Глава 3. Все еще в плену Сириус Блек.
«Мерлин, как хочется разбить голову об стену», - обхватив эту самую голову руками, думал одинокий узник. - «И ведь не дадут же себе нанести увечий настолько, чтобы сдохнуть. Что этот урод о себе возомнил? Чего он от меня хочет? Чтобы я тут с ума сошел? Так я уже недалек от этого. И если бы хоть была возможность превратиться в пса! Так ведь нет, наложены антианимагические чары. ЧТО ЕМУ НАДО?!»
- Что, Мордред тебя дери, ты от меня хочешь, мразь ты недоделанная? - закричал он в голос, прекрасно сознавая, что никто его все равно не слышит. Блек, не был дураком, и понимал, что, скорее всего, о нем просто забыли. Как говорится, с глаз долой - из сердца вон. Более того, Сириус был уверен, что Волдеморт вообще о нем уже не вспоминает, и еда появляется только потому, что другого приказа не появилось. Ему не дают умереть, и мужчина думал, что какой-то приказ Лорд дал так, что домовики его восприняли однозначно - пленник должен жить, любой ценой. Вот его уже несколько раз и спасали.
Сириус давно уже потерял счет времени. Боялся он многого: что ребятам не удалось сбежать, что Лили и остальные могут быть уже мертвы, что… Ох, сколько же этих что от бессилия появилось в его голове за последнее время. Он пытался покончить собой, разбив голову об стену. Не получилось. Какие-то невидимые силы его связали и уложили на подстилку. Остальные попытки закончились тем же. И все это вкупе дало ему понять, что умереть так просто он не сможет. А четыре стены уже опостылели.
- Что тебе надо? - прошептал он, начиная раскачиваться из стороны в сторону и обхватив себя руками за плечи. - Отпусти ты меня уже, тварь.
Понимая, что как бы он не старался, он ничего все равно сделать, не способен. Он может кричать до потери голоса, может попытаться в очередной раз постучать головой об стену, разбить об нее же, имеется в виду стена, кулаки, только это ничего не изменит. Он все также будет сидеть в четырех стенах, и единственная дверь, единственный выход их этого каменного мешка, никогда не откроется, по крайней мере, пока он жив. Ему суждено прожить здесь долгую жизнь.
- Мерлин, помоги мне сдохнуть, - взмолился он. Сириус пересел на подстилку, свернулся клубком, закрыл глаза и замер. А что еще ему оставалось в этой жизни. Память услужливо начала подкидывать ему воспоминания, не все они были хорошими.
«Воспоминание № 1. Азкабан, через пять лет после заключения.
Он лежал на тонкой соломе и унылым взглядом смотрел на стену напротив, где были выбиты имена тех, кто был дорог ему больше собственной жизни: Джеймс, Лили, Гарри. Взгляд медленно переместился дальше, где также были имена: Питер, Волдеморт, и еще дальше: Дамблдор, Ремус. Три группы имен. Первые - это те, кто навсегда будет в его памяти, его семья. Вторые - враги, заставляющие его выживать в этом аду. Третьи… Как назвать их? Предателями? Слишком сильно. Это даже он понимал. Совсем немного. Трудно было поверить, что эти двое могли поверить в то, что он предал Поттеров.
Что-то заскрежетало. Он перевел взгляд на дверь, которая медленно открылась. Он не успел даже сдвинуться, как прозвучало:
- Обливиэйт
Воспоминание № 2. Третий курс Гарри.
«Поймать Питера. Уничтожить Питера. Уберечь Гарри», - это были все мысли, которые занимали его в последнее время. Казалось, это вообще были его единственные мысли. Ему надо было поймать эту крысу. Отомстить за Джеймса, Лили и Гарри. Ему надо было найти причину жить. Он понимал, что сейчас единственная такая цель - Питер, но есть и другая - Гарри. Уничтожить предателя, убийцу, а потом жить ради Гарри.
Он лежал на земле и смотрел на студентов, среди которых был невысокий черноволосый подросток в смешных очках. Что-то странное мелькнуло в памяти, но тут уже ускользнуло. Он даже на секунду замер, пытаясь ухватить эту мысль.
