Видимость [Гарри Поттер]

В этой комнате всё было просто прекрасно. Однако, несмотря на удобства и любезное и чистосердечное гостеприимство хозяев, Елена чувствовала себя птицей в клетке с невидимыми прутьями: их вроде и нет, но всë же они есть. Конечно, Гарри было хуже, но он хотя бы привык к такому обращению — избранный, как-никак. Она сама что угодно бы сейчас отдала, чтобы вернуться назад, в свою небольшую комнату, и исправить совершённые ошибки... Девушка поднялась с кровати, огляделась и взяла в руки единственную по-настоящему дорогую ей вещь — фотоальбом с четвёртого курса, в котором были изображения друзей и мамы с папой. В носу защипало, виски́ сдавило тупой болью, но слёз не было. Как всë было тогда, год назад, хорошо и просто.

Ей даже не верилось, что каких-то два месяца назад всë было совершенно по-другому — хороший сон по ночам, самым ужасным событием в жизни казалась смерть Седрика, с которым она лишь была знакома... Но тогда Элизабет в те дни казалось, что это худший кошмар, который могла только преподнести судьба. И она, в кое-то веки услышав, приняла этот вызов, поставила девушку перед сложнейшим выбором. Таким выбором, когда было по-настоящему страшно выбирать «меньшее из зол». Елена боялась ошибиться. По-настоящему боялась, ведь в этой игре ставки куда выше, чем разбитое сердце. Она чувствовала, будто бежит по склону вниз, всё быстрее и быстрее, не в силах остановиться. И если оступится, разобьётся насмерть. Но любой склон ведь когда-то заканчивается...

А сейчас мы вернёмся назад, точнее в вечер после того святочного бала, чтобы понять, как она докатилась до депрессии и сравнения жизни с наклонной плоскостью, а так же узнаем, действительно ли во всех наших неудачах виновата одна лишь судьба.

1

Мысли беспорядочно крутились в голове девушки, когда она поднималась по лестнице в башню Гриффиндора. Елена не верила своему счастью, но одновременно чувствовала, что в этой ситуации, как в пазле, который рассыпали по полу, а затем собрали, не хватает кусочков. Почему он просто так подошёл и спросил простую, ничем не примечательную студентку о том, будет ли она его девушкой? Почему, если она ему правда нравится, Драко раньше никак это не показывал? А если ему на самом деле безразлично, зачем тогда он это сделал? И, наконец, по какой причине она сама так легко согласилась? Ведь раньше его не то что не любила, терпеть не могла... Да, раньше. А сейчас... сейчас он — её парень и она всё отдаст, чтобы это так и осталось.

Войдя в спальню, Елена увидела сидящую на кровати и плачущую навзрыд Гермиону. Подбежав к подруге, девушка заключила её в объятия и принялась гладить по голове. Все проблемы с Драко как по мановению руки отодвинулись на второй план, когда волшебница увидела, что лучшей подруге нужна помощь. В этом была вся Елена — никогда не ставила свои интересы выше интересов дорогих ей людей. От Гермионы ей постепенно удалось добиться, что Рон козёл, что он испортил ей вечер и что они больше не разговаривают.

Когда Элизабет утешила подругу и рассказала ей о своей «радости», та в лишь пожала плечами и ответила, что ей всё равно, с кем подруга встречается, ни один парень не в силах повлиять на их дружбу. Елена была счастлива — она очень боялась, что потеряет подругу по собственной глупости.

***

Хагрид молча пил чай, не глядя Елене в глаза. Они с Гермионой сидели напротив лесничего в его домике, под столом тихо поскуливал Клык, в камине сонно потрескивал огонь, а за окном выла вьюга. Девушка решила не откладывать, рассказать ему всё о ней и Драко первым после подруги и была уже не уверена в том, что это хорошая идея.

Молчание затянулось: в воздухе повисло ощущение тревоги пополам с напряжением. Но тут Хагрид негромко крякнул, хлопнул рукой по столу и поднял голову.

— Лиззи, я правильно понял, эээ... что ты раньше не особенно оказывала внимание эээ... Малфою. А тут вдруг согласилась. Н-ну ты поняла. Даже я вижу, что что-то не так.

