Прости
Привет.
Знаешь, дорогая… А я тут спился после развода. Сижу Малфой-Мэноре, в нашей спальне, и смотрю на портрет. Его нам подарили на свадьбу твои родители. И мы там такие счастливые. Изображение не шевелится — ещё бы, это ведь магловское — и это хорошо.
Я бы не смог, не вынес видеть, как ты поправляешь волосы. Как смеёшься и обнимаешь меня — нарисованного. Статичной картинки уже хватает, чтобы я глушил огневиски. Стакан за стаканом. Стараясь забыть тебя: тёплые прикосновения, мягкие губы, строгий голос…
Кто бы мог подумать, что Драко Малфой окажется такой сентиментальной тряпкой? Что ты сделала со мной, Грейнджер? Почему я не могу нормально спать? Почему не могу даже смотреть на других женщин?
Я был хищником всегда. Всю жизнь, и ты знала об этом. Знала, и всё равно затеяла свою игру. Что дёрнуло тебя тогда, в Хогвартсе, подойти ко мне? Успокоить? Ты так и не узнала, как сильно я смеялся про себя потом. Грязнокровка утешает чистокровного. Малфоя. Хотя, я сам виноват. Не стоило позволять кому-либо видеть меня в таком состоянии.
Я был раздавлен. Ты и сама наверное догадалась. Но если бы не эта ваша гриффиндорская вездесущность, ты прошла бы мимо. И как я этого хотел.
В тот день мне пришла сова, что отец погиб в Азкабане. Не знаю уж, поняла ты это в моей бессвязной речи или нет. Я мало помню. Был пьян тогда. Прямо как сейчас (уж не думала ли ты, что я решусь написать подобное письмо, будучи в трезвом уме?). Я не сказал тогда ни слова Блейзу, как не сказал, что меня успокаивала ты. Обнимала — куда в тот момент подевалась твоя гордость? А моя? — и что-то бормотала в поддержку.
А на следующее утро, к моему стыду, я ничего не забыл. Проснулся в своей комнате, в подземельях Слизерина, с осознанием — ты меня провожала. После отбоя. И, вероятно, одна возвращалась в свою гостиную. Я помнил твои объятия и твой аромат. Казалось я им пропах. Тогда мне хотелось смыть его с себя. Смыть позор вечера и вычеркнуть из своей жизни. Сейчас я так хочу, чтобы твой аромат оставался со мной как можно дольше.
А тем утром я привёл себя в порядок. Вышел к завтраку, общался с друзьями, игнорировал тебя. Старался игнорировать. Но пару раз я всё же кидал взгляды за ваш грифиндорский стол. Пытался понять, сказала ли ты что-нибудь своим дружкам? Или всему факультету может? Но нет. Вы болтали, смеялись над чем-то, а в мою сторону никто не смотрел. Я выдохнул.
А когда вдохнул снова ощутил твой аромат. Глупо. Его не могло быть. Я надел чистую одежду, я тёр себя мочалкой.
После тренировки, я понимал, от меня за версту несёт потом. И меня жутко выбесило, когда ты пришла на поле с Поттером и Уизелом. У них ведь была тренировка после нас.
Ты начала слишком часто мелькать рядом. И я иной раз чувствовал твои, сначала сочувственные, а потом изучающе-любопытные взгляды. Чувствовал и усмехался.
«Грязнокровка смотрит на меня. О чем она может думать? Уж не надеется ли заговорить со мной снова? Как убрать этот назойливый взгляд? Убрать из воспоминаний взволнованные карие глаза того вечера?»
Я думал так. Очень долго. Во мне говорил отец. Его наставления, запугивания действовали на меня очень долго. Его голос до сих пор звучит у меня в голове. Даже сейчас, когда я пишу это письмо, он твердит — это поведение не достойное Малфоя.
Но мне плевать. Я готов хоть тысячи раз называть тебя по имени, Гермиона. Потому что я понял, решил для себя — к чёрту кровь.
Нет. Конечно, осознание это пришло не сразу. Просто когда Уизел обидел тебя и ты пулей вылетела с ужина… Когда я случайно нашёл тебя в одном из коридоров заплаканную… О, как я тогда разозлился на твоего рыжего дружка. Как аристократа, меня всегда учили — только недостойный мужчина будет обижать женщину. И это одно из немногих правил отца, с которым я согласен. Со злости на Уизли я сорвался. Поднял голос на тебя. О чём… Не сказать, что пожалел тогда, ведь продолжал презирать… Но ты так жалобно вжалась в стену.