Воспоминание № 3. Азкабан, через десять лет после заключения.
Он сидел около стены и выдалбливал на ней имя Гарри. Чуть выше уже заняли свои места имена Джеймса и Лили справа, в метре от этого места значились имена Волдеморта и Питера, а с другой стороны Дамблдора и Ремуса. Он с каким-то остервенением, словно от этого зависела вся его жизнь, продолжал выдалбливать в стене имя своего крестника. Он не слышал, как открылась дверь, не услышал он и слова, которые были тихо произнесены:
- Да, что же это такое? Когда же это прекратится? Обливиэйт! Надоело уже столько раз все тут менять. Мания у него, что ли такая?
Он не видел, как некто магией убирал со стены имена, превращая ее в ту же, какой она была до поселения здесь Сириуса Блека…»
Сириус резко сел и уставился в стену невидящим взглядом. В голове засела только одна мысль: «Что это сейчас было?» Он не помнил, чтобы с ним происходило нечто такое. Первое восприятие - он сходит с ума. Второе - непонимание. Третье - гнев. Он не был сумасшедшим, а, значит, это его воспоминания.
«Может быть так, что это одиночное заключение стало причиной того, что заклятие памяти стало спадать, и истинные воспоминания возвращаются?» - Сириус резко встал. Через минуту он уже мерил шагами свое место жительства. Мыслей было много. Но он доверял своей первой реакции после того, как немного пришел в себя. А она говорила, что без уважаемого всеми в мире господина Альбуса Дамблдора тут не обошлось.
- Это не может быть просто бред, - проговорил он вслух. - Я не сошел с ума, я точно это знаю. Надо разобраться. Надо разобраться. Если то, что я сейчас видел - правда, то у меня очень большие проблемы, - ему было легче все проговаривать вслух, лучше думалось. - Что мы имеем? Убийство Джеймса и Лили в результате предательства Питера и мое последующее заключение в Азкабан на 12 лет. Ремус поверил в мою вину, но мы до этого его заподозрили в том, что он может быть предателем, поскольку он - темное существо. Дурость какая-то, - Сириус ударил кулаком по стене. – Какого, Мордреда мы подумали такое? Почему нам пришло в голову отдалиться от Лунатика? Не думаю, что это было просто из-за того, что оборотень. Должна была быть более веская причина. Так, - Сириус задумался. - Питер - внук Дамблдора. Он был под сильным родовым подчинением. Директор использовал его пешку в игре. Почему? В чем выгода? Волдеморт оказался у Джеймса и Лили, потому что Питер выдал, но он бы этого не сделал, если бы этого не захотел Дамблдор. Мордред, как же все сложно. И как бы я не хотел, все упирается именно в Гарри. Дамблдор не мог справиться с темным Лордом, а тут как по волшебству появилось пророчество. Получается, это не Волдеморт выбрал Гарри, а наш глубокоуважаемый Дамблдор. Руками Питера убрал Джеймса и Лили, причем Лили он хотел убрать намного раньше. Подозревал? На вряд ли, просто чувствовал, что не все так с ней просто. Думаю, все было именно так. Следующим, у кого мог оказаться Гарри это я. Он не помог на суде, и дело было не в том, что он поверил в мою виновность. Ему было удобно, чтобы меня не было. Ох, какая картинка вырисовывается, - Сириус поежился. - А кто проводил ритуал Хранителя? - он задумчиво постучал пальцами по губам. В памяти ничего не всплывало, а вот интуиция просто орала, что это все тот же директор, которому он безоговорочно верил. Ох, как же не хотелось верить во все это, но слишком многое указывало именно на такой результат. - Дамблдор заранее решил, кто будет Героем. Ребенок-сирота, нелюбимый, постоянно влипающий в неприятности, как нельзя лучше к планам директора, а в случае гибели, и плакать о мальчике будет некому.
