Весна на пороге
Марта не могла спокойно смотреть, как все Уизли опекают Джинни. Стоило той чихнуть – и вот уже Перси отправляет сову родителям, близнецы несут сладости из Хогсмида, Рон предлагает свой шарф. После того, как все пренебрегли вниманием к сестре в прошлом году и её украл василиск, все решили перегнуть палку и не выпускать сестричку из объятий.
— Она же наша маленькая, – говорил Фред, гладя сестру по макушке.
И каждый раз что-то болезненно сжималось в груди Марты – она помнила, как папа носил её на плечах, как мама заплетала ей косы. Теперь у неё была только бабушка, и хотя Валери любила внучку всем сердцем, это было не то же самое, что быть окружённой братьями, которые готовы прибежать по первому зову.
Как-то раз Марта спешила на урок, когда из-за угла появился пожилой волшебник. Она едва не столкнулась с ним, он ловко отступил в сторону с неожиданной для его возраста грацией. Его густые седые волосы были взъерошены, а синий сюртук, потёртый на локтях, был испачкан чем-то похожим на шерсть единорога.
— О, какой интересный экземпляр! – его глаза, ясные и живые под сетью морщин, загорелись при виде Хлопушки. – Карликовый скандинавский? Они очень редки в неволе.
Он присел на корточки с удивительной лёгкостью, протягивая руку к Хлопушке. Марта хотела предупредить, что её питомец не очень любит незнакомцев, но к её изумлению Хлопушка сам потянулся к старику, позволяя почесать себя за ушами.
— Прекрасно адаптирован к домашней жизни, – пробормотал волшебник. – И очень привязан к вам. В дикой природе они живут небольшими семьями.
Старик увлечённо рассказывал о повадках карликовых свиней, в его словах чувствовался огромный опыт общения с магическими существами. Руки, покрытые старыми шрамами и ожогами, двигались удивительно нежно, когда он гладил Хлопушку.
— Ох, я опаздываю к мистеру Хагриду, – вдруг спохватился он, поднимаясь. – Нужно обсудить поведенческие паттерны гиппогрифов. И ещё надо заскочить к правнуку на перерыве. Приятно было познакомиться с вами обоими!
Он поспешил дальше по коридору, слегка прихрамывая, но сохраняя какую-то особую живость в движениях. Хлопушка проводил его тоскливым взглядом.
Только через несколько минут Марта сообразила, что разговаривала с самим Ньютоном Саламандером[1], чей учебник лежал у неё в сумке. Она обернулась, но коридор уже был пуст – только несколько серебристых искр медленно таяли в воздухе.
***
— Отлично, Гарри! – Люпин наблюдал, как серебристый туман становится плотнее. – Сосредоточься на счастливом воспоминании. Следуй всегда своей интуиции, она тебя почти никогда не обманывает.
Дверь скрипнула. Гарри обернулся и увидел Марту, неуверенно замершую на пороге.
— А, мисс Донкингск, – Люпин улыбнулся. – Как раз вовремя. Мы практикуем «Патронуса».
Гарри почувствовал раздражение. Эти уроки были его временем с Люпином, его особенными занятиями. А теперь...
— Я могу прийти позже, – Марта сделала шаг назад, заметив его взгляд.
— Нет-нет, оставайтесь, – Люпин жестом подозвал её. – Вам обоим нужно научиться защищаться от дементоров. И вы сможете помочь друг другу.
Гарри видел, как неловко она держит палочку, как избегает его взгляда. Они всё ещё не разговаривали после истории с «Молнией».
На следующем занятии Гарри пришёл раньше. Марты ещё не было.
— Профессор, – начал он, стараясь звучать небрежно, – а почему вы решили заниматься с Мартой тоже?
Люпин внимательно посмотрел на него:
— Ты заметил её реакцию на дементоров в поезде?
— Ну да, у неё пошла кровь носом. Перепугалась.
— Это не просто физическая реакция, Гарри. То, что происходит с Мартой, может быть опасно.
Гарри нахмурился:
— Но она же просто...
— Просто что? – мягко спросил Люпин. – Просто девочка, которая потеряла родителей? Просто ученица из другой школы? Или, может быть, просто твоя подруга, которая пыталась защитить тебя, даже зная, что ты рассердишься?
Гарри почувствовал укол стыда:
— Я не думал об этом так...
— Мы так сосредоточены на собственных проблемах, – Люпин начал расставлять свечи для занятия, – что не замечаем, как другие борются со своими демонами. Буквально.
— Вы о чём?
— О том, что Марте может быть нужна поддержка не меньше, чем тебе. И о том, что стоит смотреть глубже очевидного, – он зажёг первую свечу. – Понаблюдай за ней повнимательнее, Гарри. И ты увидишь что-то интересное.
— Например?
— Как холодеет воздух вокруг неё. Как появляется иней на окнах. Как её глаза становятся почти такими же древними, как у Дамблдора, – Люпин помолчал. – И может быть, тогда ты поймёшь, почему я беспокоюсь о ней не меньше, чем о тебе.
В коридоре послышались шаги, Марта пришла на занятие.
— И ещё кое-что, Гарри, – быстро добавил Люпин. – Не будь слишком строг к тем, кто пытается тебя защитить. Даже если их методы кажутся тебе неправильными.
