Сеанс шестой
Она не могла согласиться на такое! Это мерзко и ужасно! Отвратительно!
Но почему внизу живота тянет и разгорается огонёк желания?..
Гермиона не могла думать ни о чём, кроме Люциуса и его, как он это назвал, «откровении». Она испортила несколько документов, получила нагоняй от начальства, почти перестала есть и спать. Надо было остановить этот кошмар наяву! Надо забыть Малфоя и его пыточную. Надо передать его другому стажёру и больше никогда не видеть.
Но она не смогла. Спустя пару дней рыданий украдкой, Гермиона стала задумываться о том, как же всё это могло быть. На свете написаны книги обо всём в мире, и она нашла информацию об увлечении Малфоя. Что-то её пугало, что-то выглядело просто странным, а что-то даже увлекало. Гермиона никак не могла остановить мелкую дрожь внутри, которая возрождалась при любой мысли о Люциусе. Да, она хотела обычного секса с ним, но... вдруг она могла бы согласиться на нечто большее?
— Ох, ты сошла с ума, — сказала Гермиона сама себе. — Стоять перед Малфоем на коленях и услужливо стонать, пока он шлёпает тебя по заднице? Этого ты хочешь?
И тут она почувствовала напряжение между ног. Коварный организм не возмутился этой картине, а предательски возбудился!
Стоило один раз представить такое, и фантазии уже не отпускали её. Треклятый Малфой! Теперь ей даже было интересно, возможно ли получить удовольствие от такого секса.
Но она не могла! Это унизительно. Она никогда не согласится на такое.
Но к концу недели от её решимости ничего не осталось. Один раз Гермиона не выдержала и мастурбировала на то, что казалось ей таким позором. Она не могла просто так бросить Люциуса, который пробудил в ней столько новых чувств.
Когда Гермиона в следующую пятницу материализовалась в Малфой-мэноре, Люциус посмотрел на неё, как на привидение.
— Ты пришла, — его губы на мгновение дёрнулись в подобии улыбки.
— Это ещё ничего не значит, — сквозь зубы произнесла Гермиона. — Я просто готова выслушать.
— Конечно, — Люциус поднял руки, словно сдаваясь. — Я только об этом и прошу.
Гермиона заметила, что он тоже выглядит неважно. Под глазами синяки, кожа бледная. Волновался из-за неё или просто сказалось многомесячное содержание под домашним арестом?
— Думаю, я могу предложить условия, которые устроят нас обоих.
— Можно отключить функцию «делец и крутой бизнесмен»? — фыркнула Гермиона.
— Постараюсь, — ухмыльнулся в ответ Малфой. — Присядем?
Портключ давно вспыхнул и исчез, пока они обсуждали... Мерлинова борода! Гермиона никак не могла поверить, что действительно обсуждает какие-то условия с этим извращенцем! Но обсуждала.
Она хотела классического секса, Люциусу были нужны БДСМ-игры. Так пусть каждый получит своё. Ничего опасного и калечащего, если в процессе ей что-то не понравится, есть стоп-слово. На случай если рот у неё будет закрыт, Люциус показал, как выбросить искры из руки без палочки.
— То есть я буду либо связана, либо с кляпом во рту, и мне остаётся только надеяться на слово чести лжеца и убийцы?
Люциус сжал подлокотник кресла:
— Все знают, куда ты отправляешься по пятницам. Если с тобой что-то случится, на кого подозрение падёт в первую очередь?
Логично, но...
— В этом и смысл, — Люциус заговорил чарующим низким голосом. — Ты доверяешься, отдаёшься на волю другого человека.
— А он взамен причиняет тебе боль, — Гермиона тоже вцепилась в подлокотник, боясь, что расплачется прямо сейчас.
— Не только боль, — Люциус, как змея, соскользнул с кресла и оказался перед ней на коленях. — Ты тоже получишь наслаждение взамен.
Гермиона зажмурилась, сдерживая слёзы. Она почувствовала ладони Люциуса на своих бёдрах, талии. Они скользнули под блузку, и девушка вздрогнула от прикосновений его холодных пальцев. Гермиона не хотела боли, но Люциус был ей необходим. Она ведь может хотя бы попробовать?
— Хорошо, — Гермиона судорожно сглотнула. — Я согласна...
Они снова оказались в комнате, которая из-за обилия рубинового и винного цветов казалась объятой пламенем. Огонь разгорался и внутри Гермионы. Она собиралась отдаться на волю бывшего врага, Пожирателя смерти, мужчины, который презирал её долгие годы. О, да она просто идеальная кандидатура для его увлечения!
Но почему-то стыд и страх отступали, когда она смотрела на Люциуса.
— Раздевайся, — его голос стал более повелительным, ему хотелось подчиняться.
Гермиона расстегнула пуговицы блузки и неловко сняла её. Спустила юбку к ногам и оттолкнула её ногой.
