Цитадель желаний

Каждый из нас о чём-то мечтает, а чего-то — по-настоящему желает. Некоторые желания мы готовы рассказать всем подряд, даже врагам. Какие-то доверим только близкому кругу друзей. Что-то оставим при себе.

А самые сокровенные желания мы запрём так глубоко, что иногда даже сами себе не будем в них сознаваться. Закроем их в цитадель — последний рубеж обороны. Туда, куда не добраться никому, даже под пытками. И становимся её единственным стражем, который дал обет молчания даже перед самим собой.

У каждого есть то, в чём он не хочет признаваться сам себе. Возможно, что-то одно. А возможно, его цитадель полна таких желаний. Невысказанных «хочу» и неуслышанных «мечтаю».

Б.

***

Гермиона Грейнджер в спешке металась по своей светлой квартире, в которой сейчас царил настоящий хаос: все шкафы нараспашку, одежда разбросана по кровати, на которую уже запрыгнул Живоглот, оставляющий множество шерсти на черных вещах, а старый чайник беспощадно свистел на плите, заливая комнату в рассветных лучах белоснежным паром.

— Это мой первый день, я просто не могу опоздать! — воскликнула вслух Гермиона, подбегая к чайнику и выключая газ под ним. Наконец-то на один раздражающий звук стало меньше. — Живоглот! Слезь с кровати, немедленно! Боже, я хотела надеть эти брюки!

Глубоко вдохнув девушка насыпает две ложки растворимого кофе в кружку и заливает его кипятком, брызги от которого попадают на стол и её пижаму.

— Черт, что ж это такое-то?

— С кем разговариваешь? — появилась в проеме рыжая голова. — О, сделай мне тоже кофе, — посмотрел на неё Рон и прошёл дальше, плюхнувшись на кровать с вещами, — а ну брысь, чудовище рыжее.

— Не разговаривай с ним так! — кинула на парня взгляд Гермиона. — И кофе себе сам сделай, а то я опоздаю, — она отхлебнула кипятка из кружки и помчалась в ванную.

— У тебя бы это минуту отняло, — лениво протянул Рон, поднимаясь, — и я тоже, вообще-то, спешу.

— Я — девушка, Рональд, и мне нужно сделать с утра в разы больше, чем просто встать и умыться! — донеслось из ванной.

Рон протянул руку к чайнику и тут же её одернул с характерным шипением.

— Бери его прихваткой, она висит на стене, — раздраженно выглянула из-за двери Гермиона, держа в руках кисточку от туши для ресниц, — сколько раз повторять?

— К чему краситься в больницу? Ты туда идёшь работать или искать себе симпатичного врача? — пробубнил себе под нос парень, сунув руку под холодную воду.

— К тому, что я хочу выглядеть приемлемо, к тому, что это мой первый день, к тому, что я всегда делаю легкий макияж, мне это нравится, — ответила она, снова скрываясь за дверью, оставив её распахнутой.

— Ты и так выглядишь приемлемо, — сказал Рон, вытерев руку и на этот раз взяв прихватку, прежде чем поднять с плиты чайник и плеснуть кипятка в стакан, а затем уже засыпал туда кофейного порошка и три ложки сахара с горкой.

— Спасибо, ты всегда был щедр на комплименты, — с сарказмом отозвалась Гермиона, подкрашивая губы светло-коралловой помадой и замазывая синяки под глазами, стоя у зеркала. — В чем ты пойдёшь? — поинтересовалась девушка, отпивая свой кофе.

Рон пожал плечами, удивившись такому вопросу и кинул взгляд в сторону разбросанных вещей.

— В джинсах и свитере, а что?

Гермиона подошла к кровати и ещё раз оглядела всё выложенное на ней, лишь после переведя взгляд на парня, спокойно сидящего за маленьким столиком.

— Неужели тебе всё равно? Это ведь наш день! Наш первый день в роли врачей! Мы шли к этому шесть лет!

— Да, но причём тут одежда? — отпив кофе, не понял Рон, — мы ведь придём туда и сразу переоденемся в форму.

Гермиона вздохнула, не став объяснять, насколько важно для неё всё в этом дне. Она повернулась и снова увидев на кровати Живоглота, всплеснула руками.

— Я же сказала, что тебе сюда нельзя! Черт! — кружка кофе, находящаяся в руке, явно не оценила столь резкого движения и частично выплеснулась прямо на кровать, оставляя огромное пятно на белых простынях.

Гермиона прикрыла глаза. Она сделала глубокий вдох и отпила несколько больших глотков кофе, прежде чем поставить его на столик рядом с Роном и начать поспешно одеваться. Парень тоже последовал её примеру. Воздух был густым и сладковатым от запаха дешевого растворимого кофе, и через несколько минут парочка была готова к выходу. Почти готова.

— Глотик, нас долго не будет, — начала Гермиона, собирая сумочку, — автоматическая кормушка и поилка наполнены, они о тебе позаботятся, не скучай, хорошо?

Она направилась к входной двери, ещё раз проверив то, что плита выключена, а Рон остался стоять, глядя на кровать.

— А как же пятно?

— Что? — не поняла Гермиона, вставляя ключ в дверь с обратной стороны.

— Ну, пятно от кофе на постельном. Оно ведь не отстирается.

— Я промокнула его салфеткой, сейчас это всё, что я могу, — снова начала раздражаться Гермиона.

— Но его нужно застирать. Мама всегда сразу бежит застирывать такие пятна, — возмутился Рон, выходя из квартиры.

— Я понимаю, — повернула ключ в двери Гермиона, — но не собираюсь терять карьеру, к которой стремилась всю жизнь, из-за стирки, — она решительно повернула ключ в двери и направилась к лестнице.

— Но мама говорит, что кофе и ягоды никогда не отстирываются, — продолжал Рон, спускаясь следом.

— На дворе двадцать первый век, Рональд, — вышла на улицу Гермиона, — уже давно придумали хорошие пятновыводители.

— И всё же они могут не сработать.

— В таком случае, скажу ужасную для тебя и твоей мамы правду, — вышла из себя Гермиона, — мне абсолютно наплевать на судьбу этой несчастной простыни, она всё равно жесткая и в катышках. И я искренне надеюсь, что благодаря своей карьере смогу позволить себе нормальное постельное белье. Поэтому сейчас я настроена думать о предстоящем дне в больнице, а не о каком-то пятне.

— Да, когда-нибудь, лет через десять мы станем нормально зарабатывать на медицине. И то, если прорвемся и всё везде сдадим. А пока нам придется стирать эти жесткие простыни в катышках... — протянул Рон, перебирая ногами.

— Шевелись, осталось только опоздать на метро. И вообще, хватит быть таким пессимистом.

— Я всего-навсего трезво смотрю на реальность. Мне нужно отрабатывать кредит, взятый на обучение.

— А кому не нужно? — Гермиона сегодня была сама не своя. Её раздражало буквально всё, но Рон — больше всего.

— Малфою или Гарри, к примеру, — продолжал парень, — да много кому.

— Да, у них иная ситуация, и что теперь? Я осознанно шла на это, прекрасно зная, сколько придётся работать, об этом надо было думать раньше, а не ныть сейчас.

— Я не ною, просто... Что с тобой? Я же просто рассуждаю.

— Или рассуждай в более оптимистичном ключе, или не надо это делать вовсе. Неужели не понятно, что я волнуюсь?

— Ладно, — насупился Рон и уткнувшись в экран телефона провел так всю оставшуюся дорогу до больницы.

Когда они шли от станции метро у Гермионы захватывало дух от предвкушения. А когда в поле зрения появилось место назначения, все силы уши на то, чтобы вовсе не перестать дышать.

Королевский госпиталь Эмертон представлял собой впечатляющее сочетание отреставрированного исторического здания из красного кирпича, построенного в викторианскую эпоху, и ультрасовременных стеклянных корпусов, символизирующее связь традиций и инноваций. Но главное — это масштаб. Всё это было настолько огромным, что выглядело как целый отдельных город, где Гермионе предстояло провести ближайшие годы.

Она уже предвкушала, как будет жить на работе. Можно вовсе не возвращаться домой. Зачем? Когда здесь кипит настоящая жизнь.

Но Живоглот...

Недрогнувшей рукой девушка достала пропуск из кармана и подошла к охраннику — огромному на вид человеку, превышавшему её собственный рост чуть ли не вдвое.

— Так, так, — прокашлялся тот, — кто тут у нас? Новая партия интернов, не так ли?

— Да, сэр, — ответила Гермиона, протягивая пропуск. Мужчина внимательно его изучил и взял пропуск Рона, а затем кивнул, открывая калитку. — О, Гарри! — улыбнулась Гермиона, увидев подошедшего друга, который тоже протянул пропуск.

— Привет всем, — поздоровался друг, следом за Роном и Гермионой прошедший на территорию больницы.

— Сегодня вас внесут в базу и пропуски станут рабочими, — пробасил огромный мужчина охранник. — Со следующего дня вы это, когда заходите, — он явно немного нервничал, как успела заметить Гермиона, даже несмотря на его грозный внешний вид, — просто проводите им вот здесь, — он указал на электронный замок в калитке, — и на выход точно также. Коль чего не получится, обращайтесь, не стесняйтесь, меня Рубеус Хагрид зовут.

— Спасибо вам, сэр, — вежливо кивнул Гарри.

— Не стоит, — едва заметно засмущался охранник, — и давайте без «сэров», просто Хагрид.

— Спасибо, — кивнула Гермиона, радуясь тому, что с самого порога они уже заводят знакомых. Очень даже приятных, если не судить по грозной внешности.

— Не уж-то и правда все трое в хирургию собрались? — спросил он больше для поддержания разговора, так как это было четко прописано в пропусках.

— Да, — неуверенно кивнул Рон, — а вы не советуете?

— Ох, да я-то чего сказать могу, меня на третьем курсе того, выгнали. С экзаменами не справился. Вы на вид вон умные, однако эта работа не только ума требует. Тяжело это всё. Знаете сколько таких сбегало? Я конечно вам добра желаю, но и вы свои возможности оценивайте. Не позволяйте, так сказать, — он почесал косматую голову, — сломать вас этому всему. На вид-то вы ребята хорошие, бравые.

— Мы справимся, — расправила плечи Гермиона, — обязательно.

Хагрид на это заявление лишь вздохнул. Это было похоже на реакцию человека, который не раз видел такую уверенность, а после наблюдал её медленное крушение. Однако Гермиону сейчас это не волновало. Она знала, зачем она здесь, и знала, что добьется своего. Гарри выглядел ровно также, а Рон в этот момент смотрел куда-то вдаль.

— Давайте, ребятки, удачи, — махнул рукой Хагрид, — вам вон в тот корпус, вход во втором подъезде.

Трое друзей благодарно кивнули Хагриду и направились к новому стеклянному зданию, справа от которого находилась пристройка из кирпича с огромной надписью «EMERGENCY DEPARTAMENT». Рядом на парковке стояло около дюжины одинаковых машин марки Мерседес-Бенц ярко-салатового цвета. На каждой со всех сторон надпись «AMBULANCE» и множество ярких элементов для выделения среди других автомобилей.