В этот момент Гермиона покачала головой и ответила Хагриду

— Я тоже сначала подумала так. Дала ей антидот от любовного напитка. Но он не подействовал. Значит, либо Иззи правда этого хочет, либо он как-то иначе заставил её согласиться.

Елена глядела на Гермиону с недоумением и толикой интереса:

— Меня ты в такие подробности не посвятила... Иначе — это как?

Гермиона замялась, а затем решительно пожала плечами.

— Не знаю, но есть много способов незаметно подавить волю человека.

С точки зрения самой Елены, всё было слишком запутанно. Да, возможно, это признание выглядело весьма странно, но ведь Драко имеет право на то, чтобы попытаться завоевать девушку... А если она узнает, что он делает это нечестными путями или с грязной целью, то тогда... Что будет, если это произойдёт, Элизабет пока не придумала. Наверное, влепит ему пощёчину и убежит плакать куда-нибудь в уголок, как в мелодрамах — всё же, сердце есть и у неё.

***

По коридорам Хогвартса зимой гуляли сквозняки, и студенты ощущали себя ненамного лучше, чем если бы находились на улице. В западных коридорах это особенно чувствовалось — там в стенах порой виднелись щели аж в палец толщиной.

Елена сидела на широком подоконнике у окна в дальнем конце восточного коридора на третьем этаже, куда обычно не заходили ученики — уроки там не проводились, важных помещений или тайных проходов не было. Девушка завернулась в принесённый с собой плед, а в руках держала очередную книгу. На каникулах она решила почитать что-то отвлечённое, и выбор пал на «Трилогию Бартемиуса» — красивую, но выдуманную историю о том, что будет, если призвать демона и сообщить ему своё истинное имя.

Вдруг в конце коридора послышался стук каблуков по каменным плитам пола. Девушка насторожилась, но менять что-то в своём положении не стала — находиться в этом месте было не запрещено. К тому же, что ей вообще могут сделать?

Однако, как выяснилось, беспокойство было беспочвенным. Из-за угла вышел сероглазый блондин в мантии с зелёным, слизеринским воротником и притормозил, завидев Елену. Она кивнула ему головой в знак приветствия и улыбнулась.

— Здравствуй, Драко. Не ожидала тебя тут увидеть.

Он улыбнулся в ответ и сел рядом с девушкой.

— Здравствуй, Элизабет. Я тоже не думал, что мы тут встретимся. Обычно прихожу сюда для размышлений.

Парень протяну руку и переплёл пальцы Елены со своими. От его ладони исходило приятное тепло. Девушка повернулась к нему лицом и взглянула прямо в глаза. Дымчато-серые, словно бы слегка выцветшие, они источали безоговорочную уверенность, притягивающую её, точно магнитом.

Элизабет положила голову Драко на плечо и расслабилась. От него исходил тонкий аромат бергамота, какого-то дорогого парфюма и свежей мяты. Она прикрыла глаза и улыбнулась.

— Ты чего так улыбаешься? — прозвучал у неё над ухом голос парня

— Просто так... Ты надолго?

— Не знаю. Мне, вообще-то, ещё по делам сбегать надо было...

— Останься ещё хотя бы ненадолго...

— Конечно, радость моя.

С этими словами он слегка отстранился от девушки, но лишь для того, чтобы его лицо оказалось прямо напротив её. Прикрыв глаза, девушка слегка подалась вперёд. Он поцеловал её — медленно, нежно, давая привыкнуть и почувствовать... Чувственные и мягкие губы Елены путали мысли, заставляли отпускать контроль и просто следовать за ними... В голове мелькнуло мимолётное «...Она неплохо целуется для той, у кого не было практики...», но почти мгновенно испарилось. Она протянула руку к его волосам, запустила в них руку и начала водить по прядям, словно расчёсывая. Это было на удивление приятное ощущение...

С трудом оторвавшись друг от друга, они несколько минут просидели в тишине, переведя дыхание и просто держась за руки. Потом Драко проговорил, не до конца сумев скрыть лёгкую хрипотцу в голосе:

— Теперь мне правда пора... Увидимся за ужином?

Она обняла его на прощание и тихо проговорила вслед уходящему парню:

— Увидимся...

