делаешь это каждый чёртов день! Зачем? — она чувствовала слёзы на своих щеках и мокрыми руками попыталась их стереть.

— Потому что я не знаю, как ещё исправить то, что делал с тобой! — рявкнул рыжий, вскочив со стула. — Я столько боли тебе причинил, а ты, словно, обо всём забыла!

— Да, Дань, я забыла. Но ты напоминаешь, — всхлипнув, она прикусила губу на мгновение и тут же выпустила её из оков зубов. — Ты издеваешься надо мной? Вновь?

— Нет, — нахмурив брови, тот развёл руками в непонимании.

— Кашин, я простила тебя. Разве этого не достаточно? Я каждый дерьмовый день напоминаю тебе, что оставила всё позади! — эмоции разрывали грудную клетку Неред и она просто хотела выговориться. — Твоя проблема в том, что никто не ненавидит тебя больше, чем ты сам, — выплюнув итоговые слова, она, последний раз всхлипнув, двинулась к выходу и всё так же тихо закрыла за собой дверь, давя на мужчину ещё больше.

Это вызвало в Дане боль и не справляясь с ней, он обернулся к стене и вновь начал дробить свои костяшки, задыхаясь в злости и ненависти, но уже к себе и своей эгоистичности.

«Не вытерпел. Не справился. Вновь заставил её плакать... Чёрт, как же я ненавижу, когда Лиза плачет! —, а раньше это приносило ему только наслаждение... Ему нравились её сладкие слёзы.
Темнота медленно подступала к порогу, постепенно скрывая лучи. На часах около восьми вечера, но на дворе всё равно сгущается темень.

Русая, опустошённая сегодняшним «разговором» со своим парнем, так и не вышла за пределы комнаты, провалявшись весь день в постели. Даня, так же не желал продолжать воинствующий диалог и просто слонялся по дому, так ни разу и не заглянув к возлюбленной. Он хотел, честно, но не мог себя заставить. Боялся вновь увидеть этот взгляд, её слёзы. Ему не хотелось делать ей больно, но получалось всё само собой. Так просто получалось...

Вновь глотнув пива из бутылки, мужчина перевёл взгляд на свой телефон, лежащий в руках и набрал номер Никиты.

— Куда подъехать? — единственное, что он вымолвил, когда друг его отца ответил на входящий.

— Ресторан «Simon Mansion & Supper Club», — ответили на том конце провода.

— Буду через час, — проговорил рыжий и сбросил вызов, тяжело выдыхая.

Отставив полупустую бутылку «Bud» на стол, голубоглазый поднялся с дивана. Ему нужно было переодеться, а для этого следует подняться в комнату, где сейчас находится обиженная Неред. Нет, он вовсе её не избегал и очень хотел увидеть, обнять, поцеловать, утопить все обиды в похоти, но знание, как Лиза себя сейчас чувствует, заставляло «Стоп-Сигнал» всплывать перед глазами.

Проведя рукой по взъерошенным волосам, Даня двинулся к лестнице и медленно начал подниматься. Подойдя к двери спальни, он сжал челюсти, и на секунду прикрыл глаза. Ручка медленно поворачивалась под давлением его руки и вскоре коридор осветился светом лампы, исходящим из комнаты.

Она лежала в постели, укутанная в простыни и просто смотрела на потолок. Тихое, спокойное дыхание нарушало тишину и от этого внутри что-то ёкнуло. Ткань под ней скомкана так, словно она вела на кровати бой с кем-то или с самой собой.

Сглотнув, мужчина шагнул дальше. Он не мог подойти, потому что знал, что девочка обижена и не станет откликаться. Он выслушал всё, что сказала русая, не со всём был согласен, но большая часть её слов была правдой. Это и пугало. Лиза часто была права. Чаще, чем он сам.

— Я уезжаю, — хрипло произнёс он, стягивая с бёдер домашние штаны, в которые переоделся после расслабляющего душа. — Встречаюсь с Гридиным.

На это русая никак не отреагировала. Просто продолжала пялиться в потолок, словно Кашина и не было в комнате.

Кареглазой была невыносима мысль о том, что Даня ненавидит себя. Она не могла видеть его таким. Рыжий всегда был проявлением силы, мужества и ума, но он так же был обделён любовью к себе. Он сам себя не любил и до Неред, никому этого не позволял. Он запрещал любить себя.

Когда за голубоглазым закрылась дверь, Лиза тяжело сглотнула ком в груди и не могла сдержать слёзы. Ей не нравилось игнорировать парня, но по-другому нельзя. Он должен понять, что ей не безразлично то, что он с собой делает.

