Глава 5
Той ночью никто в комнату не зашёл. Утром стало также, как ночью, - пусто. Этим ранним утром комната превратилась в тесную келью. Даже считая по летним меркам, когда в 7 утра сияло не меньше, чем в 2 часа дня, было темно.
- И когда брат ушел? А сколько время то?
Томить Украина не стал. Ненужное препятствие в виду двери жалобно простонало, чирикая об пол или от старой смазки, или от старости пола. Как-будто её и не было, прошел, скорее пролетел и до кухни. На нее падал лунный, ещё голубой свет. Даже привычного черного и белого не было в этом доме - синий, голубой и оттенки не дальше того, что незрячи можно назвать серым.
Время мылилось, медленно перебирая стрелками и звуками, не менее синими. Открылись ворота хлебницы, поймана муза сытия и всё синее залилось прощальный желтым и румяным красным, оставаясь при том на том же месте и том же времени.
- Хорошо или плохо, что я так рано встал? Чувствую недосып усталость, но чем раньше, тем лучше.
Рассуждал тихонько, больше мыча, чем пороговая буквы, УССР.
[ Чш.. и кто там крадётся? ]
Вдруг услышала какой-то резкий топот, сместившись потом на цыпочкины шажочки. Сделалось в воздухе по-летнему холодно пространственно и представилось скрыться в кухонный потайник : ящик или комод. Покровителем выступил кран, под которым мальчишка и спрятался.
Топот, хоть и тихий, только усилился, оказался вдруг разрозненным, будто стояло там или двое или трое. Сжавшись калачиком, казачок замолчал, огородил руками лицо, чтобы дальше ладошек дыхание его не слышалось.
- ... Отец, ну вот такие « керамики ».
- Хрупкое легко разбить. Контингент, конечно. На нашей стороне всё ещё слепые рабочие и роженицы
- За то сколько керамиков.. Человек 50, так здесь, не в Петербурге!
Голоса уже отчетливо знакомы. Вот и Россия и СССР. А кто есть керамики не ясно, но спрашивать повода не дасться. Маловероятно, что за столом этот мужик всё по доброте душевной выложит.
- Не бойся, товарищ. Я, тоесть мы найдем этих нелюдей.
Далее речи такие сластивые, что невольно захотелось вколоть инсулин. Заходили какие-то у укропа сомнения, когда обращение простое "товарищ" заменялось на всё более и более близкое к индивиду, а не политике.
И наконец повисло скользкое молчание, вдохи и выдохи. Украине представлялось только как они куда-то грустно смотрят и перекидываются взглядами. Не было ни одной щели, через которую бы проникал свет, так что вообразить где коммунисты стоят было невозможно. Они покровительствовали над ним, не оставляя ничего,кроме как слушать их деспотический сердцу лепет.