После Войны

С самого утра небо свинцово хмурилось и низко висело над Лондоном. Гермиона смотрела, как тяжёлые тучи лениво клубятся серой массой, и не могла поверить, что ещё вчера ярко светило солнце. Ей предстояло побывать уже на вторых похоронах. Была ли она к этому готова? Да разве к такому подготовишься...

Вчера сразу после ссоры к ней зашёл Гарри и посоветовал дать Рону остыть. Гермиона и сама уже понимала, что сейчас не время для ссор. Она нужна ему. Важно просто быть рядом, чтобы он не чувствовал себя одиноким. Ссорам придётся подождать своей очереди. Можно ли сравнивать её обиды с потерей родного брата? Сегодня Рон в последний раз увидит его лицо...

А ведь Фред навсегда останется где-то в чертах Джорджа. Да, они близнецы, но Гермиона знала их давно и могла отличить. Джордж мягче, эмоциональнее. Фред же, напротив, был хладнокровен и напорист. Именно за ним оставалось окончательное решение. А вот голова и руки словно бы продолжали друг друга. Близнецы разговаривали без слов, улавливая мысль с полувзгляда, и рука одного всегда подхватывала руку другого в самый нужный момент.

Гермиона присела на край кровати, старательно отгоняя от себя мысли о ссоре, но они упрямо настигали её. Она так и не смогла понять, что пошло не так. Может, просто выбрала неподходящий момент? Поспешила, решив, что Рон достаточно оправился от ужасов войны, чтобы думать о будущем? Впрочем, ей ли судить человека, потерявшего родного брата.

Резко поднявшись, Гермиона направилась к двери. Она сейчас же пойдёт к Рону, скажет, что... Гермиона замерла перед выходом, стиснув ручку холодными пальцами. Нечего тут говорить. Она просто возьмёт его за руку и крепко сожмёт, накроет его своей уверенностью, что когда-нибудь всё будет хорошо, а сейчас нужно держаться, нужно крепиться.

Она решительно распахнула дверь.

— Гарри!

— Привет, — отозвался тот, потирая лоб и поправляя сбившиеся очки. — Я за тобой пришёл.

За его левым плечом отворилась дверь, и в коридоре показался хмурый Рон. Гермиона сделала шаг.

— Рон, я...

Он полоснул её взглядом, от которого вдоль позвоночника пробежали ледяные мурашки, и быстро пошёл к лестничным маршам. Гермиона так и застыла с протянутой рукой.

— Я заходил к нему вчера перед отбоем, пытался ещё раз всё обсудить. Говорил, как важно поддерживать друг друга. — Гарри покачал головой. — Он промолчал и даже не посмотрел в мою сторону. Джинни говорит, бесполезно пытаться его расшевелить, лучше не трогать совсем.

— Как она?

— Она... ничего, держится.

— А ты как?

— Тоже. Что ещё остаётся, — риторически заметил Гарри и попытался выдавить улыбку.

Гермиона автоматически кивнула и на негнущихся ногах двинулась к лестнице. Словно издали она слышала шаги идущего рядом Гарри. Её остановившиеся глаза раз за разом видели брошенный Роном взгляд из-под враждебно нахмуренных бровей. Она и не подозревала, что голубой может быть настолько обжигающе холодным и колючим.

Едва они вошли в буфет, все головы повернулись к ним. Гермиона не глядя подошла к ближайшему столу и села на свободный стул. Рядом опустился Гарри. А дальше — Джинни, Джордж и... Их глаза встретились на долю секунды. Рон отвернулся первым.

Буфет жужжал приглушёнными голосами, и Гермиона кожей ощущала общую напряжённость. Присутствующие то и дело посматривали на их стол. Она заёрзала на стуле. Ей казалось, что со своими попытками сочувствия она выглядит фальшиво здесь, среди настоящего горя. Мерлин, какая же это нелепая и ужасная мысль: ощущать себя лишним только потому, что не потерял никого из родных...

Кусок не лез в горло.

Завернув в салфетку пару булочек, она поднялась.

— Гермиона? — Гарри смотрел на неё с удивлением.

— Я пойду, — отрывисто бросила она и вылетела из буфета.

Захлопнув дверь палаты, привалилась к ней спиной и с силой потёрла лоб. Дурная ночь давала о себе знать, ничем другим Гермиона не могла объяснить эти идиотские мысли. Она решительно направилась в умывальную и ополоснулась холодной водой. Упёрлась руками в края раковины, медленно выдохнула. Подняв голову, посмотрела на своё отражение.

— Соберись.

Зеркало не ответило.

Пора было одеваться. Спустя четверть часа Гермиона перевязывала переплетённую косу резинкой. Развёрнутая салфетка лежала на тумбе пустая. Голод так и не пришёл, но булочки она всё же осилила. Впереди долгий и трудный день.

В дверь постучали.

— Гермиона, это я, — раздался голос Гарри.

Смяв салфетку и метко отправив её в урну, Гермиона вышла в коридор.

— Где Рон?

— Ушёл вниз с Джинни. Они не хотят оставлять Джорджа одного. Идём?

— Подожди. Твой воротник.

Гарри засуетился, но Гермиона уже аккуратно расправила ворот его чёрной рубашки. Он слабо улыбнулся.

— Спасибо.