Именно туда и был направлен взгляд Рона.

— Здорово, не правда ли? — протянул он, обращаясь к друзьям, — вы только представьте, вот это работа! Вечно в движении, летишь на вызовы со всей скорости через пробки в городе, и чувствуешь себя супергероем.

Гарри с Гермионой переглянулись. Они никогда не считали работу фельдшеров чем-то потрясающим.

— Ты пересмотрел фильмов на ночь, снова? — скептично спросила Гермиона.

— При чем тут фильмы? Просто посмотрите, как это все выглядит! А звук сирен вообще захватывает дух! — продолжал смотреть на машины Рон.

— Лично у меня такое ощущение вызывают мысли о попадении в настоящую операционную, точно не скорая помощь, — пожала плечами Гермиона, — Гарри? — она слегка задела его плечом. Друг теперь тоже смотрел в направлении пункта встречи скорой помощи, но взгляд его был пустым и потерянным, словно невидящим.

— Эй, дружище, ты в порядке? — наконец пришёл в себя Рон.

— Да, — не сразу ответил Гарри, — просто понимаете, — он медлил, выбирая в какой манере поделиться своими чувствами с друзьями, — это было прямо здесь. Их привезли сюда, — он сжал зубы, — там припарковалась скорая, — взгляд продолжал сверлить отделение неотложной помощи, — каталки. Их катили по коридорами и они были живы. Вплоть до... — он замолчал.

— Можешь не продолжать, — Гермиона аккуратно дотронулась до его плеча.

Семь лет назад родители Гарри попали в автомобильную аварию. Их в срочном порядке доставили в Эмертон, где на операциях оба скончались. Всё прошло не гладко и экспертиза показала, что возможно была допущена врачебная ошибка. Бабушка и дедушка Гарри по отцовской линии подали в суд, который активно начал рассмотрение дела, но вскоре заявил, что ошибки не было. Дело закрыли. Пока шло расследование, дедушка Гарри не перенес стресса, и умер от инсульта. В тот год Гарри Поттер поступил в медицинский, где познакомился с Роном и Гермионой, рассказав им об этом. Его бабушка умерла тремя годами позже.

У Гермионы ещё при знакомстве с Гарри закрались сомнения в том, что медицина и правда его интересует. Казалось, что единственным его интересом было пробиться в Эмертон со стороны сотрудника и узнать побольше правды, узнать подробностей. Как выяснилось позже, Гарри неплохо учился и искренне интересовался хирургией, в отличие от Рона. И всё же, когда они вошли на территорию, его мысли были переполнены прошлым.

Друзья вошли в указанную Хагридом дверь и оказались в большом современном холле. Больница была прекрасна и Гермиона уже влюблялась в неё. Вскоре подошли и остальные интерны. Большинство — однокурсники друзей, с которыми они учились все шесть лет. Заносчивые Драко Малфой и Пэнси Паркинсон, рассеянный Невилл Лонгботтом, ответственные Дин Томас и Теодор Нотт, всегда резкий Блейз Забини, миловидная Ханна Аббот, сообразительная, и тоже отличница как Гермиона, Сьюзен Боунс и приятная, хоть и всегда серьёзная, Парвати Патил.

Всех их встретила статная женщина солидного возраста, одетая в темно-зеленый медицинский костюм, поверх него был накинут белоснежный халат.

— Меня зовут Минерва МакГонагалл, — представилась она строго и достаточно сухо. — На данный момент я занимаю пост заведующей хирургического отделения и в первую очередь я отвечаю за ваше обучение, ваши успехи и ваши неудачи. Следуйте за мной.

Она шла достаточно быстро, несмотря на очень пожилой возраст. Всё же динамичность — неотъемлемая часть работы хирурга, особенно, когда счет идёт на минуты жизни. Облако из кучи интернов семенило следом, стараясь не отставать. Поднявшись по лестницам, они оказались на третьем этаже.

— В этом отделении вы проведете ближайшие годы. Сколько именно — зависит только от вас, — МакГонагалл двинулась вглубь по коридору, — а точнее, от выбранной в дальнейшем специализации, и от того, насколько крепкими окажутся ваши нервы.

На этой фразе кто-то сзади Гермионы прыснул, а его сосед усмехнулся.

— Тем, кто находит в моей речи что-то смешное, стоит познакомиться со старшим составом отделения, я полагаю, — в этот момент, идущая прямо за Минервой Гермиона увидела, как МакГонагалл кивнула двум беседующим около кофейного аппарата людям. Женщина в темно-зеленом хирургическом костюме тоже с накинутым поверх него халатом, сразу привлекла внимание Гермионы. Копна её черных кудрей ниспадала до поясницы, а яркая внешность просто не оставляла шансов быть незамеченной. И дело было не только в этом. Гермиона её знала. Она изучала не один десяток её публикаций, дотошно сидя за ними до рассвета. Ведь эта женщина была одним из ведущих нейрохирургов страны. По последним данным — и вовсе лучшим.

Рядом с ней стоял брюнет, одетый также, и тоже на вид лет тридцати семи — максимум сорока. Оба присоединились к МакГонагалл по её немому приказу и тоже теперь возглавляли шествие интернов, переговариваясь все втроём.

Мужчина распахнул одну из дверей и все оказались в операционной, где тут же зажегся белый свет. Интерны встали около входа, в то время как заведующая с двумя другими хирургами прошли глубже, повернувшись лицом к вновь прибывшим.

— За годы обучения в университете, — начала МакГонагалл, — вы должно быть уже поняли, какая специальность вам ближе. Однако, когда вы столкнетесь с практикой, всё может измениться. А также, ваши возможности могут оказаться ниже ваших ожиданий. Кому-то будет суждено остаться в общей хирургии, что тоже хорошо, ведь данная отрасль спасает тысячи жизней.

— А тех, кто пришёл сюда за чем-то большим, чем за аппендицитами, ждёт сложный, долгий, моментами нудный и для кого-то непосильный путь, — вмешалась в разговор брюнетка, и тон её был весьма и весьма нахальным, что вполне сочеталось с внешностью, — большинство из вас отсеятся, как бы вы сейчас самоуверенно не мечтали о высококлассной специальности, поверьте, очень скоро вы передумаете. И это будет лучшим из ваших решений. Потому что те, кто попадёт ко мне в отделение, могут попрощаться с жизнью, в которой будет хоть что-то, помимо сложной и нескончаемой работы.

МакГонагалл поджала и без того тонкие губы, но всё же представила брюнетку.

— Доктор Блэк возглавляет отделение нейрохирургии. Именно по её работам вы могли изучать самый современный отдел данной области. Так что выбравшим эту специальность в дальнейшем, придётся работать именно с ней, — в словах МакГонагалл прозвучало чуть ли не сочувствие к людям, что захотят решиться на это.

В рядах интернов снова пошли переглядки и тихий шепот. Блэк, в отличие от МакГонагалл, не было до этого никакого дела.

— Сразу скажу, что меня абсолютно не волнуют ни ваши знаменитые фамилии, — взгляд её задержался на Гермионе, и та невольно сглотнула, — ни ваши оценки в университете, — снова взгляд на Гермиону и Сьюзен Боунс, а также на Драко Малфоя, — ни то, что на выходе оттуда вас назвали врачами.

Она прошла вдоль ряда интернов, встроившихся в линию, и лишь после продолжила.

— Холодный разум, полное отсутствие эмоций, четкий ход мыслей, умение действовать в непредвиденных ситуациях и идеально ровная рука — вот, что я ценю в людях, ровно как и мой коллега, — она кивнула на мужчину, стоящего рядом, и тот в знак согласия едва заметно склонил голову.

МакГонагалл снова вмешалась, представляя и его.

— Доктор Лестрейндж заведует отделением кардиохирургии, — объяснила она интернам, — и является большим профессионалам своего дела.

— Благодарю, Минерва, — кивнул мужчина. — Вы можете стремиться к кардиохирургии сколько угодно, но в ходе вашего обучения я сам увижу тех, кто действительно на это способен, — он говорил куда более приятно, нежели Блэк. — Хочу сказать, что в свободное время я достаточно открытый к вопросам и помощи человек. Хоть и этого времени у меня не так много, вы можете обращаться ко мне.

На этих словах Блэк выглядела так, что если посмеет хоть кто-то обратиться к ней, он тут же будет поражен замертво взглядом её темных, практически полностью черных глаз.

— Ещё до прихода сюда вы были распределены по ординаторам, список вывешен в раздевалке, — продолжила МакГонагалл, — они и станут вашим непосредственным начальством на ближайший год. Они покажут вам устройство больницы, введут в курс дела и дадут первые задания. Сейчас вы можете пройти в раздевалку и переодевшись в форму, встретиться с ними, — завершила она эту вступительную встречу и тут же покинула операционную.

Блэк тоже направилась к выходу, в то время как Лестрейнджа окликнул кто-то из новоиспеченных врачей.

— Доктор Лестрейндж, — раздалось из толпы и Гермиона увидела, как Блэк тоже мгновенно повернула голову на зов, лишь после переведя взгляд на мужчину, к которому подошла Сьюзен Боунс. Но после женщина решила продолжить путь, не желая оставаться в толпе надоедливых интернов.

— Рабастан, зайди ко мне, как освободишься, — больше прозвучало приказом, нежели просьбой. Мужчина кивнул, уже слушая Сьюзен, а Блэк через мгновение уже растворилась, словно интерны были для неё чем-то заразным.

Всей компанией двинулись в раздевалку. Многие взволнованно переговаривались, переодеваясь в медицинские костюмы нежно-мятного цвета. Кто-то оставался неизменно надменным и противным.

— Серьезно, заведующая нейрохирургии — баба? — выплюнул с насмешкой Забини, причем так, чтобы услышали все.

— Ты что-то имеешь против? — встряла Пэнси.

— Против баб, нет, я вед не гей. Но нейрохирургия — мужская работа, Пэнс, давай на чистоту.

Какой же он всё-таки кретин.

— Может, может, — согласился Нотт, — но ты видел её, Блейз? Я бы у неё... лично собеседование прошел, — противная усмешка растянулась по его лицу.

Гермионе резко стало до безумия противно. Причём от множества факторов одновременно.

Неужели такое отношение ждёт меня, если я добьюсь своей цели?

Она ведь великий человек, мне до неё как до Антарктиды, и даже её обсуждают вот так. Что тогда происходит с другими хирургами женщинами?

— Да, — поддержал мальчиков Дин Томас, что стало неожиданностью для Гермионы и Гарри, ведь они всегда считали его нормальным, — я бы у неё тоже отсобеседовался. Фигура что надо, да и всё остальное...

Мерзость. Они попросту мерзкие.

— Да кто вам даст, — к ещё большему удивлению Гермионы, вдруг огрызнулся Драко Малфой, хотя она абсолютно точно была уверена, что кто-кто, а Малфой первый поддержит своих мерзких дружков в этих не менее мерзких разговорах.

