Сонный паралич
Я никогда не думала, что это может случиться со мной. Всегда считала рассказы о сонном параличе бредом — фантазии впечатлительных людей после особенно ярких снов. Но прошлая ночь... она навсегда изменила моё представление о реальности.
Всё началось с обычной мигрени. Наступил сезон, когда хочется испариться, перестать существовать — лишь бы не чувствовать эту боль. Я задернула шторы, выключила даже малейшие источники света — лампочки, подсветки, экран телефона. Любой лучик казался лезвием. Приложила к лбу ледяную тряпку, проглотила таблетки и легла.
Я долго ворочалась, стараясь найти то единственное положение, при котором боль чуть отступает. Лежать на спине, голова ровно на подушке — это было единственным облегчением.
Я провалилась в сон.
А потом — открыла глаза.
Тряпка всё ещё лежала на лбу, но теперь она была обжигающе горячей. Казалось, мой мозг закипает. Я попыталась подняться... ничего. Ни один мускул не отозвался.
Ещё одна попытка — и снова ничего. Паника подступила к горлу. Всё тело, будто заковано в невидимые путы. Рот склеен, губы словно залеплены вязкой слизью. Только глаза двигались.
В комнате царила кромешная тьма. Только из-за занавески лился узкий лунный луч.
И тогда я услышала это.
Перелистывание страниц. Сухой, шершавый звук — кто-то листал книгу на нижней полке шкафа.
Мурашки пронеслись по коже, как мелкие иголки. Я хотела закричать, броситься прочь — но не могла. Я была пленницей собственного тела.
Штора чуть шелохнулась. Вроде бы от ветра, но я почувствовала: оно вошло. Что-то страшное просочилось в мою спальню, как дым.
Я задержала дыхание. Сердце колотилось, словно хотело пробить грудную клетку. Головная боль усилилась, будто череп начали ломать изнутри.
И тут дверь — та самая, что я всегда закрываю на ночь — медленно, со скрипом, начала открываться.
Я уставилась туда.
Ничего. Пустота. Но я знала — я не одна. Кто-то следит. Он чувствует мой страх. Он голоден.
Появилась рука. Медленно, как в замедленном кино. Костлявая, с изогнутыми когтями. Кожа — серо-зелёная, покрытая пятнами и язвами. Несмотря на темноту, я видела её ясно, как днём.
Сердце пропустило удар.
Потом показалось всё существо. Его лицо... с дикой, искривлённой ухмылкой. Глаза — тёмные, ядовитые, пожирающие. Его плоть была гниющей, изрытой гнойниками. Он приближался, зная, что я не могу двигаться. Словно издеваясь, он шагал, как актёр в театре, медленно, зловеще, напоминая, что я — беспомощна.
Я пыталась закрыть глаза — но не могла. Даже веки больше не подчинялись.
Он сел рядом. Нагнулся ко мне, его дыхание было гнилым и ледяным. Он почти прикасался ко мне лицом. А потом... провёл когтями по моей щеке.
Боль пронзила голову. Я захлебнулась безмолвным криком. Всё внутри сжалось, сердце металось в грудной клетке, как птица в клетке.
И в тот момент, когда казалось, что я умру от страха... я проснулась.
Я лежала в своей комнате, всё так же погружённой в темноту. Но теперь я могла двигать руками. Голова всё ещё болела, и я поплелась на кухню, чтобы намочить тряпку заново.
Когда вернулась в спальню — сердце снова застучало.
На дверной раме, там, где он коснулся... остались царапины. Тонкие, глубокие. От когтей.