Когда они спустились, холл уже был полон народу. Гермиона и Гарри пробрались сквозь толпу к противоположной стене, где стояли Джинни, Рон, Джордж, Невилл и Луна. Взглянув на Рона, Гермиона хотела было что-то сказать, но он отвёл глаза.

Гул в холле перекрыл зычный голос Кингсли Шеклболта.

— Все в сборе?

— Похоже, он и вправду занял пост министра, — шепнул Гарри Гермионе.

Кингсли развернулся к аврорам в тёмно-синих одеяниях, стоящим за его спиной, кивнул и снова обратился к собравшимся:

— Портключи сработают через три минуты. Сейчас быстро и без суеты разбиваемся на группы.

— Видали, сколько авроров? — проговорил Невилл, когда они всемером сгрудились вокруг сдутого футбольного мяча. — Усиленные меры безопасности.

— Вот уж лишнее, — недовольно проворчал Гарри.

— Вовсе нет, — возразила Гермиона. — Основная причина, конечно, ты, но они не только тебя здесь охраняют.

— Лучше бы они вам с Роном новые волшебные палочки выдали, — досадливо отозвался Гарри.

— Люди никогда не бывают лишними, — рассудительно заметил Невилл. — Тем более если эти люди — выученные боевые маги.

— Готовы? — прогремел министр. — Всем коснуться портключей! Три... два... один...

Противное ощущение, словно тебя дёргают крюком за живот, и водоворот красок. Свист ветра в ушах оглушал. Наконец ноги ударились о землю, и Гермиона пошатнулась, с трудом удержав равновесие. Пришлось зажмуриться на мгновение, потому что в глазах резко потемнело. Их группы оказались разбросаны на громадной поляне, устланной ковром изумрудно-зелёной травы. Хэмпстедская пустошь. Гермиона узнала её с первого взгляда: в восьмилетнем возрасте она приезжала сюда с родителями.

— Группам построиться!

Гермиона оказалась с левого края, по правую руку от неё встала Джинни, дальше Гарри и Джордж. Рон, Невилл и Луна — в ряду впереди них. Со всех сторон каждую группу окружили по два аврора. Осмотрев строй, Кингсли отдал приказ, и процессия начала движение. Низко нависавшее грязно-серое небо провожало её глухими раскатами грома.

Гермиона исподтишка покосилась на Джинни. Когда они виделись вчера, она показалась ей вполне бодрой и оправившейся. Теперь же перед Гермионой был словно совершенно другой человек. Густые рыжие волосы были стянуты в тугой пучок на затылке, голову окаймляла тонкая чёрная полоска, резко оттеняя мраморную бледность лица. И само это лицо не выражало абсолютно ничего. Просто застывшая каменная маска.

Стараясь отвлечься от мрачных мыслей, Гермиона представляла, как отреагируют местные жители на их многолюдное шествие. Но, едва они вошли в деревушку под названием Хайгейт, всё поняла. Улицы были пустынны; на окнах задёрнуты шторы, в пабах наглухо заперты ставни. Маглоотталкивающие чары.

Вот и аллея Суэйнз-лейн. Кованые ворота распахнуты; розовая будка контролёра на входе пуста. Минута — и неторопливая процессия беспрепятственно попала на территорию Хайгейтского кладбища. Гермиона знала, что эта улица делит кладбище на две части — западную и восточную. В восточной она побывала вместе с экскурсией ещё в детстве, а западная оказалась закрыта. Именно в её сторону повернула головная группа.

С этой секунды Гермиона не смела дышать, осторожно ступая по одичавшим тропам. Расколотые выщербленные надгробия, увитые плющом, тонущие в тёмно-зелёных зарослях, навевали праведный страх. Викторианские мавзолеи, искусно вырезанные гробницы — всё утопало в буйстве одичавших растений. Кроткие, в тёмных подтёках каменные лица ангелов, склонивших головы в смирении. Их ладошки с аккуратными непорочными пальчиками то приглашали в свои объятия, то были сложены на груди в мольбе. Некоторые фигуры были выворочены из земли и опрокинуты в море зелени. Обломанные крылья за спинами этих библейских созданий словно напоминали о том, что всё конечно.

Впереди замаячила Египетская улица. Она вывела в лабиринт склепов и гробниц, укрытых за дубовыми дверьми в глубоких альковах. Поднявшись по просторной лестнице, они оказались на площадке, уставленной белыми стульями в несколько рядов. Часть из них уже была занята.

Под руководством авроров группы начали размещаться. Гермиона, Гарри и Невилл сели в один ряд, где уже сидела миссис Лонгботтом в шляпе с чёрной вуалью, скрывавшей половину лица. Луна ушла к мистеру Лавгуду через проход. Оба они сегодня были в белом, ярко выделяясь в чёрном море присутствующих. Джинни, Джордж и Рон присоединились к семье в ряду впереди. Артур Уизли повернулся и протянул руку поочерёдно Гарри и Невиллу.

— Мы скорбим вместе с вами, мистер Уизли, — сказал Невилл, пожимая его руку.

— Нам очень жаль, — добавила Гермиона.

— Спасибо, ребята. Гарри, — мистер Уизли положил ладонь ему на плечо. — Мне очень жаль Ремуса. Он был хорошим человеком.

— Спасибо, мистер Уизли, — негромко отозвался Гарри. — Мне тоже очень жаль.

— Ты можешь гордиться всеми своими детьми, Артур, — произнесла миссис Лонгботтом, подавая ему руку. — Как я горжусь родителями Невилла. И им самим, разумеется.

