Бесцветный человек

«Я сдалась. Я буквально видела это... Что делать, когда тебя покидает надежда? Она забирает с собой все хорошие воспоминания, яркие положительные эмоции, силы и желание что-то делать. На их месте образуется пустота... бездна... и она подобно, черной дыре в космосе, затягивает тебя, расщепляет на частицы и не позволяет выбраться. Уничтожает тебя. Она сотрет все, даже саму память о тебе. А самое страшное, что в какой-то момент ты не то, чтобы будешь не против, ты сам начнешь желать этого, словно эта тьма сможет унести с собой все страдания и боль в твоей душе. Но этого не произойдет. Это то, что останется с тобой навсегда, правда у них появятся еще одни прекрасные соседи – сожаления. Вместе они будут терзать тебя до конца твоих дней. Не позволяй случится этому. Никогда. Во чтобы то ни стало, не сдавайся.»

Лили долго стояла на улице, глядя на следы, покинувшей двор машины. Девушку била мелкая дрожь, изо рта то и дело вырывались густые клубы пара, она бессознательно обняла себя руками.

- Лили? – голос соседки, донесся до сознания художницы словно из далека, - Лили, детка, ты совсем замерзла! Пойдем в дом. Что-то случилось?

- Они забрали Марка, - непослушными губами выдавила из себя девушка.

- Кто «они», милая? – женщина, мягко приобняла окоченевшее тело художницы, и настойчиво повела в сторону теплого подъезда.

- Полиция... государство... я не знаю...

- Идем, идем скорее. Сначала, нам нужно тебя согреть, а потом ты сможешь мне все рассказать.

Соседка шаг за шагом довела Лили до дверей их с Марком квартиры. Девушка трясущимися непослушными руками попыталась открыть замок, но выронила ключи. Они упали на бетонный пол с оглушающим звоном, от этого звука художница вздрогнула и с выражением лица человека, только что осознавшего, где он находится, посмотрела на сопровождающую ее женщину.

- Простите, я, наверное, напугала Вас.

- Все хорошо, душенька. Давай я помогу, - соседка быстро нагнулась, ловко подобрала ключи и, не теряя ни секунды, отворила дверь.

- Спасибо.

- Не за что, пойдем скорее.

Женщины зашли в помещение, из кабинета лился голубоватый свет. Уходя, Марк не выключил рабочий компьютер. На комоде по-прежнему лежал его телефон. Все выглядело как обычно, словно он сейчас выйдет из комнаты и озарит своей улыбкой все вокруг, отвесит пару шуточек или крепко обнимет, согревая девушку своим телом. На секунду Лили даже показалось, что она чувствует его горячее дыхание на своей шее, но призрачный образ исчез также быстро, как и появился.

- Где у вас кухня?

Окоченевшая, слабо кивнула головой, указав направление. Все еще придерживая девушку за плечи, добросердечная женщина повела последнюю на встречу с кружечкой горячего чая. Соседка усадила хозяйку на стул и быстро отыскав в шкафах все необходимое для согревающего чаепития, заварила бодрящий напиток. Лили аккуратно прикоснулась к горячей кружке, но тут же отпрянула. Замерзшие руки, остро ощущали обжигающую поверхность. Медленно, постепенно привыкая, девушка сжала чашку и вдохнула яркий аромат. Чарующий запах наполнил ее легкие, даря мимолетное успокоение.

- Так что же произошло? – ворвалась в эту магию женщина.

- Марка забрала полиция.

- Господи, что же он натворил? – всплеснула руками собеседница.

- Он альбинос.

- Белый в смысле?

- Да.

- И что? – недоумевала гостья.

- По всему миру объявили карантин. Якобы в телах альбиносов мутирует, какой-то малоизученный вирус.

- И что с того? Мало ли какие болячки в воздухе летают. Марк то здесь причем?

- Сказали, что этот вирус становится смертельным для всех остальных людей... и животных.

- Что? Это бред какой-то!

- Я тоже так думаю, но... общественность решила иначе... Марка забрали.

- Они увидели его на улице или... я имею в виду, как полиция вообще смогла узнать, что он этот, как ты сказала? Альбинос? И где он живет?

- По правде сказать... я не знаю, - смутилась Лили, - офицер сказал: «к ним поступила информация».