— Как вы можете такое говорить? — вдруг вступился Невилл, — да, она женщина, и что теперь? Среди нас тоже есть женщины, что будут поумнее вас и станут первоклассными хирургами, — он кинул взгляд на Гермиону и Сьюзен.

— Девственникам слова не давали, Лонгботтом, — огрызнулся Забини, натягивая хирургический костюм.

— Это Грейнджер-то, станет? — рассмеялся Драко, — хирургом? Ну разве что, тем которые аппендиксы вырезают, да, — он прошел мимо Гермионы уже полностью переодетый и уставился на стену с вывешенными на ней объявлениями, а затем тут же добавил, — ну черт возьми, — и отвернувшись, отошел обратно к своему шкафчику, резко захлопнув его. Выглядел он уже куда менее довольно.

Гермиона тут же подлетела к информационному стенду и поняла, чем была вызвана такая реакция Малфоя. Её расклад тоже не обрадовал.

— Что там? — спросил Гарри, глядя на подругу.

— Мы с тобой вместе, — сначала сказала хорошую новость Гермиона, — у брата Рона, — тоже звучало хорошо, — вместе со Сьюзен и Малфоем, — завершила она на самом плохом.

— А я? — теперь Рон подошел к девушке, разглядывая расписание, — черт, не у Билла. И не с вами. Кто такой Делакур? — приподнял он бровь, обращаясь ко всем, кто был в раздевалке.

— Флер Делакур, — пояснила Ханна, тоже пробравшись к друзьям, — я пересекалась с ней на практике. О, я тоже у неё! Неплохо.

— Девчонка? — переспросил Рон, и Гермиона тут же уставилась на него, подняв обе брови, — ну, в смысле, я не это имел ввиду... я просто подумал, — от надобности договаривать его спас Малфой, который уже во весь голос обсуждал своё распределение с Паркинсон, Забини и Ноттом.

— Зашибись, вы трое вместе, а я с Поттером и Грейнджер. Ещё и у брата безмозглого Уизли!

— Я вообще-то всё слышу, Малфой, — буркнул Рон.

— Слушай, слушай, — кивнул Забини, — нам остается надеяться, что природа обделила тебя интеллектом в пользу старшего.

— Драко, не жалуйся, мы тоже кажется у какой-то девчонки, — обратился к другу Нотт, — кто-нибудь знает этого или эту Джонсон?

— Да, её зовут Анджелина, — ответила ему Парвати, — поверь, Тео, тебе понравится, — хихикнув, закончила она и вышла из раздевалки первой.

Гарри и Гермиона уже встречались раньше с Биллом Уизли, так как за годы учебы провели ни одно Рождество в доме Уизли, где Гермиона ещё успела поладить с младшей сестрой Рона, которая в этом году пошла на заключающий курс медицинского, и через год должна будет присоединиться к ним в больнице.

Билла нашли достаточно быстро. Он был весьма статным, конечно же, рыжим, но в отличии от Рона менее долговязым. А волосы его были длинными и собранными в конский хвост. На них ещё всегда жаловалась мама Рона.

— Доктор Уизли, — негромко и с уважением окликнула его Гермиона.

— Привет, ребята, — поздоровался Билл, — рад, что вы у меня. И если все в сборе, начнём. Больница не любит промедлений. Чем быстрее вы ориентируетесь и принимаете решения, тем лучше это скажется на ваших шансах. В том числе и шансах попасть в операционную.

Малфой слушал, смотря на Билла, ровно как и всегда на Рона, с огромной горстью презрения и недовольства. Гарри стоял спокойно, но подальше от Драко. Сьюзен внимала без эмоций на лице.

Не успел Билл объяснить им базовые правила и раздать пейджеры, как его собственный тут же подал сигнал начав пищать и вибрировать.

— За мной, — коротко скомандовал Уизли, устремившись быстрым шагом в известном ему одному направлении. — Без спросу не говорим, не реагируем, что бы не увидели в палате, и ни с кем не спорим. Заходим.

В палате не было ничего такого, что могло бы повергнуть их в шок, нет. Там лежала женщина лет сорока пяти с гримасой ужасающей боли на лице. Рядом стояли медсестра и доктор Блэк со своим абсолютно неизменным выражением лица.

— Ева Роуз, сорок семь лет, жалобы на внезапную чрезвычайно интенсивную боль в одной половине лица. Возникают не первый год, — сказала она, оглядев вошедших интернов и ординатора. Билл сразу же кивнул, но Блэк остановила взгляд на Драко, — Малфой, предположительный диагноз и действия для его подтверждения.

— Эээ... — протянул Драко, явно не готовый к мозговому штурму и растерявший мгновенно всю свою напыщенность. — Возможно это... — он не знал ответа. Точнее, наверное предполагал слишком много всего. Растерялся и просто тянул время.

— Пока вы будете думать она может умереть, Малфой, — грубо отрезала Блэк.

— Не может, — негромко вставила Гермиона, нарушив указ Билла, не говорить без разрешения. Черные глаза мгновенно переметнулись на неё.

— Есть что сказать, Грейнджер?

Откуда она знает мою фамилию? Я думала тогда мне показалось.

— Да, доктор Блэк. Но я бы хотела задать пару вопросов мисс Роуз, если можно.

Блэк кивнула, а у женщины лицо как раз приняло нормальный вид, отойдя от приступа боли.

— Мисс Роуз, приступы боли приходят внезапно и длятся не более двух минут?

— Да, доктор, — робко сказала женщина, стараясь не шевелиться, явно боясь спровоцировать новый приступ и этим только подтверждая подозрения Гермионы.

— Между ними боль полностью отсутствует?

— Да.

— Она преследует вас не первый год. Возникновение её чаще всего возможны от легкого прикосновения, умывания, нанесение макияжа, чистки зубов, приема пищи и её пережевывания, разговора, улыбки и даже дуновения ветра. Вы замечали что она появляется в каком-то из этих случаев?

— Да, это часто происходило когда я умывалась и чистила зубы. В какой-то момент стало настолько невыносимо, что я вовсе перестала это делать, — немного смутившись, ответила пациентка. — А потом начало возникать на улице из ниоткуда. Возможно, это ветер, и правда, — сказала она, всё ещё боясь пошевелиться.

— Боль больше всего похожа на удар током?

— Да...

— Последний и очень важный вопрос — между приступами у вас нет онемения этой части, снижения чувствительности или слабости мышц лица?

— Вроде бы нет. Я чувствую её как и всегда.

— Отлично, — уже увереннее заключила Гермиона, и посмотрела прямо в глаза Блэк. — Смею предположить, что это невралгия тройничного нерва. С уверенностью на девяносто девять процентов. Она односторонняя. Поражены вторая и третья ветви тройничного нерва.

— Назовите мне зону иннервацииЗона иннервации — это область тела, которая получает нервные сигналы от одного конкретного нерва. второй ветви, — потребовала Блэк, смотря на Гермиону.

— Верхняя губа, щека, крыло носа, верхняя челюсть и зубы.

— А третьей?

— Нижняя губа, нижняя челюсть и зубы, язык.

— Почему не опухоль? — это было похоже на блиц-опрос.

— По ответу пациента на мой последний вопрос, — твердо стояла на своем Гермиона.

— До конца не исключает.

— Верно. Магнитно-резонансная томография покажет точно.

— Тогда мы все направляемся именно туда, где либо подтвердится, либо будет опровергнут диагноз мисс Грейнджер, — всё тем же строгим тоном заключила Блэк. Только сейчас Гермиона заметила как вся палата буквально таращилась на неё. Все, включая Билла и Малфоя, выглядели, мягко говоря, удивленными.

— Мисс Роуз, у вас есть хронические заболевания? Или препараты, которые вы пьете на постоянной основе?

— Нет, я ничего не пью. Только обезболивающие при приступах, но сегодня боль была настолько невыносима, что я сразу позвонила в скорую и ещё ничего не пила.

— Хорошо, тогда вы готовы к МРТ. Вам нужно снять все металлические предметы. И чтобы их не было на одежде.

Блэк кивнула медсестре и все, включая Билла и её саму, направились на МРТ.

— Я дам вам ещё один шанс, Малфой. Что вы видите на экране? — повернулась к Драко Блэк.

Гермионе не терпелось ответить, и она как можно ближе пробиралась к монитору, прекрасно понимая, что её диагноз верный.

— Сейчас... разрешение плохое... — вновь промямлил Драко без обычной самоуверенности.

Гермиона демонстративно и достаточно громко выдохнула.

— Грейнджер? — это был Билл.

— Разрешение высокое, — вздохнула она.

— Более чем, — подтвердила Блэк, — Грейнджер, покажите Малфою то, что уже очевидно всем в этом кабинете, — она со скучающим видом отошла от монитора, а Гермиона тут же подлетела к нему.

— Вот, — она ткнула пальцем, не касаясь экрана, — верхняя мозжечковая артерия сдавливает корешок тройничного нерва. Опухоли, аневризмы, и признаков рассеянного склероза нет.

Она с надеждой обернулась на Блэк, а та лишь безнадежно посмотрела на Малфоя ещё раз, прежде чем устало кивнуть.

— Варианты лечения? — она спрашивала так, словно ей было попросту лень слушать дальнейший ответ Гермионы и девушка её утомляла. Но всё же, она спрашивала. И спрашивала её.

— Возможны малоинвазивные процедуры под местной анестезией. Введение иглы через кожу к тройничному нерву и разрушение его фрагмента, чтобы он перестал передавать болевые импульсы. Радиочастотная ризотомияРазрушение нерва с помощью нагревания., баллонная компрессияСдавливание ганглия нерва баллоном, что приводит к его повреждению., глицериновая ризотомияВведение глицерина, который разрушает нервные волокна..

— Плюсы и минусы, — продолжала Блэк блиц-опрос. — Только короче.

— Плюсы — меньшая травматичность, минусы — высокий риск рецидива, и главное осложнение — онемение лица разной степени выраженности.

— Лучший метод?

— Микроваскулярная декомпрессия! — с замиранием сердца сказала Гермиона. — Убирает причину, а не симптом. Краниотомия — нейрохирург через небольшое отверстие в черепе за ухом под микроскопом находит место, где сосуд давит на тройничный нерв, вот оно, — она снова указала на экран пальцем. — Затем он аккуратно отодвигает сосуд и помещает между ним и нервом тефлоновый протектормаленькую прокладку, который навсегда предотвращает контакт.

— Плюсы и минусы, которые должны быть озвучены пациенту?

— Сохранение чувствительности лица без онемения, наивысший процент полного и длительного избавления от боли — около 90-95% сразу после операции. Минусы — это полноценная нейрохирургическая операция с рисками, присущими любому вмешательству на головном мозге. Риск инсульта, кровотечения, инфекции, снижения слуха на стороне операции, ликвореиПатологическое состояние, при котором происходит истечение спинномозговой жидкости (ликвора) из черепной полости через дефекты в твердой мозговой оболочке.. В руках опытного нейрохирурга эти риски минимальны и составляют менее одного-двух процентов, — с благоговением закончила Гермиона, неотрывно смотря на Блэк.