Пролепетала что-то о том, что никому не сказала. Потом опустила голову, обречённо сказав, чтобы я шёл мимо. И не тратил время на грязнокровку.
Я решил, что мне послышалось, и, помнится, рассмеялся. Гордая Грейнджер сама назвала себя грязнокровкой. Признала, что я прав. Что она никто в этом мире. И что права в общем-то — не стоит мне на неё время тратить.
А какая-то часть меня взбунтовалась. Ты продолжала мне указывать. И зря это.
Я не придумал ничего лучше, чем просто сесть напротив. Ты вздрагивала от каждого моего движения. Смотрела на меня, как долгие годы до этого — ненавидяще, презирающе. Но, спустя время, я уловил в твоём взгляде мольбу. Что это было? Твоя капитуляция? Ты так сильно не хотела, чтобы я видел твои слезы? Или просила не обижать?
Не знаю. Может, сейчас ответишь? Хотя, глупо с моей стороны, этого ждать. Прошлое письмо ты проигнорировала. И, как знать, может это я сам сожгу, за тебя. Я прав, так ведь ты с первым поступила? Даже не открывая конверта?
Почему? Когда мы успели всё испортить?
Но, по-правде, я даже не понимаю, когда мы успели начать?
Тогда, когда ты перестала от меня шарахаться? После того вечера в тишине, я имею в виду. Или после того, как мы столкнулись на отработке?
Уж не знаю, что там у тебя случилось, но мне было забавно видеть, как староста школы убирала пол в совятне.
Меня-то тогда с Блейзом Филч поймал после отбоя. На сколько знаю, Забини оказался с мелкой Уизли в библиотеке. Тебе она потом не рассказывала, как провела время? Но не об этом сейчас.
Я поднялся в совятню, с полным намерением убрать всё магией. Малфои грязной работой не занимаются. Зачем, если есть домовики (не бей, дорогая, но я слишком привык к комфорту)?
А там ты была. Распевала какую-то песню и танцевала со шваброй, методично отмывая пол. Я наблюдал за тобой пару минут, прежде, чем ты заметила. Отпустил какую-то шуточку и — о, поверь, я сам был в неменьшем шоке — начал тереть пол своей шваброй. Конечно, ты была старостой и могла снять баллы с моего факультета, наруши я правила отработки. Но мне было глубоко плевать на это. Как не заботил и твой пристальный взгляд.
Просто захотелось доказать тебе, что я чего-то стою. Забавно желание, учитывая, что ты для меня была никем. А я оставался эгоистом. Потому завёл с тобой разговор о чём-то.
Ты настороженно к этому отнеслась. А в моей голове уже был план — подружиться с тобой. Ведь дружба с героем войны могла принести мне выгоду.
А ты как думала? Это ведь был последний год учёбы. Потом наступала взрослая жизнь, в которой я оказался бы окружён презрением. Бывших пожирателей до сих пор в обществе не жалуют.
И ты клюнула. Не боялась смотреть на меня и делать замечания по поводу моей уборки. Я говорил, что у меня всё идеально и старался не злиться. А ты потом просто исправляла за мной.
Я говорил, что был хищником? Вот и в тот раз инстинкты охотника сработали. Я просчитал тебя. Делал так, чтобы ты улыбалась. Начала доверять мне.
Уже была весна, а ты только начинала привыкать. У меня оставалось мало времени.
Засыпал я с улыбкой. Я в красках представлял, как ты сможешь мне помочь в будущем. Как сделаешь Поттера терпимее ко мне. Как я верну уважение к своей персоне.
Дорогая Гермиона, если ты сейчас читаешь это — прости. Готов на колени перед тобой встать, до того мне стыдно за свои мысли. Ведь, в самом деле, я так смеялся над тобой. В мыслях унижал тебя. Рассказывал Блейзу, какая ты доверчивая. Самая умная ученица Хогвартса и так глупо попалась на крючок Малфоя.
