Пролог
Гермионе Грейнджер уже не на что было надеяться. Если когда-то и был самый худший день в её жизни, то, наверное, настал тот момент, который переплюнул всё, что когда-то можно было назвать таковым. Прошло некоторое время после битвы за Хогвартс. Друзья её остались в школе, чтобы помочь разобраться с ремонтом, в то время как сама девушка поспешила к своим родителям, которым, как оказалось, уже успели снять заклятье стирания памяти.
Этот семейный сюрприз был худшим из всех её кошмаров.
Теперь она стояла в гостиной с пышным букетом лилий, которые так любила мать, и тортом в руках, ослепительно улыбаясь, а перед ней - накрытый стол, за которым сидят её отец, незнакомая женщина и её, Гермионы, ровесник, поедающие шоколадный пудинг за дружелюбной беседой. Как будто она попала в чужой дом. Как будто она не писала родителям, что будет через несколько дней. «Я точно не ошиблась дверью?» - первая абсурдная мысль в голове волшебницы привела её в ступор. Вторая же: «Что за чёрт тут творится?!» - быстро помогла ей прийти в себя.
- Дорогая! - отец поднялся со стула, вытаскивая салфетку из-за воротника.
Одновременно с ним поднялась и женщина. Будучи довольно высокого роста, она на целую голову была выше мистера Грейнджера, и от того эта картина казалась ещё нелепее. Женщина была наряжена в вечернее чёрное платье, в то время как отец Гермионы - в обычный спортивный костюм, как будто он только что вернулся с пробежки.
На красивом лице неизвестной блистала вымученная улыбка, от которой у Гермионы лишь сильнее закружилась голова. Но возмутило её даже не то, что незнакомые люди ели в её родном доме. То, что парень, сидящий за столом, развалился на её месте, закинув ногу на ногу, и спокойно перелистывал каналы по телевизору, возмутило её даже больше, чем её собственный отец, ранее вытирающий салфеткой следы крема с лица незнакомки.
- Это... Это Кэйтлин, - мужчина произнёс это с натянутой улыбкой и с таким видом, словно ожидал выговора.
- Кэйтлин, значит, - Гермиона вздёрнула подбородок, как будто приняла эту «информацию» самым нормальным образом. Но нет. Хуже этого могло быть только то, что она не знала, где находится её родная мать. Что такого могло произойти, что под заклятьем «Обливэйт» её родители расстались подобным образом, а дочери об этом сообщить забыли? И теперь, как бы ей, тихой и застенчивой прежде Гермионе, не хотелось устроить скандал, ей нужно было задать лишь один вопрос, на который она жаждала ответа:
- Где мама?
- Прости, что не сообщил тебе раньше... Всё перемешалось... Запуталось. Когда заклятье было снято, - на этом моменте Гермиона вытаращила глаза, потому что говорить о таких вещах её отцу, да ещё и у магглов на виду, было запрещено, - мы осознали всё наше положение. Но поскольку чувства наши остались такими же, я просто решил оставить всё как есть. Вот только твоя мама...
Гермиона всё ещё пристально вглядывалась в незнакомку. Та стояла за её отцом, но отчаянно делала вид, что не слышит, о чём идёт речь, пытаясь обращать внимание на всё вокруг, кроме Гермионы, зависшей с тортом в руке в самом центре гостиной.
- Что «моя мама»? - Гермиона отвела взгляд от Кэйтлин и вновь взглянула на мистера Грейнджера. - И о каком заклятии ты говоришь? Или ты называешь вашу с ней ссору заклятьем? Ничего в ней магического нет...
Молчание со стороны троицы красноречиво дало девушке понять, что эти «незнакомцы» были осведомлены в магии не меньше, чем она сама.
Вопрос «Какого чёрта?» теперь казался самым что ни есть естественным.
- Они всё знают, - мистер Грейнджер виновато улыбнулся, отчего Грейнджер почувствовала себя каким-то тираном. Но в этой ситуации «тираном» была далеко не она. Ведь это не она скрывала от своей дочери роман со зрелой состоявшейся женщиной, у которой, к тому же, имелся сын, верно?
- Очень приятно, Гермиона, - Кэйтлин, похоже, не нашла лучшего момента и протянула свою руку девушке, ожидая от неё тёплого рукопожатия. Его, конечно, не последовало. - Надеюсь, мы станем с тобой друзьями. А это... это Мелвин, мой сын.
Гермиона глянула мельком на ровесника, развалившегося на её стуле. Обычный высокий парень в тёмной клетчатой рубашке с уложенными в аккуратную стрижку тёмными волосами. Ничего необычного или особенного. Он посмотрел на неё поначалу так же, как и она - без особого интереса. Но затем она заметила в его взгляде какую-то перемену. Кажется, он узнал в ней кого-то. И это явно не было хорошим знаком.
- Ну, мы, наверное, пойдём, - Кэйтлин опустила взгляд в пол и обхватила себя руками. Гермиона приметила про себя, что так делают особо неуверенные в себе люди. Когда-то и она была такой. И, хоть на мгновение ей стало жалко этой ведьмы, всё сожаление ушло, когда отец стал сопротивляться этому.
- Нет, вы же совсем недавно пришли... Гермиона, пожалуйста, позволь им остаться и познакомиться с тобой поближе. Мы же теперь почти семья.
Они все посмотрели на неё - одновременно, без задней мысли, но как будто по сговору. «Что-то не так. Тут не хватает воздуха. Чёрт, какая ужасно неловкая ситуация!» - Гермиона, раскрасневшись и от смущения, и от чего-то ещё, молча поставила торт на полку у выхода в коридор, а цветы и вовсе кинула на пол. Это могли бы посчитать грубостью, но ощущение того, что не хватает кислорода, продолжало нарастать, а она не могла допустить такого позора перед теми, кому на самом деле должно было быть стыдно.