Всё это время, с самого входа в палату к пациентке, где-то внутри Гермионы тлела надежда на то, что Блэк возьмет её в операционную, если она идеально ответит на все вопросы. Хотя бы даст постоять рядом и увидеть операцию на мозге — страстную мечту Гермионы на протяжении последних пятнадцати лет её жизни.

И казалось, что сейчас она была как никогда близка к этому. Казалось. Ровно до этого момента. Блэк обвела всех интернов одинаково-скептичным взглядом и остановила его на медсестре.

— Подготовьте её к операции.

Гермиона перестала дышать. Но Блэк посмотрела на ординатора.

— Билл, — обратилась она к Уизли, — расскажешь пациентке о видах лечения и рисках. Дай задания этим, — она даже не стала кивать в сторону интернов, — и встретимся в операционной.

Сердце провалилось куда-то глубоко вниз. Глубоко, резко, и очень болезненно, словно оторвалось от всего, что держало его в Гермионе.

Ординатор чуть было не подпрыгнул от счастья и согласно кивнул, а Блэк тем временем покинула комнату, не удостоив Гермиону даже взглядом.

Это было бы куда менее обидно, не питай я себя надеждами.

Билл, увидев лицо Гермионы, попытался скрыть свою радость, прокашлялся и уже ровным голосом сказал:

— Я провожу вас в ординаторскую. Там раздам карты пациентов, которых вы посетите и кому нужно попытаетесь поставить диагноз, назначите анализы и проверите их состояние до или после операций. Мне нужно будет отлучиться на пару часов, после чего я присоединюсь к вам и проверю на верность предпринятые вами действия. В чём не уверены — будете советоваться со мной, с решением не спешить без крайней на то необходимости.

В ординаторской после ухода Билла было тихо. Только шипение Малфоя раздражало. Гермиона и не заметила, как они остались вдвоем, а Гарри и Сьюзен уже двинулись на обход пациентов. И Гермиона почти последовала за ними, когда перед ней обрисовалась фигура Драко, выше её на голову, перекрывшая путь к двери.

— Скажи мне, Грейнджер, ты не можешь жить без этого, да?

— Что? — не поняла девушка, уже думавшая об Элле Поркс из палаты триста пять.

— Ты не можешь просто промолчать? Заткнуться, когда этого так требуют обстоятельства? Когда спрашивают не тебя? — он был ещё более раздражён, чем обычно, в разговорах с ней, — у тебя проблемы с вниманием, да? Родители недолюбили в детстве? Парень не обращает внимания? Поэтому ты вечно ищешь его, выскакивая, да?

— О чём ты, Малфой? — спокойно переспросила Гермиона, хоть и сердце её начало болезненно отстукивать в груди.

— О том, что ты была выскочкой в институте, но здесь — не кабинет для занятий. Прекрати вести себя так. Хватит самоутверждаться за счёт других, подними уже свою чертову самооценку с пола или проработай свои травмы с психологом и просто не лезь куда не надо! — казалось, что сейчас изо рта его пойдёт дым. Гермиона ещё ни разу, учитывая все годы учёбы и столкновения Драко с Гарри и Роном, не видела Малфоя таким злым. Отчаянно злым. Но и она сдаваться не собиралась.

— Если для тебя верно поставленный диагноз — это проблемы с самооценкой, то это у тебя непорядок с головой, Малфой, — выплюнула ему в лицо девушка. — Я — врач, и я выполняла свою основную задачу. Всё остальное — сугубо твои личные проблемы.

Она с силой толкнула его плечом и вылетела из ординаторской, направляясь к палате. Благо профессия, выбранная Гермионой, позволяла прогрузиться в работу настолько, что времени и места в голове на посторонние мысли попросту не оставалось.

За обходом палат и беседами с пациентами, а также разбором их историй болезней и назначением анализов прошли те часы, что Билл был в операционной.

— Гермиона, — окликнул он её в коридоре, — ты закончила? Я иду в ординаторскую и предлагаю собраться там для мозгового штурма по пациентам, тем, кто освободился.

— Да, я закончила. Только там, кажется, ещё и другие интерны.

— Они нам не помешают, — сказал Билл, направляясь к ординаторской.

Когда они с Гермионой вошли, в первую очередь на них опустился взгляд голубых глаз очень привлекательной на вид блондинки.

— Привет, Флер, — поздоровался Уизли, — ещё не виделись сегодня. Я только закончил операцию с Блэк, сейчас закончу с интернами и можно сходить на обед.

Девушка кивнула, тонко улыбнувшись.

— Отличный план, я сделаю ровно то же и буду свободна, — она кивнула в сторону Рона, Невилла, Дина и Ханны, послушно ждавших указаний. У Рона кажется на хирургический костюм капали слюни. По крайней мере взгляд его не отрывался от Флер Делакур ни на мгновение, а когда та улыбнулась его брату, Рональд нахмурился.

Слава богу в этой и без того достаточно тесной ординаторской не появилась ещё одна группа интернов в лицах Теодора, Блейза, Пэнси и Парвати. Против последней Гермиона не имела ничего, чего не скажешь об остальных.

Закончили меньше чем за час. Билл согласился с большинством диагнозов и одобрил действия интернов, поблагодарив за качественную работу и предложив провести экскурсию до буфета. Флер со своими подопечными направилась вместе с ними.

— Буфет только для персонала, для пациентов отдельный. В нашем, кстати, ходят слухи, что готовят сильно лучше.

Гарри с Гермионой догнали Рона и набрав себе еды сели за отдельный столик.

— Ну как? — спросила Гермиона у парня, который уже налегал на куриные ножки с картофелем, что и впрямь выглядели неплохо.

Сама Гермиона же взяла себе два вареных яйца, зеленый салат и пару ломтиков ветчины, добавив ко всему этому растворимый кофе со сливками и сахаром.

— Неп-в-охо, — выговорил Рон, жадно поглощая еду, и прожевав, продолжил, — я взял целую тонну анализов и зашивал руку женщине, распоровшей её об железный забор, который она красила. Понятия не имею, как. Как только я закончил прибежал её муж, и угадайте что? Он докрашивал забор, да.

Гарри прыснул в чашку с чаем.

— Ага, — кивнул Рон, — в итоге я зашивал две руки. Мне дико жаль, что у них не было фото этого забора. А также я очень рад, что их дети не стали его докрашивать, — все друзья усмехнулись. — У вас как?

— Могло быть и лучше, — буркнула Гермиона, теперь уделив большее внимание своему салату.

— Что такое? — спросил её Рон, но ответил ему Гарри, так как у девушки не было никакого желания рассказывать самой.

— Гермиона поставила верный диагноз поступившей на скорой пациентке. От начала и до конца рассказав все до мельчайших деталей и хода самой операции, при Блэк, но она взяла себе в ассистенты Билла.

— А что ты хотела? — к удивлению девушки ответил Рон. — Я про неё много наслушался за эти полдня. Она тут что-то вроде местной достопримечательности, мол, на ней вся больница держится. Говорят, она не любит интернов. Впрочем, оно было и видно по вступительной речи. Мне кажется она вообще никого не любит. На вид стерва стервой, — он на всякий случай оглянулся по сторонам и понизил голос.

А что я хотела? Да, действительно. Так-то оно так. Но я бы очень хотела, чтобы меня поддерживал мой парень, а не вгонял в ещё более отвратительное состояние.

— А по-моему она хорошо относится к Биллу, — вдруг вставил Гарри.

Надо будет поговорить с ним.

— А ты чего делал? — спросил Рон у друга.

— Ничего, что можно было бы назвать интересным, — невесело сказал он, — максимум — объяснял маленькой девочке как сдавать кал, — он невольно закатил глаза. — А ещё безуспешно попытался расспросить персонал об архиве больницы.

— Никто ничего не сказал? — включилась в разговор Гермиона.

— Наоборот. Медсестры и администратор ответили, что доступ имеет только старший персонал и получать его надо у них. Но они никому не дают его, от слова совсем. Туда допущены заведующие отделениями, а они здесь... ну, вы видели на примере той же Блэк.

— А если попробовать через Лестрейнджа? Он ведь сказал, что открыт к вопросам, — предположил Рон, но тут уже Гермиона покачала головой.

— Нет, не к таким вопросам. Он имел ввиду академическую часть, а не желание залезть в архив больницы. И думаю таким вопросом можно только закрыть для себя его «открытость».

— Хм, — задумался Гарри, — а я бы попробовал. Он и правда выглядит доброжелательнее всех, кого я здесь видел.

— А мне кажется плохая идея, — настаивала на своем Гермиона, отпивая свой кофе из пластикового стаканчика. — Доктор МакГонагалл выглядит рассудительной и справедливой. Я бы пошла к ней.

— Мне так не показалось, — возразил Рон и Гарри с ним согласился.

— Ну, как знаете. Мне нужно переговорить с Биллом, — допив кофе одним глотком, поднялась из-за стола Гермиона, увидев, что их ординатор собирается уходить.

— Увидимся, — кивнул Гарри, уставившись всё в ту же кружку с недопитым чаем.

Гермиона догнала Билла и Делакур в дверях буфета.

— Доктор Уизли, — официально окликнула его девушка. Билл обернулся, ровно как и его спутница, смеявшаяся над его шуткой мгновением ранее.

— Гермиона? Флер, иди, я догоню тебя, — обратился он к блондинке и та грациозно направилась дальше, кинув на Гермиону снисходительный взгляд.

— Доктор Уизли, — начала девушка, но Билл её перебил.

— Брось это, Гермиона.

— Хорошо, — кивнула девушка, отходя с прохода. — Билл, скажи честно, я ошиблась в чём-то? Когда отвечала ей.

— Разве что в надеждах на то, что она может взять тебя в операционную, — они двинулись дальше по коридору.

— Да, это я заметила. Она посмотрела на нас как на медсестер прежде чем уйти. Но я ведь всё сказала и сделала верно?

Билл тоже посмотрел на неё снисходительно.

— Доктор Блэк не любит возиться с интернами. Это вне её интересов, так всегда было. А потому я вообще удивлен, что она вступила с тобой в диалог. Она хотела спросить Драко, ведь он её племянник, — у Гермионы чуть было не отвалилась челюсть, — но то, что она уделила столько времени тебе — уже большое достижение. С медсестрами у неё своя история, — на губах его мелькнула невольная усмешка, — а в операционную к себе она не возьмет интерна.

— В смысле вообще? Никогда?

— Блэк придерживается мнения о том, что набивать руку надо на чем-то менее опасном, чем мозг. Когда я был интерном, она ровно также не замечала меня, даже, в разы больше чем вас всех сегодня. Это её обычное поведение, тут нет чего-то личного.

Гермиона задумалась.

— Да, теперь становится понятнее. Хотя всё-равно обидно, — она прикусила губу, — не знала, что Драко её племянник.

