MONOMANIA

С момента попадания в обитель пыток и страдания Гермиона часто просила, сама не зная кого, о том, чтобы потерять сознание, провалиться в обморок, лишиться чувств. Она готова была даже проститься с разумом, сойти с ума, если бы это помогло облегчить боль. Но в тот самый миг, когда по шагам стало понятно, что мучитель не один, ее нервная система не выдержала, все же позволяя провалиться в спасительное забытье.

Возвращалось сознание рывками. Первым пришло осознание, что она все еще жива, но и эта мысль не принесла облегчения. Боль, что преследовала ее на протяжении длительного времени, сейчас ощущалась притупленной, ноющей, и выносить ее стало намного легче. Несмотря на заметные улучшения, открывать глаза и возвращаться в реальность Гермиона не хотела. Собственно, она не хотела вообще ничего. Видимо, пружина, натягиваемая в течении всего заточения, лопнула, лишая веры в лучшее и желания жить.

Грейнджер точно чувствовала, что в кожу больше не впивались осколки и мелкие камни. Более того, ее тела касалось что-то мягкое, словно она лежала не на жестком полу, а на пышном матрасе. И запах, въевшийся запах гнили, плесени, крови и пота, сейчас сменился ароматом трав и зелий. Так пахло в медицинском крыле Хогвартса, когда на втором курсе она очнулась после столкновения с василиском.
Казалось бы, именно сейчас надежда в ее душе должна была снова поднять свою голову, заставить убедиться, что все закончилось, но Гермиона лишь нахмурилась, плотнее закрывая глаза. Разочарование стало бы слишком горьким, если бы она поверила. А галлюцинации уже бывали не раз.
Тихий щелчок дверного замка заставил ее напрячься — звук был не правильным. Не было слышно скрипа проржавевших петель, а шаги, что прозвучали позже, были мягкими, словно на посетителе домашняя обувь или тапки. Тихий шепот незнакомого заклинания и легкое движение магии сбивало с толку.

Все же с трудом разлепляя слипшиеся веки, Гермиона резко зажмурилась от страха. Потолок, вместо практически черного, грязного, сиял белизной. Новая обстановка пугала, ведь что скрывалось за белыми стенами и запахом больницы она не знала. Возможно, новые пытки и ускользающая смерть. Веры в то, что все закончилось, не было и в помине.

— Мисс Грейнджер, добрый день. Наконец вы очнулись. Вы находитесь в больнице святого Мунго. Меня зовут Джессика Уоррен. Хотите воды?

Ласковый женский голос звучал дружелюбно. В нем слышались волнение и забота. С такой интонацией к ней обращалась в детстве мама, как Гермионе случалось заболеть.

Очередная попытка открыть глаза оказалась удачнее, но картинка расплывалась, не позволяя сфокусироваться. Гермиона видела большое белое пятно, что, видимо, являлось медиком, но лица рассмотреть не удавалось. Когда руки незнакомки потянулись к ней, девушка что-то прохрипела и дернулась, желая отстраниться от касания.

— Тише, тише. Вам надо попить. И зелья пора бы принять. А после я позову вашего целителя, он все расскажет о вашем состоянии и как вы здесь оказались, хорошо?

С силой сжимая веки в попытке убрать мутную пелену, Гермиона потерла глаза пальцами, немного проясняя картинку. Перед ней действительно была сотрудница больницы, облаченная в белоснежную мантию. Она тепло улыбалась и заботливо протягивала наполненный стакан. Руки подрагивали, но забрать такую необходимую воду удалось почти без проблем, единственной сложностью оказался панический страх перед касаниями к чужой коже.

— Не торопитесь, вот так, — Гермиона глотала жадно, отчего подавилась и закашлялась, но у нее быстро отняли стакан, давая прийти в себя. — А теперь зелья, сейчас нужно выпить всего два, остальные позже выдаст целитель.

Зелья были приятными на вкус и совершенно точно придали Гермионе бодрости и сил. После них она чувствовала, что уже может встать с постели, которая действительно оказалась довольно просторной и очень мягкой. Она уже приподнялась, намереваясь опустить ноги на пол, когда целительница коснулась ее колена.

— Вам пока нельзя вставать, вы не полностью опра...
Гермиона дернулась так резко, что зашипела от пронзившей тело боли. На светлой лавандовой сорочке, в которую она была одета, начало растекаться темно-бордовое пятно, стремительно увеличивающееся в размерах.

— Ох, да что же это... сейчас, сейчас.