Позже, наблюдая, как Марта пытается создать патронуса, Гарри заметил то, о чём говорил Люпин. Как морозные узоры ползут по её палочке, как меняется её взгляд, становясь странно отстранённым, древним. И впервые он подумал, что у неё действительно есть свои тайны, не менее тяжёлые, чем его собственные.
***
— Мисс Донкингск, задержитесь, – профессор Вектор поманила Марту после урока.
Марта подошла к столу, где профессор раскладывала сложные числовые диаграммы.
— Ваша работа по гармоническим последовательностям в магических формулах... Очень интересный подход. В Дурмстранге, я полагаю, используют другую систему?
— Да, профессор. Мы больше фокусировались на боевой нумерологии.
— Именно поэтому, – Вектор постучала пальцем по пергаменту, – я хотела предложить дополнительные занятия. Сравнительный анализ различных школ нумерологии мог бы быть крайне познавательным. И сможете улучшить оценки.
Марта спускалась по лестнице, прижимая к груди учебник нумерологии. Дополнительные занятия. В голове уже выстраивался плотный график: уроки, домашняя работа, исследования с Люпином, теперь ещё и это.
Боевая нумерология Дурмстранга действительно сильно отличалась от того, что преподавали в Хогвартсе. Там каждая формула была заточена на силу, на эффективность атаки или защиты. А профессор Вектор говорила о гармонии, о балансе магических потоков.
«Может, именно этого мне и не хватает? – подумала она, вспоминая свои недавние срывы. – Баланса?»
В подземельях Марта случайно заметила, как Снейп помешивает какое-то дымящееся зелье. Оно было серебристым и пахло чем-то горьким. Когда она проходила мимо кабинета в следующий раз, то увидела, как профессор передаёт кубок с этим зельем Люпину. Может, что-то для сна?
***
В библиотеке Донкингск нашла Теодора, склонившегося над книгой о зельях:
— Тео, а какие зелья имеют серебристый цвет и горький запах?
— Зависит от основы. Есть успокаивающие, есть лечебные. А что?
— Снейп варит что-то для профессора Люпина. Регулярно.
Он посмотрел на неё:
— Интересно. Особенно учитывая его отсутствия каждое полнолуние...
Оба неловко замолчали, не решаясь вести разговор дальше. Теодор разложил древние пергаменты на их любимом столе в библиотеке.
— Если правильно расположить защитные руны, они образуют не просто барьер, а целую сеть.
Марта склонилась над схемой:
— Как в Дурмстранге. Только там использовали руны мороза.
— А что если, – он быстро начал делать пометки, – соединить северные руны с классическими защитными?
— Теоретически это усилит барьер, – она прикусила губу. – Но такие комбинации очень нестабильны.
— Если только, – он достал ещё один свиток, – не добавить руны равновесия. Вот здесь и здесь.
Их пальцы соприкоснулись над пергаментом, когда они одновременно потянулись указать на одну и ту же руну. Теодор на мгновение замер, а потом медленно убрал руку.
— Профессор Бабблинг будет в восторге, – сказала Марта, не заметив этого момента. – Объединение разных рунических традиций – это именно то, что она хотела увидеть в проекте.
Корвус, сидевший на спинке стула Теодора, издал странный звук, похожий на смешок.
— Заткнись, – беззлобно сказал ему Тео. – Лучше помоги найти книгу о скандинавских рунах.
Ворон взлетел и через минуту вернулся с нужным томом, бросив выразительный взгляд сначала на Теодора, потом на Марту.
— У меня такое чувство, – пробормотала она, – что твоя птица слишком умная.
— Он наблюдательный, – Теодор уткнулся в книгу, пряча лёгкий румянец.
Они работали до самого отбоя. Находили информацию, подхватывали идеи, дополняли мысли друг друга.
***
Малькольм Бэддок был второкурсником Слизерина, который тянулся к Теодору, как к старшему брату. Это был умный, немного нескладный мальчик, с явной склонностью к теоретической магии. Он обожал задавать Теодору вопросы, с трепетом слушая ответы.
— А что если, – Малькольм склонился над пергаментом, его очки сползли на нос, – комбинировать защитные руны с нумерологическими формулами?
— Интересная мысль, – Теодор переглянулся с Дафной. – Для второкурсника ты неплохо разбираешься в теории.
— Я много читаю, – мальчик покраснел от похвалы.
У Драко Малфоя были свои переживания и проблемы. По большей части он иногда сам не понимал, что делает и почему говорит то, что говорит. Его воспитывали в атмосфере беспрекословного великолепия, и надежды на него возлагались соответствующие. Быть лучшим в социальной, учебной, личной жизни в школе и вне её. Если мать ещё и давала передохнуть, наслаждаясь детством сына вместе с ним, то отец был строг и требователен. Он всё ещё порой припоминал, какой олух сын, что не смог расположить к себе Гарри Поттера и девчонку со связями в Дурмстранге. Конечно же, это больно ударяло по неокрепшему подростковому эго. И если все считали Драко заносчивым придурком, то те, кто был с ним рядом, могли видеть больше и глубже.
— Малфой, – сказал Забини, когда они думали, что никто не слышит, – необязательно всегда делать то, чего ждёт твой отец.
— Легко тебе говорить, – огрызнулся Драко. – У тебя нет...
— Отца?
Оба рассмеялись.
— Иди ты, придурок.