— Тогда я тебе этого не говорил, — отшутился Билл, сворачивая за угол.

— А что за история с медсестрами? — переспросила Гермиона.

Билл открыл было рот, и девушке уже показалось, что сейчас он скажет, что это не её дело, как их пейджеры завибрировали, издавая характерный звук.

— Быстрее, — ускорил шаг Билл переходя на бег. Гермиона бежала следом.

По звуку сирены скорой помощи было слышно, насколько близко они, и насколько близко их пациент. К моменту когда Гермиона с Биллом вбегают в приемное отделение из реанимационного автомобиля уже выгружают каталку в срочном порядке. Суета и гул голосов сбивают, но когда подходишь ближе становится понятно — это вовсе не суета. Каждый действует так, как должен.

Другие интерны собираются вокруг, смыкаясь кольцом и, кажется, создавая ещё больше столпотворение и неразбериху, в то время как в центре этого всего находятся Блэк и мужчина с черными сальными волосами до плеч. Парамедики передают им краткие сведения, пока выгружают из автомобиля мужчину. До Гермионы долетают некоторые фразы.

— Мужчина, сорок пять-пятьдесят лет, без документов. Сбит автомобилем на пешеходном переходе. Время с момента травмы приблизительно 25 минут. На месте без сознания, с момента травмы со слов свидетелей. На месте рефлексы присутствовали. Давление 70/40, пульс 130, Открытый перелом правой голени со смещением. В области грудины слева обширная гематома, след от удара о капот.

Гермиона напрягала слух всё сильнее, чтобы расслышать информацию. Вокруг становилось слишком много людей. Все суетились, в то время как Блэк вела себя спокойно, проводя осмотр и действуя так, словно вокруг не стоит полсотни человек.

— В пути состояние ухудшилось несмотря на проводимые действия бригады, давление упало до 60/30. Появился парадоксальный пульсПульс на вдохе ослабевает или исчезает, набухание шейных вен.

Пациента по указанию Блэк завезли в ближайшую палату.

— Подключайте к аппарату. Быстрое УЗИ, — командовала она, проверяя реакцию зрачков и осматривая гематому.

Экран аппарата выдал АД 65/35, ЧСС 140 уд/мин, подтверждая тахикардию и низкое давление. А тем временем Билл уже сосредоточенно изучал экран УЗИ и четко проговаривал вслух:

— В брюшной полости — свободной жидкости немного. В плевральных полостях — жидкости нет, легкие дышат. Вокруг сердца большой гипоэхогенный ободок больше двух сантиметров. Сердце сдавлено.

— Вижу, — стоит за его спиной Блэк. — Тампонада сердца. Это объясняет набухшие вены, парадоксальный пульс и катастрофическое падение давления. А также анизокорияСостояние, при котором зрачки правого и левого глаза имеют разный размер — признак дислокационного синдрома и вклинения ствола головного мозга из-за внутричерепной гематомы.

— Черепно-мозговая тяжелой степени, угроза для жизни, — заключает врач с сальными волосами.

— Очевидно, — почти огрызается на него Блэк, а затем обращается к остальным. — Срочный забор крови на общий анализ, группу крови, коагулограмму, электролиты, — медсестра мгновенно начинает выполнять забор крови из вены. — Вызывайте Лестрейнджа и всю его бригаду, третья операционная. Уизли, вызывай Джонсон, вы оба нужны мне. Снейп с нами, — после её слов наступает особое оживление и палата быстро пустеет, все мчатся к операционной. — Мне нужно срочное разрешение МакГонагалл на операцию одновременно на сердце и мозге.

— Ты слишком рискуешь, — процеживает голос сальноволосого, — огромная нагрузка, особенно в пятьдесят лет, она не даст.

— У неё нет выбора.

По пути встретили Рабастана Лестрейнджа, что присоединился к шествию, а Билл Уизли тем временем обратился к интернам:

— Вас не пустят внутрь, но полагаю вы можете наблюдать из смотровой. Анджелина, — он кивнул темнокожей девушке, что тоже присоединилась к шествию.

— КТ не делали? — услышала вопрос Лестрейнджа Гермиона.

— Времени нет, состояние слишком нестабильное, — ответила Блэк.

— Такая операция и почти вслепую? МакГонагалл не допустит, — возразил кардиохирург.

— Пусть попробует, — спокойно сказала женщина и направилась прямо к доктору МакГонагалл, что появилась на их пути около операционной. Все остановились и какое-то время, пока Блэк перечисляла всё, что заведующей было нужно знать из состояния пациента, все молчали.

— Его организм не выдержит. Слишком обширное вмешательство, ещё и к этому открытый перелом.

— Ради всего святого, Минерва, мне объяснять вам сейчас то, что мы не можем сделать это поэтапно? — устало спросила Блэк. — Да, может не выдержать организм, согласна. В таком случае я могу вовсе ничего не делать и с большим удовольствием пойду спать, пусть лежит умирает, — она сказала это настолько будничным и непринужденным тоном, что Гермиона и правда поверила, что сейчас она попросту развернется и уйдёт.

— Делайте то, что нужно, — вздохнула МакГонагалл.

— Присоединиться не хотите? — кивнула Блэк в сторону предоперационной.

— Возьмите интернов, — доктор МакГонагалл перевела взгляд на стоящих Гарри, Гермиону, Сьюзен, Малфоя и остальных, кто успел присоединиться к этому шествию и наблюдать данную сцену.

— Мне нужны опытные спокойные руки на случай чрезвычайной ситуации, а не суета и ответственность ещё за нескольких идиотов.

В этот момент Билл Уизли посмотрел на Гермиону, и во взгляде его читалось — «вот, о чём я говорил».

— Беллатрикс, — осекла её заведующая.

— Не предлагайте мне этого, если не хотите слышать таких ответов, — она взяла у подошедшей к ней русой девушки лист бумаги и пробежав глазами подошла к Лестрейнджу, отдав ему на ознакомление. — Анемия, большая кровопотеря, — сказала она мужчине, прежде чем обратиться к подошедшему персоналу, — подготовьте вторую отрицательную.

Молодой медбрат тут же сорвался с места. Гермиона почувствовала как к её спине подошел Рон, только сейчас прибывший на «место происшествия».

— Браун, в операционную вместе с командой Лестрейнджа, — обратилась Блэк к медсестре, которая принесла ей результаты анализов. Та бросила на хирурга благоговейный взгляд, и Гермионе показалось, что он не имеет ничего общего с радостью от попадания на операцию.

— Да, доктор Блэк, — как-то по-особенному мурлыча ответила девушка, и казалось, что она готова поклониться, и слава богу, этого не сделала.

Вскоре вся задействованная бригада врачей и вспомогательного персонала прошла в предоперационную готовиться, а Гермиона и остальные свободные интерны проследовали в комнату с огромными стеклянными окнами, находящуюся в изоляции от операционной, но имеющую прекрасный обзор для наблюдения.

Все сели и начали переговариваться в ожидании начала операции. Блэк и Лестрейндж уже были внутри, и оба что-то говорили анестезиологу, пока тот занимался своей работой. Младший персонал, а также МакГонагалл и Снейп, чьих сальных волос теперь не было видно под хирургической шапочкой, заполнили операционную, обступая пациента.

За спиной Гермионы Рон с Невиллом рассказывали Гарри о том, как им по несчастью удалось познакомиться со Снейпом. Тем самым, что сейчас стоял около Блэк.

Подготовка подошла к концу и началось самое интересное. Гермиона готова была подойти вплотную к стеклу и прилипнуть к нему глазами, лишь бы оказаться как можно ближе. Она больше не слышала, кто и что говорил за её спиной, не видела ничего, кроме действий хирургов.

После обработки задействованной поверхности, Лестрейндж скальпелем делает продольный разрез кожи от рукоятки грудины до мечевидного отростка. Ассистент в лице Анджелины Джонсон электрокоагулятором останавливает кровотечение. Хирург берет пневматическую пилу. С точными движениями, ориентируясь на среднюю линию, рассекает грудину по всей длине. Костный мозг сильно кровит — его тампонируют воском. В разведенную грудину устанавливается торакальный ретрактор. Обнажается перикард — напряженный, синюшный, заполненный темной кровью.

В это время Блэк, рядом с которой стоит Билл, проводит трепанацию черепа. Гермиона переключает всё внимание на неё. Женщина абсолютно спокойна. В её движениях нет резкости, и при том присутствует абсолютная четкость. Ни одного лишнего вдоха, ни одного сомнения. Вот он — профессионал с большой буквы.

И чтобы там не говорили идиоты мальчики в раздевалке, нет, они абсолютно не правы. И сами будут дрожать в операционной, пока рука Блэк не сдвинется на лишний миллиметр. Она чувствует себя там как рыба в воде, ещё увереннее, чем вне операционной, хотя едва ли есть куда больше.

В этот момент кардиохирург берет зажим и приподнимает перикард. Осторожно, скальпелем делает небольшой разрез. Тут же из разреза фонтаном изливается темная, дезоксигенированная кровьВенозная кровь, бедная кислородом, которая, после доставки кислорода к тканям и органам, забирает из них углекислый газ и возвращается к сердцу по венам для дальнейшего насыщения кислородом в легких и сгустки.

Как только давление спадает, сердце, которое было сжато в тисках, буквально выпрыгивает из раны, его сокращения сразу становятся более сильными и ритмичными. На мониторе у анестезиолога артериальное давление подскакивает до 100/60, уменьшается доза норадреналина.

Гермиона знала в теории, что они делают, но то, как это выглядело, по-настоящему захватывало дух, и ни разу не шло в сравнение с прочтением учебников и статей.

Лестрейндж расширяет разрез перикарда. Анджелина осторожно отсасывает кровь аспиратором. Находят источник — разрыв ушка правого предсердия. Накладывается сосудистый зажим Сатинского. Дефект ушивается.

Нейрохирург действует настолько быстро, что Гермиона лишь предполагает, что именно и когда она делает. Билл стоит с ней на одном квадратном метре, аспирируюя кровь и орошает мозг теплым физраствором.

Гермиона снова неотрывно смотрит на женщину и начинает думать о своём.

Она узнала меня ещё когда говорила о знаменитых фамилиях. Но откуда ей это знать? Нет, само собой, фамилию эту она знает из-за работы... Но откуда знает то, что она принадлежит мне? Причём, наверняка знает.

Если взгляд ещё мог быть совпадением, то обращение в палате, уже точно нет.

— Есть что сказать, Грейнджер?

И что за «своя история» соединяет её с медсестрами?

Надо будет вернуться к этому в следующем разговоре с Биллом.

Сквозь достаточно плотные стекла Гермиона слышит голос анестезиолога, выводящий её из приятного транса:

— Внимание, бригады. Выраженная брадикардия! Пульс 30... 20, — ещё через несколько секунд линия на приборе выравнивается, МакГонагалл во мгновение ока оказывается около стола, ближе, чем стояла до этого, анестезиолог повышает голос, — асистолия!

Звуковой сигнал монитора сменяется с тревоги на непрерывный, монотонный гудок. Звук клинической смерти.