***

...Драко не хотел, чтобы кто-то узнал, что он сжульничал в этом споре. Элизабет ведь должна была в него влюбиться и по своей воле пробыть с ним до конца учебного года, а она просто не может отказать ему ни в чём под действием этого зелья. Из плюсов эликсира Подчинения — в отличие от Империуса ему нельзя сопротивляться и нейтрализует его только настойка морошки, листьев аконита, сосновой смолы и шерсти медведя в чётких пропорциях.

К тому же, это было ещё и тонким намёком. Ведь этот эликсир изобрела известная русская волшебница, оставшаяся в истории под именем Хозяйки Медной Горы Она была анимагом-ящерицей, и уважала подобных ей, которых в те времена называли общим словом «обращающиеся», не разделяя на оборотней, анимагов и тп. Так было выработано условие действия эликсира — он обнаруживается выпившим только при изменении физического облика. А Элизабет, по его сведениям, не анимаг, не оборотень, не кицунэв Японской мифологии оборотень-лиса, обычно женского пола, не шéлкишéлки в кельтской мифологии являются морскими оборотнями-тюленями и не какое-либо ещё мифическое подобие оборотня. Так что Забини может попрощаться с двадцатью галеонами...

*Спустя 3 месяца, конец марта*

Пара пятикурсников шла по берегу Чёрного озера в гнетущем молчании. Напряжение между ними чувствовалось даже на расстоянии — плотно сжатые губы, заложенные за спину руки, отсутствие улыбок на лицах или радости в глазах...

Парень в отработанном, как будто ставшем рутиной жесте раскрыл ладонь и девушка, словно тоже по привычке, протянула руку в ответ. Так Драко и Елена продолжали шагать по тропинке, уставившись на водную гладь и избегая прямого взгляда в глаза друг другу.

Недавно она начала подозревать, что в намерениях парня что-то нечисто. Он перестал обращать на свою девушку внимание, не проявлял признаков влюблённости, не дарил подарков, не пытался завоевать или удивить её чем-то. Просто был. В конце концов нервы и сердце Элизабет не выдержали.

— Почему я? Не Пэнси Паркинсон, не какая-то другая чистокровная, а именно я? — она произнесла предложение с нажимом на последнее слово. — Да, я умная и, осмелюсь предположить, красивая, но не «уникальная» по меркам людей вроде тебя. Вы считаете себя высшей расой и презираете таких, как я. Называете «осквернителями крови» семьи вроде моей и Уизли. Так почему? — Гриффиндорка дёрнула парня за руку и повернула лицом к себе. — С кем-то поспорил, что в два счёта влюбишь в себя какую-нибудь заучку из друзей Поттера? Но Гермиона слишком сильно тебя ненавидит, поэтому пришлось использовать вариант попроще. Меня.

Она и сама не очень в это верила, просто бросила наугад. Парень, однако, избегая смотреть Елене в глаза, уселся на землю и уставился в небо. «Елена ведь рано или поздно узнает... Например, когда вся школа будет говорить о том, что я выиграл пари... Может будет лучше, если я скажу прямо сейчас? Ведь жалко девушку. Она-то ни в чем не виновата...» Вслух он сказал только одно:

— Да, поспорил. С Блейзом Забини, если тебе принципиально надо знать.

Наверное, со стороны могло бы показаться, что девушка просто перевариваешь услышанное, но на самом деле она боролась с желанием обернуться волком и вцепиться этому мерзавцу в горло. Он стал дорог ей за эти три месяца и из-за предательства, пусть даже и ожидаемого, где-то в груди стремительно разрасталась чёрная дыра... Но тут до девушки вдруг дошла ещё одна вещь.

— Стоп. А как я вообще согласилась? Чем ты, ... (прим. авт. : тут главная героиня по-русски обматерила Драко так, что во-первых, он ничего не понял, а во-вторых, автор слишком трясётся над литературностью текста и тут применять такие слова не будет), меня напоил? И как это нейтрализовать? Отвечай!

