Эпилог
Северус проснулся от того, что утреннее солнышко светило ему прямо в лицо. Мальчик улыбнулся и сладко потянулся – таких прекрасных снов, как тот, что приснился ему прошедшей ночью, ему не снилось никогда. Он и представить не мог, что у него такая богатая фантазия! Надо же было выдумать, что он попал в будущее и встретил там себя, только уже взрослого!
Северус сел на кровати, спустил ноги вниз, но, коснувшись босыми пятками холодного пола, тут же забрался обратно в кровать. А какая чудесная Гермиона ему приснилась – интересно, откуда он взял это имя? – хотел бы он, чтобы в будущем у него и правда была такая жена. А вот было бы здорово, если бы сон оказался вещим!
Но тут же настроение Северуса омрачилось – он вспомнил вчерашнюю ссору родителей. Так, как вчера, они, пожалуй, не ругались никогда в жизни. И всё из-за проклятой трубки отца, из-за того, что Северус взял её. Всё из-за него!
Когда он вчера вечером лег спать, он твердо решил, что уйдет из дома. Он, здраво поразмыслив, пришел к выводу, что все ссоры родителей происходят именно из-за него, и поэтому всем будет лучше, если он уйдет. Было очевидно, что мама любит папу, иначе она не стала бы терпеть то, как он с ней обходится, а значит, третий лишний именно он, Северус.
Не слезая с кровати, Северус заглянул под неё – там лежал мешок, в который он сложил свои вещи, которые могли бы понадобиться ему в самостоятельной жизни за пределами родительского дома. Там было всё только самое необходимое: проволока, деревянная машинка, с которой он мог бы участвовать в гонках и зарабатывать денег на еду, печенье с ужина, увеличительное стекло (никогда не знаешь, что может понадобиться), деревянный кортик, который он сделал сам, чтобы обороняться, веревка, пять центов, цветное стеклышко, которое он нашел у реки (его тоже можно было бы обменять на еду), пустые бутылочки из-под папиных лекарств (они были просто дороги ему), бумага и цветные карандаши, клейкая лента, жук в коробочке (уже мертвый, но все равно красивый), фонарик и коллекция футбольных карточек. С тоской посмотрев на мешок, Северус снова задумался о свое сне.
Ведь если он уйдет из дома, вряд ли он сможет попасть в Хогвартс – туда берут только хороших детей, которые живут с родителями, а не всяких там беглецов, пусть они и сбегают из хороших побуждений. И письмо сова приносит домой. Не будет же она искать его по улицам Лондона.
А если он не попадет в Хогвартс, который ему так безумно понравился во сне, и о котором он так много слышал от мамы, то он никогда не сможет колдовать, никогда не вернется туда, чтобы стать учителем, никогда не познакомится с Гермионой… Нет, конечно, он был уже достаточно взрослым, чтобы понимать, что не всё, что нам снится, обязательно сбывается, но тот сон, что приснился ему прошедшей ночью был таким реальным, таким… таким настоящим и таким желанным. Он просто не мог, не мог разрушить возможное будущее.
Ну и, наконец, последний пункт – если все-таки отец не перестанет плохо обращаться с мамой, кто её защитит? Она будет здесь совсем одна, и, возможно даже, будет скучать по нему, по Северусу. Как там сказала Гермиона из сна? «Если бы у меня был такой сын, как ты, я бы очень по нему скучала и хотела обратно». И еще она спросила «Ведь твоя мама любит тебя?». Любит, наверное. Его ведь можно любить. Гермиона говорила даже, что он красивый. Врала, конечно же, но все равно, была к нему очень добра. А может, он и в самом деле не так плох? Собралась же она за него замуж.
Так может ли он оставить маму, позволить ей печалиться по нему? Нет. Он станет её защитником, её главной опорой, он – её сын, он тот, кто никогда не обидит её, никогда не допустит, чтобы кто-то причинил ей боль. Но он же такой маленький и худенький, и совсем слабый… Может быть, начать ходить в спортзал? Или попросить её купить ему гири? Или… научится колдовать?
- Северус, ты уже проснулся? – в комнату заглянула мама.
С утра она выглядела такой уютной, с растрепанными волосами и сонным лицом. Северус вдруг почувствовал, что больше всего на свете хочет обнять её, прижаться к ней и никогда не отпускать. Его мама была для него самым дорогим на свете человеком. Как он мог думать о том, чтобы убежать от неё?