Кто-то за спиной Гермионы вскочил, а она сама уже давно почти вжалась в стекло, стоя наблюдая за происходящим. Она слышала почти срывающийся на крик голос Лестрейнджа, и адресован он был именно Блэк.

Один смешок за спиной и Гермионе захотелось развернуться и со всей силы врезать тому, кто его издал. Конечно же, это был Блейз, который ещё и подкрепил свой выпад мерзкой фразочкой:

— А я говорил, что бабы всё портят.

— Ты совсем идиот? — не выдержала Гермиона, резко повернув голову. — И вообще понимаешь, что происходит по ту сторону? Причиной могла стать ишемия миокарда из-за первоначальной тампонады, что было действием кардиохирурга, или воздушная эмболия, или электролитный дисбаланс! — Гермиона тяжело дышит, замолкая и видя как по ту сторону Блэк отходит от мозга и рукой приказывает сделать то же и Биллу.

— Адреналин один миллиграмм интракардиальноПрепарат вводится непосредственно в сердце, обычно в виде разведенного раствора.! — не отвечая Лестрейнджу повысила голос нейрохирург.

Анджелина Джонсон вводит шприц с адреналином прямо в полость правого желудочка.

— Начинаю прямой массаж! — кардиохирург берет сердце в одну руку, и теперь физически заменяет роль насоса, сжимая его с постоянной частотой.

Проходят долгие две минуты.

— Джонсон, электроды для временного электрокардиостимулятора, — командует Лестрейндж.

После установки ассистент включает искусственную стимуляцию, проговаривая действия вслух. Ещё более долгие секунды тянутся одна за другой, словно замедляясь с каждым разом. Гермиона прикладывает руку между ключиц, чтобы почувствовать, что собственное сердце исправно бьётся.

Блэк смотрит на часы.

— Три минуты до смерти мозга, — выносит она вердикт, после которого наступает практически идеальна тишина, нарушаемая лишь непрерывным звуком аппарата.

За спиной Гермионы никто больше не шутит. Никто вообще не издаёт ни единого звука. Все молча и неустанно ждут.

Ждут, когда прибор оживет, и непрерывный гудок сменится хоть чем-то другим.

И он сменяется. Прибор выдает первые зафиксированные сокращения, генерируемые стимулятором. Анестезиолог фиксирует появление пульсовой волны и рост артериального давления до 60/30, озвучивая бригаде, хотя все и без него смотрят на мониторы.

— Давление поднимается, 80/40, — Лестрейндж возвращается к сердцу после хаоса, обращаясь к Блэк уже в разы спокойнее, — Белла, сколько тебе нужно времени?

— Двадцать минут.

***

— Это было впечатляюще! — восхищается Ханна Аббот, когда все интерны шли по коридору от операционной.

— Согласен, — подхватил Невилл.

— Вот бы и нам такими стать, — на удивление протянула Пэнси Паркинсон.

— Было бы здорово, — кивнула Парвати.

— Да, только он чуть не умер из-за Блэк. Лестрейндж вон аж сорвался, — приметил Блейз.

— Он выжил из-за неё! — снова начала закипать Гермиона.

— Да хватит её защищать, Грейнджер. Почему для тебя это как личная обида? — спросил Нотт, как всегда вставая на сторону Забини.

— При чём тут личная обида?

— При том что ты взрываешься на упоминании Блэк и того, что она не права, хотя если ты забыла, половиной дня ранее она тебя в хер не поставила, как бы ты не выкладывалась перед ней, — продолжал Теодор, — и посмотрела на нас всех как на дерьмо на ботинке. Она последний человек, кого стоит защищать.

Гермиона чуть не задохнулась от возмущения. Во-первых, он ударил по больному, явно заметив её реакцию сегодня, во-вторых, он абсолютно неверно истолковал её намерения и слова, а, в-третьих, Рональд, будучи её парнем, просто шёл и молча слушал это всё, даже не думая заступиться за свою же девушку.

Сделаем скидку на то, что он устал, и то, что он интроверт. Большую скидку. Один раз.

Хотя когда утром они же упомянули его самого, он не стал молчать. Пусть немного, но он всё же ответил им.

— Я её не защищаю, Нотт, — твердым голосом начала разъяснять Гермиона, — и ничего личного здесь вообще нет, я вижу её первый раз в жизни, ровно как и большинство из нас. Однако, обвинять человека чуть ли в причиненной смерти, когда он наоборот спас жизнь, это отвратительно и несправедливо.

— Ага, только ты сама слышала, как Лестрейндж заорал на неё после остановки сердца, — поддержал друга Блейз. — Оно остановилось из-за неё, очевидно. Отек мозга, или что там его спровоцировало.

— Что спровоцировало ты можешь узнать лишь от хирургов или по документации, а пока не знаешь — предъявлять такое недопустимо! — стояла на своем Гермиона. — В любом случае при такой операции крайне много зависит от организма пациента, и реакция на действия врачей в том числе. И доктор Лестрейндж закричал не на неё, а ей. Это разные вещи.

— Тебе-то откуда зна... — не успел закончить Забини, как сзади раздался другой голос.

— Грейнджер права, — она догнала интернов практически бесшумно и они тут же расступились в разные стороны, пропуская старшего хирурга, — в этой больнице ещё не нашлось бессмертных, чтобы повышать на меня голос.

Блэк прошла мимо и отворила дверь кабинета, скрываясь за ней со стопкой бумаг в руках. Интерны ещё не успели сойтись в одну компанию, как между ними проскользнула медсестра, что ранее приносила Блэк анализы пациента, а после участвовала в операции. Она подлетела к той же двери и дернула ручку, однако, та не поддалась. Девушка словно обмякла, потеряв прежнюю решимость и негромко выругалась себе под нос.

Компания интернов поравнялась с ней и дверью за которой исчезла Блэк. И в этот момент, молчавший около двух часов ранее Рон, вдруг обратился к ней:

— Привет. Это было круто, правда? Ну, я имею ввиду, операция, — он неловко улыбнулся медсестре.

— Ага, — безразлично ответила та, даже не посмотрев на Рона. Очевидно, до него ей сейчас не было никакого дела.

Рон постарался сделать вид, что так и задумано, и как ни в чем ни бывало двинулся дальше по коридору со всеми интернами. Гермиона, подняв обе брови, взирала на своего парня, требуя объяснений.

— Что? — нервно переспросил тот.

— Это я у тебя хочу спросить. Что это было?

— А что такого? Я пытаюсь социализироваться в больнице, где нам предстоит провести кучу лет. Просто хотел поговорить с кем-то, кто был в операционной. А она какая-то необщительная оказалась.

— Знаешь, первого ответа бы вполне хватило. Всё что после уже прозвучало как оправдание.

— А за что оправдываться-то? Я ведь не подкатываю к ней. И просто знакомлюсь, при тебе между прочим, ведь если бы я хотел что-то другое, я бы логично, не делал этого при тебе. Но мне это не интересно и...

— Рон, — остановила девушка его словарный поток, — я просто спросила. Проехали.

— Ладно... — всё ещё нервно ответил парень.

Никогда не слышала столько оправданий. Разве что, когда мои белые вещи в машинке стали розовыми и он тысячу раз поклялся, что не закидывал туда красную майку перед самой стиркой.

А ведь это точно была не я, и уж тем более, не Живоглот.

— Остановитесь, — их окликнула Флер Делакур, — Аббот и Томас, — обратилась она к своим интернам, — пойдёте со мной. Приехали родственники человека, за операцией которой вы сейчас наблюдали. Надо изложить им краткую суть и ответить на вопросы.

Малфой и Блейз хихикнули.

— Удачи в этой сложной боевой задаче, Томас, — поддразнил последний.

Делакур, что уже собиралась уходить, резко развернулась к интернам и бросила испепеляющий взгляд на обоих, к которым в этот момент уже присоединился смеющийся Нотт.

— Общение с родственниками пострадавшего — одна из неотъемлемых задач хирурга. Крайне важно уметь правильно объяснять людям, что произошло с их близким. Разве не хотели бы этого вы, оказавшись на их месте? — отчеканила она с французским акцентом, что не мешало ей звучать устрашающе. — Если вы считаете, что это выше вас, всегда можете подать прошение в санитары и мыть утки, не контактируя с посетителями пациентов!

Мальчики оторопели, явно не ожидав такой реакции от хрупкой на вид блондинки. Теперь хихикали над ними. Флер в свою очередь развернулась и удалилась, уведя за собой и Дина с Ханной. Рон снова выглядел так, словно его ударило током, после появления его ординатора.

Кажется, женщины в этой больнице хранят в себе множество тайн и загадок. И оказываются вовсе не такими, какими их воспринимаешь на первый взгляд.

Ну, разве что Блэк, как кажется высокомерной и бесчувственной, такая и есть.

Слышал бы эти мысли Нотт, понял бы, что я её не защищаю.

Следом за Флер появилась Анжелина Джонсон.

— Паркинсон и Патил, — она протянула им папку с бумагами, — составьте план обследования пациента. Нотт и Забини, вас ждёт мисс Хоггинс в палате триста двенадцать. Соберите историю болезни. И угомоните свои гормоны! Субординация при общении с пациенткой, иначе, спрошу с каждого.

Анджелина как небо от земли отличалась от Флер. И пусть Делакур могла проявить строгость, когда это было нужно, то доктор Джонсон состояла из неё на девяносто пять процентов, что идеально подходило для управления Забини и Ноттом, которые сами по себе были попросту неуправляемы.

— А нам что делать? — спросил Малфой у девушки, в чём явно ошибся.

— Я сейчас проходила через педиатрию и отводила за руку трехлетнюю прелестную девочку к её родителям. И даже она не задавала мне настолько тупых вопросов. Найдите своего ординатора и узнайте, я даже не знаю, кто вы, — ответила она Драко и тут же в спешке удалилась.

— Да что с женщинами в этой больнице? — приподнял брови Малфой, провожая взглядом Джонсон.

— О, с ними всё прекрасно, они просто умеют ставить на место таких хамов как вы, — натянуто улыбнулась ему Гермиона, припоминая случай в ординаторской.

— Но я ведь не хамил, а просто задал вопрос!

— О, они видят тебя насквозь, — всё также натянуто продолжала она.

— Значит они слепые, — огрызнулся Драко.

— Хватит вам, сколько можно? — вмешалась Сьюзен.

— Долго, — нервы Гермионы начинали сдавать, — например, пока Малфой не начнёт вести себя хоть немногим лучше кретина, или, например, пока мой парень, снова проглотивший язык, скажет хоть что-то.

И Рон и Драко теперь смотрели на неё с недоумением. Первым очнулся Драко.

— Да как ты вообще... — начал он, но Гарри уже сделал один большой шаг, разделив его с Гермионой.

— Заткнись, Малфой, хватит её доставать, — отрезал он.

Да, с выбором парня, я, кажется, ошиблась.

Сама ужаснувшись от этой мысли, Гермиона едва заметно мотнула головой, отгоняя мысли. А Рон тем временем продолжал стоять как вкопанный.