- Значит кто-то специально донес на него. Но кто? Марк такой замечательный сосед. Надеюсь, с ним все будет хорошо, – женщина взглянула на художницу, - Милая, ты согрелась?

- Да, спасибо, за заботу, - девушка отхлебнула чай.

- Я бы с тобой еще посидела, но мне нужно идти. Справишься дальше сама? – с поистине родительской заботой в голосе, поинтересовалась женщина.

- Да, конечно, - заверила соседку, Лили.

- Обязательно полежи в горячей ванне, иначе можешь заболеть, – спасительница замолчала на секунду, а потом тихонько добавила, - не беспокойся, все образуется.

- Я надеюсь на это.

Женщина похлопала девушку по плечу, собрала свои вещи и поспешно вышла из квартиры. Лили медленно глоток за глотком допила свой чай. Встала из-за стола, помыла кружку, и волоча за собой ноги направилась в спальню. Расстояние до кровати показалось ей бесконечным, она делала один шаг, но словно отдалялась от цели на два. Пустота, так хорошо знакомая, хоть и тщательно спрятанная в глубине души, забытая, постепенно выбиралась из изгнания, попутно захватывая новые территории. Она поражала хорошие воспоминания, сначала делая их незначительными и бледными, а потом и вовсе стирая из памяти. Зато моменты, посвящённые отчаянью, эта бездна выбрасывала на поверхность. Наконец-то Лили доплелась до кровати. Девушка аккуратно залезла на ложе, матрас под ней мягко прогнулся, позволяя принять удобное положение. Художница легла на бок, подложив руку под голову. Она скрестила щиколотки и подтянула колени к груди. По ее щекам полились горькие слезы. Они неслись неостановимым потоком, да Лили и не в силах была прекратить свой беззвучный плачь. Она сжимала свободной рукой мягкое покрывало, подтягивая его все ближе к себе. Рациональное мышление и надежда на лучшее, больше не способные бороться, уступили место панике и чувству безысходности. Печаль, одеялом накрыла девушку с головой. Наступила ночь. Лили так и не смогла уснуть. Она тихо проплакала до самого утра. Как только первый луч солнца коснулся ее окна, измученный организм, отказавшись функционировать дальше без полагаемого отдыха, провалился в сон. Девушку мучали кошмары. Она то просыпалась, то вновь засыпала, но каждый такой цикл сопровождался очередным видением, порожденным воспаленным разумом. Художница снова и снова видела Марка. Будто седые волосы, снежные ресницы, фиалковые глаза, молочно-белая кожа. Он всегда представал перед ней в кипенно-белой грубой сорочке и таких же брюках. Босой, растрепанный, с растерянным взглядом и словно извиняющейся улыбкой. В каждом сне его окружала разъярённая толпа прохожих, все они были измазаны грязью, сажей, с обезображенными лицами. На их фоне Марк будто светился. Люди начинали кричать, указывать в его сторону пальцами, кто-то первый поднимал с земли камень и швырял в беззащитного. Кровь, алой рекой стекала по лицу парня. За первым камнем летел следующий, затем толпа смыкалась и Лили уже не могла рассмотреть юношу среди них. Она пробовала кричать, но ни один звук не вырывался из ее глотки. Бежать, но она не могла сделать ни шагу. Прикованная к месту, обезличенная, лишенная голоса, художница могла только раз за разом наблюдать, как ожесточенные сердца за мгновение расправляются с тем, кто не сделал ничего плохого в своей жизни.

Где-то в другой комнате настойчиво играл телефон. Девушка открыла глаза. Яркий свет заливал спальню. «Кто-то звонит? Который час? Сколько я вообще спала? Где телефон?» Лили с трудом выбралась из постели, тело ломило, голова болела, как с похмелья. Художница поплелась в поисках, разбудившего ее гаджета, ориентируясь в большей части на звук, чем на память. Вскоре начинающий раздражать прибор, был обнаружен на полу рядом с диваном. Вызов завершился раньше, чем Лили успела ответить. Девушка взглянула на дисплей. «Что? Двенадцать пропущенных? Как... как я не услышала?» Она быстро набрала номер, обеспокоенного абонента.

- Алло? Лили? Что у тебя там случилось? Почему ты не отвечаешь? – в голосе Анны явственно слышались нотки паники.

- Привет. Не кричи, я просто не слышала телефон.

- У тебя все хорошо?