Если бы всё могло стать хоть на ноту легче...

Доминикана — страна, где солнце кажется теплее, девушки красивее, а алкоголь жгуче. Ночь в этой стране не уступает дню своей красочностью, набором огней и ярких воспоминаний. Различные бары, кафе, рестораны, клубы, всё, что твоей душе угодно...

Доминикана занимает внушительную часть острова Гаити и омывается морем и океаном. Необычайной красоты пляжи, вулканы. В общем — рай для всех, кто хочет насладиться жизнью.

Но, не всё так радужно и прекрасно. Покров ночи скрывает тайну, которую доводилось узнать не многим.

— Привет, друг, — хлопок по спине почувствовался отдалённо и рыжий поднял голубые на знакомого, слегка приподняв уголки рта. — Ну и дел ты наворотил, малец.

— Всё так хреново? — сомкнув пальцы в замок на белоснежной скатерти, уточнил Даня.

— Ты просто...

— Хотите что-нибудь заказать? — красивая, тёмная женщина, наряженная в короткую узкую юбку, белую блузку и пиджак, подошла к столику, вежливо поприветствовав гостей кивком. Её тёмные, волнистые волосы туго затянуты в хвост, а тёмно-карие глаза пропитаны благородством, не смотря на суть её работы.

— Кофе, — спокойно ответил Кашин, осмотрев доминиканку.

— А мне ром, дорогая, — улыбнулся Никита. Но улыбка не была пошлой или обольстительной. Она была пропитана добротой без намёка на флирт.

— Конечно, — девушка вновь благородно поклонилась и, пустив записную ручку за ушко, отошла выполнять заказ.

— Люблю эту страну, — мечтательно проговорил Гридин. — Эта стать и гордость всегда вызывают восхищение. Люди здесь не такие злые, как в России. Здесь все намного спокойней и дружелюбней.

— Со стороны, — прыснул голубоглазый и устремил взгляд на свои руки.

Гридин действительно был грандиозным человеком. Его любовь ко всему прекрасному заставила старика бросить всю свою жизнь в Питере и перебраться сюда. В Доминикане он нашёл свою любовь и заимел семью, но вместе с тем не перестаёт работать и подниматься.

Его бизнес здесь процветает, не смотря на незаконность. Связи с полицией, с высшими органами власти и, кажется, благословение самого Господа, помогают мужчине каждый год поддерживать свою репутацию короля «Бойцовского клуба.»

— Как Лиза? — смотря на парня, уточнил Никита, осторожно скручивая в руках белоснежную салфетку.

— Она в порядке, — отстранённо ответил тот и на секунду замялся, чувствуя укол в груди. — Что с тем мудаком? Кто он?

—  Серьёзный человек, — от былого доброго взгляда и след простыл. — Занимается в основном контрабандой и оружием. Ничего хорошего, — серьёзность сочилась из шатена.

Да и сам он выглядел вполне солидно. Всегда идеально подстриженные, короткие волосы, цвета шоколада, карие глаза, которые с возрастом начинали тускнеть, не редкая щетина всегда украшала подбородок, несколько морщин под нижним веком и в складках губ. В принципе, выглядел он прекрасно, но возраст есть возраст.

— Чёрт... — прошипел голубоглазый. - Кузьма, я не хотел убивать этого придурка. Всё вышло из-под контроля и просто...

— Не сумел остановиться, — понимающе дополнил Гридин. — Ты слишком долго был в застое и пролитая кровь сбила тебя с пути. Со мной было так же, парень. Я тебя понимаю, — сочувствие тут же пронзило голос мужчины. — Но это не отменяет того, что сейчас ты и Лиза в серьёзной опасности. О тебе знает уже весь город, дружище. Тебе нужно, либо бежать, либо...

— Я не могу заставить её уехать тогда, когда всё только начало налаживаться, — устало покачав головой, Даня еле сдерживал себя, чтобы не разгромить этот ресторан к чёртовой матери.

Понимающе кивнув, Никита осторожно поглядывал на собеседника и всё больше узнавал в нём его отца. Его черты, повадки, взгляды. Они были, словно две капли воды, что всегда пугала Никиту. Он надеялся, что гены отца не смогут победить, но, кажется, эта жажда ждала семью Кашиных и одного уже поглотила.

— Я могу предложить кое-что, — сдавленно потянул Никита, нехотя выговаривая слова. Гридин не хотел ввязывать парня в свои дела, не хотел подвергать его девушку опасности, но обратного пути нет. Они уже вляпались.