- Мама, - прошептал он.
Эйлин Принц пересекла комнату, села на кровать сына и потрепала его по голове. Северус бросился к ней и обхватил за шею.
- Мама, я так соскучился, - пробормотал он.
- Мы не виделись со вчерашнего вечера, - смущенно ответила Эйлин, удивленная неожиданной лаской сына – он всегда был достаточно сдержан в проявлении чувств.
Но она не могла не признать, что ей это было очень приятно. Она аккуратно обняла сына, помня о том, как ему вчера досталось от отца, и снова погладила по голове.
- А мне кажется, что прошел целый год. Мам, я тебя никогда не брошу. Я буду всегда защищать тебя… Ты можешь купить мне волшебную палочку?
Эйлин на секунду опешила – сын любил слушать рассказы о Хогвартсе, - конечно, она рассказывала их тайно, когда не слышал муж, который ненавидел магию всей душой, - но он никогда не просил купить её волшебную палочку. Может быть потому, что воспринимал её истории скорее как сказки.
- Я не знаю… возможно… зачем тебе?
- Я хочу научиться колдовать. Научишь меня боевой магии?
- Зачем? – спросила женщина, отодвигаясь от сына и заглядывая ему в глаза.
- Научи! – упрямо ответил Северус, - Папа ничего узнает, честно.
Эйлин задумчиво склонила голову на бок.
- Ну, возможно ты мог бы выучить пару заклинаний с моей волшебной палочкой.
Северус, услышав ответ, от радости захлопал в ладоши. Когда он приедет в Хогвартс, он будет знать больше заклинаний, чем любой семикурсник! И он сможет защитить маму ото всех, кто посмеет её обидеть.
***
Северус проснулся от того, что утреннее солнце светило ему прямо в глаза. Поморщившись, он повернулся к стене, но спустя пару минут потянулся и сел. Сперва он не смог понять, где находится – ему казалось, что он должен был проснуться в другом месте. Но, протерев глаза, он понял, что находится в собственной комнате в доме своих родителей, куда приехал на каникулы, именно там, где и заснул. Тогда откуда это странное чувство?
Внезапно, он вспомнил свой сон. Это был один из самых странных снов, что ему когда-либо снились. Хотя, ему казалось, что что-то подобное он уже видел в своих сновидениях… Каким реальным было все, что он увидел! Он готов бы был поклясться, что всё произошло на самом деле, если бы не лежал сейчас в своей собственной постели в своем собственном доме.
И всё же, мог ли он выдумать столько всего? Мог ли он выдумать Гермиону?
- Глупости, - пробормотал Северус, выбираясь из кровати.
Но, одеваясь, он все еще не мог выкинуть из головы удивительный сон. До тех пор, пока не вошел в ванную – там его взгляд упал на маленькую бутылочку, что стояла на краю раковины. Это был результат долгих трудов, это было зелье, которое он готовил около месяца, это был сильный яд, способный убить человека легко и безболезненно за какие-то полчаса. Человек просто засыпал и умирал – едва можно было заметить эту границу между дрёмой и смертью. Это было то, о чем Северус мечтал последний месяц – один из самых ужасных месяцев в его жизни.
Сперва эти идиоты Мародеры не давали ему никакой жизни в Хогвартсе, доводя его до такого бешенства, в состоянии испытывать которое Северус себя даже не подозревал, потом это постоянное непонятное чувство, которое он испытывал к Лили Эванс. Она притягивала его, как магнит, но была такой недостижимой… Притягательной – именно об этом говорила Гермиона.
Гермиона. Женщина из сна, добрая фея из сказки, зачем она явилась ему, когда он уже принял решение? Ведь её все равно нет, она не существует, она не настоящая, а то, что могло бы навсегда подарить ему блаженный покой, было у него в руках – открой и выпей. Почему же, если вчера он был готов сделать это, то сегодня уже не может? Что его останавливает? Ведь не мысли же о несуществующем человеке?
Вчера он решил, что выпьет яд утром – ему казалась крайне интересной мысль о том, чтобы умереть на рассвете, он сам не знал почему. Он уже написал прощальной письмо, где просил прощения у матери, и винил во всем Поттера, Блэка и свою никчемную жизнь. Но сон, что приснился ему, поселил в его душе какое-то новое чувство. Возможно, это была надежда на то, что и у него все может быть хорошо.