— Я горжусь, Августа, — заверил мистер Уизли.

Он грустно улыбнулся и отвернулся к сгорбленной Молли, утиравшей глаза платком. Сидящий рядом с ней Чарли держал её под руку. Тут же были Билл с Флёр и кусающий губы Перси. В серебристых волосах Флёр, подхваченных крабом-ракушкой, виднелись фиолетовые цветки барвинка. На коленях у неё лежал букет тёмно-бордовых маргариток. Джордж с неестественно прямой спиной сидел между Роном и Джинни. Его остановившийся взгляд был устремлён вперёд.

Едва все расселись, наступила звенящая тишина. Прямо перед сидящими по-королевски раскинул ветви ливанский кедр, возвышаясь в центре над склепами ливанского круга. На подступы к лестнице, по которой процессия поднялась несколько минут назад, вышел Кингсли Шеклболт.

— Друзья. Мы собрались в этот день здесь, чтобы почтить память преждевременно ушедших от нас близких, родных и товарищей. Каждый из них пал жертвой напрасной жестокой войны, развязанной тёмным волшебником, имя которого отныне не под запретом. Волдеморт мёртв. — Шеклболт сделал паузу, давая время на осознание и принятие, а затем продолжил: — Но вместе с ним ушли и дорогие нам люди. Сегодня мы провожаем в последний путь Ремуса Люпина, Нимфадору Тонкс и Фреда Уизли. Каждый из них стоил тысячи таких, как Волдеморт. Они без раздумий отдали свои жизни за то, чтобы мы смогли победить, и будут похоронены как герои именно здесь, в самом знаменитом среди волшебников месте захоронений — в западной части Хайгейтского кладбища.

Кингсли умолк. Из зарослей появились люди, с помощью магии несущие по воздуху белые гробы. Один, второй, третий... Наверняка родители Колина, которые были маглами, отказались отдать тело сына и решили проститься с ним сами. Гробы опустили на землю перед рядами стульев. Все три были закрыты, но вот волшебники взмахнули палочками, и крышки медленно поднялись. Впереди всхлипнула Молли, Флёр прижала ладонь к губам, Джордж дёрнулся. Гермиона посмотрела на Гарри.

— Я в порядке, в порядке, — поспешно пробормотал он.

С кончиков волшебных палочек сорвались символические вспышки. Первым встал Джордж, на деревянных ногах подошёл к Фреду и застыл, словно статуя. Следом поднялись Молли и Артур, за ними и все их дети. Флёр положила букет маргариток на грудь Фреда. Белая, как полотно, Джинни со стиснутыми зубами смотрела на брата, не отрываясь. Рон сжимал дрожащие губы, изо всех сил стараясь сдержать слёзы, уже стоявшие в глазах. Щёки Перси давно были мокры, и он даже не пытался их утереть.

— Он умер с улыбкой. — Все вздрогнули и повернулись к Джинни. — Как будто давая нам понять, что мы не должны переставать улыбаться. Что мы должны продолжать шутить.

Она замолчала так же резко, как начала говорить, неотрывно глядя на мёртвое лицо Фреда.

Рядом с безутешным семейством перед гробом Ремуса Люпина растерянно замер Гарри. Он бездумно водил ладонью по краю и часто-часто моргал. Гермиона приблизилась к нему и коснулась плеча.

— Я не думал, что это будет так тяжело, — сдавленно промолвил он. — Может, не до конца верил, что это правда. А теперь вот...

Гермиона взглянула на Люпина и увидела спокойствие на его неподвижном лице.

— Теперь он свободен, — тихо сказала она.

Гарри кивнул и неуклюже утёр нос рукавом рубашки. К ним подошла Флёр, провела ладонью над гробом, и на Люпина осыпался фиолетовый дождь из барвинков.

— Спасибо, — хриплым шёпотом произнёс Гарри.

Флёр кивнула в ответ. Они подошли к гробу Тонкс. Флёр вновь сделала лёгкое движение рукой, и тело Тонкс укрыло цветами, словно одеялом.

— Мы позаботимся о Тедди. Спи спокойно. — Она положила ладонь ей на голову и поцеловала в лоб.

Все трое замерли над гробом в немой скорби.

— Нет... Нет...

Гермиона обернулась, и сердце у неё похолодело. К гробу Фреда подошла группа магов, один из которых хотел закрыть крышку, а двое других уже приготовили волшебные палочки.

— Нет! — Джордж оттолкнул волшебника. — Вы не заберёте его у меня!

— Джордж... — Мистер Уизли попытался отвести сына. — Джордж, не надо...

— Нет!!! — Его голос сорвался на хрип, прокатился над головами оцепеневшей толпы. — Вы не можете забрать его! Он мой брат! Он мой брат! — Джордж склонился над безжизненным телом. — Фред, Фредди... Не оставляй меня, Фредди! — Он уткнулся носом в белую шею брата, гладя трясущимися пальцами его волосы.

Осела на стул и зарыдала навзрыд миссис Уизли, Артур опустился рядом с ней, прижимая её голову к своей груди. Флёр спрятала лицо на плече Билла. Джинни прикусила губу до крови. Рон то и дело утирал рукавом лицо и молчал, не глядя на Фреда.

Перси и Чарли подошли к близнецам и мягко положили ладони на плечи Джорджа.