- Да... - немного помедлив, художница неохотно добавила, - на самом деле, нет.

- Не томи подруга, ты доведешь меня до сердечного приступа!

- Марка вчера забрала полиция.

- Скоро буду.

- Стой, не нужно... - но Анна уже не услышала ответа, - отлично.

Лили отправилась в ванну, чтобы хоть немного взбодрится. Идея просто умыться, переросла в желание освежится, как только взгляд художницы наткнулся на душ. Девушка сняла с себя всю одежду, и встала под поток горячей воды. Она стояла под льющейся сверху жидкостью около двадцати минут, постепенно сознание вернулось на свое законное место. Возродившийся в памяти факт отсутствия, главного в жизни девушки человека, с легкостью перехватил дыхание, выбивая воздух из легких, словно от яростного удара. Лили чувствовала ком в горле, она прекрасно понимала, что сейчас вновь разрыдается. Девушка собрала остатки воли. «Нельзя плакать. Делай что угодно, только не ной.» Художница с силой сжала барашек крана, отвечающего за подачу холодной воды, и на секунду замерев, крутанула его до упора. Мощный поток ледяной воды мгновенно окатил ее с ног до головы. Слезы отступили, мысли стали более ясными. Девушка выключила воду, выбралась из ванной и протерев зеркало рукой, посмотрела на свое отражение. «Да уж! Красотка, ничего не скажешь.» Спутанные мокрые черные волосы, забавными тропинками прилипли к ее лицу, шее и спине. Под глазами залегли синяки, взгляд был тусклым и уставшим. Белки глаз расчеркнули лопнувшие за ночь капилляры, что конечно же не добавляло очков ее образу. Художница насухо вытерлась мягким полотенцем, замотала сырые волосы в ткань и вышла из ванной.

В дверь квартиры отчаянно колотили. Лили мигом подскочила ко входу.

- Кто там? – немного опасливо спросила хозяйка.

- Ты сумасшедшая? Открывай немедленно, я битых пол часа здесь торчу! – послышался разгневанный голос Анны.

Лили быстро открыла дверь, впуская гостью. Как только художница оказалась в поле досягаемости подруги, та тотчас же кинулась ей на шею, крепко сдавив.

- Я так испугалась! Я звонила, но ты не отвечала, стучала, но меня встретила только тишина.

- Ты меня задушишь, – девушка попыталась высвободится из мертвой хватки однокурсницы.

- Да, конечно, - Анна отпрянула, - прости, - будущая художница рукавом куртки вытерла слезы.

- Эй, ты размазала косметику, – максимально непринужденным тоном, на какой только сейчас была способна, отметила Лили.

- Не важно, – шмыгнула носом посетительница, - Как ты?

- Честно, не очень, но я стараюсь держаться.

- Это правильно.

- Раздевайся, ванна ты знаешь где, - Лили указала на комнату за спиной, - жду тебя на кухне.

- С завтраком? – с надежной поинтересовалась Анна.

- С ним, конечно, – легкая улыбка скользнула по лицу хозяйки.

Лили отправилась на кухню. Она быстро поджарила френч-тосты, дополнила их свежими овощами и сварила кофе. Когда Анна закончила поправлять испорченный макияж, на столе ее ждал горячий вкусный завтрак.

- Ты волшебница, – пролепетала девушка при виде еды.

- Прости, что заставила волноваться.

- Все нормально, это я сразу начинаю паниковать.

- Просто, ты хороший друг, – заметила Лили.

- Пусть будет так, а сейчас давай это съедим, пожалуйста, – взмолилась художница, захлебываясь слюной.

- Приятного аппетита.

Девушки с удовольствием накинулись на завтрак. Проглотив очередной кусочек, Лили вдруг осознала, что не ела почти сутки. Художница была благодарна Анне за компанию, потому что отчетливо понимала – есть в одиночестве она бы просто не смогла. Расправившись с последним ломтиком помидора, подруги направились в гостиную, им предстоял долгий и тяжелый разговор.

- Лил, что случилось?

- Вчера к нам пришла полиция. Офицер сказал, что к ним поступила информация, о проживающем здесь альбиносе. Конечно, же Марк не стал сопротивляться, он просто собрал вещи и пошел с ними. Его усадили в служебную машину и увезли в неизвестном направлении.