Внезапно в дверь постучали. Северус спрятал бутылочку в карман халата и вышел из ванной. В комнату вошла мама. Северус отметил то, какой уставшей она выглядела. Осунувшееся лицо, короткие тусклые волосы, бывшие когда-то роскошной копной, пахнувшей непременно персиками, и печальные, очень печальные глаза.
- Уже проснулся? – спросила она.
- Как видишь, - грубее, чем хотел бы, ответил Северус.
Он не знал, почему все время хамил матери, ведь он совсем не хотел причинять ей боль. Она была единственным близким человеком, который любил его. Она прощала ему всё, а он… он был просто неблагодарным мальчишкой. А ведь когда-то он пообещал себе, что будет защищать её, никогда не даст в обиду.
- Прости, мам, - как-то жалобно произнес Северус.
Эйлин удивленно вскинула брови.
- За что, глупый? – спросила она, подходя ближе к сыну.
- Я… за всё... Я не очень-то хороший сын… - раздосадовано сказа Северус и тяжело вздохнул.
- Ты – мой единственный сын, мой единственный любимый сын.
Повинуясь непонятному порыву, Северус подошел к своей маме и крепко обнял её. Теперь уже он был выше неё ростом, и Эйлин казалась меленькой и хрупкой в его руках. А волосы её, оказывается, как и прежде, пахли персиками.
***
Северус проснулся от того, что солнечные лучи светили ему прямо в лицо. Это было странно, потому что в его спальню солнце проникало только вечером и совсем ненадолго. Приоткрыв глаза, он увидел копну каштановых кудрей – положив голову на его грудь, рядом лежала Гермиона. Она обнимала его за талию и тихонько посапывала во сне. Невероятное тепло разлилось по его телу. Никогда прежде Северус не был так счастлив. Он вообще не был счастлив. Он до сих пор не мог поверить в то, что Гермиона, самая прекрасная на свете женщина, любит его так же, как он любит его. Это казалось непостижимым. Раньше он считал, что любовь - удел слабаков, жалких людей, неспособных противостоять самим себе. Глупцов, которые не видят, как нелепо счастливы их лица, как жалки их желания, как безнадежны их мысли. Теперь он готов был быть и слабаком и глупцом, только быть рядом с ней, рядом со своей Гермионой.
Обняв покрепче свою будущую жену, Северус задумался. Если бы не его юный воплощения, были бы они с Гермоиной сейчас вместе? Был бы он так счастлив? Или, возможно, продолжал ненавидеть её за то, что она заставила его чувствовать, и просто не подпускал к себе? Вынужденное присутствие рядом с ней помогло ему разрушить ту стену, что он сам выстроил между ними и обрести покой в её объятиях.
Только вот почему он ничего не помнил о своих путешествиях в будущее? Северус попытался напрячь память. Вдруг ему вспомнились те каникулы, когда он решил выпить яд. Какой это был курс? Четвертый? Пятый? Он тогда совершенно точно решил покончить с собой, но что-то его остановило... И вдруг в памяти Северуса калейдоскопом промелькнули отрывки из чудесного сна…
Северус чуть не подпрыгнул с кровати, когда все понял. Он думал, что это был лишь сон! Из своего детства вспомнить ему ничего не удалось, слишком двано это было, слишком мал был он, но, вероятно, и тогда произошедшее показалось ему сном.
Северус вспомнил как тогда он вновь дал себе обещание защищать свою мать… но не уберег. Его дыхание стало чаще из-за нахлынувших воспоминаний.
- Доброй утро, - раздался хриплый голосок, и Северус взглянул в лицо своей прекрасной невесты.
- Доброе, - ответил он и улыбнулся.
- Тебе идет улыбка, - заметила Гермиона, проводя тонкими пальчиками по его щеке.
- А тебе идет утро, - ответил Северус.
- Лжец, - шутливо произнесла Гермиона, - Я в душ, - сказала она, и, выбравшись из-под одеяла, нисколько не стесняясь своей наготы, отправилась в душ.
- Я тебе помогу, - торопливо сказал Северус и, проворно соскочив с кровати, поспешил за ней.
***
- Зачем мы пришли в Святого Мунго? – спросила Гермиона, уворачиваясь от спешащих куда-то целителей.