И даже очень хорошо попалась. Думала, я не заметил? А я сразу начал догадываться. Влюбилась? Ты влюбилась в меня. После пары совместных походов в Хогсмид. Начала чаще смотреть на меня. А судя по тому, что твои друзья тоже кидали на меня взгляды, ты часто обо мне говорила. А уж когда ты начала периодически заикаться… Я смеялся в голос, рассказывая это друзьям. Смеялся, пока они неодобрительно кивали головой на мои действия. Смеялся, пока не понял…
Я хочу чтобы ты смеялась, чтобы видеть твою улыбку. Я искренне улыбаюсь, когда слышу твой смех. Я хочу тебя. Не хочу даже, чтобы Уизли и Поттер трогали тебя. Ты моя. Хищник во мне выпустил когти и не собирался отпускать жертву.
Близился май, выпускные экзамены я попросил тебя помочь. Случайно вышло, если честно. Я ведь и сам неплохо знал материал. Но увидел, как горят твои глаза, когда речь заходит о библиотеке и книгах. И просьба вырвалась сама.
А потом, в один из вечеров ты заснула. Задремала, положив голову на учебник, пока я что-то переписывал в тетрадь.
Посапывала и ёжилась от холода. Я не хотел тебя будить. Лишь накинул свою мантию на твои плечи.
Как вопил мой внутренний голос, ты не представляешь. Смесь отцовских криков о том, что я предатель рода, и собственных мыслей. Но стадия отрицания была пройдена. Я начал смиряться, что ты мне симпатична. В конце концов я был молодым. Гормоны требовали своего да и ты… Ты постепенно стала моим идеалом красоты. Ты не знала, а я тогда медленно погладил твои волосы. Всегда думал, что они жёсткие. А они оказались такими мягкими и прекрасными, что я не сразу понял. Трогаю грязнокровку. То, что всегда было табу. И ничего не произошло. Мир не рухнул. Рухнули только мои представления.
Ты проснулась сама, как раз, когда я заканчивал конспект, и удивлённо посмотрела на меня, заметив мантию. А на твоей щеке были следы от волос. Такая сонная и беззащитная.
Я хотел из раза в раз смотреть, как ты просыпаешься. Вот тут я и понял, что пропал. И понимаю это до сих пор. Хотел поиграть, и сам попал в омут. Омут Гермионы Грейнджер. Влюбился как мальчишка.
И не могу разлюбить до сих пор.
До сих пор помню наш первый поцелуй.
Как ликовали все выпускники. Как радовались результатам экзаменов. Как ты в порыве радости обняла меня. И как я сам, на глазах у всей школы, поцеловал тебя. А ты ответила. На мой поцелуй.
И я подумал, что сплю… Но это было реальностью.
Как реально и всё то, что происходит сейчас.
Чёрт возьми, Гермиона! Ты же умная ведьма.
Неужели мы позволили глупым слухам разрушить нашу семью? Почему я это допустил? Пью огневиски и стараюсь понять, как смог отпустить твою руку.
Чёртова работа! Чёртовы коллеги! Да и я хорош… Позволил тебе сомневаться в моей верности.
Но я ведь Малфой? Я не мог бы обидеть женщину. Тем более тебя… И сейчас я даже не могу подобрать слов. Не уверен что ты открывала конверт. Дочитала до этого момента.
Не уверен. Представляешь, я не уверен!
Тем не менее.
Прости меня. Прости за всё, что я сказал в пылу ссоры. Прошу, скажи, что ты отделалась от школьной привычки принимать мои колкости близко к сердцу. Прости, за то, что заставил сомневаться. Прости за последние пол года, за те твои одинокие вечера и мою тишину. Я уставал на работе, но если бы знал, как для тебя важно… Кого я обманываю? Знал. Правда знал, как для тебя важно разговаривать, узнавать, как прошёл мой день. Просто быть рядом. Знал.
Но считал, что ты никуда от меня не денешься. Позволил себе думать, что ты муха в паутине. Забыл. Что ты гордячка Грейнджер. Что ты можешь уйти, игнорируя чувства. Гриффиндорская гордость.
А вот я свою семейную гордость потерял. Что бы сказал мой отец? Мать? Уже не важно.
Просто вернись. Прошу. Я без тебя совсем сопьюсь. Ты мне нужна.
Хочу пьянеть от твоего аромата. Тонуть в твоих глазах, а не в собственном отчаянии. Обнимать тебя.
Я тебя люблю, Гермиона.