- Они еще что-нибудь сказали, кроме этой «поступившей информации»? Что за формулировка вообще такая? – недоумевала Анна.

- Только то, что его сопроводят, в лагерь для альбиносов и, что по всему миру объявили карантин.

- Да, про это я уже знаю, - поделилась гостья.

- Что? Расскажи подробнее, - накинулась на девушку Лили.

- Информации очень мало, и я не уверена в ее достоверности, - предупредила подругу посетительница.

- Просто скажи мне все, что тебе известно, – немного успокоившись попросила художница.

- Конечно, - согласилась Анна, - в сети бурно обсуждается введение ограничений для некоторых людей.

- Для альбиносов.

- Да. Все называют это «Белым карантином», не знаю откуда взялось это название, но какое есть.

- Это неважно. Что еще?

- Я смогла откопать несколько статей о лагерях «Белого карантина». Это закрытые, в большинстве своем, научные лаборатории, в которых есть возможность содержать несколько тысяч человек по всему миру.

- Несколько тысяч? Но альбиносов сотни тысяч человек, плюс животные! Куда определяют остальных?

- По неподтвержденным данным, животных уничтожают на месте. С людьми... если они не оказывают сопротивления, увозят в разные пустующие тюрьмы.

- А если оказывают?

- Расстреливают... - заметив ужас в глазах подруги, Анна поспешила добавить, - но это все только слухи. Не думаю, что мир настолько обезумел.

- Я ничему не удивлюсь.

- Лил, все будет хорошо. Эта истерия пройдет, и твоя любовь вернется к тебе целым и невредимым.

- Что... что они делают в этих тюрьмах?

- Вроде бы ничего, просто содержатся в изоляции. Меньше повезло тем, кто попал в лаборатории.

- Над ними ставят опыты? – с содроганием сердца произнесла Лили.

- Скорее всего да. Я нашла скриншот переписки, одного якобы сотрудника, такого лагеря, с его другом. В нем шла речь о новых исследованиях, и о том, что они не могут найти препарат, чтобы уничтожить вирус. Всеми опытами руководит некто доктор Эдвин Гилберт. Тебе знакомо это имя?

- К сожалению, да. Это тот, кто первый заговорил об опасности альбиносов. Может ты помнишь, тогда в кафе, мы видели его интервью по телевизору.

- Да-да, со смешными очками!

- Это он. И возможно очки у него смешные, а вот его «исследования» определенно нет. Там было еще что-нибудь? В этой переписке.

- Да, этот сотрудник утверждал, что лично он не смог выделить из тела мертвого альбиноса нужный вирус, и он сильно сомневается в его существовании. Он пошел с этим к Гилберту, и тот ответил, что-то типа «бесполезно работать с мертвыми телами, нужен только живой организм».

- И что дальше?

- Это все, что там было. Сейчас эти скриншоты удалены. Тебе не кажется это странным?

- Мне все кажется странным. Что конкретно ты имеешь ввиду?

- То, что никто, кроме этого Гилберта, по сути ничего не знает об этом мифическом вирусе. Он руководит всеми лабораториями, всеми опытами и даже введением карантина. Из неизвестного ученого в старом костюме, он в один миг превратился в спасителя человечества.

- Что об этом говорят другие светила науки?

- В том то и дело, что ничего! Им либо не интересна эта тема, либо нет допуска к нужной информации. В этих лабораториях не работает, ни одного биолога с мировым именем. Когда я пытаюсь найти хоть что-нибудь достоверное по этому вопросу, то натыкаюсь только на статьи в желтой прессе или слухи, разнесенные по сети. Как ты понимаешь, это не является точными данными. Нам бы связаться хоть с кем-нибудь из мира «генома человека», возможно это бы что-то прояснило. А пока у меня больше вопросов, чем ответов.

- У меня только один вопрос.

- Какой?

- Как во всем мире так быстро ввели карантин для столь огромного количества людей, опираясь только на слова одного человека?

- Во-первых, доктор Гилберт, предоставил результаты его многолетних исследований с точным научным обоснованием всего, что он говорит. Которые, опять же замечу, секретны и никто их не видел.

- Хорошо, а во-вторых? – поинтересовалась Лили.

- Сработало, то, что безотказно лишает людей разума и человечности уже много веков, – Анна, наткнулась на непонимающий взгляд подруги, - это страх, Лили. Люди просто боятся. Все чего страшится человечество, оно начинает ненавидеть, и альбиносы отлично подходят на эту роль.