— Я её достаю?! Поттер, ты её слышал? — усмехнулся Малфой, не веря своим ушам.

— А ты меня? — расправил плечи Гарри.

— Да ты с...

— Малфой, Поттер! — в коридоре раздался голос Билла Уизли. — Прекратите немедленно, что уже успело произойти?

— Отвали, Уизли, — выплюнул в лицо подошедшему ординатору Малфой.

Билл был на голову выше Драко, и сильно шире его в плечах, что позволяло ему создавать весьма угрожающий вид, однако, в Малфое кипел адреналин.

— Я — твой начальник, Малфой, и я не позволю тебе так со мной разговаривать, — посерьезнел Билл.

— Ты — идиот из семейства рыжих, такой же как твой придурок-братец и сестра потаску...

— Малфой! Я последний раз говорю, закрой рот!

— И что же мне будет? Начистите мне лицо на пару с Поттером и тупым братцем? Приступайте, ведь так всё решается в ваших маргинальных семейках, да? — продолжал Малфой.

— Вообще-то, я пришёл, чтобы сказать, что вас всех ждёт доктор МакГонагалл, чтобы внести в базу данных и активировать ваши пропуски, — обратился к остальным Билл, держа за шиворот Рона и не давая ему накинуться на Драко с кулаками, — но, кажется, мы пойдём туда все вместе.

Надо же, какая прекрасная реакция, Рональд. Когда этот придурок лез ко мне, тебе было наплевать, а сейчас тебя еле удерживают Гарри и Билл.

К сожалению кабинет МакГонагалл находился слишком близко, чтобы Малфой успел остыть. Билл постучал и после разрешения войти ввёл за собой приличного размера компанию, состоящую из шести интернов.

В кабинете около стола, по ту сторону сидела сама МакГонагалл, а рядом с ней по разные стороны стояли Блэк и Снейп. Последний, что-то говорил заведующей хирургии, но после прихода столь большого количества лишних ушей, предпочел замолчать на полуслове, без особого интереса уставившись на интернов.

Блэк была и без того уставшей и раздраженной, а появление такого количества интернов не сделало её радостнее. Если вообще можно было её таковой представить.

Места было не так много, а потому прибывшая компания была вынуждена сгруппироваться после того как дверь закрылась.

— Доктор Уизли? — нарушила тишину МакГонагалл.

— Доктор МакГонагалл, изначально я привёл к вам интернов для доделывания их пропусков. Но в свете последних событий хотел бы поговорить с вами о поведении Драко Малфоя, если вы не против.

МакГонагалл перевела взгляд на Блэк, и та сама ответила Биллу.

— Не против, — в голосе её считывалась усталость.

Скорее всего, она не спала на порядок больше суток, — подумала Гермиона, прежде чем её отвлек пристыженный вид Малфоя. Однако, ноздри его всё ещё раздувались от гнева.

— Давай, Уизли, жалуйся, — нервно усмехнулся Драко.

— Быть может, ты сам повторишь свои слова? — перевел на него взгляд Билл.

— Мистер Малфой? — это была МакГонагалл.

— Мистер Малфой отказался соблюдать субординацию в общении со мной, — сухо сказал Билл, — и...

— И назвал тебя идиотом, таким, же, как твой безмозглый брат, — с вызовом закончил за него сам Драко.

— Ты сказал не только это! — припомнил Рон, снова пытаясь пробраться к Малфою, и снова был остановлен крепкой хваткой старшего брата.

— Мистер Малфой, — строго начала МакГонагалл, и по её тону было слышно — с ней лучше не шутить, — в нашей больнице правила едины для всех. Соблюдение субординации со старшими коллегами, а так же элементарная вежливость являются неотъемлемым требованием для работы здесь. И если вы хотите её продолжить, то вам стоит немедленно извиниться перед доктором Уизли и его братом и впредь не допускать подобного.

Повисла тишина. Неловкая, напряженная и то и дело вызывающая мурашки по коже.

И если МакГонагалл до этого говорила строго, то в голосе Блэк, прозвучавшем среди этой мертвой тишины, слышалась отчетливая угроза.

— Драко, — сказала она, сверля взглядом племянника.

Теперь тишина давила на уши, словно от неё внутричерепное давление росло и физически ощущалось в голове каждого в этом кабинете. Она была густой, вязкой и нагнетающей.

После такого обращения Гермиона бы, наверное, созналась даже в том, чего не совершала, извинившись и за себя и за соседа. И кажется, Драко думал о том же. Он переминался с ноги на ногу, пытаясь унять пыл и взять себя в руки. Однако стоило ему посмотреть на самодовольное лицо Рона, как он проиграл эту битву.

— Да пошли вы все! — громко выплюнул Драко, смотря сразу на троих: МакГонагалл, Снейпа и Блэк. Последняя была готова задушить его голыми руками, но Малфой уже грубо растолкал остальных интернов плечами и скрылся за дверью, хлопнув ей так, что висевшие в рамках на стенах дипломы МакГонагалл издали неприятный звон.

Беллатрикс в жесте собственного успокоения прикрыла глаза глубоко выдохнула, прежде чем открыть их вновь. Снейп в этот момент уже продвинулся к двери, видимо сочтя, что на сегодня он увидел достаточно, подождал пока интерны расступятся, подошёл к выходу. Видимо в рамках собственной безопасности, сначала он открыл дверь, и уже оказавшись в её проёме, глядя на Беллатрикс, с нескрываемой иронией произнёс:

— Беру свои слова обратно, он похож на тебя, — после чего мгновенно закрыл дверь с обратной стороны под уничтожающим взглядом темных глаз Блэк.

Не будь ситуация столь серьезной и напряженной, Гермиона бы прыснула от этой сцены, но, видимо, её собственные нервы тоже были на пределе.

Интересно, в чём именно заключается схожесть?

— Минерва, — начала было Блэк, но МакГонагалл подняла руку, прерывая её.

— Нет, Беллатрикс. Что бы ты ни хотела сказать, он отдельный от тебя человек. И разговаривать я буду только с ним. Найди мне пожалуйста программу с пропусками, — указала заведующая на монитор компьютера, — никак не запомню её.

Блэк наклонилась к монитору, взяв мышку в свою руку и сосредоточившись на поиске программы, в то время как Гермиона задумалась.

Сколько же МакГонагалл лет? Скорее всего, ближе к семидесяти. Или к восьмидесяти? Кажется, для врача я довольно плохо определяю возраст.

С пропусками закончили довольно быстро, в основном, благодаря Блэк. Кажется, она делала А затем снова оказались в коридоре вместе с Биллом, оставив Блэк и МакГонагалл разбираться с рабочими вопросами дальше.

— Что дальше, доктор Уизли? — спросила Сьюзен.

— Отдохните пока, как будут задания, я вам сообщу, — спокойно сказал Билл, — кстати, теперь ваши пропуски работают, так что... справа через дорогу, есть довольно вкусная кофейня, можете размять кости, пока есть время.

— Шикарная идея! — мгновенно ожила Гермиона. Утренний кофе дома и обеденный здесь — оба отвратительная растворимая жижа с водой. Кажется, после всего произошедшего, и перед всем предстоящим, хороший кофе — просто отличная идея.

Компанией из пяти человек вышли на приятный вечерний воздух. Солнце почти садилось и территорию больницы заливал приятный теплый свет. Летний воздух вселял в грудь чувство свободы и умиротворения. Последнего, к слову, Гермионе особенно не хватало.

Вдыхая воздух полной грудью и буквально физически ощущая как мозг насыщается кислородом после больничных пропахших насквозь коридоров.

Подошли к Хагриду на пропускной пункт. И хоть пропуски теперь работали без помощи охранника, просто прикладываясь к замку, около будки всё же остановились.

— Ну как оно? — тут же вышел из своего убежища охранник.

— Неплохо, — пожал плечами Гарри, — непривычно ещё конечно, но куда без этого.

— Адаптируемся, — улыбнулся Рон.

— Мне уже всё нравится, — заявила неожиданно даже для себя самой Гермиона.

— Это ты так повеселела после того как узнала о существовании кофейни рядом, да? — подметил Невилл.

— И это тоже, — беззаботно улыбнулась Гермиона.

На самом деле она не знала, чем был обоснован этот прилив позитива. То ли она раньше недооценивала влияние свежего воздуха на состояние организма, то ли это было для сохранения баланса после пережитого стресса, то ли предвкушение вкусного кофе настолько сильно обрадовало её мозг.

— Вам взять что-нибудь в кофейне? — вежливо поинтересовался Гарри у Хагрида.

— Мне? Ой, нет, что вы, я вот только чаю выпил, — он говорил так, словно простой вопрос засмущал его до красноты. Возможно, её было бы видно, если бы не очень густые борода и усы. — Спасибо, — добавил охранник.

Перешли дорогу, и правда, прямо напротив заезда для машин скорой помощи стояла небольшая кофейня, практически полностью прозрачная со стороны небольшого пространства для посетителей со столиками. Пока шли Сьюзен спросила:

— Вам не кажется, что он уж больно грозный?

— Кто? Хагрид? — переспросил Гарри. — Пока что мне кажется, что он самая добрая душа в этой больнице. Может, я и поменяю своё мнение, но что-то во мне чувствует, что это так.

— Да, он похож на большого добряка из разных сказок, знаете, — поддержал друга Рон.

Ещё до того как войти через раздвижную стеклянную дверь, до их обоняния донесся вкуснейший запах молотого кофе.

Внутри было уютно и по-особенному тепло, хоть и на дворе и без того стояло лето.

— Здравствуйте! — радостно поздоровался светловолосый паренек лет девятнадцати. — Вы у нас первый раз, не так ли?

— Добрый вечер, — вежливо ответила Сьюзен, — да, так и есть.

— Чего желаете? — он был не в меру худощав, лицо усыпано веснушками, но что особенно выделялось, так это по-детски восторженное выражение лица. Словно светлый ребенок, не поврежденный травмами и болью, заставлял чувствовать себя ещё лучше, одаривая своим теплом всех вокруг.

— Хм, — осмотрела меню Гермиона, — мне пожалуйста круассан с лососем и раф с ореховым сиропом, с собой.

— Просто американо, — подошёл Гарри.

— Сахар, корица, сироп? — тут же отрапортовал бариста.

— Нет, спасибо, без всего, — сказал он и она с Гермионой и отошли от кассы, позволив другим сделать заказ.

— Латте, три ложки сахара, — это был Рон, — а, нет, лучше четыре.

Невилл заказал горячий шоколад. Гарри, Рон и Гермиона ещё с учёбы в университете знали, как он его обожает. А Сьюзен заказала сразу три капучино.

— Я конечно понимаю, что в больнице нам ещё почти тридцать шесть часов надо выдержать, но это не слишком ударная доза? — приподнял Гарри одну бровь.

— Это для Пэнси и Парвати, — объяснила девушка, — они сидят там в ординаторской над этим планом обследования. Как будто бы это будет по-человечески.