Сириус замер. Ему совсем не нравился ход мыслей, а, главное, те выводы, к которым он пришел в ходе своих размышлений. Выходило, что Гарри, судя по словам Люциуса и Северуса, был подсадным героем, который должен был умереть, дав дорогу Невиллу Лонгботтому. Нет, можно было многое понять, многим пожертвовать, но когда тебя вываляли в таком количестве… грязи те, кому ты доверял и за кем пошел бы и в огонь, и в воду, начинаешь терять веру в людей. Даже 12 лет Азкабана не заставили его усомниться в Дамблдоре, но теперь он, кажется, знал по какой причине.
- И что с этим делать? - задал он вопрос стене. Та естественно не собиралась ему отвечать. Устав от огромного количества безрадостных мыслей, Сириус улегся на свою солому, служившую ему постелью, и закрыл глаза. По-видимому, он очень сильно устал, поскольку мгновенно провалился в сон.
«Воспоминание - сон.
- Сириус, - раздался за его спиной голос Лили. Он обернулся и посмотрел на девушку, застывшую у поворота, из-за которого он сам не так давно вышел.
- Эванс, что тебе надо? – устало, отозвался он.
- Просто хочу понять, что тебя так гложет? - девушка подошла к нему вплотную.
- А какая собственно разница? - горько усмехнулся он в ответ.
- Ты все еще переживаешь из-за того, что разорвал все связи с семьей? - Лили провела ладонью по его щеке. Как бы странно это не звучало, но она попала в точку. Чтобы он не говорил, он любил свою семью, даже если та не понимала ни его мотивов, ни причин. То, что мать выжгла его имя с семейного гобелена, сильно задело, хотя он и старался этого не показывать. Никто, по крайней мере до этого момента, даже предположить не мог, что Сириус Блек делает хорошую мину при плохой игре. Оказалось, был тот, кто все же понял, насколько его душа не спокойна.
- Сириус, может быть, тебе надо просто пойти к отцу с матерью и поговорить? - Лили улыбнулась ему. - Сириус, в этом мире нет ничего невозможного, а любую ошибку можно попытаться исправить, ведь попытка - не пытка. Если бы мы не ошибались, мы бы не научились жить. Просто подумай над этим, - Лили развернулась и ушла, оставляя его одного.
- Попытка - не пытка, - пробормотал он себе под нос. - Да, надо попытаться…
- Мальчик мой, - услышал он тихий голос за спиной.
- Про…, - разворачиваясь, начал он произносить.
- Обливиэйт
(Сириус застонал, но не проснулся. Между бровями залегла глубокая морщинка. Казалось, что сон причиняет ему боль, но проснуться, вырваться оттуда, он никак не может).
***
- Сириус, ты помнишь наш разговор в коридоре четвертого этажа Северной башни? - как-то окликнула его Лили. Он недоуменно посмотрел на однокурсницу. Эванс была как-то сильно напряжена.
- Эванс, ты, о чем говоришь? Мы никогда с тобой не разговаривали в этом месте, - ответил он, чуть усмехнувшись.
***
- Обещай мне, что никому не позволишь причинить вред Гарри, - Лили вдруг схватила его за грудки и тряхнула. Он никогда не думал, что у нее может быть столько силы. Что-то во всем этом было странное. Где-то на задворках сознания промелькнула какая-то мысль, но тут же ускользнула.
- Лил, я и без твоих угроз сделаю все, что от меня зависит и не зависит тоже, - со смехом выдал он, но улыбка померкла, как только он заглянул в глаза девушки. Там было столько тревоги и чего-то еще, совершенно непонятного. - Что случилось?
- Я не знаю, Сириус, но почти уверена, что мы делаем ошибку, которая будет стоить нам очень дорого, - тихо произнесла Лили, выпуская из рук его рубашку.
***
- Помоги…, - словно из тумана звучит голос очень похожий на голос Питера.
***
- Альбус, вы уверены, что все будет именно так, как вы спланировали? - этот вопрос почему-то заставил его остановиться. Он знал, что находится в своей доме, доме своих родителей.
- Никаких проблем, Поттер полностью мне верит и сделает все так, как требуется нам. Мы уже все обговорили Молли, так что никаких проблем не будет, - услышал он голос Дамблдора.