Взмахнув палочкой, ведьма прошептала какое-то заклинание, останавливая кровотечение, и высунулась за дверь, что-то крича коллегам. Гермиона не слышала того, что она говорила, перед ее глазами снова восстал тот ад, в котором она пребывала длительное время. Темный, грязный подвал, кровь и неконтролируемый страх. Она прижимала окровавленные пальцы к животу, не решаясь поднять ткань одеяния и оценить повреждения. Ей казалось, что так она вернется туда и все начнется заново.

Топот ног за дверью отвлек и, подняв взгляд, она увидела как в палату ворвался другой целитель. Кто это был, Гермиона не знала, точнее, она осознанно не всматривалась, снова возвращая взгляд к своему окровавленному телу.

— Не стоило так торопиться, мисс Грейнджер, раны только начали затягиваться.

Знакомый голос заставил дернуться и, снова подняв глаза, она увидела того, кого встретить в больнице никак не ожидала. Драко Малфой, собственной персоной. Салатовая мантия целителя смотрелась на нем странно, непривычно.

— Сейчас я наложу чары, а после дам вам зелья. Вам необходимо будет поспать.

Он был сосредоточен и спокоен, когда потянулся рукой к краю сорочки. Гермиона же что-то сдавленно прохрипела, отталкиваясь ногами от матраса и отползая к изголовью кровати. Она не могла позволить ему прикоснуться к себе. Ни ему, ни кому-то еще.

Малфой посмотрел на нее с удивлением, но потом во взгляде мелькнуло понимание. Он кивнул, глубоко вздохнул и заговорил тихим, размеренным, голосом.

— Мисс Грейнджер, я не прикоснусь к вам, обещаю. Сейчас аккуратно поднимите ткань с раны, и я смогу помочь ей затянуться. Трогать не буду. Только магия.

Он говорил с Гермионой как с умалишенной, и, наверное, так оно и было. Дыхание, сбившееся от испуга и паники, начало успокаиваться. Прошло несколько минут, прежде чем ей удалось взять себя в руки, но Малфой не торопил. Кровь не вытекала в такт сердцебиению, а значит время на оказание помощи было, хоть и не много.

Грейнджер медленно кивнула и стала поднимать прилипшую к ране ткань. Смотреть было страшно, но закрыть глаза — еще хуже, а потому она следила за движениями целителя.
Он действовал аккуратно и уверенно, точно зная, что именно нужно делать. Четкие движения палочки и тихие незнакомые заклинания помогали, по ране прошлась волна легкого покалывания, а после, с ощутимым зудом разошедшиеся края соединились, образуя некрасивый воспаленный шрам.

— Вот и отлично. А теперь зелья. Снотворное я дам чуть позже, вначале вы переоденетесь, а потом мы поговорим, если вы не против.

Только сейчас, немного отойдя от стресса, Гермиона обратила внимание на то, как подчеркнуто вежливо он к ней обращался. Драко Малфой, школьный хулиган, который с первого курса задевал ее и оскорблял, сейчас не был похож на себя.

Кивнув, она дождалась, когда Малфой разложит на тумбочке необходимые зелья — он даже не пытался отдать ей флаконы из рук в руки — и взяла первый, откупоривая и выпивая содержимое. Все было хорошо, она приняла уже три зелья, когда вкус на языке оказался слишком знакомым. Заживляющее зелье, что так долго лишало ее возможности умереть, сейчас сработало как триггер.

Замотав головой из стороны в сторону, Гермиона выронила флакон. Сжимая пальцами свои волосы, она до боли оттягивала их, с каждой секундой словно сжимаясь. Колени прижались к груди и вся она свернулась в позу эмбриона, ища защиты. Она хрипло дышала, срываясь на всхлипы и дрожала всем телом. Воздух поступал в легкие урывками, ее лицо покраснело, от напряжения мышцы сводило судорогой, но успокоиться она не могла.

Малфой с ужасом смотрел на происходящее, быстро решая, как поступить. То, что творилось с Грейнджер было хоть и ожидаемым, но все равно вводило в ступор, ведь он знал, какой она была. Такое поведение не вязалось с образом знакомой ему грифиндорки. Покачав головой, он глубоко вздохнул, по мановению волшебной палочки погружая ее в сон. Ненадолго, только чтобы дать нервам успокоиться.

Он наклонился, подбирая с пола треснувший флакон. Заживляющее. Почему оно спровоцировало истерику и как можно это исправить, ведь таких зелий потребуется еще уйма? Сон пациентки продлится не долго, от силы минут тридцать, а значит с этим надо что-то решать. Тихо прикрыв за собой дверь, Малфой направился в свой кабинет. Когда-то он не плохо разбирался в зельеварении, и сейчас надеялся, что сможет повлиять на вкус и запах, не слишком сильно снижая целебное действие.