— Ну правда же.
— Я не это имел в виду.
— Наследие, которое давит на плечи? – закончил Блейз. – Может, и нет. Но у меня есть глаза, чтобы видеть, как оно тебя душит.
***
— Сосредоточься на счастливом воспоминании, – напомнил Люпин. – Самом сильном, какое можешь найти.
Марта закрыла глаза. Первое Рождество в Хогвартсе? Нет, слишком много тоски по родителям. Квиддичный матч? Но она боится высоты. Вдруг всплыло воспоминание о том, как мама варит горячий шоколад холодным вечером, папа читает книгу у камина, она сама свернулась клубочком в безопасности и тепле.
— Expecto Patronum!
Серебристый туман вырвался из палочки и тут же рассеялся.
— Это воспоминание о родителях? – спросил Люпин.
Марта кивнула, смаргивая слёзы:
— Оно самое счастливое. Но почему-то не работает.
— Потому что оно смешано с болью утраты. Попробуй найти что-то более цельное.
Марта возвращалась с занятия, когда услышала шаги за углом. Малфой стоял у окна, неестественно бледный. Он вздрогнул, увидев её.
— Донки, – что-то было не так в его голосе.
Она уже хотела пройти мимо, но остановилась:
— Драко... ты в порядке?
— С чего бы тебе... – он осёкся, проследив за её взглядом. На подоконнике, где он только что стоял, появилась изморозь.
— Это из-за тебя Панси свалилась тогда в больничное крыло?
— Нет, что ты, что ты...
Малфой посмотрел на неё странно:
— Ты прокляла её, Донки. Ты опасна для общества.
Прежде чем она успела ответить, он выбежал из коридора, оставив её в полном замешательстве. На подоконнике медленно таял иней, складываясь в узор, похожий на крылья.
В другой раз она думала о друзьях: о смехе Фреда над очередным экспериментом, о разговорах с Теодором над древними книгами, о вечерах в гостиной. Серебристый туман стал плотнее, почти обретая форму.
— Лучше! – одобрил Люпин. – Видишь? Счастье в настоящем иногда сильнее воспоминаний о прошлом.
***
Феникс Фоукс тихонько курлыкал на своём насесте, чувствуя напряжение в комнате. Валери сидела прямо, как струна, пальцы сжимали подлокотники кресла.
— Мы не можем больше игнорировать это, Валери, – мягко сказал Дамблдор. – Её сила растёт.
— И становится опасной, – добавил Люпин. – Случай с мисс Паркинсон...
— Та девчонка заслужила! – вспыхнула Валери. – После того, что она сделала...
— Дело не в заслуженности наказания, – Дамблдор постучал пальцами по столу. – Дело в том, что Марта неосознанно использовала магию, которую сама не контролирует.
— Это семейный дар, – упрямо повторила Валери, но в её голосе появилась неуверенность.
— Дар не причиняет боль своему носителю, – покачал головой Люпин. – А Марта страдает. Как страдал её отец.
Валери вздрогнула:
— Вы не знаете...
— Но вы знаете.
— Мы не требуем всей правды, – Дамблдор наклонился вперёд. – Нам нужно знать достаточно, чтобы помочь Марте.
Валери долго молчала, глядя в окно. Когда она заговорила, её голос звучал глухо:
— Моя семья... мой отец был странным человеком. Однажды, напившись, он пошёл и сменил нашу фамилию на первое, что пришло в голову – Донкингск. Просто потому, что поспорил с кем-то в баре, – она надменно усмехнулась: – Вот такое наследие я получила. Глупую фамилию и склонность к опрометчивым поступкам.
— А семья вашей невестки? – мягко спросил Дамблдор.
— Обычная магическая семья из Дании. Ничего особенного, торговцы, целители, пара авроров в родословной.
— А отец вашего сына? – Люпин подался вперёд. – Кем был он?
Валери резко выпрямилась:
— Это не имеет значения.
— Имеет, – настаивал Люпин. – Если проклятие передаётся по его линии.
— Я сказала, это не имеет значения! – её голос дрогнул. – Я делаю всё, что могу, чтобы защитить свою внучку. Я ищу убийц её родителей. Я...
— Вы прячетесь от правды, – заметил Дамблдор. – И заставляете прятаться её.
— Лучше так, чем... – она осеклась.
— Чем что, Валери?
— Я не могу, – она встала. – Не просите меня об этом. Я поговорю с Мартой. Остальное должно остаться в прошлом.
— Некоторые тайны не остаются в прошлом, – Дамблдор посмотрел на неё поверх очков-половинок. – Они находят способ вернуться. Обычно в самый неподходящий момент.
Когда она ушла, Люпин повернулся к Дамблдору:
— Вы же знаете, кто он? Отец её сына?
— Знаю, – директор погладил Фоукса. – Но я связан клятвой. Как и она связана страхом.
Валери ждала Марту в приёмной директора.
— Профессор Дамблдор считает... – Валери запнулась, подбирая слова. – Он думает, что то, что с тобой происходит – действительно может быть родовым проклятием.
— А ты? – Марта стояла у окна, не глядя на бабушку.
— Я надеялась, что это не так.
— Ну как, прошло это мимо папы? – Марта резко обернулась. – Или это тоже была просто «особенность»?
Валери опустилась в кресло:
— Нет. Не прошло. Я хочу защитить тебя. Хотя бы тебя, раз его не получилось.