Драко, впервые посмотрев собеседнице прямо в глаза, неторопливо растягивая слова, произнёс:

— Ну, раз ты так настаиваешь, отвечаю по порядку. Согласилась ты сама. Напоил я тебя эликсиром. Каким, не скажу — весь интерес теряется. Нейтрализовать это можно только при одном условии — ты «меняющая облик». И не смотри на меня так, это дословное цитирование инструкции.

Он выдернул свою ладонь из её, развернулся и, не оглядываясь, направился в сторону замка. Девушка осталась стоять в одиночестве, разбитая и опустошённая, не понимая того, как человек мог поступить так жестоко. А потом, очертя голову, бросилась в лес.

***

Вспоминать то, что тогда произошло, не имело смысла, ведь это был даже не самый жестокий урок, который преподнесла Елене жизнь. Девушка вынырнула из воспоминаний и вытерла со щеки непрошенную слезу. Тогда она в узнала, каково это — терять часть себя. Именно в тот момент, глядя в спину человека, который, как она думала, не равнодушен к ней, Элизабет впервые почувствовала давящее со всех сторон ощущение отчаяния. Оно пропадает понемногу, со временем, но не уходит. Никогда. Просто забивается в уголок сознания, маскируясь за новообретёнными радостными воспоминаниями. Прячется, ожидая своего часа. А затем, когда человек вновь лишается чего-то важного, оно приходит. И уже набрав силу, скопив её за время ожидания, давит многотонным грузом на всё существо, вынуждая прогибаться или ломаться под этой тяжестью.

Тогда девушка поняла и ещё одну вещь — если боль пережить, она очищает, делает сильнее. Давным-давно люди верили в «крещение огнём» — обряд, что пройдёт лишь достойный. Это не значит, что человек должен прыгать в костёр, вовсе нет. У каждого свой путь. Кто-то просто пересиливает себя, свои принципы и желания и делает то, что должно. Кто-то прорубается в одиночку сквозь полчища врагов ради одного человека. А кто-то просто делает шаг. Один шаг. Верный...

Елена топталась на развилке коридоров, не зная, куда пойти. С одной стороны, очень хотелось вернуться сразу после ставшей ежедневным ритуалом «прогулки» по лесу в гриффиндорскую башню, отогреться у камина или просто залезть с ногами под одеяло и поспать. Но с другой, надо поискать, что это за эликсир подчинения и противоядие от него. Она пару дней назад всё-таки спросила у Макгонагалл о том, что имел в виду Драко под «меняющей облик». Узнала немного, но хоть что-то. Оказывается, так называли магов, обращающихся в животных, примерно до середины 19-го века, когда повсеместно была принята классификация оборотней Елеазара Фига.

У Снегга девушка выяснила, что лишь один анимаг работал с такого рода зельями, русская волшебница Арина (её фамилию история не сохранила), жившая примерно в середине девятнадцатого столетия. Именно профессор зельеварения, как ни странно, выдал Елене разрешение на получение соответствующих книг в запретной секции. Её это немного удивило. Между ними не было особой неприязни, как у профессора с Гарри, но декан Слизерина в принципе не любил учеников «храброго» факультета.

В библиотеке было на удивление пусто. Девушка прошла мимо стеллажей, заполненных толстенными фолиантами, вглубь, направляясь в сторону запретной секции. Мадам Пинс на месте не оказалось, поэтому она решила её не дожидаться и нырнула за гобелен, скрывающий вход в запретную секцию.

В основных помещениях и так было тихо, но тут отсутствие звуков стало прямо-таки осязаемым. Шаги Элизабет отдавались на каменном полу гулким эхом, заставляющим нервно оглядываться по сторонам в поисках не существующего источника шума. Хотя, возможно, источники эти всë же существовали, так как многие здешние книги могли передвигаться самостоятельно. Девушка свернула направо и остановилась, пристально разглядывая стеллаж. Наконец увидев нужную книгу, она привстала на цыпочки и достала её с полки.

Тут с тихим «шмяк» откуда-то сверху упала книга в тёмно-синей обложке с металлическим тиснением. На корешке было написано «Тайны наитемнейшего искусства». Тебе показалось странным, что огромный фолиант весом 6-7 килограмм упал совершенно беззвучно. Но вдалеке послышались чьи-то шаги и Елена, не думая совершенно над своими действиями, быстро засунув книгу в сумку, взяла ещё несколько пособий по зельям и поспешила ретироваться.