- Я хочу познакомить тебя кое с кем, - загадочно ответил Северус.
Вскоре они оказались у палаты, в которой Гермионе уже приходилось бывать – именно там жили родители Невилла, а также блистательный Гилдерой Локхарт.
Ведь Северус не хотел, чтобы она встретилась с Локхартом? Да, когда-то она была влюблена в него, но это была просто детская… глупость. Не было никакого смысла…
- Нам сюда, - Северус указал рукой на соседнюю с палатой Гилдероя, дверь.
Он произнес пароль и дверь открылась.
Гермиона несмело вошла внутрь плохо освещенного помещения, и услышала, как Северус зашел за ней, плотно прикрывая дверь.
Оглядевшись, в глубине комнаты Гермиона увидела кровать, на которой лежал человек. Северус подошел к Гермионе и прошептал у самого её уха:
- Знакомься, это моя мать.
Женщина на кровати спала, и у Гермионы была хорошая возможность рассмотреть её. Худое старческое лицо, не имеющее ничего общего с лицом Северуса, абсолютно белые длинные волосы. Сухие руки лежали поверх одеяла, нервно подрагивая во сне.
- Я думала… - голос Гермионы стал очень хриплым, а от того, что она пыталась говорить шепотом, Северус едва мог слышать её, - Ты говорил, что она жива, но я не знала, я…
- Она здесь уже больше двадцати лет. С тех пор, как Пожиратели убили моего отца.
Гермиона открыла рот в немом удивлении.
- Да, я… я не знал об этом. Точнее, я знал, что готовится нападение на семью ведьмы, чистокровной ведьмы, которая «предала свою кровь» и вышла замуж за магла. Но я не предполагал, что это может оказаться моя мать. Они убили отца на её глазах, а её подвергли множеству заклинаний. Но, по рассказам Беллатрикс, - имя бывшей «коллеги» Северус произнес с нескрываемым отвращением, - окончательно её сломала новость о том, что её сын… что я сам… кхм, стал Пожирателем Смерти.
Гермиона шумно втянула носом воздух, а потом прижалась к Северусу и крепко обняла его.
- После этого ты перешел на нашу сторону? – прошептала она.
- Мне нужно было спрятать её в безопасном месте. А самое безопасное место в любое время это…
- Хогвартс, - закончила Гермиона за него.
- Совершенно верно. Тогда-то всё и изменилось. Дамблдор взял под опеку мою мать, и, за одно, и меня. Я возненавидел всех Пожирателей и Темного Лодра в частности. Именно тогда я по-настоящему понял, во что ввязался. Я с детства стремился знать как можно больше заклинаний, уметь все, что только может уметь волшебник. Школа только закаляла мой характер. Быть приспешником Темного Лорда должно было стать новой ступенью на моем пути к Силе и Знанию. Зачем? Чтобы защитить. Защитить себя и её. И что в результате? Я стал рабом, а она… Я не защитил её…
Голос Северуса стал совсем тихим. Он зарылся лицом в волосы Гермионы и несколько мгновений они стояли в полной тишине, нарушаемой лишь их дыханием.
- Когда все это произошло, я начал шпионить за Темным Лордом. Я делал все, что мог, чтобы приблизить его смерть. Но ей уже ничего не могла помочь. Она навсегда потеряла рассудок. Она не двигается, не разговаривает, только иногда просыпается, и тогда целители кормят её, поддерживая тем самым её жизнь.
В голове Гермионы появилась ужасная мысль о том, что в подобном существовании нет смысла, что проще было бы просто перестать… Она сильнее сжала Северуса в своих руках, чтобы прогнать эти ужасные вещи из своей головы.
- Я предал её. Я подвел, - выдохнул Северус.
- Северус, - борясь с комом в горле, произнесла Гермиона, и в комнате снова повисла тишина.
Внезапный шорох, раздавшийся со стороны кровати заставил и Гермиону и Северуса оторваться друг от друга и подскочить к кровати.
Морщинистые веки, почти без ресниц, медленно поднялись, тусклые глаза бессмысленно уставились в потолок. Сухие губы разомкнулись, но не издали ни звука. Внезапно, старуха перевела глаза на Северуса, и впервые за последние годы он увидел осмысленный взгляд в глазах матери.
- Мама? – не веря себе спросил Северус.
- Северус, - прохрипела женщина.