— Защитить? Скрывая правду?
— Пойми, – Валери подалась вперёд. – Есть вещи, которые лучше не знать. Но... возможно, я ошибалась. Профессор Дамблдор и Люпин могут помочь.
— А тебе можно доверять?
— Я найду тех, кто убил твоих родителей, – Валери встала. – А потом мы во всём разберёмся. Обещаю.
— Сначала месть, потом правда, – Марта отвернулась к окну. – Только правда почему-то никогда не наступает.
— Марта, твой язык когда-нибудь доведёт тебя до беды.
Когда Валери ушла, Марта ещё постояла у окна. На подоконнике медленно таял иней, появившийся от её прикосновения.
Мистер Паркинсон был высоким, поджарым мужчиной с тёмными волосами, тронутыми сединой на висках. Его лицо с острыми чертами казалось высеченным из камня – такие же угловатые скулы Панси унаследовала от отца. Он носил дорогие, но консервативные мантии, избегая показной роскоши некоторых чистокровных семей.
Миссис Паркинсон, напротив, была маленькой, хрупкой женщиной с идеальной осанкой. Её тёмные волосы всегда были собраны в сложную причёску, а мантии, хотя и дорогие, отличались строгим вкусом. В движениях чувствовалась некоторая нервозность, которую она пыталась скрыть за маской высокомерия. Вместе они производили впечатление семьи, отчаянно пытающейся соответствовать статусу чистокровных волшебников, но при этом постоянно опасающейся не дотянуть до нужного уровня.
Они спускались по главной лестнице – Валери Донкингск и чета Паркинсонов. Студенты, собравшиеся в холле, затихли, наблюдая эту странную процессию. Валери шла чуть впереди, её серая мантия казалась сотканной из тумана. Миссис Паркинсон, бледная как мел, крепко сжимала руку мужа.
— Надеюсь, мы поняли друг друга, – голос Валери был тих, но в гулком холле его услышали все. Её акцент, обычно едва заметный, сейчас проявился сильнее, придавая словам особую остроту.
— Вполне, – отрывисто ответил мистер Паркинсон.
Марта, стоявшая у подножия лестницы, заметила, как дрогнула рука миссис Паркинсон. Валери не доставала палочку во время разговора, но что-то в её присутствии заставляло вспомнить, почему некоторые семьи северной Европы пользовались особым уважением.
***
— Давай, Корвус, – Теодор протягивал ворону маленький свиток. – К столу Марты. Не урони.
Корвус издал возмущённый звук, говоря: «За кого ты меня принимаешь?», расправил крылья и величественно полетел через библиотеку. Приземлившись точно перед Мартой, он церемонно положил записку и выжидающе уставился на неё.
— «Встретимся у теплиц после ужина. Нашёл интересную информацию о северных рунах», – прочитала Марта и улыбнулась. – Умный мальчик, Корвус.
Ворон горделиво распушил перья. Утром пришло ещё одно письмо, но уже от старшего Нотта, отца Теодора. Марта с опасением открыла письмо, ей было не по себе.
«Дорогие мисс Донкингск и мадам Донкингск,
Позвольте выразить мою искреннюю признательность за столь исключительный подарок моему сыну. Магические вороны – редкие и благородные создания, и я вижу, что этот экземпляр особенно хорош.
Теодор пишет, что птица проявляет незаурядный интеллект и уже стала неоценимым помощником в его исследованиях. Такой подарок говорит о глубоком понимании характера и интересов моего сына.
С уважением,
Квинтус[2] Нотт».
Марта перечитала несколько раз. Почерк был идеально ровным, каждое – слово выверенным, настоящее письмо чистокровного волшебника. Она выдохнула, переживания отошли на второй план. Ей была важна дружба с Теодором, но она подозревала, что Драко и Панси могут не врать, и Нотт-старший может быть против такого общения. Она точно не знала, что бы предпринял в такой ситуации Тео, запрети им общаться его отец. Вряд ли подросток пошёл бы против взрослого отца, единственного опекуна и близкого родственника. Как поняла Марта, мама Тео была намного моложе мужа и скончалась при родах.
***
В гостиной Гриффиндора Фред рассказывал о новой идее для розыгрышей, его глаза снова блестели прежним озорством.
— Представляете, конфеты, которые заставляют говорить с акцентом! – он размахивал руками. – Французским, ирландским, русским...
— Только не пробуй их на первокурсниках, – строго попросила Гермиона.
— Обижаешь! – Фред приложил руку к сердцу. – Мы с Джорджем всегда тестируем на себе.
— И как успехи? – спросила Марта.
— Ну, – он ухмыльнулся, – сегодня утром я два часа говорил с французским акцентом. Джордж чуть со смеху не умер.
Все рассмеялись, Марта с облегчением заметила, что его улыбка наконец-то достигала глаз. Прошло некоторое время с расставания с Софи, Фред постепенно возвращался к себе прежнему.
— О, смотрите! – воскликнул кто-то. В окно постучался Корвус.
— Опять тайный поклонник? – поддразнил Фред, когда Марта пошла открывать окно.
— Это учебные заметки.
— Ага. Поэтому ты каждый раз улыбаешься, когда видишь эту птицу? Ты бы уже была отличницей похлеще Гермионы, занимайся ты столько, сколько говоришь, а всё ещё хорошистка.
