Глава 6. Разговор без стен
Хогвартс жил обычной жизнью: ученики бегали по коридорам, обсуждали предстоящие экзамены, смеялись, спорили. Но для Гермионы дни стали другими.
После недавнего совместного задания она поймала себя на том, что ждёт момента, когда услышит знакомый голос через стену. И каждый раз, когда он говорил «спокойной ночи», сердце почему-то билось чуть быстрее.
Глупости, чистые глупости, — убеждала она себя. Но глупости становились привычкой.
⸻
Вечером, когда в замке уже стихли шаги и звуки, Гермиона услышала глухой стук.
— Грейнджер? — голос Малфоя звучал устало.
— Да? — отозвалась она, отложив книгу.
— Хочешь... выйти?
Она замерла.
— Выйти? Куда?
— В гостиную старост. Я... не хочу говорить через стену.
Гермиона долго сидела, не решаясь. Но любопытство пересилило. Она накинула мантию и вышла.
⸻
Общая гостиная для старост была маленькой, но уютной: камин, два кресла, несколько столов. Малфой сидел у огня, держа в руках чашку с остывшим чаем. При её появлении он поднял глаза — без привычной ухмылки, без колкости. Просто усталый, задумчивый взгляд.
— Я думала, ты никогда не предложишь, — тихо сказала Гермиона, присаживаясь напротив.
— А я думал, ты не согласишься, — признался он.
Они замолчали, слушая, как потрескивают дрова.
— Зачем ты позвал? — спросила она наконец.
Малфой долго смотрел в пламя.
— Потому что... иногда кажется, что стена между нами — это удобно. Но сегодня я понял, что я устал разговаривать с тобой, не видя твоего лица.
Гермиона опустила глаза. Сердце колотилось.
— Ты ведь ненавидишь меня, — тихо произнесла она.
— Думал, что ненавижу, — поправил он. — Но чем больше я тебя слышу, тем сложнее мне в это верить.
Она удивлённо подняла голову. Его голос был слишком честным, слишком неподдельным.
— Ты не понимаешь, Малфой. Я никогда не смогу забыть всего... того, что было. Твои слова, твои издёвки...
— Я знаю, — перебил он. — И не жду, что ты забудешь.
Он глубоко вдохнул, будто собираясь с силами.
— Но я устал притворяться. Я устал играть роль, которую от меня ждут. Передо мной ты хотя бы видишь меня настоящего.
Тишина. Гермиона чувствовала, как в груди всё сжимается. Её разум кричал «опасно!», но сердце тихо шептало: «он говорит правду».
— Ты когда-нибудь... сожалел? — спросила она едва слышно.
— Каждый день, — ответил он без колебаний. — Особенно о том, что сказал и сделал тебе.
Гермиона впервые увидела в его глазах не холодную насмешку, а уязвимость. Её пальцы сами собой сжали ткань мантии.
— Я тоже не идеальна, — пробормотала она. — И, наверное, зря... слишком часто судила тебя по прошлому.
Малфой посмотрел прямо на неё. Их взгляды встретились и больше не отвели друг от друга.
— Спасибо, что хотя бы пытаешься услышать меня, — сказал он тихо.
Они сидели у огня до самой полуночи. Говорили мало, но молчание между ними уже не было неловким. Оно стало чем-то новым, почти тёплым.
И в ту ночь Гермиона впервые вернулась в свою комнату с мыслью, что ненависть иногда умеет превращаться во что-то совсем другое.