- Мама, - Северус упал на колени рядом с кроватью.
Гермиона почувствовала себя очень неловко, не решаясь, все же, уйти и оставить Северуса одного.
Морщинистая рука медленно поднялась и коснулась головы мужчины.
- Мама, прости меня, - произнес Северус, и Гермиона готова была поклясться, что голос его дрожал.
Женщина на кровати долго молчала. Наконец, она произнесла, едва шевеля губами.
- Прощаю.
И потрескавшиеся губы растянулись в неком подобии улыбки. Глаза её закрылись и больше уже никогда не открылись.
***
- Почему она не очнулась раньше? Почему она умерла теперь, когда пришла в сознание? – вопрошал Северус, не надеясь найти ответ.
Гермиона лишь успокаивающе гладила его по спине, не позволяя налить еще один бокал огневиски. Они сидели в его комнатах в Хогвартсе, и Северус, похоже, вознамерился прикончить весь запас спиртного.
- Главное, что она сказала тебе самое главное. Она простила тебя. Понимаешь? Всё позади, ты должен начать новую жизнь.
- Гермиона, скоро мне будет пятьдесят. Я слишком стар…
- Ты слишком идиот, - насмешливо ответила Гермиона, - Северус, скоро мы поженимся. Я люблю тебя, и я сделаю так, чтобы остаток своих дней ты прожил самым счастливым человеком. Ясно тебе?
- Звучит как угроза, - улыбнулся Северус.
- Считай, что так и есть.
***
- Гермиона, мы же договорились, если будет девочка, то имя выбираю я, если мальчик, то ты.
- Но ты наверняка выберешь что-нибудь ужасное! У тебя совсем нет вкуса.
- Спасибо, дорогая. Стоило жениться на тебе, чтобы узнать такие подробности о своей скромной персоне.
- Ну серьезно. Имя – это очень важно.
- Неужели? Твои-то родители, похоже, не слишком тщательно обдумывали этот вопрос.
Северус получил шутливый подзатыльник и суровый взгляд жены.
- Это что было, оскорбление?
- Теперь мы квиты, миссис Жена-Человека-У-Которого-Нет-Вкуса. Хорошо, я согласен пойти на компромисс. Ты выберешь второе имя для нашей дочери.
Гермиона лишь скривилась. В конце концов, они действительно договаривались.
- Ну, и что же ты выбрал? – спросила она с сомнением.
- Сперва я хотел выбрать имя Афина, греческая богиня мудрости и…
- Я знаю! – рявкнула Гермиона.
- Дорогая, эти гормональные всплески становятся невыносимы. Контролируй себя.
Если бы Гермиона не знала, что он намеренно издевается над ней, просто потому, что его это забавляет, она бы точно бросила в него что-нибудь тяжелое.
- Вторым вариантом было имя Пульхерия.
- О Боже! – простонала Гермиона.
- Но я остановил свой выбор на имени…
Она напряглась.
- … Юнона.
Гермиона приоткрыла рот, не зная как реагировать. Она ожидала чего угодно, но не этого. На самом деле, она уже собиралась выказать свое презрение к выбору мужа, но имя оказалось вполне приемлемым. Даже приятным. Мелодичным.
- Юнооонаа, - Северус протянул имя, и от бархатистых ноток в его низком голосе по спине Гермионы пробежали мурашки.
- Юнона. Юнона Снейп, - произнесла она, - Терпимо. Так и быть, будет Юнона. А я уже решила, какое будет второе имя.
- Я весь внимание, - Северус состроил серьезную мину.
- Эйлин, - довольная своей идеей выпалила Гермиона.
Северус сглотнул.
- Как трогательно, - пробормотал он.
- Юнона Эйлин Снейп, - произнесла Гермиона, поглаживая уже большой живот, - То еще имечко. Но ничего, как только девочка начнет возмущаться по поводу имени, я сразу же скажу, что это была твоя великолепная идея.
- Возможно, нам повезет, и она унаследует мое отсутствие вкуса. И тогда наоборот станет благодарить меня.
- Тешьте себя надеждой, мистер Снейп.
- Надежда умирает последней, - откликнулся Северус.
- Да, это точно, - выдохнула Гермиона, прильнув к Северусу всем телом.
- Я, кстати, уверен, что Юнона попадет в Слизерин.
- Ну уж нет!...