Через полчаса, находясь в прекрасном расположении духа, Малфой вернулся в палату. Гермиона еще спала, но тело ее расслабилось, она вытянулась на кровати, больше не сжимаясь от страха.

Необходимо было провести диагностику ее текущего состояния, а потому Драко достал палочку, совершая необходимые пасы. Все было не так плохо, как могло бы быть. Несмотря на страшные раны, тело Гермионы восстанавливалось достаточно быстро, что нельзя сказать о психическом состоянии. Здесь все будет намного сложнее.

Гермиона заворочалась, глубоко вздыхая. Сон помог ей немного успокоиться и Драко надеялся, что теперь удастся построить диалог.

— С пробуждением, мисс Грейнджер. Прошу меня извинить, мне пришлось погрузить вас в сон, чтобы вы себе не навредили.

Она вздрогнула, открывая глаза и поворачиваясь на спину. Сорочка на ней все еще была пропитана кровью, она неприятно липла к телу, а местами подсохла до затвердевшей корки. Руки Гермионы снова начали дрожать.

— Я позову мисс Уоррен, она принесет новую сорочку и поможет переодеться. Очищающие делают ткань более грубой, не хотелось бы доставлять вам лишний дискомфорт.

Гермиона глубоко вдохнула, досчитала до пяти, а после медленно протяжно выдохнула. Это помогло немного успокоиться. Она кивнула, в ожидании целительницы, и старалась больше не смотреть на себя.

Драко наблюдал за ней и во взгляде читалось сочувствие и грусть. Гермиона не удивилась бы, заметив жалость, но этого чувства не было вовсе. Когда вернулась Джессика с аналогичной лавандовой сорочкой, Малфой ненадолго вышел из палаты, хотя вряд ли в этом была необходимость. Травмы были по всему телу и если он занимался ее лечением, значит обрабатывал их, видя и все остальное.

Пока Гермиона стягивала грязную одежду, Джессика что-то щебетала о том, как быстро она восстанавливается и восхищалась ее стойкостью. От слов девушки было противно, но Грейнджер даже не изменилась в лице. Плевать, кто и что о ней думает. Сил действительно хватило на переодевание, но свое тело она смогла рассмотреть, с ужасом понимая, сколько шрамов, а с ними и воспоминаний, останется. Самый огромный и мерзкий, конечно, на животе. Эти воспаленные бугры возможно станут меньше и светлее, но он всегда будет напоминать ей о том, что пришлось пережить. Более мелкие порезы и ссадины почти затянулись, оставляя после себя пока еще заметные, красноватые следы, но с большей вероятностью они исчезнут уже через несколько дней, а те, что останутся, будут заметны только ей. Гематомы из темно фиолетовых уже сейчас стали желто-зелеными. Ребра все еще ощутимо ныли, но по крайней мере двигаться мешали не сильно.

Драко вернулся тихо, кивнул помощнице и снова сел на стул. Окинул взглядом вернувшуюся в койку пациентку и кивнул сам себе. О чем он думал было не понять, но Гермиона и не хотела разбираться.

— Что ж, продолжим? — дождался неуверенного кивка. — Мисс Грейнджер, вы попали в больницу святого Мунго три дня назад в очень плохом состоянии, — он вдохнул и почесал кончиками пальцев подбородок. — Множественные переломы, глубокие резаные и колотые раны, ожоги, гематомы, ссадины. Это не говоря о критическом истощении тела и магического ядра. Я удивлен, как быстро вы восстанавливаетесь, но все же настаиваю на том, чтобы воздержаться от сегодняшних подвигов. Вам можно вставать только под присмотром и ненадолго. Физические нагрузки исключены, как и любые резкие движения.

Малфой замолчал, наблюдая за тем, как Гермиона, опустив плечи, перебирала пальцами ткань покрывала. Она чувствовала себя странно. С одной стороны ей хотелось узнать детали своего спасения, спросить о них. С другой — возвращаться было страшно до паники, даже если только мыслями. Да и в целом, язык не поворачивался озвучить хоть что-то.

Предугадывая ее желания, Драко наполнил стакан водой, используя заклинание и подвинул его ближе к Гермионе. Он давал ей время принять и переварить информацию, прежде чем продолжить рассказ.

— Сейчас вашей жизни ничего не угрожает. Во всех смыслах. В коридоре дежурят авроры.