— Джордж, — позвал Перси сипло. — Джордж, пожалуйста...

Ноги перестали подчиняться ему, и братьям пришлось подхватить Джорджа под мышки. Он безвольно повис в их руках, только белые губы бормотали что-то беззвучно и несвязно. Волшебники в нерешительности наблюдали, как его усаживают на стул, а затем посмотрели на мистера Уизли. Вмиг постаревший лет на десять, он слабо кивнул. Гроб с телом Фреда закрыли.

Гермиона взглянула на профиль стоящего рядом Гарри, затем на их руки. Она не знала, как ещё поддержать его, поэтому просто переплела их пальцы. Гарри стиснул её ладонь так сильно, что она едва терпела. Откуда-то зазвучала грустная мелодия, налетел прохладный ветер, встрёпывая ветви ливанского кедра, кроны деревьев зашептались. По тёмному низкому небу прокатился глухой раскат грома. Гробы медленно спустили по лестнице. Толпа последовала за ними. Тело Фреда поместили в отдельный склеп, тела Люпина и Тонкс — вместе.

Когда отзвучала музыка, Кингсли Шеклболт негромко произнёс:

— Покойтесь с миром.

Гарри выпустил руку Гермионы и молча пошёл прочь, вслед за двинувшейся к выходу толпой.

Стройных колонн больше не было. Гермиона брела отдельно от всех и уже собралась догнать Гарри, как вдруг кто-то задел её плечо. Мимо пронёсся Рон. Его руки были упрятаны в карманы, спина ссутулена. Голову он втянул в плечи, словно хотел казаться как можно меньше.

— Рон, — окликнула Гермиона, но он не обернулся и даже не притормозил.

Она прибавила шагу и поймала его под руку. Рон резко остановился. С секунду смотрел на неё, будто не узнавая, да и сама Гермиона с трудом признала в стоящем перед ней человеке обычно такого жизнерадостного Рона. Под запавшими глазами фиолетовые круги, на побледневших щеках явственно видна щетина, губы плотно сжаты, брови насуплены. Гермиона растерялась, и Рону этого хватило, чтобы выдернуть руку и вновь устремиться прочь без единого слова.

— Рон, я... — попыталась она, но он был уже далеко.

— Оставь.

Гермиона вздрогнула и повернулась на голос. Рядом стояла Джинни. Упрямый ветер всё-таки вырвал рыжую прядку из строгой причёски. Она медленно убрала её за ухо.

— Я просто хотела поддержать его, — вздохнула Гермиона.

— Что бы ты ни собиралась ему сказать, он не будет слушать. Просто не услышит. Слишком много навалилось, понимаешь?

Вместе они неспешно пошли к выходу. Небо продолжало набухать над их головами. В воздухе явственно запахло грозой. Ветер пронизал насквозь. Усыпанная мелким гравием дорожка хрустела под подошвами туфель. Гермиона вдруг вспомнила свои утренние ощущения в буфете и испытала непреодолимое желание, почти потребность поделиться ими с Джинни.

— Сегодня утром, на завтраке, когда мы сидели за одним столом... Знаешь, я вдруг почувствовала себя лишней. Вы все кого-то потеряли, а я... Мои родители живы. Я не знаю, каково это — терять родных. Не могу разделить и понять вашу боль.

— Глупости, — резко ответила Джинни. — Ты сделала всё, чтобы смерть обошла твой дом стороной, и ни в коем случае не должна испытывать вину за это.

— И всё-таки чудо, что мои родители выжили.

— Нет, не чудо. Ты защитила их. Гарри рассказал мне. Это очень смелый поступок.

— Да, только в моём случае всё ещё можно исправить, а в вашем...

— Гермиона, перестань, — оборвала её Джинни. — Не смей даже думать об этом. Каждый сам держит ответ за свою жизнь и свою смерть. Не бери на себя лишнюю ношу.

Джинни ускорила шаг, а Гермиона остановилась и обратила лицо к тяжёлому небу. Каждый сам в ответе за свою жизнь и свою смерть... Могла ли она согласиться с этим? Ведь именно от неё зависело, останутся ли родители живы, не попадут ли в лапы Пожирателей. Она владела ситуацией, она принимала решение. И не это ли она делала — рискуя, брала ответственность за их жизнь и смерть?

За холмом вспыхнуло, и воздух сотряс очередной раскат грома. Ветер усиливался. Гермиона опомнилась и бросилась догонять остальных. Она сильно отстала, в мутном сером воздухе среди зелени было сложно рассмотреть чёрные силуэты людей, выходящих за ворота кладбища. Только белые спины и волосы Лавгудов выделялись пятном, как ориентир.

Она уже догоняла, двигаясь почти бегом по главной улице Хайгейта, когда на землю упали первые крупные капли. Одна попала Гермионе за шиворот, заставив поднять воротник мантии. Сквозь шум ветра и громовые раскаты она расслышала голос министра, но не смогла разобрать слов. Небо клубилось и разрывалось вспышками молний, нависая уже так низко, что казалось, его серое брюхо вот-вот ляжет на холмы. Несколько длинных прядей вырвались из косы и хлестали Гермиону по щекам. Деревья раскачивались с такой силой, будто готовы были в любую секунду переломиться пополам. На Хайгейт налетела настоящая буря.