- Просто, потому что они выглядят иначе.

- Все что непривычно, может быть опасным. Закон пещерного человека. Это древние инстинкты, с ними ничего не поделаешь. Мне жаль.

- Это беспросветная глупость, а не инстинкты.

- Согласна с тобой, но сейчас не важно, что послужило основой для этой истерии.

- Думаешь? – парировала Лили.

- Я думаю, нам надо вытащить из лап обезумевшей толпы твоего парня. А для этого как-то нужно доказать, что он безопасен. Есть идеи?

- Ни единой, – сдалась художница.

Девушки погрузились в безмолвные раздумья. Изредка одну из них озаряла какая-то мысль, но тут же возникшая призрачная надежда рушилась, разбиваясь о доводы другой, как набегающая волна о скалистый утес. Они перебрали кучу вариантов спасения Марка, и все они были отвергнуты. Все, что приходило им в головы, навеянное девичьими мечтами и героическими фильмами, в реальности было просто невозможно исполнить.

- Давай закончим на сегодня? – предложила, измученная Лили.

- Да, конечно. Ты выглядишь уставшей, тебе нужно хорошенько выспаться.

- Для чего? – выдохнула девушка.

- Чтобы сражаться.

- Мы боремся с воздушными замками. У нас нет ни сил, ни власти, ни денег чтобы как-то повлиять на ситуацию. Мы бессильны... я бессильна.

- Не отчаивайся, мы обязательно что-нибудь придумаем, - пообещала Анна, - а сейчас, марш в кровать! Я зайду завтра.

Юная художница встала с дивана, обняла подругу и направилась к выходу. Через минуту хлопнула дверь. Лили вновь осталась одна. Она еще какое-то время сидела, бесцельно, глядя в пространство, затем встала и поплелась в спальню. Достигнув кровати, девушка рухнула на мягкое ложе и тут же провалилась в сон.

Ей снились обрывки воспоминаний, перемешанные со страхами и сдобренные хорошей порцией мыслительной деятельности. За полночь в ее голове отчетливо прозвучал голос Анны «Если бы мы могли связаться с кем-то из мира «генома человека»!» Художница проснулась. Она резко села на кровати пытаясь осознать происходящее. «С кем-то из мира «генома человека». Ну конечно! Мы ничего не можем сделать, но возможно у кого-то кто хорошо разбирается в этой теме получится. Ученый, занимающийся этим же вопросом, сможет убедить общественность в безопасности альбиносов, и тогда Марка отпустят. Надо позвонить Анне.» Девушка метнулась к телефону, яркий свет загоревшегося дисплея больно слепил глаза. Щурясь, она с трудом убавила яркость экрана и набрала нужный номер.

- Ну давай же. Бери эту чертову трубку.

- Лили? Что случилось? – послышался сонный голос на том конце провода.

- Я знаю, что делать, – прокричала в трубку Лили.

- Да?

- Нам просто нужен еще один ученый биолог.

- И? – девушка явно не понимала, что от нее хотят в час ночи.

- Нам необходимо противоположное авторитетное мнение. Тогда мы сможем противопоставить его словам доктора Гилберта, и возможно доказать безопасность альбиносов.

- И где нам взять этого биолога?

- Анна, проснись!

- А? Что? Я не сплю, - встрепенулась девушка.

- Я подумала, может ты сможешь найти контакты людей, которые занимаются изучением генома человека? Или вирусов? Я не знаю, - поубавила пыл Лили, - все что угодно. Номера телефонов, места работы, да хоть почту.

- Я могу заняться этим утром? – умоляющим тоном спросила студентка.

- Да, конечно. Прости, что разбудила, - извинилась, за столь поздний звонок художница.

- Все нормально, - успокоила подругу Анна, - я позвоню, как что-нибудь узнаю.

- Спасибо, - обрадовалась девушка, и нерешительно добавила, - спокойной ночи.

- И тебе.

Положив трубку, Лили попыталась снова уснуть, но роящиеся мысли не давали ей этого сделать. Ближе к утру, девушка все же отключилась, отправившись в благодатный сон без сновидений.

***

Телефон завибрировал на тумбочке, угрожая свалится на пол. Художница, с трудом разлепив глаза, подняла трубку.