— Ты всегда носишь чулки? — уточнил Люциус.
— Нет, — Гермиона покраснела.
Она специально надела их для него.
— Умница, — Малфой провёл ладонью по её волосам. — Надевай их всегда, когда идёшь ко мне. И не снимай сейчас.
Гермиона опустила голову, сняла лифчик и трусики и замерла в ожидании. Люциус щёлкнул пальцами, и от стены отделилась широкая планка скреплениями для рук и ног. Сердце Гермионы билось где-то в горле, мешая дышать. На что же она идёт?
Люциус подошёл к ней сзади и слегка сжал плечи:
— Начнём с чего-то лёгкого. Помни, ты всегда можешь сказать «стоп».
Гермиона судорожно сглотнула и кивнула. Люциус подвёл её к своеобразному лежаку и помог лечь на живот. На руках и ногах защёлкнулись кожаные наручники, почти не доставляющие дискомфорта. Люциус отошёл к стойке с «инструментами», и пока он подбирал подходящий, Гермионе стало тяжело дышать. Кожа покрылась мурашками, в горле пересохло.
Она непроизвольно вздрогнула, когда спины коснулось что-то холодное. Люциус провёл этим вдоль всего позвоночника. Похоже на твёрдую пластинку из кожи. Она видела подобное на стойке. Стек?
Люциус провёл им до ягодиц и остановился. Внутри Гермионы всё тоже замерло. Сейчас начнётся? Как она на это решилась? Родители никогда не били её, а ужасная пытка Беллатрисы до сих пор снилась в кошмарах.
Лёгкий шлепок. Гермиона вздрогнула больше от напряжения, чем от боли. Кожаная пластинка кружилась по ягодицам, словно гладя их. Гермиона расслабилась, и как раз в этот момент получила очередной удар. Сильнее, но всё ещё терпимый. Она перевела дыхание и попыталась обернуться.
— Не двигайся!
Гермиона послушно замерла. Люциус некоторое время слегка похлопывал по ней стеком. Девушка снова расслабилась. И снова получила неожиданный удар. Сильней. Люциус чередовал поглаживания, лёгкие шлепки и более сильные удары. Гермиона всё пыталась уловить ритм и закономерность, но боль всегда становилась неожиданной. От напряжения Гермиона сжала кулаки, впиваясь ногтями в кожу. В какой-то момент удары стали такими сильными, что она не сдержала крика. Люциус провёл ладонью по месту удара, и боль затихла. Гермиона глубоко вдохнула.
Похоже, кожа от ударов уже покраснела. Когда Люциус прикасался к ней, чувствовалось лёгкое жжение. Но Гермионе хотелось его прикосновений. Она даже слегка приподнялась, чтобы сильнее прижаться к его ладони. Но Люциус с силой придавил её к лежаку.
— Не двигайся, — в этот раз приказ прозвучал мягче.
Ладонь Люциуса скользнула по спине, дошла до плечей, обвела шею. Гермиона была готова замурлыкать от этих мягких касаний. И тут все её чувства взорвались от боли. Гермиона вскрикнула и захотела сжаться в комок. Почему она позволяет Малфою так унижать себя?
Наверное, потому что Гермиона всё-таки не чувствовала себя униженной. Даже несмотря на боль и наручники. Была какая-то извращённая прелесть в том, чтобы быть вот такой беспомощной, позволяя Малфою делать с ней всё, что он захочет.
Ещё несколько серий ударов, и Гермиона ощутила болезненное напряжение между ног. Люциус словно почувствовал это и, в очередной раз погладив её попку, провёл пальцами дальше. Едва он коснулся влажной кожи, Гермиона тяжело выдохнула и крепче вцепилась в своё «ложе». Она не сдержалась и слегка приподнялась, стараясь плотнее прижаться к ладони Люциуса.
— Это говорит красноречивее слов, — прошептал Малфой, склонившись к ней.
— Люциус...
— Только попроси.
— Пожалуйста... умоляю...
Оказалось, просить о чём-то, даже умолять, не так уж унизительно, если за этим следует такая награда. Пальцы Люциуса словно пропускали ток по её телу, и Гермиона не могла сдержать стонов. Она изгибалась, как кошка, и едва ли не мурлыкала. Боль от нескольких шлепков не могла перевесить то наслаждение, что дарил ей Люциус. Сейчас Гермионе казалось, что она готова перенести что угодно, лишь бы Малфой был рядом.
Свободной рукой Люциус провёл от её поясницы до шеи и слегка сжал. Удивительно, но Гермионе совсем не было страшно. Всё затмили пульсации внутри, предвещавшие оргазм.
— Так ты согласна?
— Да... — протянула Гермиона срывающимся голосом.
— Да? Согласна на что?
— Я... я буду... — Нарастающее напряжение взорвалось внутри неё, и Гермиона прокричала: — Я буду твоей!