За воротами происходила какая-то суматоха. Гермиона щурилась, тщетно пытаясь хоть что-то рассмотреть. К голосу министра добавилась целая какофония звуков. Гермиона ускорилась. Острые капли всё чаще окропляли землю, и когда она наконец добралась до ворот, на неё обрушился мощный поток воды.

Оскальзываясь на мокрой траве, Гермиона шла вперёд. В пелене бешеного ливня мелькали вспышки, раздавались голоса. Крики. Новая вспышка озарила её осознанием: это не молнии. Не молнии!

Гермиона застыла в ужасе. Сделала шаг, и вдруг боль пронзила всю левую часть лица, из глаз посыпались искры. Она отшатнулась и схватилась за щёку, обожжённую ударом. Во рту появился привкус крови.

— Вот ты где, маленькая грязнокровка. Тебя-то я и искал! — Губы на тупом небритом подбородке растянулись в победоносной усмешке. — Это за нашего Повелителя! — Пожиратель смерти взмахнул палочкой.

И тут всё в голове Гермионы переключилось. В одну секунду из взмокшей, подавленной похоронами, безоружной девушки она превратилась в отчаянного бойца, готового защищать свою жизнь. Не успел Пожиратель начать заклинание, Гермиона бросилась на землю и впилась в неё пальцами, загоняя под ногти. Комья мокрой тяжёлой земли вперемешку с корнями и травой полетели в лицо врагу, залепили глаза, забились в рот. Отплёвываясь и рыча проклятия, он грузно отступал, поражённый внезапным сопротивлением. Не теряя времени на раздумья, Гермиона кинулась вперёд и изо всех сил дёрнула его за ногу. Скользкая трава сделала дело, и Пожиратель, путаясь в собственной мантии, с воплем рухнул на спину. Остервенело смахивая с лица волосы, Гермиона метнулась к его руке и выхватила волшебную палочку из мокрых грязных пальцев.

— Ступефай!

Пожирателя подбросило в воздухе и отшвырнуло на добрых десять футов.

Тяжело дыша, судорожно сжимая трофейную волшебную палочку, Гермиона осмотрелась. Вокруг летали вспышки заклятий, кричали люди. Разобрать хоть что-то было невозможно: вода плотной стеной стояла от неба до земли. Освободившись от отяжелевшей мантии, Гермиона стала пробираться дальше.

— Рон! Гарри! — кричала она, не слыша собственного голоса за шумом стихии. Вода заливала глаза, уши, рот и нос, но Гермиона упорно звала.

— Экспеллиармус! Ступефай! Назад! — Кто-то с силой оттолкнул её в сторону. — Петрификус Тоталус!

Гермиона едва удержалась на ногах и машинально вскинула палочку, целясь в разбрасывающего во все стороны заклятия волшебника. Ливень мешал разглядеть, но вот человек резко развернулся к ней. На облепленном тёмными волосами знакомом лице отразилось негодование.

— Какого Мордреда ты делаешь?! — прокричал аврор, тот самый, что навещал её в палате полторы недели назад. — Быстро за мной!

Он бесцеремонно схватил её за руку и силком потащил за собой. Она упёрлась было ногами, но подошвы проскальзывали, а пальцы аврора стальным капканом сомкнулись вокруг её запястья.

— Нет! Мне нужно найти друзей! Мне нужно найти друзей! — вопила Гермиона, пытаясь перекрыть вой ветра, ливень и оглушающий гром. — Вы слышите меня? Пустите немедленно! Да пустите же, чёрт бы вас побрал!

Гермиона собрала всю свою силу и вырвалась, вновь едва не свалившись на взбухшую землю. Аврор в два широких шага оказался возле неё и снова попытался поймать за руку, но Гермиона отпрыгнула от него и выставила вперёд палочку.

— Ты что творишь, ненормальная!

— Мне нужно найти друзей! — упрямо повторила Гермиона.

— Во имя дракона, иди за мной!

— Я никуда не уйду без них!

— Твои друзья в месте сбора, сейчас сработают портключи, нужно немедленно убираться отсюда. — Он протянул руку, уже не пытаясь схватить. — Ну!

Скрипнув зубами, Гермиона опустила палочку, взяла его за руку, и они бросились бежать. Впереди замаячило тёмное пятно, при приближении оказавшееся группой людей, во главе которой стоял Кингсли и отдавал какие-то приказания.

— Гордон, туда!

Аврор поволок Гермиону в сторону. Она увидела несколько человек, собравшихся вокруг слабо мерцающих предметов.

— Их здесь нет.

— Что?

— Их здесь нет!

На секунду аврор как будто смутился, и Гермионе хватило этого, чтобы вывернуться из его рук.

— Я иду искать друзей!

— Стоять!

Она не успела даже пискнуть, как её палец силой прижали к портключу. Он мгновенно прилип намертво, и Гермиону унесло прочь с Хэмпстедской пустоши, прочь от бури и разразившейся битвы.

Её выбросило на пол холла госпиталя. Вскочив на ноги, Гермиона завертелась вокруг своей оси в поисках аврора, которого неизвестный кричавший назвал Гордоном.

— Гермиона!

Сквозь ошалевшую толпу к ней пробился насквозь мокрый Гарри.

— Гарри! — Она крепко обняла его.

— Ты в порядке?

— Да, а вы? — Она посмотрела на стоящую за его плечом Джинни, такую же мокрую и грязную.

— В норме. Где Рон? Он с тобой?

— Разве он не с вами?