Мало что может причинить человеку боль, подобную осознанию того, что он сам виноват во всех своих невзгодах. Оказывается, даже самая маленькая ошибка способна навсегда изменить жизнь. За каждый промах придётся рано или поздно заплатить. Придёт время, когда она на своей шкуре прочувствует всю соль слов, сказанных ей одним человеком с высоким и холодным голосом:

— Люди, моя милая, куда охотнее разделяют ненависть, чем веру. Все, кого ты так любишь, возненавидят тебя. Несмотря на всё, что ты для них сделала, они тебя возненавидят...

Самое ужасное, что обладатель этого голоса окажется прав. Все отвернутся от неё. Главное, никогда нельзя забывать — беда не просто стучится в дверь, она налетает ураганом, разбивая эту самую дверь в клочья.

Пока она верила в одну вещь — даже в самые тёмные времена надо не забывать обращаться к свету. Ведь в Хогвартсе тот, кто просит помощи, всегда её получает. Не важно, сколько раз ты ошибся, главное — ты попросил помочь, А это значит, что ты не совсем пропал. Однажды перед ней встанет один из самых важных вопросов в жизни — стойко переносить все испытания в гордом одиночестве или всë же попросить помощи у близких... Проходя через испытания, выпавшие на его долю, человек выходит из них сильнее, чем был до этого. После всего начинаешь понимать, что тебя уже не так-то просто сломать...

***

Смерть Седрика сильно ударила по всем ученикам. Они ходили по школе подавленными и в большинстве своём молчаливыми. Многие девушки плакали по углам... Елена тенью бродила по коридорам, избегая контактов с кем бы то ни было. Под вечер она возвращалась обратно в спальню и часов в семь снова ложилась в кровать, заворачиваясь в одеяло...

В тот день всё казалась особенно тяжким — первыми двумя уроками стояло зельеварение. Элизабет вынуждена была целых два часа стоять напротив Драко и помешивать своё зелье под его взглядом, порой прожигающим насквозь... Это отняло у неё так много сил, что она с трудом досидела последний в расписании урок и, вернувшись в башню Гриффиндора, поднялась к себе в спальню и, привычным движение спрятавшись под одеялом, отключилась до самого вечера.

Было поздно, но сон никак не возвращался, поэтому, последовав совету профессора Люпина, девушка взяла две плитки шоколада и спустилась в общую гостиную Гриффиндора. Уже разошлись последние ученики и стало совсем пусто (немудрено, ведь было почти два часа ночи)

Вдруг на лестнице раздались шаги. Само по себе это не было чем-то из ряда вон выходящим, однако Елену охватило смутное предчувствие. Когда девушка увидела того, кто вошёл в гостиную, мысленно усмехнулась: предсказания никогда не были её сильной стороной, но тут она почему-то не ошиблась.

Она свернулась в кресле и постаралась сделаться как можно неприметнее, но было поздно. Он уже заметил Элизабет. И не то чтобы молодые люди не могли сделать вид, что не видели друг друга: очень даже могли. Просто оба понимали, что разговора по душам не избежать.

Фред медленно прошёл к камину и на диван. Они с Еленой были близкими друзьями с самого детства, но он не смог простить ей роман с Драко, абсолютно лживый и безнадёжный по его мнению. На этой почве ребята разругались и не разговаривали после Рождественских каникул, а сейчас было начало июня... Девушка решилась первой нарушить напряженное молчание.

— Слушай, мне жаль, что не послушала, когда ты говорил, что это плохо кончится. Ты был прав! Я... Наверное какая-то часть меня понимала — люди не меняются просто так на ровном месте, тут есть какой-нибудь подвох, но то, чем он меня напоил, закрыло эту часть глубоко внутри и не позволило мыслить трезво. Я не выбирала тогда, что ответить на его вопрос, просто сказала «да» Прости меня, если сможешь... Я не хочу тебя насовсем потерять...

Елена опустила глаза и против своей воли начала всхлипывать. Нервное напряжение, скопившееся за прошедшие недели, начинало сказываться. Вот так каждый раз, думала она, не могу сдержать себя... Надо учиться контролю... Но тут все мысли перекрыл мягкий голос Фреда.