- Что ж, будем надеяться, что…, - удар по голове вырубил его на некоторое время. Сознание возвращалось медленно, где-то на периферии звучали голоса.
- Это может быть опасно, - голоса он не узнал.
- От Блека нужно избавляться, - кажется, это Грюм, судя по рыку.
- Думаю, я знаю, что делать, - Дамблдор.
Он попытался подняться, и голоса мгновенно замолчали. Он открыл глаза, прямо на него смотрела палочка директора.
- Обливиэйт!»
Сириус застонал, но вырваться из сна у него никак не получалось. Казалось, это новое заточение освобождало его разум, позволяя заблокированным воспоминаниям выйти наружу. Ему еще предстоит разобраться с тем, кто и что он есть. И, судя по тому количеству заклятий памяти, которые он пережил, разбираться придется долго, очень долго и муторно. Его жизнь, вернее мысли и суждения, на самом деле могли оказаться чужими.
Северус Снейп.
Сны, воспоминания, тревоги, зелья, и постоянные издевательства Волдеморта - вот из чего состояли дни зельевара. Нет, темный лорд не калечил его, не накладывал Круцио, он просто делился с ним своими планами на счет Лили, прекрасно зная, насколько сильную боль приносит Снейпу. Ему нравилось упиваться беспомощностью Северуса. А тот на самом деле ничего не мог предпринять, кроме, пожалуй, того, чтобы отравиться. Но даже такую возможность Лорд у него отнял. Волдеморт всегда знал, куда надо ударить, чтобы заставить человека покориться. Он изучал свое окружение и находил все сильные и слабые стороны своих «слуг». Малфои были слишком гордыми, даже ему они кланялись так, словно делали одолжение. Это бесило. Слабым местом Снейпа, была Лили. Этим и воспользовался Том. Северус давно бы уже покончил собой, если бы его смерть не несла за собой и смерть любимой женщины. Стать причиной ее смерти во второй раз он просто физически не мог. Северус корил себя за это. Ведь смерть была бы лучшим выходом и для него, и для нее. Снейп впервые в жизни осознал, что надеется. Надежда никогда ранее не ходила рядом, а вот теперь она словно обволакивает его. Наверное, это и сыграло роль в том, что он все-таки ничего с собой не сотворил. Это, и почти стопроцентная уверенность, что его смерть уже ничего не изменит. Волдеморт, на вряд ли, умертвит ту, что должна стать его первой леди, матерью его наследника.
- О, Снейп, - в лабораторию ввалился в каком-то странном, взбудораженном состоянии Рабастан Лестрейндж. Северус тихо вздохнул. Лаборатория в последнее время превратилась в сплошной проходной двор.
- Чего тебе, - не слишком дружелюбно отозвался Северус.
- Свари вот это, - Рабастан небрежно движением руки бросил на разделочный стол свернутый в трубочку пергамент. Снейп как-то устало поднялся со своей лежанки и подошел к столу. Любой из внутреннего круга мог прийти в лабораторию и потребовать от него сварить то, что им было нужно. Единственным условием было то, что первоочередными были задания Лорда. Конечно, он мог бы отказаться, только, кому от этого будет лучше. И он не был уверен, что из-за этого не пострадает какой-нибудь невинный. Так уже было. Когда мучают тебя - это одно, а когда на твоих глазах пытают подростка - это уже другое. Чувствуешь себя беспомощным и дряхлым. Ощущение после этого такое, словно тебя провели через ад. Тело не болит, а вот душа после этого вывернута наизнанку.
Северус развернул пергамент и уставился в рецепт зелья. В первую секунду он не понял, что это за состав. Ему пришлось еще трижды перечитать текст, чтобы понять, что именно ему дал Лестрейндж.
- И? - Снейп поднял голову и посмотрел на Рабастана. - Ты решил в утробе матери изменить у ребенка наследственность? Не слишком ли ты свихнулся? Это может быть чревато. В Азкабане давно не сидел?
- Северус, какая тебе разница? - Рабастан прищурился. - Я влюбился, она уже беременна от другого, а я хочу, чтобы все ее дети были моими. Это самый верный способ изменить наследственность. Ребенок будет моим по крови и по роду.