— Помолчал бы, Уизли, – пробормотала она, но не смогла сдержать улыбку, когда Корвус важно вручил ей записку и требовательно уставился на карман, где она обычно держала угощение для него. – Избалованная птица, – проворчала она, доставая кусочек печенья.
Корвус издал звук, подозрительно похожий на смех, взял угощение и, прежде чем улететь, легонько дёрнул её за прядь волос.
***
— Мистер Поттер, – профессор МакГонагалл вошла с длинным свёртком в руках. – Мы закончили проверку. Никаких следов тёмной магии не обнаружено. Можете пользоваться метлой, но, пожалуйста, будьте бдительны и осторожны.
Гарри принял «Молнию» дрожащими руками, его глаза сияли. Рон уже склонился над метлой, восхищённо рассматривая каждую веточку. Марта заметила, как Гермиона съёжилась в своём кресле, пряча лицо за книгой.
— Смотри, вернули, так что налетается ещё.
— Надеюсь, он поймёт. И простит, – прошептала Гермиона.
Марта подумала, что теперь можно было бы и примириться, но мальчики не спешили идти на контакт, а Гермионе, несмотря на всю её правоту, было стыдно. Мальчишки облепили «Молнию» и Гарри, задавая вопросы и вопя с просьбами прокатиться. Это был плохой момент выяснять отношения. Но что-то сделать было необходимо.
«Ладно ещё без меня, но эти трое друг без друга как без рук не могут».
На матче Слизерин-Рейвенкло трибуны гудели от возбуждения. Виктория была в ударе, когда вела свою команду в атаку.
— Смотрите! – кричал Ли Джордан. – Виктория Фоули снова использует «Двойную спираль»! Блестящий манёвр от капитана Рейвенкло!
Марта сидела между Гермионой и Фредом, наблюдая, как Вик координирует действия команды. Джордж не сводил глаз с её фигуры в синей форме.
— Она потрясающая, – выдохнул он.
— Особенно когда надирает задницы слизеринцам, – Фред толкнул брата локтем.
— Сто десять – сорок в пользу Рейвенкло! – объявил Ли. – И Фоули снова у мяча!
Виктория действительно летала великолепно. Каждое её движение было точным.
— Теперь я понимаю, почему Джордж так влюбился, – усмехнулась Марта.
— О да, – Фред ухмыльнулся. – Хотя его больше всего привлекает её мозг. Она разработала половину этих манёвров сама, высчитала траектории и всё такое.
— Умная и талантливая, – кивнула Гермиона. – Неудивительно, что в Рейвенкло.
— И храбрая, – добавил Фред, когда Вик нырнула под бладжером, не прерывая атаки. – Шляпа могла бы отправить её в любой факультет.
Матч закончился убедительной победой Рейвенкло: двести семьдесят против ста двадцати. Виктория, раскрасневшаяся и счастливая, подлетела к трибунам, где Джордж уже ждал её со скромным букетом синих роз.
— Молодец, Вики! – крикнул Фред. – Не используй эти приёмы против нас!
Она рассмеялась:
— Не волнуйся, для Гриффиндора у меня припасено кое-что особенное!
— Ну ничего себе! – возмутился Джордж. – Ты должна быть на моей стороне!
— Прости, милый, – она чмокнула его в щёку. – В квиддиче нет места сантиментам.
Марта смотрела, как они уходят. Джордж и Виктория, идеально подходящие друг другу, несмотря на разные факультеты и соперничество в спорте. И где-то глубоко внутри она надеялась, что когда-нибудь тоже найдёт кого-то, кто будет смотреть на неё так, как Джордж смотрит на Вик: с восхищением, нежностью и абсолютным принятием.
***
Марта возвращалась из библиотеки, когда увидела скрюченную фигуру у окна. Опять Тодди. В лунном свете его силуэт казался размытым, сотканным из теней. На этот раз она не убежала. Достала дневник, который дал Люпин, и начала записывать:
«Третий этаж, северное крыло. Появление около 19:30. Температура резко упала...»
В кабинете Люпина горели свечи, создавая уютный полумрак.
— Вот, – он протянул ей потрёпанную книгу в кожаном переплёте. – Глава о контроле спонтанных магических выбросов особенно полезна. И обрати внимание на технику визуализации.
— Спасибо, профессор, – она провела пальцем по корешку. – Зелье профессора Снейпа больше не помогает. Хоть десять раз его улучшай, я слышу голоса, я вижу кошмары, я вижу видения, я проваливаюсь в них, не осознавая, где нахожусь.
— Я знаю, – он улыбнулся, стараясь не показывать своей тревоги. – Нужно перестать бороться с силой и научиться направлять её. Закрой глаза, – попросил Люпин. – Почувствуй, где сейчас находишься. Деревянный стул под собой. Запах старых книг. Тепло от свечей.
Марта послушно закрыла глаза. В темноте мелькнул знакомый силуэт Тодди.
— Он здесь, – прошептала она.
— Не открывай глаза, – голос Люпина звучал спокойно и твёрдо. – Где он?
— Я чувствую его слева. У окна.
— Хорошо. Сосредоточься на своих руках. Чувствуешь книгу? Её вес, текстуру кожаного переплёта?
— Да.