— Ну что ты, я не обижаюсь, у всех есть право на ошибку. Не плачь, волчонок, иди сюда.

Парень сгрёб подругу в охапку, а спустя пару секунд она уже вовсю рыдала у него на плече. Он гладил девушку по спине, не обращая внимания на то, что свитер насквозь промок от её слёз. Он в этот момент казался ей самым-самым, родным, добрым, надёжным, таким понимающим... Через двадцать минут Елена успокоилась, они ещё посидели поговорили немного о чём-то неважном, а потом пошли спать.

На следующий день всë вернулось в привычное русло, насколько это, конечно, возможно. Последняя неделя учёбы перед каникулами пролетела незаметно, и вот уже наступила суббота, на следующий день уходил поезд в Лондон. Элизабет с Гермионой собрали на завтра вещи и, пожелав друг другу спокойной ночи, улеглись...

Было где-то три часа ночи, девочки уже видели десятый сон, а Елена всë ворочалась и не могла уснуть. Странное чувство того, что скоро произойдёт нечто важное, никак её не покидало вот уже несколько дней, но сегодня было особенно явственным. Она тихонько оделась и, стараясь не шуметь, спустилась в гостиную, прихватив с собой первую попавшуюся книгу из чемодана. Разжечь огонь в камине не составило труда и девушка, придвинув кресло поближе к пламени, открыла её на титульной странице. Волшебница не особенно удивилась, когда увидела название. «Тайны наитемнейшей магии». Что ж, это хотя бы объясняет чувство тревоги. Кому, как не ей, знать о способности некоторых книг «заставить» людей себя прочитать.

Она перевернула лист и начала неторопливо читать введение. Однако книга была нетерпелива и своевольна. Страницы вдруг замелькали с огромной скоростью и так же резко остановились на странице 372. В заголовке большими буквами значилось «Крестражи». Елена пожала плечами и, не зная ещë, что её ждало, погрузилась в чтение...

А на следующий день к ней подошла профессор МакГонагалл и, окинув строгим взглядом, сказала, что гриффиндорку хочет видеть директор.

— Он сказал «возьмите книгу». И на мои вопросы ответил, что вы поймёте, о каком именно чтиве идёт речь, мисс Смит. Профессор ждёт вас у себя через 15 минут. Не беспокойтесь, вы успеете на поезд.

С этими словами преподаватель трансфигурации развернулась и ушла, оставив ученицу размышлять в одиночестве. Быстро схватив книгу и сунув еë в сумку, она побежала к кабинету директора.

Едва войдя, она натолкнулась на проницательный и слегка суровый взгляд Альбуса Дамблдора.

— Отдай мне книгу, пожалуйста, Элизабет. Она ни в коем случае не должна была попасть к тебе или кому-то ещё из студентов

Девушка тот час же повиновалась, выложив книгу из сумки на стол. Директор явно был не склонен шутить.

— Никому не говори о том, что там прочитала. Знания очень опасны, попади они не в те руки, Елена. Я не могу ответить на все твои вопросы, но могу на один. Спрашивай с умом.

Гриффиндорка слегка стушевалась, но потом взяла себя в руки и задала единственный волновавший её на тот момент вопрос.

— Кто из магов, о которых я знаю, создавал крестражи? У меня есть предположения, но хотелось бы убедиться?

— Я думаю, ты догадываешься, Элизабет. Тот, кто после этой... процедуры стал называть себя Лордом Волан-де-Мортом. До этого его имя и душа были другими... Ты ведь понимаешь, какие злодеяния нужно совершить, чтобы разделить свою душу даже на две части, не говоря уж о семи... А теперь иди, иначе опоздаешь на поезд. И помни о своëм обещании молчать.

Она вышла из кабинета директора в растрёпанных чувствах, но спустя пару минут уже твёрдо решила, что эта информация тебе ни к чему и на ходу доставая палочку. «Чего не знаешь, на допросе не расскажешь» подумала Елена и стёрла себе память как об услышанном в кабинете, так и о самой книге.