- Ребенок может родиться сквибом, в лучшем случае, а в худшем, недоразвитым, - зло выплюнул Снейп.
- А тебе какая разница? - повторил Лестрейндж. - Она согласна. И что дальше делать, это уже будет нашей проблемой. Свари!
- А если нет? - Снейп оскалился.
- Скажу Господину, что ты хочешь сварить это зелье для его обожаемой Лили, - усмехнулся Рабастан. - Причем по ее просьбе.
Северус скрипнул зубами. Он не отводил взгляда от глаз своего собеседника. С того станет именно так повернуть ситуацию.
- Не посмеешь, - процедил он, наконец, сквозь зубы.
- Еще как посмею, - усмехнулся Рабастан. Снейп уже понял, что проиграл. Он прекрасно представлял, какие будут последствия.
- Хорошо, - сквозь зубы выдал он.
- Вот и хорошо, - улыбнулся Рабастан. - Я забегу часа через три.
Он зачем-то подошел к лежанке Снейпа, несколько раз провел рукой по подушке. Снейп настороженно следил за его действиями, но все же упустил тот момент, когда Лестрейндж убрал в карман несколько темных волосков.
Северус старался не думать. Он весь ушел в процесс приготовления зелья. В какой-то момент его посетила мысль, что неплохо было бы напоить таким зельем Лили, но Волдеморт слишком сильно следит за всем, что ее касается. Увы, это было не возможно. Он очнулся только тогда, когда его не совсем мягко похлопали по плечу.
- О чем задумался, Северус? - Рабастан уже успел вернуться. - Ты стал небрежен. Тебя никогда нельзя было застать врасплох, а тут ты даже не отреагировал на то, что к тебе кто-то вошел.
- А смысл? - скривился Снейп.
- Не скажи, - усмехнулся Лестрейндж. - Смысл есть всегда, также как и выбор.
- У меня, его давно нет, и никто мне его предлагать не собирается, - огрызнулся Северус.
- Может быть, - Рабастан странно на него посмотрел, а затем повернулся, нечаянно (а, может быть, и нет) толкнул Снейпа. Зельевар зашипел. Он дернулся от неожиданного толчка и порезал руку. На небольшой стеклянной поверхности замерли три капли крови. Пытаясь залечить себе руку, он не заметил манипуляций Рабастана, а тот в свою очередь наложил заклятие стазиса на стекло и незаметно его спрятал в кармане. На губах Лестрейнджа замерла удовлетворенная улыбка.
- Ладно, бывай, Северус, - махнул он рукой на прощание и покинул место обитания зельевара. Снейп даже не отреагировал на это.
«Как же мне все это надоело», - вздохнул про себя Северус. - «Как там ребята? Что делают? Все ли с ними в порядке?»
Что он знал точно, так это то, что дети исчезли вместе с Беллой, которая вдруг кинула своего обожаемого Лорда. Говорили, что в последние дни перед исчезновением, она резко изменилась, стала всех избегать. Более того, из разговоров, случайно услышанных Снейпом, выходило, что именно Белла помогла ребятам исчезнуть из этого места. Почему-то Северус был уверен, что это не было каким-то планом Волдеморта. «Кто же мог подумать, что именно Белла его предаст», - мысленно усмехнулся Снейп. - «Она была ему фанатично предана. Кровь взыграла? Или что-то изменилось? Или мы никогда не видели истинного лица Беллы Лестрейндж?»
Вопросы, вопросы, вопросы, на которые очень трудно найти ответы, сидя в четырех стенах. Но кроме зелий, здесь больше не было ничего, чтобы занять свои мозги. Вот и приходилось думать, но в последнее время мысли были какие-то безрадостные. Все чаще он пытался проанализировать всю свою жизнь, начиная с одиннадцати лет. И чем больше думал, тем меньше ему все это нравилось.
Лили Поттер и Люциус Малфой.