— Это реально. Здесь и сейчас. Открой глаза и посмотри на видение. Что в нём неправильно?
Марта открыла глаза и нахмурилась:
— Тени падают не так. И за окном валит снег, но сегодня не было снега.
— Именно. Учись замечать несоответствия. Твой разум знает правду, нужно только научиться её видеть.
— Но иногда всё выглядит таким настоящим.
— Как при оборотничестве, – в его голосе промелькнула горечь. – Реальность искажается, внутри всегда остаётся якорь. Что-то неизменное. Найди своё. Когда не можешь избавиться от проклятия, учишься с ним жить. Главное помнить, кто ты на самом деле.
— А если я уже не уверена?
— Тогда начни с малого. Каждый раз, когда видение накрывает, найди что-то реальное. Прикоснись к стене. Посчитай ступеньки. Назови три вещи, которые видишь, две, которые слышишь, одну, которую чувствуешь. Постепенно это станет инстинктом, – он взял ещё одну книгу с полки. – И помни, якорем может быть не только место или предмет. Иногда это человек. Друг. Тот, кто напоминает, кто ты есть.
Марта подумала о Фреде, о его улыбке, о том, как его прикосновение возвращает её в реальность. Она удивилась, что при мыслях о Гарри её заштормило ещё больше, а на Фреде она заземлялась. Почему так?
— Практикуйся каждый день, – продолжил Люпин. – Даже когда всё хорошо. Чтобы в трудный момент тело помнило, что делать.
— Как думаете, я смогу избавиться от проклятья?
— Я думаю, да. Но давай не будем забегать вперёд, хорошо?
***
— А, мисс Донкингск, – Дамблдор оказался в том же коридоре. – Прекрасный вечер для прогулки, не правда ли?
Она знала, что это не случайность, директор появлялся именно тогда, когда узоры на её руках становились особенно яркими.
— Да, сэр, – она попыталась спрятать руки.
В спальне Марта перечитывала свои записи при свете «Люмоса». Видения становились чётче, она искала в них закономерности, пыталась понять их природу. Хлопушка тихонько похрюкивал во сне, когда она записывала:
«Тодди появляется чаще в полнолуние. Всегда ищет что-то... или кого-то? Меня? Температура падает за несколько минут до появления. Узоры на коже реагируют на его присутствие...»
Она посмотрела на спящих подруг. Как рассказать им? Как объяснить, что внутри неё живёт что-то древнее и тёмное? Что она может быть проклята?
«Может быть, позже, – подумала Марта, закрывая дневник. – Когда я сама лучше пойму, что происходит».
В окно ударил порыв ветра, на стекле появилась изморозь – красивый узор, похожий на крылья. Теперь это не пугало её так сильно. Она училась принимать эту часть себя, даже если пока не понимала её полностью.
***
Февраль принёс новость.
«Дорогая Марта,
Наконец-то я могу сообщить тебе хорошие новости. Немецкое Министерство магии арестовало группу Пожирателей смерти, скрывавшихся под чужими именами. Улики неопровержимы – они признались в убийстве твоих родителей.
Суд состоится через две недели. Я буду присутствовать на слушании и прослежу, чтобы они получили по заслугам. Справедливость восторжествует, милая.
Обнимаю,
Бабушка.»
Марта перечитывала письмо, чувствуя пустоту внутри. Она должна была радоваться, но это не вернёт родителей. И это не объяснит тех видений, той силы внутри неё. Февральский снег за окном кружился всё яростнее, откликаясь на бурю внутри неё.
Справедливость. Какая насмешка. Разве вернёт эта справедливость тепло маминых рук? Запах папиного одеколона? Звук их голосов, читающих сказку перед сном? Всё, что у неё осталось – выцветшие колдографии, старые дневники и эта пустота внутри, которую не заполнить никакими признаниями убийц.
Она так много хотела рассказать. О том, как поступила в Хогвартс. О своих друзьях. О странной силе, которая растёт внутри неё. О кошмарах. Они должны были быть здесь, должны были помочь ей разобраться во всём этом. Но их нет. И никакой суд этого не исправит.
Окно внезапно треснуло от мороза, этот звук испугал девочку. Марта посмотрела на свои руки, они были покрыты тонкой коркой льда. Её магия вышла из-под контроля, выпуская наружу боль, которую она так старательно скрывала за улыбками и шутками.
— Простите, – прошептала она в пустоту. – Что не смогла... что не успела...
Что именно не успела, Марта и сама не знала. Спасти их? Сказать, как сильно любит? Стать той дочерью, которой они могли бы гордиться? Всё это смешивалось в комок боли, застрявший где-то между сердцем и горлом, превращаясь в лёд, который, казалось, никогда не растает.
***
Дамблдор долго смотрел на письмо, поглаживая Фоукса. Все нити начинали сплетаться в тревожный узор: возвращение Пожирателей, растущая сила проклятья мисс Донкингск, тени прошлого, которые никак не хотят оставаться в прошлом.
«Альбус,
То, что я обнаружила, тревожит меня больше, чем я готова признать. Эти Пожиратели не действовали самостоятельно. Кто-то направлял их из Британии, я нашла следы переписки, зашифрованные послания.
Ты же понимаешь, что это значит? Если британские Пожиратели снова активизируются. Если они чувствуют, что их господин может вернуться.