***

В поезд девушка садилась одной из последних, почти все купе уже были заняты. Она уже начала отчаиваться, когда совершенно случайно увидела каким-то чудом оказавшееся пустым купе. Элизабет быстро шмыгнула туда и прикрыла за собой дверь.

Елена устроилась на своëм любимом месте у окошка и задремала, а потом и вовсе уснула. Не в её правилах было спать в поезде, но уж очень юная волшебница устала...

Именно поэтому она не увидела, как на сиденье напротив словно бы прямо из воздуха возник Драко и заботливо укрыл её пледом. Парень вернулся на прежнее место и почти не отрывал от девушки глаз, полных самых разных чувств от страх, боль и вины до умиротворения и нежности. Но было там и что-то ещë... Едва уловимое, проскользнувшее лишь пару раз, оно едва ли не было миражом... Но Елена, конечно, этого не видела.

Перед тем, как уйти, он нежно поцеловал бывшую девушку я в лоб. А когда гриффиндорка наконец проснулась, ничто не указывало на то, что здесь кто-то был. Кроме того странного факта, что она не замёрзла и была заботливо укрыта пледом... Серебряным пледом с изумрудно-зелёным рисунком в виде змеи.

***

Элизабет была очень удивлена, когда на вокзале её встретил лишь престарелый эльф-домовик Арнольд. Обычно на встречу дочери приезжала вся семья, а тут никого. На бесконечные вопросы об этом эльф не отвечал, только загадочно подёргивал бровями, что, по-видимому, означало «скоро сама всë узнаешь». Однако ехали они на папиной служебной машине с работником министерства за рулём, и это Елену здорово обрадовало, ведь не пришлось тащиться на метро в час пик.

На подъездной дорожке к дому была куча сумок и чемоданов, которые едва ли можно было обойти. Аккуратно проскользнув мимо них (но всё же споткнувшись пару раз обо что-то), девушка вошла в дом, волоча за собой свой чемодан. Каково же было еë удивление, когда она застала всю свою семью в прихожей.

Они радостно кинулись обнимать Елену и наперебой поздравлять с окончанием учебного года. Как оказалось, не приехали на вокзал родители встретить дочь по одной простой причине — через полтора часа они все должны отбыть к бабушке (папиной маме) в Россию. Разумеется, с помощью лицензированного портала из Министерства Магии, который выделили отцу на работе.

Элизабет, весьма обрадованная таким неожиданным поворотом событий, кинулась к себе разбирать школьный чемодан и класть в него вещи в поездку. Бабушка сама к ним никогда не приезжала, но на все праздники присылала гостинцы. Они с внучкой переписывались с того момента, как та научилась выводить слово «Привет». Общались только на русском, других языков (помимо гоблинского) Антонина Кузьминична не знала и знать не желала.

Девушке не терпелось поскорее увидеться с ней, обняться, и поэтому час, отведённый на сборы, пролетел очень быстро. Она спустилась вниз, где в полной боевой готовности собралась вся семья. Порталом служило потускневшее серебряное зеркало среднего размера с изящной гравировкой.

Ровно в девять часов вечера по Лондонскому времени портал сработал и все они оказались в Подмосковье, а точнее в деревне Подорки (прим. авт. : Это реально существующее место, Клинский р-н, неподалёку от г. Высоковска. Посвящается бабушке автора, живущей там.) Там, из-за разницы во времени, было уже 11 часов ночи.

***

Первым, на что Елена обратила внимание, было небо. Тëмно-синее, с россыпью мерцающих звëзд и дорожкой Млечного Пути, оно было широким, простирающимся от одного края земли до другого, его не закрывали крыши домов и трубы заводов. Они стояли в поле, но его со всех сторон окружал лес: виднелись тёмные верхушки сосен, изумрудные ели, меж них мелькали ярко-зелёные берёзы и сероватые осины. Одной из самых непривычных, сразу перетягивающих на себя внимание вещей, был запах. Днëм, по всей видимости, было жарко, и над землёй стоял дурманящий аромат полевых трав, перемешивающийся с пришедшей на смену зною ночной прохладой.

До деревни они быстро дошли, а дом даже не пришлось долго искать — бабушка встретила их на окраине села. Папа обнял невысокую старенькую женщину и сказал:

— Мама, это моя семья. С Элеонорой ты знакома, а это Елена и Джон.