Гермиона поежилась. В ее голове все еще не укладывался тот факт, что все закончилось. Казалось, стоит ей только закрыть глаза, как она вернется в тот ужас.

Она хотела спросить, кто ее спас и даже открыла рот, но слова не пожелали сорваться с языка, застряв где-то в горле. Впрочем, Драко понял ее порыв безошибочно.

— Аврор Поттер. Это он выследил ваше местоположение, собрал команду и вызволил из заточения. Понятия не имею, как ему удалось, но факт на лицо — вы живы.

Гермиона кивнула, принимая ответ. Чего-то подобного она и ожидала. Кто еще, как не ее лучший друг и потрясающий аврор, смог бы разобраться во всем.

Когда-то давно, когда война только закончилась, их еще было трое. Она, Гарри и Рон. Вечное неугомонное «Золотое трио», как их прозвали еще во время учебы, стремящееся всех спасти. Даже смешно, какими наивными они были, но и сейчас изменилось не многое. Желание помочь не исчезло, новыми стали методы, теперь более разумные. Так им казалось.

Вначале Рон оставался рядом, помня про их только зародившиеся отношения и вечную дружбу. Но потом, спустя совсем немного времени, он начал закрываться в себе. Потеря Фреда для их семьи оказалась тяжелее, чем все считали вначале. Ощутив весь ужас войны, столкнувшись со смертью настолько близко, он больше не хотел никого спасать, не хотел сталкиваться с преступлениями и опасностью, и это было честно. Он сделал достаточно и заслужил спокойствие. Был тяжелый разговор между ними тремя, и друзья поняли друг друга, не затаили обид, но в итоге их пути разошлись. Сейчас у Гермионы был только Гарри, а она была у него. Единственный друг, на которого она могла положиться безоговорочно.

Спрашивать Малфоя о преступнике она не хотела, да и вряд ли он мог знать. Наверняка информация была засекречена до завершения судебных процессов, чтобы не привлекать слишком большое внимание прессы к ведению дела и ее состоянию. По крайней мере она искренне надеялась, что о ее состоянии прессе не известно. Не хотелось бы, чтобы все знали, что с ней произошло и обсуждали это.

На тумбочке лежало несколько флаконов, и Гермиона указала на них взглядом, вопросительно приподнимая бровь. Малфой только кивнул, подтверждая, что все необходимо принять. Он смотрел на нее внимательно, будто считывая настроение и мысли. Пытался понять, как она относится к тому, что он рассказал. А разве могла она как-то к этому относиться? Что должна испытать? Облегчение? Возможно, оно и было, но сознание отказывалось окончательно принять тот факт, что она в безопасности. С благодарностью выходило тоже самое. Ей нужно было время и спокойствие.

Сердце забилось чуть быстрее, когда Гермиона заметила чуть в стороне от прочих заживляющее зелье. Она медленно взяла прохладный флакон в руку, боясь, что с неприятным, но до боли знакомым вкусом вернутся воспоминания. Еще слишком свежие и пугающие. Но и необходимость принять зелье она осознавала прекрасно: восстановление затянется на долгие месяцы без него.

— Его вкус и запах отличаются. Зельевары по моей просьбе добавили немного мяты, чтобы вам было проще его пить. К сожалению, оно становится чуть менее действенным, но лучше так, чем отказаться от него совсем.

Гермиона облегченно выдохнула и благодарно кивнула, вынимая подрагивающими пальцами пробку и прикладывая флакон к губам. Драко Малфой ее удивлял, но она все еще не могла, да и не хотела ему доверять. Только тот факт, что она находилась в Мунго и уже чувствовала себя значительно лучше, позволил выпить все беспрекословно, но в любой другой ситуации она ни за что не приняла бы зелье от Малфоя.

Когда последний бутылек был опустошен, Грейнджер устроилась на койке, ощущая, как слипаются веки. Она все еще видела, что Малфой наблюдал за ней и это немного беспокоило, но снотворное действовало быстро. Погрузившись в сон, она не почувствовала, как он коснулся ее руки, пожимая ладонь, прежде, чем покинул палату.

«————-　✼　————-»

Ощущение чужого присутствия заставило все тело напрячься, но Гермиона постаралась сделать над собой усилие и успокоиться. Она в больнице и все закончилось. Повторяя себе как мантру такие простые слова, она открыла глаза, видя перед собой светлые стены палаты, и облегченно выдохнула.

Оглянувшись в поисках источника шума, заметила сидящего на стуле Гарри. Он усиленно тер глаза, а оттого не заметил сразу, что она проснулась. Свои очки он положил рядом на тумбу, видимо этот звук и привлек ее внимание.