Я не могу перестать думать о пророчестве, о котором ты говорил. О мальчике Поттеров. Если Тёмный Лорд действительно жив, если он набирает силы. Мы должны быть готовы.
И ещё кое-что. Я боюсь, что убийство моего сына не было случайным. Что они искали что-то или кого-то. Может быть, они знали о его крови?
Береги мою внучку, Альбус. Я чувствую, что гроза приближается.
Валери Д.»
— Что думаешь, старый друг? – спросил он феникса. – Нам предстоят непростые времена. Снова.
Фоукс издал тихую трель, в которой слышались и надежда, и тревога. За окном медленно падал снег, в замке юная ведьма с древней кровью в жилах училась принимать свою силу, даже не подозревая, насколько важную роль ей предстоит сыграть в грядущих событиях.
— Да, – вздохнул Дамблдор, складывая письмо. – Ты прав. Пока есть надежда, есть ради чего сражаться.
***
На уроке защиты Марта поймала себя на том, что не может сосредоточиться. Гарри сидел через два стола от неё, и солнце из окна играло в его растрёпанных волосах. Она заметила новую привычку: он хмурился, когда был сосредоточен.
Раньше всё было проще, просто влюблённость, просто восхищение. Теперь она замечала его усталость после квиддичных тренировок, его упрямство в спорах, его неуверенность, которую он прятал за храбростью. Она видела его настоящего – не героя, победившего Волдеморта, а просто мальчика, который пытается справиться со слишком большой ответственностью. И от этого её чувства становились глубже, сложнее, больнее.
Ночью пришёл сон. Она снова была в том тронном зале. Мужчина с голубыми глазами стоял у окна.
— Du bist endlich hier[3], – сказал он.
Марта хотела ответить, но не могла пошевелиться. Она чувствовала, как по рукам ползёт мороз, как воздух становится плотным от древней магии. За его спиной расправились огромные тёмные крылья, заслоняя лунный свет.
Она проснулась, задыхаясь. На подушке был иней, а в голове звучали слова на немецком, которых она не должна была понимать, но понимала. В дневник дрожащей рукой она записала: «Я начинаю его понимать. Словно часть меня всегда знала этот язык, эту магию. Словно это наследие течёт в моей крови, независимо от того, хочу я этого или нет».
За окном кружил снег, а на стекле проступали узоры, всё более сложные, всё более похожие на древние руны. И где-то в замке часы пробили полночь, отсчитывая время до чего-то неизбежного.
***
Большой зал сверкал розовыми и красными сердечками, парящими под зачарованным потолком. Маленькие купидоны разносили валентинки, и воздух был наполнен ароматом цветов.
За завтраком перед Мартой приземлилась элегантная сова с конвертом из плотной бумаги. Внутри – карточка с искусно нарисованными рунами, складывающимися в узор, похожий на морозные узоры на её коже. И стихи.
— Поклонник? – поддразнила Гермиона.
Марта покраснела, украдкой глянув в сторону слизеринского стола, где Теодор как обычно читал книгу за чаем, делая вид, что не замечает всеобщей суматохи. Только Корвус на его плече выглядел подозрительно довольным.
Позже Марта получила конверт, который был склеен немного криво. Когда она его открыла, оттуда выпорхнула бумажная птичка, закружилась над столом, распевая популярную песню группы «Ведуний», но с изменёнными словами – про умную гриффиндорку с красивыми глазами. Птичка порхала вокруг Марты, пока та пыталась её поймать, вызывая смех окружающих.
Марта достала из сумки аккуратно упакованный свёрток и протянула Гермионе:
— С днём Святого Валентина! Давай отметим нашу взаимную дружескую любовь.
Внутри оказалась изящная закладка для книг, зачарованная так, что по её краю бежали крошечные руны, складываясь в слова «Лучшей подруге и самой умной ведьме Хогвартса». Гермиона просияла и тоже потянулась за своей сумкой:
— Я тоже кое-что приготовила.
Её валентинка оказалась небольшой коробочкой, внутри которой лежали самодельные шоколадные конфеты в форме книг. На каждой были выгравированы любимые цитаты из их общих любимых книг.
— Я помню, как ты сказала, что скучаешь по немецкому шоколаду, – смущённо пояснила Гермиона. – Это, конечно, не то же самое, но я нашла рецепт.
Марта обняла подругу. После всех валентинок с намёками и скрытым смыслом эта простая дружеская поддержка значила особенно много. В совятне Марта привязывала свои валентинки к лапкам школьных сов. Первая для Гарри, простая и анонимная:
«Твои глаза зелёные, как свежий весенний лист,
Твоя улыбка яркая, как солнечный луч.
Пусть каждый твой полёт будет лёгким,
А каждая победа – заслуженной».
Вторая для Люпина, с явным намёком на его постоянные шутки о её комментариях по поводу его гардероба:
«Профессору, чья мантия всегда безупречна,
От ученицы, которая это замечает
(Но обещает больше не комментировать)»
В коридорах было не протолкнуться от парочек. Джордж и Виктория устроились в нише у окна, она что-то рассказывала, активно жестикулируя, а он смотрел на неё с обожанием. Фред делал вид, что его не задевает вид счастливых влюблённых, но отвернулся, когда Софи прошла мимо с новым парнем-хаффлпаффцем.
Вечером в гостиной Гриффиндора было непозволительно шумно для этого года.