Гермиона хмыкнула. Теоретически к Парвати она всегда относилась неплохо. С Пэнси дела были куда сложнее, но, возможно, Сьюзен права.

— Кто-нибудь знает, что любит Билл? — обратился Гарри, больше к Рону, чем к кому-либо ещё. — Я бы взял ему что-нибудь, это ведь он направил нас сюда.

— Что-то с молоком и корицей. Возьми капучино, не ошибёшься, — ответил Рон.

Когда Гермиона подошла получать заказ, расплачиваясь за него, она прочитала на бейджике светловолосого юноши, нет, кажется, ему больше подойдет слово «мальчишки» — Колин Криви.

Обратно шли довольные, ловя на себе оранжевые лучи заката. Хоть и впереди их ждали ещё долгие тридцать шесть часов дежурства, сейчас это ощущалось не так ужасно. А когда тепло от глотков кофе разливалось по телу, жизнь и вовсе ощущалась на все сто.

Как же прекрасно тут будет осенью, — пронеслось в голове Гермионы, когда они подходили обратно к воротам.

— Эй, а кто-нибудь заходил с заднего входа? — поинтересовался Невилл. Он дул в отверстие на крышке стаканчика, пытаясь тем самым хоть немного остудить свой шоколад.

— Нет, я не знал о его существовании, — сознался Рон.

— Давайте спросим, — взял инициативу на себя Гарри. — Хагрид, — окликнул он охранника, сидевшего на скамье около своей будки, — а что там с заднего входа? Он далеко?

— Да ничего особенного, он на другой стороне больницы, слева обходить быстрее. Там парковка внутренняя и другой охранный пост. Сходите оттуда, коль интересно вам.

Так и сделали. Обошли длинный забор и половину огромной территории больницы, наконец увидев ещё один вход. Калитка с этой стороны была не прозрачная, а отделанная сплошным материалом, таким же как электронные ворота рядом. Снаружи было не видно ровным счетом ничего, но оказавшись внутри их встретил большой задний двор с больших размеров парковкой и небольшая будка охранника. Только виднелся в ней не Хагрид, а седой старик с длинными волосами и ярко-голубыми глазами. Он лишь оглядел вошедших, не став заводить с ними разговора, а после и вовсе отвернулся, видимо, уставившись в телевизор.

Прошли дальше. Мальчики сразу начали оценивающе блуждать глазами по парковке. В основном вся она была заставлена ничем непримечательными старенькими тойотами и фольксвагенами. Однако было и то, что привлекло внимание ребят.

— Смотрите, нормально наши врачи зарабатывают, — ткнул Рон в сторону угла, где стоял новый на вид БМВ. — X5 M, прошлого года.

— Ага, а вон там, — Гарри кивнул в другую сторону.

— Да ладно? — рядом друг с другом стояли большой черный Рендж Ровер и... — Новейший Порш Кайен, мать вашу!

— Заряженный походу, — присоединился к обсуждению Невилл.

— Не то слово, — продолжал восхищаться Рон.

Машина и правда была эстетически красива и выделялась среди других за счёт темно-серого матового цвета. Однако, это было всё из критериев, по которым могла оценить её Гермиона.

— Интересно, кто на них ездит? — вслух размышлял Невилл.

— Возможно кто-то из нашего отделения, — сказал Гарри, отпивая кофе.

— Нет, нет и ещё раз нет, — возразил Рон. — Знаете кто? Патологоанатомы, вот кто! Они забирают горяченьких трупов и продают на органы на черном рынке. Ибо заработать на это в государственной больнице совершенно точно не-воз-мож-но. По крайней мере легально.

— На высокой специальности, почему нет? — усомнилась в возражениях парня Гермиона.

— Гермиона-а, — воскликнул Рон, — ты знаешь сколько они стоят? Конкретно он, — палец его указал на машину в матовой пленке, — в этой комплектации обойдется в сто сорок тысяч фунтов! Кто может здесь столько заработать честным трудом? Самые высококлассные хирурги в стране в год получают меньше. И это если ни есть ни пить. А машине с выпуска ещё году нет! Зарплата очень сильно зависит от стажа, да, но я очень сомневаюсь, что ей нужна машина, которая разгоняется до 544 км/ч! Больше поставлю на то, что она ездит на метро.

— Да бросьте вы гадать. Это парковка не только для персонала, — вернула мальчиков к реальности Сьюзен. — С чего вы взяли, что это вообще машины врачей, а не наших пациентов? Вполне себе возможно, что это какой-нибудь министр, или его дочь приехали подлечиться.

— Дочь, скажешь тоже, — фыркнул Рон, — это на тысячу процентов мужская машина. Тем более в такой вариации. А ещё министры лечатся в частных клиниках.

— Боже, я не слышала столько сексизма за все последние годы, как за сегодняшний день, а ты, Сьюзен? — закатила глаза Гермиона.

— Да, я тоже это заметила, — покосилась на мальчиков Боунс.

Парковка наконец осталась позади. Дальше уже подходили к больнице, оставалась, разве что, беседка для курения. Последние лучи солнца уже сели, а потому на двор опустились сумерки. Но даже в этих сумерках в беседке было прекрасно видно чьи-то длинные блондинистые волосы.

Мужчина был одет официально, но далеко не в форму врача. Несмотря на мрачный прикид его было невозможно не заметить из-за волос. В то время как его собеседница едва не сливалась с наступающей темнотой. Ребята ускорились, не желая попадаться на глаза лишний раз, но до них абсолютно четко долетел обрывок фразы:

— ...посылать МакГонагалл и двух старших хирургов при куче интернов тоже входит в твоё воспитание?!

Интерны зашли в здание больницы, и дверь захлопнулась, отрезая их от улицы.

— Кто это? — спросила Гермиона, хотя ответ уже и сама знала.

— Отец Драко — Люциус Малфой — приглушенным голосом ответил Невилл. — Бабушка говорила мне, какую должность он занимает, но я забыл. Он что-то между... — пытался вспомнить Невилл, пока все вместе поднимались на третий этаж, — он тесно связан с политикой и с больницей с обеих сторон. Но точно я уже не скажу.

Оказалось, что самыми насыщенными по эмоциям были первые двенадцать часов смены. Дальше всё воспринималось куда проще. Вот только самым сложным оказалось не спать. Кто-то смог на час другой прикимарить в ординаторской на диване, кто-то в дежурке, где было несколько диванов, кому-то повезло меньше и досталась лишь каталка в общем коридоре, а кто-то и вовсе был готов уснуть сидя на стуле или скамье.

Гермиона успела собрать полную историю болезни пациентки, помогла Парвати и даже Пэнси с их заданием от Джонсон, зашила предплечье и ногу неудачно искупавшемуся мужчине и даже успела поспать около часа в ординаторской. Однако, от этого ей кажется стало ещё хуже.

Надо было вовсе не ложиться, — думала она, сидя в буфете на рассвете со стаканчиком того же сладкого растворимого кофе со сливками и недоеденным сендвичем.

До конца первого в её жизни дежурства оставалось полтора часа. И именно они тянулись нескончаемо долго. Глаза слипались, а мозг отказывался воспринимать происходящее за реальность, считая это чем-то между бредом сумасшедшего и очень глубоким сном.

Внезапно к ней за столик подсел Билл. Причём для мозга Гермионы это было слишком внезапно, и она рефлекторно дернулась, чуть не облив себя кофейной жижей.

— Эй, я не кусаюсь, — усмехнулся он, ставя на стол свой стаканчик с аналогичной жижей, — как тебе первое дежурство?

— Долго... — единственное, что смогла выдавить из себя полусонная девушка. — Последние часы всегда тянутся так кошмарно?

— Смотря чем занят, — ответил довольно бодрый Билл, — остальные сдались и спят где могут, ты самая стойкая?

— Едва ли. Я уже поспала, но знаешь, лучше бы я этого не делала, — она приложила руку ко лбу.

— Понимаю, — улыбнулся ей ординатор.

— Знаешь, мне кажется дома я просплю не меньше суток не просыпаясь.

— Не думаю, что больше, чем доктор Блэк. Она на ногах около трех.

— Трое суток? Ещё и с операциями? Боже, как у неё работает мозг?

— Думаю, это годы тренировок. Она была почти сутки здесь до вашего прихода, и только сейчас уехала.

— Кошмар. Кстати, ты так и не рассказал мне, что имел ввиду, говоря о ней и медсестрах.

— Так, — он огляделся по сторонам, буфет был пуст, не считая копошащихся за стойкой работников. — Только давай это буду не я, ладно? Хотя, вроде все и так знают это как очевидный факт.

— Не томи, Билл, я даже немного проснулась. Что не так с медсестрами.

— Ну, — понизил голос Уизли, — они от неё без ума. Не все, конечно, но многие.

— В каком плане?

— Да в самом прямом. Иногда это просто восхищение, а иногда доходит до фанатизма. Буквально они готовы чуть не ползать у её ног, лишь бы угодить, ну, если ты понимаешь, о чём я, — ещё тише закончил он.

Щеки Гермионы вспыхнули румянцем, а сон как рукой сняло.

Да нет, это я уже совсем о другом подумала. Такого не может быть. Не в больнице же. Ой...

— Хм, ладно, — прокашлявшись сказала она, — тогда другой вопрос. Ты не знаешь, откуда она знает мою фамилию?

— Ну, это вроде бы очевидно.

— Нет, это то да, а то, что она знала, что это именно я? С самого порога знала, как я выгляжу?

— А, нет, этого точно не скажу. Даже приблизительно не знаю.

Что-то всё-таки останется без ответов.

— Может, Драко рассказывал о тебе?

Теперь уже Гермиона усмехнулась.

— О, нет, думаю это последний вариант. Кстати, а что будет с ним?

— Не знаю, Блэк говорила с его отцом, но подробностями я не располагаю.

***

Войдя в светлую и уже полюбившуюся сердцем квартиру, Гермиона сразу поймала на руки огромное рыжее облако.

— Глотик! Ты скучал? Прости, нас не было чертовски долго. Ох, я просто валюсь с ног.

Погладив кота, она едва нашла в себе силы содрать с кровати простынь с пятном от кофе и постелить на её место новую. Душ, занявший ровно одну минуту стал ещё одним испытанием. И, о, боже, это шикарное чувство соприкосновения с подушкой, о котором она мечтала последние тридцать часов так точно.

— Ты что, и сейчас не станешь застирывать простынь от кофе? — послышалось где-то на задворках сознания. Она слышала как Живоглот запрыгнул на кровать, видимо желая быть поближе к ней после долгой разлуки. Как Рон возмущенно отправил его обратно на лежанку. Слышала, но уже абсолютно не способна была реагировать на что-либо.

Ей казалось, что она настолько устала, что больше физически никогда не сможет уснуть. Тело ныло и расслаблялось одновременно, пытаясь прийти в себя. Казалось, что она уснет и больше не сможет встать.

— Простынь, конечно, жалко.

И казалось, что эта простынь приснится ей во всех кошмарах.