— Гермиона! — потянулся к ее руке и замер, заметив, как она дернулась в сторону. — Прости, Малфой предупредил, что тебя лучше не трогать, но я не поверил, как всегда. Как ты?

Тишина затягивалась, а Гермиона только отвела взгляд, снова начиная перебирать ткань одеяла. Сказать что-либо вслух у нее просто не было сил. Слова будто застряли где-то в груди, болезненно ворочались и царапая внутренности.

— Об этом он тоже предупредил, — Гарри покачал головой. — Тогда давай расскажу, как ты здесь оказалась?

Гермиона кивнула, чувствуя благодарность к другу. Он, хоть и не понял, но принял ее состояние и пытался помочь. Так, как умел.

— Мы заметили твое исчезновение на следующий день и я сразу поднял на уши авроров. Весь твой путь от министерства до дома обследовали, причем так досконально, что даже перемещение крыс смогли отследить. И где тебя похитили, тоже нашли безошибочно и быстро.

Он перевел дыхание и наколдовал два стакана, оба наполняя водой. Видимо, рассказывать это ему было неприятно.

— А вот куда аппарировали твои похитители, вычислить не удалось. Точнее, двоих мы нашли, а вот с третьим возникла проблема. Он использовал какой-то артефакт, так что ни одно поисковое заклинание не срабатывало так, как надо.

Облокотившись на спинку своего стула, Гарри посмотрел на подругу. Будто раздумывал, стоит ли рассказывать дальше.

— Первые двое мертвы. У них вспороты глотки. Не магией, обычным клинком, пропитанным соком манцинеллового дерева. Я все еще не выяснил, кто из контрабандистов ввез его в Британию, но проверить осталось не многих. Впрочем, в отличие от тебя, для тех двоих яд не имел значения, с такими ранами спастись они бы не смогли в любом случае. Что важно, оба оказались обычными наемниками. Видимо, их использовали для отвлечения внимания и устранили как ненужных свидетелей.

Гермиона вздрогнула и поежилась. Страшно представить, что кто-то еще пострадал от рук этого маньяка, даже если и сами они были преступниками. К тому же, стало понятно, почему порезы от того клинка так горели, сок манцинеллового дерева считался одним из сильнейших природных ядов, большая концентрация которого приводила к мучительной смерти.

— Твое местоположение удалось вычислить по крови. Не совсем законно, но поверь, это мало меня волновало. Ты находилась в заброшенном маггловском доме, последние жильцы умерли лет пятьдесят назад, а родственники не стали оформлять наследство, — Гарри снова отпил из стакана. — Твоего похитителя схватить не удалось. Мы выжидали больше суток, надеясь, что он придет, но, то ли ты ему стала не интересна, то ли ублюдок как-то узнал о слежке. Ждать дольше мы не рискнули. Неизвестно было в каком ты состоянии и что тебе угрожает.

Он снова снял очки, растирая руками лицо. Было видно, что последнее время Гарри плохо спал, а может и не спал вовсе. Синяки залегли под глазами, скулы выступили сильнее, щетина оттеняла подбородок.

— Я не оставлю тебя без защиты, пока не найду его. Этот урод поплатится за все, что с тобой сделал, обещаю.

Гарри посмотрел ей в глаза и Гермиона видела, с какой искренностью он это говорил. Видела, что ее лучший друг сделает все, чтобы поквитаться с преступником, заставит его сполна поплатиться за всю причиненную боль. Ей так хотелось обнять Гарри, потрепать его вечно взъерошенные волосы, дать понять, что она благодарна и верит ему. Но Гермиона осталась без движения, лишь смотрела на друга неотрывно, пока он сам не отвел взгляд.

Больше в тот день они не говорили. Сидели в тишине и, кажется, Гарри даже ненадолго задремал. Гермиона в это время смотрела в потолок и думала о том, что жизнь должна продолжаться. Вот только где взять силы, чтобы начать все сначала, забыть о том, что произошло и просто жить? Закрывая глаза, она видела темный грязный подвал. В тишине больницы ей слышался скрип ржавых дверных петель. В каждом глотке мерещился вкус заживляющего. Даже мягкая ткань сорочки порой, казалось, царапала кожу. Прикосновения, любые, теперь вызывали панику и ужас, а сказать хоть слово не представлялось возможным.

Гермиона не представляла, как с этим грузом ей жить дальше, но обещала себе, что постарается. Если не ради себя, то хотя ради Гарри. Он сделал слишком много и обещал сделать еще больше. А она просто не могла позволить, чтобы его усилия оказались напрасными.