Бабушка заключила Элизабет с Джоном в тёплые объятия. Девушке почудился запах сена, парного молока и мёда.

— Ну что вы, внучки́, не стойте, пошли в дом!

Огромный бревенчатый дом стоял слегка на отшибе, но так было даже лучше, не слышно было шума ближнего шоссе. Внутреннее убранство было именно таким, как Елена себе представляла — богатое, но при этом не вычурное, с коврами из шкур животных, подсвечниками с толстыми восковыми свечами в нишах и добротными стенами «без единого гвоздя».

Первым делом ты выбрала она комнату на втором этаже — небольшое помещение с окошком, выходящим на лес, аккуратно заправленной кроватью, письменным столом, стулом, шкафом и тумбочкой с настольной лампой. Потом, оставив вещи в чемодане, переодела домашнюю одежду и быстренько спустилась вниз.

Их накормили так, что единственное, чего хотелось после ужина — скорее забраться на кровать и заснуть, что Елена с Джоном и сделали (ему тоже выделили комнатку на втором этаже), родители же остались «разговаривать взрослые разговоры» внизу с бабушкой. Девушка завернулась в одеяло и быстро заснула.

Элизабет проснулась глубокой ночью от того, что внизу ругались громкими голосами. Зашла к брату, проверила, спит ли он. Джон сладко посапывал в своей кровати, поэтому она тихо вышла из его комнаты, спустилась вниз и, стоя в тени возле двери, обратилась в слух.

— Как мы могли?! Ты серьёзно, мама? Елена ещë совсем ребëнок!

— Ей почти шестнадцать, она имеет право знать! Элеонора, ну хоть ты скажи моему сыну, что это несправедливо по отношению к бедной девочке!

— Милый, не горячись... И вы, мама. Остыньте оба.

— А вот и не остыну! Она наша дочь!

— Сын, не смей меня перебивать и выслушай наконец! Она уже взрослая и имеет право знать...

Елена встала в полный рост и, стараясь унять дрожь в голосе, спросила:

— И что же я имею право знать? А?

Вопрос был задан совсем негромко, однако в гостиной моментально стало тихо, как в склепе. Прокашлявшись, папа предложил дочери, не глядя в её глаза, присесть в кресло, что она и сделала, закинув ногу на ногу и всем своим видом демонстрируя внимание. Начала мама.

— Милая, я решительно не знаю, как надо говорить такие вещи, но ты... Ты нам не родная по крови дочь. Мы нашли тебя на пороге своего дома ещë младенцем. С тобой был, как ни странно такое говорить, сундук, причём запертый. Ты лежала в корзинке, у тебя на шее был ключ, а на одеялке — письмо. Оно было на непонятном языке, однако на такие случаи существуют различные заклинания... В общем там было сказано, что тебя зовут Елена и мы можем дать тебе свою фамилию, но дата рождения была странная, не такая, как принято в нашем мире. Поэтому еë мы выбрали сами, уж не сердись. Ещë в письме просили не открывать сундук, чтобы ты сама это сделала, когда будешь готова. Нам так и не удалось узнать о том, кто тебя нам... оставил. Вот...

Женщина замолчала и виновато поглядела на тебя.

Елена молчала. Она несколько долгих секунд была сосредоточена на одном — попытках заново научиться дышать. В голове роились тысячи вопросов, однако девушка просто и тихо сказала:

— Послушайте, вы всегда будете моей семьёй. Я выросла с вами и люблю вас, несмотря ни на что. Но я хочу знать правду. Этот сундук здесь, так? Вы ведь не могли от него избавиться... Покажите мне его.

Все поняли, что это был не вопрос. Бабушка подошла к камину и сняла с него шкатулку. Открыв еë, она достала ключ на старом истёртом шнурке и отдала внучке. Потом, приглашающе махнув рукой, направилась наверх. Девушка пошла следом.

Когда они оказались на чердаке, старушка прошептала заклинание, сделала движение волшебной палочкой и все вещи раздвинулись по углам, открыв взору Елены старый-престарый сундук, где-то метр длиной, полметра шириной и столько же высотой. Бабушка тихонько вышла и закрыла за собой дверь.