— Нет, мы потеряли друг друга, когда началась заваруха. Я хотел вас найти, но нас с Джинни увёл Чарли и заставил перенестись сюда. — Он всматривался в Гермиону с возрастающей растерянностью. — Я думал, он с тобой.

В одну секунду всё внутри Гермионы опустилось и похолодело. Она отступила на шаг, руки безвольными плетьми соскользнули с плеч Гарри.

— Если он не здесь, то где? — встревоженно вмешалась Джинни.

Раздался глухой хлопок, людская масса заволновалась, послышались сдавленные крики, и надтреснутый хриплый голос разлетелся над головами:

— Целителя ко мне! У меня раненый! Целителя ко мне!

Гермиона, Гарри и Джинни принялись протискиваться сквозь толпу, пока она сама не расступилась перед ними. Гермиона встала как вкопанная, и оцепенение овладело каждой её клеточкой.

В луже грязной воды, стекающей с одежды и ботинок, стоял тот самый аврор Гордон и держал бессознательного Рона. С его безвольно свисавшей руки капала кровь. Гермиона в ужасе прижала ладонь ко рту и подбежала к нему.

— Рон... Боже мой, Рон... — Она поднесла дрожащую руку к его голове и коснулась влажных волос.

Его лицо было абсолютно бело, губы приоткрыты, в уголках запёкшаяся кровь, глубокий порез шёл от правого плеча до левого бока поперёк груди и живота.

— Что с ним произошло? — Она вскинула глаза на аврора. — Я спрашиваю, что с ним произошло? — требовательно повторила она, сотрясаясь то ли от холода, то ли от бешенства, то ли от страха.

— На него напали. Я не успел его прикрыть. — Аврор ощущал себя откровенно неуютно под яростным напором Гермионы и избегал смотреть на неё прямо. — Целителя, быстрее! — гаркнул он.

Наконец в холл вбежало несколько человек в лимонно-жёлтых халатах с носилками наперевес. Гордон бережно уложил Рона, и целители унесли его прочь.

— Это вы во всём виноваты, — прошипела Гермиона, тыча в аврора пальцем. — Я же сказала вам, что должна найти друзей.

— Послушай...

— Вы не имели права уводить меня оттуда силой. — Она наступала, а он отступал от неё.

— Мне был дан приказ охранять вас, а не потакать капризам.

— Потакать капризам?! — взвизгнула Гермиона. — Вы заставили меня бросить там моего друга!

— Я выполнял приказ! — громыхнул аврор, прекращая пятиться. — И если бы ты не упиралась, я бы успел вытащить оттуда и твоего друга без таких последствий.

— У меня была волшебная палочка, я могла его защитить!

— Или погибнуть, — жёстко отрезал Гордон. — Чудо, что я успел отправить тебя и прихлопнуть тех двоих. Ещё секунда, и твой друг был бы мёртв.

Ошарашенная прямолинейностью аврора, Гермиона только бестолково открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба.

— Сейчас тебе и твоим друзьям лучше вернуться в свои палаты и дать осмотреть себя целителям. А мне нужно разбираться со своими делами.

Аврор круто развернулся на каблуках и быстро пошёл прочь.

Гермиона осталась стоять, как примороженная. Кто-то взял её за плечи и попытался увести, но она отмахнулась. «Если бы ты не упиралась...» Получается, это она виновата в том, что Рона ранили? Это он хотел сказать?

— Гермиона, — пробился сквозь гул мыслей чей-то голос. — Гермиона!

Кто-то хорошенько встряхнул её. Она моргнула. Гарри пристально смотрел ей в лицо.

— Гермиона, ты слышишь меня? У тебя кровь и синяк на щеке. Нам надо пойти к целителям. Рона унесли наверх. Всё будет хорошо. Идём. — Гарри снова потянул её за собой, и на этот раз она подчинилась.

В палате целитель сначала заставил её снять мокрую грязную одежду и отправил в душевую отмываться. Сидя через четверть часа на постели, распаренная горячим душем, завёрнутая в мягкий халат, Гермиона думала и думала о словах аврора.

— Пожалуйста, уберите волосы, я обработаю вашу щёку.

Наверное, не было никакого смысла разбираться, кто прав, а кто виноват. Важно одно: Рон ранен и сильно. Гермиона может сколько угодно грызть себя за то, что не уберегла его, и пытаться найти причины, почему так произошло, но ему это не поможет.

— Гематому мазь удалит, но покраснение останется до завтрашнего утра. Успокоительное зелье на тумбе, принять сегодня после обеда и ужина. На ночь — зелье сна-без-сновидений.

Гермиона поблагодарила целителя, и он вышел из палаты, оставив её наедине со своими размышлениями.

Вчерашняя ссора казалась теперь чем-то нереальным и несерьёзным. Всего какой-то час назад они могли запросто погибнуть. Вот так, спустя полторы недели после победы, когда войну хотелось забыть, как страшный сон. Сражение на Пустоши словно выдернуло их из уютного кокона настоящего и швырнуло назад, в прошлое. В то, что они так хотели считать прошлым.

Нет, ничего не кончено. До тех пор, пока не поймают последнего приспешника Волдеморта, война продолжится. Это будет битва до последнего солдата.