- Да?

- Судя по твоему голосу, я только что отомстила тебе за ночной вызов, – радостно сообщила Анна.

- Прости еще раз, - выдохнула Лили, - ты что-то нашла?

- Это было сложно, но я смогла откопать в сети несколько знаменитых ученых, отвечающих всем нашим требованиям. К сожалению, это только адреса рабочей электронной почты.

- Подойдет, спасибо.

- Лил, нет никакой гарантии, что твое письмо прочитают, и тем более, что хоть кто-то из них заинтересуется этим, - предупредила подругу художница.

- Я это знаю, но я не могу... просто не готова, сидеть и смотреть, как Марка забирают для опытов, словно лабораторную крысу.

- Я перешлю тебе список.

- Спасибо, я буду тебе должна.

- Не бери в голову, я лишь хочу восстановить справедливость.

- Ты не думала, что тебе нужно было стать репортером, а не художником? – поинтересовалась Лили.

- Это все гены отца. У меня хорошо получается? – кокетливо спросила Анна.

- Весьма! Он был журналистом?

- Да, он был увлеченным отличным репортером. Писал с жаром о всем что его окружало. Он освещал события в горячих точках, там же однажды поймал пулю. Мама до сих пор винит его страсть в случившемся.

- Я не знала. Мне жаль.

- Это было давно, я была совсем крохой, – девушка замолчала, подумав немного она добавила, - Лил, не сдавайся. Борись за все, что тебе дорого.

- Я не сдамся... не в этот раз.

Художница положила трубку и откинулась на подушки. Ее черные волосы рассыпались по белоснежной простыне. Несколько минут девушка обдумывала, что написать. Как начать? Как убедить в невиновности альбиносов? Как доказать несостоятельность предъявленных доказательств? Как вообще кого-то заставить прислушаться к ее голосу? «Я просто художница. Это не моя тема. Я ничего не смыслю в науке. Но Марк... Я не могу его оставить там. Он столько вынес в жизни из-за внешности, и вот снова... все повторяется. Я не сдамся. Только держись. Я смогу спасти тебя.» Лили встала, ступив босыми ступнями на холодный пол. Девушка мгновенно сжалась, ей невыносимо захотелось забраться с головой под мягкое теплое одеяло. Свернуться комочком и лежать так не шевелясь, пока Марк не войдет в комнату. Он обязательно должен принести горячий ароматный кофе, поставить его на тумбочку с глухим стуком, а потом лечь рядом, согревая девушку своим телом. Но он не войдет, не принесет кофе и не обнимет ее еще раз. Лили решительным шагом направилась в ванну. Быстро приняв душ, девушка завязала волосы в пучок и немного помедлив, решила, что кофе все же ей сейчас необходим. Через пятнадцать минут художница расположилась за ноутбуком с дымящейся кружкой бодрящего напитка и парой тостов с апельсиновым джемом. Она вновь и вновь начинала письмо, стирая, и печатая заново. После нескольких часов мучений, хождения по комнате из угла в угол и трех опустошенных кружек кофе, электронная просьба была готова. Лили пробежалась по тексту глазами, выискивая ошибки и проверяя содержание. Девушка скопировала написанное, и используя онлайн сервис, перевела на несколько языков. Она знала, что такие переводчики не отличаются надежностью, но это ее мало волновало. Художница аккуратно, сверяясь с каждой буквой, по очереди впечатала в строчку «Кому» все найденные адреса. Когда она закончила на город уже снова опустилась ночь. «Надо поспать. Мне понадобятся силы для дальнейшей борьбы. На сегодня это все, что я могу сделать.»