Они никогда не оставались наедине. В какой бы комнате Лили не находилась, там всегда был кто-то еще, помимо Люциуса, место, которого было определено на полу у ног его новой хозяйки. Волдеморт уже не знал, как еще сильнее унизить этого гордого аристократа. Он потребовал, чтобы на мужчине была только набедренная повязка. Передвигаться Люциуса можно было либо на коленях, либо на четвереньках. Лили, когда услышала все это, хотела воспротивиться, но ее остановил взгляд блондина. В женщине нарастал гнев, который не мог найти выхода. Его почти никто не чувствовал. Рано или поздно гнев должен был найти выход, только вот вопрос, кому при этом «повезет».
Вот и сейчас, сидя в небольшой гостиной, выполненной в непринужденных голубовато-бежевых тонах, Лили не замечала, что нежно перебирает шелковистые длинные пряди светлых волос сидящего рядом на полу мужчины. Ее успокаивало присутствие Люциуса, но нельзя было давать посторонним видеть подобное отношение хозяйки к своему рабу. С момента, когда Волдеморт подарил ей Люциуса, прошло уже больше двух недель. Беременность с каждым днем становилось все более видимой: животик начал округляться. А Лили как-то ушла в себя. Волдеморт однажды попытался проникнуть в ее разум. Больше такого желания у нег не возникало. Что он там увидел или почувствовал, было совершенно непонятно, но последнюю неделю он старался держаться от нее подальше, правда, всю свою злость срывал на Люциусе. Спина блондина представляла из себя, сплошные шрамы.
- Миледи, выпейте это, - рядом с креслом появился Рабастан, держащий в руках кубок.
Лили открыла глаза, Люциус тоже поднял голову и посмотрел на Лестрейнджа. Его насторожило странное выражение на лице Пожирателя. Что-то явно было не так.
- Зачем? - устало поинтересовалась Лили.
- Миледи, - Рабастан только ближе подставил ей кубок. Лили, молча его взяла и стала осторожными глотками пить. Это был приятный на вкус напиток. Она взглянула на Лестрейнджа, глазами задавая вопрос. - Просто хотел Вас порадовать, - улыбнулся Рабастан, бросая взгляд на Люциуса.
- Хмм, - хмыкнула Лили, и отвернулась от Пожирателя. Ее поражало, насколько эти аристократы позволили себя унизить, склонить, и даже сломать. Гордые представители голубой крови опускались на колени перед ничтожеством.
- Неужели, у Вас больше нет гордости, совсем? - Лили снова повернулась к Рабастану. В гостиной они сейчас были втроем. Второй пожиратель покинул их, как только появился Лестрейндж.
- Что вы имеете в виду, Миледи? - Рабастан спокойно смотрел на красивую рыжеволосую женщину. Беременность сделала ее еще красивее, но была проблема в том, что она же сделал ее несчастной.
- Вы - аристократы, высшая каста, элита общества, а пресмыкаетесь перед полукровкой, пусть кровь маггла и смыта полностью кровью Слизерина, - взгляд Лили был тверд и как-то мрачен. - Вы стоите на коленях у его трона. А ведь он всего лишь человек. Это вы сделали из него монстра. Никому из Вас не пришло в голову его остановить.
- Он - могущественный маг, - произнес Рабастан.
- И что? - резко выплюнула Лили. - Остановить можно любого. Он один, а Вас много. Поверить не могу, во что Вы все превратились. Все, чего Вы достойны - это Жалость.
- Может быть, - кивнул Рабастан со странным выражением на лице. - Долить Вам?
- Да, - рявкнула Лили, подставляя кубок мужчине. Тот отошел к столику у дверей и взял кувшин. Он налил в кубок переливающейся розоватой жидкости. Лили пригубила, отметив почти сразу, что вкус такой же, но чуть-чуть отличается.
- Прости, Миледи, но мне нужно удалиться, - и Рабастан вышел, оставляя впервые Люциуса и Лили одних.
- Когда же все это кончится? - прошептала женщина. - Люц, что нам делать?
- Не знаю, - устало произнес блондин.
Они не знали, что с противоположной стороны двери Рабастан привалился к стене и неслышно шевелил губами: «Только бы получилось».