Крупные капли барабанили по стеклу и железному козырьку, в воздухе висела тяжёлая муть пасмурного дня. Трудно поверить, что ещё утром она свысока думала, будто только Рон не до конца оправился от ужасов войны. Никто из них не может просто жить дальше. Прошлое будет отчаянно цепляться когтями за их спины. Сейчас самое время остановиться и дать ему улечься. Дать ему отпустить их. Никакой искусственный побег не поможет им двигаться вперёд.

Прошлое должно отмереть само.

* * *

Весь день госпиталь стоял на ушах. Около двух часов целители сообщили, что жизни Рона больше ничто не угрожает, но навестить его прямо сейчас нет никакой возможности.

В ожидании ужина друзья собрались в палате Джинни. Гарри места себе не находил, мечась из угла в угол, как зверь в клетке.

— Это я виноват. Не надо было слушать Чарли! Нужно было сразу найти вас.

— Гарри, перестань, — устало отозвалась Джинни. — Останься мы там, неизвестно, что бы случилось.

— Нет, — упрямо качал головой Гарри. — Всё изначально было задумано неверно.

— Изначально было задумано защищать прежде всего тебя, — сказала Гермиона, вертя в руках волшебную палочку неизвестного Пожирателя. — Я уверена, что Шеклболт отдал приказ всеми правдами и неправдами вытащить тебя оттуда в случае опасности. Чарли оказался ближе всех.

— А как же вы? — вскричал Гарри. — Рона ранило, ты чудом спаслась! И если бы Джинни в тот момент не была рядом со мной, её бы тоже бросили там!

— Я прекрасно могу за себя постоять, — возразила Джинни с лёгкой обидой.

— Так в этом всё и дело, Джин! Мы все можем за себя постоять, но нас не берут в расчёт. Шеклболт обязан был посвятить в свой план всех.

— Я согласна, — сказала Гермиона. — Мы имели право знать.

— Вы что, серьёзно? Вы оба.

Джинни встала с кровати и прошлась до подоконника. Повернулась и запрыгнула на него, скрещивая ноги.

— Да, организация плана оказалась ни к чёрту, но Гарри сейчас больше всех нуждается в защите. Оставшиеся на свободе Пожиратели охотятся первым делом за ним.

— Это не защита, а медвежья услуга, — парировал Гарри. — Любой из нас мог совершить ошибку, потому что не знал о намерениях Кингсли. Нет, так дела не делаются.

Джинни хотела что-то ответить, но вмешалась Гермиона:

— Раньше я бы тоже поспорила, но вот это, — она подняла трофейную волшебную палочку, — это доказательство того, что мы уже не нуждаемся в опеке. Я защитилась голыми руками и захватила оружие. Эти семь лет не прошли для нас бесследно. Мы в состоянии за себя постоять. И мы достаточно взрослые, чтобы принимать самостоятельные решения.

Джинни закатила глаза.

— Это тебе адреналин в голову ударил? Я думала, ты здравомыслящая девушка, Гермиона. Я не спорю, ты большая умница. Но дай министр знать о своём плане, и вас двоих силком бы оттуда не выволокли. Волдеморт мёртв, ты, Гарри, теперь обычный человек, не избранный. Министр мог бы вообще не брать на себя такие трудности, как твоя защита, тем не менее он этим занимается, и вместо благодарности вы возмущаетесь его действиями.

— Ты хочешь, чтобы я ему спасибо сказал за то, что он скрыл от меня такую важную информацию? Он спасал мою жизнь, рискуя вашими.

— Значит, твоя жизнь для него почему-то важнее наших.

— А для меня нет! Джинни, ты понимаешь, что именно поэтому Рон оказался ранен? Если бы мы знали о плане заранее, если бы обсудили всё... — Гарри нетерпеливо махнул рукой и сел на кровать. — Прости, я не должен срываться на тебе, но это всё...

Джинни слезла с подоконника и опустилась рядом с ним.

— Я знаю, — тихо сказала она. — Наверное, ты прав. Но если бы мы остались там все вместе, кто-то мог бы вовсе погибнуть. А я не хочу... понимаешь, чтобы это был ты. И не хочу, чтобы это был Рон. Или вообще кто-то из нас. Если бы ты знал о плане, ты бы ни за что оттуда не ушёл.

Гермиона покрылась мурашками. Она постепенно начинала понимать позицию Джинни, чья бунтарская натура не вызывала сомнений. Она соглашалась с действиями министра только по одной причине: жизнь Гарри была ей дороже своей. Она готова прогнуться и подчиниться, если это спасёт его. Каково ей было узнать, что Гарри спасён, но Рон оказался на грани между жизнью и смертью?

— И всё же мы имели право знать, — вслух проговорила Гермиона.

— Я смотрю, безрассудство заразно, — заметила Джинни со слабой улыбкой. — А я всё удивлялась, как такая правильная Гермиона Грейнджер связалась с такими оболтусами, как мой братец и Гарри. — Она вздохнула. — Тяжёлый выдался день.

— Ты в порядке? — сочувственно поинтересовалась Гермиона.

— Да всё нормально. То есть, разумеется, у меня внутри всё вверх дном после этого нападения. Только одного брата похоронила, чуть не потеряла второго...

Гарри встревоженно посмотрел на неё и сжал её ладонь. Гермиона не стала ничего говорить и вышла, оставляя их наедине.

Она так и стояла возле двери, опираясь плечом о стену, когда Гарри вышел из палаты.

— Как она?

— Как человек, похоронивший одного брата и чуть не потерявший второго.

— А ты как?

Он пожал плечами.