Какого чёрта?
С каких пор для отца всё стало так просто? Почему ей тяжело? Где женщина, которая растила её, научила писать и читать? Где. Её. Мать?
Родной дом встретил девушку прохладно. Погода в Лондоне установилась тяжёлая и душная, а природа ещё не отошла от того издевательства, которое претерпела лишь несколько месяцев назад. Но жизнь текла своим чередом, мосты строились, люди встречались и радовались тому, что «атака террористов закончилась». И Гермионе пора было отпустить прошлое, потому что сейчас начиналось новое мирное время, когда она наконец могла забыть обо всех кошмарах той страшной войны. И даже разрыв родителей не должен был помешать этому счастью.
Миссис Торк напротив покрасила свою дверь в красный цвет. Гермиона усмехнулась тому, что в такой момент нашла время на мелочи. Мелочи сейчас приносили ей куда больше радости, чем серьёзные вещи. Ведь это был цвет её любимого факультета.
- Отвратительный цвет, - голос раздался прямо над её ухом. Кто-то обдал её лицо потоком горячего мятного воздуха. От неожиданности Гермиона вздрогнула, чего не смог не заприметить человек, стоящий за её спиной. - Расслабься, сестричка. Я рад почти так же, как и ты. Но наше положение явно требует каких-то мер, верно, дорогуша?
- Дай подумаю, - Гермиона отпихнула парня, кажется, Мелвина, уже успевшего привыкнуть к своей мнимой роли сводного брата. Она столкнулась с его насмешливым, полным издевки взглядом и нахмурилась. - Требует, несомненно. Но даже не думай называть меня «дорогушей».
Слизеринцев она на дух не переносила. Хотя бы потому, что они все возомнили себя «высшими людьми», чистокровными. Этого человека она могла с лёгкостью отнести к подобного рода людям.
- Ты уж прости. Мне сложно представить, зачем матери понадобилось выходить за маггла и брать себе в падчерицы грязнокровку. Вот меня высмеют-то в школе. Впрочем, никто не поверит, что с маленькой Грейнджер мы теперь родственники. Мы же никому ничего не расскажем, верно?
Гермиона чуть ли не занесла кулак для удара, но он быстро перехватил её руку. С таким выражением лица, как будто ему ничего не стоило сделать это снова. Он взглянул на её сжатую руку и рассмеялся прямо ей в лицо. Мелвин был так близко, что она запросто чувствовала его запах изо рта. Кто-то явно ел луковый пирог на обед.
- Ты даже кулак держать не умеешь. Дура, - он бросил это слово ей прямо в лицо и с лёгкостью отпустил её руку, после вытерев её об свою рубашку, как будто дотронулся до чего-то грязного.
- Мелвин! - его мать возникла на пороге с тем самым букетом цветов в руках. Она составляла впечатление женщины грустной и неловкой, может быть, даже немного рассеянной, чего нельзя было сказать о её сыне, который умел запросто заводить себе врагов. - Собирайся, мы уходим.
- Увидимся... - он махнул в её сторону рукой и направился в сторону дома.
- Вот ещё, - бросила Гермиона вслед и скрестила руки на груди.
Девушка стояла на лужайке и с большим облегчением в сердце наблюдала, как парочка уходит всё дальше и дальше. Что-то ей подсказывало, что это знакомство не принесёт ей в этом году ничего хорошего. Один лишь взгляд, брошенный этим подозрительным парнем в её сторону, вызывал тревогу.
***
Отобрали всё. Оставили самое необходимое: ключи от дома, полку с продуктами и его жизнь. Даже после пережитого кошмара он решился идти до конца. Даже после того, как его родители скрылись, отказавшись мириться со своей новоприобретённой ролью в обществе, он один жил в поместье Малфоев и ревностно защищал собственность своего семейства, как будто это было нужно кому-то ещё, кроме него.
Да и ему, кажется, больше ничего не было нужно.
Драко обходил эти покои достаточное количество раз, чтобы они приелись. Он не мог находиться в месте, где каждый уголок напоминал ему о семье, которой у него уже не было. О матери, которая заботливо относилась к нему, и, пусть порой перебарщивала с заботой, это не было причиной для той лютой ненависти, которую он испытывал к родному отцу.
Высокомерный, подлый, трусливый ублюдок. Даже после всего, что произошло, тот делал вид, что мир лежит у него в ладонях и, стоит их только посильнее сжать, ничего не останется.
Нарцисса же была другой. Предпочла смириться, отдалась своей любви к сыну и забыла обо всём на свете, лишь бы только Драко было хорошо теперь, когда всё закончилось.
Семейство недолго пробыло вместе. После громкого дела «Малфои против грязной крови», как его окрестила пресса, супруги были вынуждены покинуть страну, оставив своего сына абсолютно одного в этом враждебном окружении гиен и прочих хищников-журналистов, желающих полакомиться «вкусненьким». Чтобы избавиться от них, Малфою-младшему и вовсе пришлось прибегнуть к использованию сильнейших защитных заклинаний.
Драко не хотел идти с ними тогда, в ночь битвы. Он хотел остаться и продолжить бороться в ряду тех, кого видел чаще, чем собственных родителей - однокурсников, учителей. Постепенно он осознавал, что, как бы сильно не влияла на него семья, глупые принципы были не важны в битве на смерть. Теперь это место напоминало ему о том, как семья Малфоев трусливо сбежала с битвы.
Но ничего. Скоро должно было перестать. Лишь несколько недель - и он снова окажется в Хогвартсе. Никаких напоминаний о семье и о их позоре.
Впрочем, он никогда не избавится от этого. Худшее напоминание обо всём произошедшем - это он сам.