***

Проходили дни, они складывались в мучительно длинные недели, но в папке входящих писем Лили по-прежнему было пусто. Никто не отвечал. Не приходили ни согласия помочь, ни даже отказы, ничего. Тишина раздирала ее изнутри. Не давала сосредоточится, убеждать себя в непременно положительном исходе становилось все сложнее. Рассудок постепенно покидал свои чертоги. «Нет, нет, нет. Я не сдамся, я найду других ученых и напишу им. Может они не отвечают, потому что не поняли, чего я хочу? Это все тот бездарный электронный перевод. Надо было найти профессионального переводчика и обратится к нему. Может это сделать сейчас? А что толку? Даже из этого некачественного текста волне можно было выделить нужное. Они же ученые, значит умные, вряд ли сообразительный человек не догадается, что от него требуют... Боже эта тишина убивает меня... А что, если я ничего не смогу сделать? Я просто человек. У меня нет ничего, никаких рычагов давления. Я одна борюсь с системой... весь мир против меня... против нас с Марком. Как он там? Что с ним происходит? Жив ли он... определенно жив и с ним все хорошо! Нельзя думать о плохом... нет, я не смогу ему помочь... он сгниет в изоляции, если это уже не произошло... он умер... я его никогда больше не увижу. Зачем я столько боролась? Для чего я вынесла столько страданий... ушла из семьи... от друзей... полностью изменила свою жизнь. Чтобы узнать, что такое истинное счастье? А теперь снова его потерять... в третий раз и уверена в последний. Сейчас все по-другому, вопрос не в моих родителях и домашнем аресте, и даже не в человеческих предрассудках... а в людском страхе, порождающим жестокость... озлобленность, разрушающем сердца... мысли... здравый смысл... любовь... мою любовь... я не выдержу... у меня нет больше сил сражаться с ветром... это бесполезно.» Лили сдалась.

Девушка превратилась в призрак, бледную тень себя. Она бесцельно блуждала по опустевшим комнатам. Иногда ей казалось, что она слышит голос Марка, но обернувшись или вбежав в помещение обнаруживала, лишь пустоту. Тьма росла внутри ее сердца, с каждой минутой, порабощая сознание. Вначале она металась по квартире и не могла поверить в происходящее, затем хваталась за голову и падала на пол, превращаясь в один неразборчивый клубок из тела и длинных спутанных черных волос. В таком положении художница могла часами кричать, рыдать, колотить паркетные доски. Потом в одно мгновение она затихала, словно прислушивающийся заяц, почуявший опасность. Каждая ее мышца была напряжена подобно сильно натянутой струне, стоило ее задеть, и она тотчас же порвется, освобождая дорогу новому приступу плача и гнева. В конце окончательно выбившись из сил художница отключалась, лежа на холодном полу. Ее кожа покрывалась мурашками, голое тело бил озноб. Она обхватывала себя руками, подтягивая ближе к себе колени. Доведенная до исступления, безумства, она мгновенно теряла запал и желание хоть как-то двигаться. Со временем накрывающие, как цунами, волны гнева превратились в спокойное море. Ее больше ничего не волновало. Она смерилась. Лили тихо перемещалась от кровати до кухонного стола, буквально заставляя себя съесть пару ложек овсянки быстрого приготовления. Еда больше напоминала сине-зеленую однородную, размазанную по чашке и тянущуюся за ложкой субстанцию, нежели полноценную кашу, но художницу это мало волновало. Она не чувствовала вкуса пищи, запаха и совсем не обращала внимание на ее вид. Раз в день она поглощала порцию этого вещества и отправлялась обратно в постель. В голове прочно засела мысль «Его больше нет.» Девушка повторяла ее снова и снова, не позволяя себе тем самым, выбраться из глубочайшей депрессии, в которой она оказалась. Заключенная в мрачных мыслях, как принцесса в башне, она стала заложницей собственного разума. Иногда Лили натыкалась на лежащие по всюду ее работы. Сотни листов, клочков бумаги и вырванных страниц, отражавших ее любовь к хозяину ее сердца. Девушка поднимала очередной набросок, неоконченный портрет любимого человека, и слезы будто ждавшие этого момента, тут же вырывались наружу, прочерчивая себе путь по исхудавшему, измученному бессонницей, некогда прекрасному лицу. Когда естественные резервуары плача пустели, художница шла в спальню, чтобы провести еще одну ночь глядя пустым, ничего не ожидающим увидеть, взглядом в окно и сжимая до боли и глубоких отпечатков на ее ладони, острых углов звезды - первого подарка Марка на день рождения, более двух лет назад.

Лили резко села на кровати, ее глаза расширились от ужаса, а грудь тяжело вздымалась. Только что во сне она увидела, то, чего боялась больше всего. Она потеряла себя. Девушка оглядела пустую темную комнату. Художница соскочила с постели и принялась расхаживать по спальне. Постепенно ее дыхание восстановилось, мысли обрели ясность, а страх отступил.

- Я не сдамся, – она остановилась, - чтобы не случилось, обещаю, я не сдамся.