— Честно, не знаю. Столько всего случилось за эти два дня.

Они помолчали.

— Знаешь, ты абсолютно прав, Гарри. Министр должен проявлять больше уважения к нашим силам. Когда-то я верила в незыблемость авторитетов, а сейчас понимаю, что мы из них выросли. Теперь мы новые взрослые.

Гарри улыбнулся.

— Я тоже хочу отдохнуть, — сказала Гермиона, отстраняясь от стены. — Встретимся за ужином?

— У тебя всё в порядке? Извини, совсем замотался, даже не спросил...

— По правде говоря, нет. Но я справлюсь. Мне просто нужно подумать кое о чём и расставить всё по местам.

Сразу после ужина Гарри, Гермиона и Джинни, заручившись разрешением целителей, отправились навестить Рона.

— Я уж думал, вы про меня забыли.

— Отлично выглядишь, — похвалил Гарри, по привычке оседлав стул.

Джинни бросилась обнимать брата.

— Слава Мерлину, я так перепугалась!

— Джинни, больно же, — сморщился Рон.

— Как ты себя чувствуешь? Что-то беспокоит? Тебя сильно задело?

— Ты прямо как мама, — проворчал Рон, но по его лицу было видно, насколько ему приятна забота сестры. — Задело сильно, но я в норме. Больше никого не ранили? — Он перевёл взгляд на стоящую у изножья кровати Гермиону. — Привет.

— Привет.

Она обошла кровать и села с другой стороны.

— Тебе тоже досталось? — тихо спросил Рон, протягивая руку и касаясь пальцами её левой щеки.

— Немного. Мы все очень переживали за тебя.

— Немудрено, — хмыкнул Рон. — Нет, правда, они чуть меня не прикончили! Выскочили из ниоткуда, оба в чёрном, с палочками наперевес. Сразу оглушили. Я даже не помню, как меня ранило.

— Похоже на плохо сработанное режущее, — сказала Гермиона, вспоминая виденную утром картину. — Наверное, оглушающее выстрелило раньше и помешало.

— Значит, мне крупно повезло. На мне не меньше трёх слоёв бинта, припарки из каких-то трав и вдобавок ужасно вонючая мазь.

Друзья прыснули.

— Нет, я серьёзно! Вы только понюхайте, — Рон вытянул вперёд ладони, будто предлагая оценить запах лечебной мази.

Несколько мгновений в палате висела тишина.

— Как Джордж? — нарушил её Рон, заставив всех встрепенуться и напрячься.

Гермиона и Гарри посмотрели на Джинни.

— Не знаю, — сказала она. — Я не видела его после того как рассказала о случившемся. Его перенёс Билл и сразу увёл наверх. Знаю только, что он не ранен. По крайней мере физически с ним всё в порядке.

Они снова помолчали. Затем Гарри поднялся.

— Мы, пожалуй, пойдём. Целители сказали, что тебя нельзя беспокоить, а сегодня ещё наверняка будут посетители и кроме нас.

— Спасибо, что проведали.

— Поправляйся, — напутствовала Джинни.

Они вышли, как бы невзначай оставив Рона и Гермиону наедине. Палата погрузилась в неловкую тишину. Оба смотрели куда угодно, только не друг на друга.

— Гляди-ка на них. Сама тактичность, — пробурчал Рон.

Гермиона невольно улыбнулась. Рон опёрся руками о постель и приподнялся, прислоняясь спиной к изголовью.

— Больно? — тихо спросила она.

— Немного.

Она помедлила с секунду и всё же взяла его ладонь в свои руки.

— Я не должна была тебя оставлять.

— Да ведь я сбежал от тебя, как ошпаренный.

— Всё равно не должна была.

Он сплёл их пальцы. В тот же миг что-то внутри у Гермионы дрогнуло, и по телу разлилось трепетное тепло.

Рон закусил губу.

— Слушай, то, что я сказал... Я не имел в виду... Это просто сорвалось с языка.

— Знаю. Я выбрала неподходящий момент.

— Забудем об этом?

— После всего, что сегодня случилось, глупо было бы поступить иначе.

Рон вновь легко коснулся повреждённой щеки Гермионы, заставляя её поднять голову.

— Как это случилось?

Теперь в его голубых глазах не было льда. Гермиону согрела искренняя забота.

— На меня тоже напали. Успел ударить меня по лицу. Но я отбилась. Швырнула этому ублюдку в лицо земли, пусть распробует. Потом повалила, вырвала палочку и оглушила.

— Воительница, — с гордостью сказал Рон. — Будет знать в следующий раз, как нападать на безоружную девушку.

— Надеюсь, он уже ничего не узнает.

— Какая ты стала кровожадная!

— Прекрати, — шутливо возмутилась Гермиона, отводя его руку от лица.

Рон поймал её ладонь в воздухе.

— Испугалась?

— Его — нет, только за тебя.

Она посмотрела в его глаза, и время словно замерло. Она слегка наклонилась, а он чуть подался вперёд. Их сплетённые пальцы лежали на одеяле. Этот поцелуй не был похож на сумасшествие во время Битвы. Хрупкий момент сближения двух не успевших толком объясниться друг с другом людей.

Секунды бежали. В голове у Гермионы не было никаких мыслей ни о будущем, ни о прошлом, не существовало никаких ссор и обид. Только здесь и сейчас.

Он жив и рядом с ней, это было самым главным.