— Интересно, от кого эта валентинка? – услышала Марта голос Гарри. Он держал её карточку, и его щёки были слегка розовыми.
— Понятия не имею, – отозвался Рон, подмигнул сестре. Джинни покраснела.
Раздался взрыв смеха, Люпин, заглянувший проверить гостиную, демонстрировал полученную валентинку, картинно поправляя свою потрёпанную мантию.
— Кто-то очень наблюдательный прислал, – сказал он, и его глаза весело блеснули в сторону Марты. – И с хорошим чувством юмора.
***
Крик разбудил всех. Марта вскочила с кровати, сердце колотилось как безумное.
— Он был здесь! ЗДЕСЬ! – голос Рона эхом разносился по башне.
— Кто кричал?
— Что происходит?
— Зажгите свет!
Марта выбежала в гостиную вместе с другими девочками. Рон стоял бледный, трясущийся:
— Сириус Блэк! С ножом! Был здесь! Только что! Разрезал полог! Разбудил меня!
Хлопушка, выскочивший следом за хозяйкой, замер. Его маленькие глазки уставились в угол гостиной, но там никого не было. Он не выглядел испуганным, скорее заинтересованным?
— Все в Большой зал! – голос Перси перекрыл общий шум. – Немедленно!
В Большом зале снова появились спальные мешки. Марта устроилась рядом с Гермионой, которая всё ещё дрожала.
— Как он мог пробраться снова, да ещё и дальше, чем в прошлый раз? – шептала она. – Через дементоров, через защитные чары.
— Знает тайные ходы? – предположила Марта, но осеклась, заметив, как странно ведёт себя Хлопушка.
Её питомец сидел неподвижно, принюхиваясь к воздуху. В его позе было что-то настороженное, не испуганное. Словно он узнал знакомый запах.
— Что с ним? – спросила Гермиона.
— Не знаю, – Марта нахмурилась.
Они говорили шёпотом, пока вокруг студенты делились теориями о том, как Блэк мог проникнуть в замок. Кто-то предполагал тёмную магию, кто-то – помощь изнутри.
— Гарри, – тихонечко позвала Марта. – Ты как?
Он лежал неподвижно, но она видела, что он не спит.
— Нормально, – его голос звучал напряжённо. – Он был так близко. Опять.
Марта хотела сказать что-то утешающее, но слова застряли в горле. Что можно сказать человеку, за которым охотится убийца его родителей? Хлопушка встрепенулся и уставился в темноту. Марта проследила за его взглядом и увидела только тени у стен.
— Что-то здесь не сходится, – прошептала Марта, когда учителя ушли. – Что-то бо́льшее, чем просто беглый преступник.
— Но почему Рон? – прошептала Лаванда, лёжа в своём спальном мешке. – Если Блэк охотится за Гарри...
— Может, перепутал кровати в темноте? – предположил Шимус.
— Двенадцать лет в Азкабане не прошли даром, – мрачно заметил Дин. – Говорят, он совсем сумасшедший.
Гермиона увидела, как напрягся Гарри:
— Прекратите! Вы делаете только хуже.
— Но правда странно, – не унималась Парвати. – Подойти к кровати Рона, когда Гарри спал буквально рядом.
— А может, он искал что-то? – предположила Марта, вспоминая странное поведение Хлопушки. – Или кого-то?
— В спальне третьекурсников? Кого, если не Гарри? – фыркнул Шимус.
Рон, который до этого молчал, вдруг сел в своём мешке:
— Он мог... ну... прикончить меня прямо там. Но он просто убежал, когда я закричал.
Повисла тяжёлая тишина. Гарри перевернулся на другой бок, не желая продолжать разговор. Марта видела, как он сжимает кулаки в темноте. Для него это было слишком личным – человек, предавший его родителей, был так близко и опять ускользнул.
Это происшествие вызвало большой переполох в школе. Усилили безопасность, сэр Кэдоган[4], временный страж входа в башню Гриффиндора, был уволен, потому что, судя по всему, просто пропустил Блэка. У того был пароль от башни и от гостиной Гриффиндора. И как назло именно этот подробный список паролей накануне потерял Невилл. Он, конечно, составлял его для себя, потому что был забывчив. Но в итоге, когда взрослые сложили дважды два, получилось, что поспособствовал проникновению опасного преступника в школу, сам того не осознавая.
После этого инцидента профессор МакГонагалл была в ярости, Невилл получил серьёзное наказание; ему запретили посещать Хогсмид, отправили выговор его бабушке, а охрана замка была усилена ещё больше.
***
— Твой чёртов кот съел его! – крик Рона разнёсся по гостиной. На полу в спальне валялись простыни с рыжей шерстью, испачканные кровью, и Рон не сдержался.
Гермиона побледнела:
— Косолапус бы не... Он не мог...
— Не мог? А кто постоянно гонялся за ним?
Хлопушка, спрятавшийся за креслом Марты, беспокойно хрюкнул.
— Рон, – осторожно начала она. – Может, стоит...
— И ты на её стороне? – он резко повернулся. – Опять! Конечно, вы же всегда заодно! Ваша эта девчоночья солидарность.
— Нужно во всём разобраться спокойно, – Марта встала между ними.
— Разобраться? – его лицо покраснело. – В чём тут разбираться? Этот убийца сожрал моего крыса!
Гермиона всхлипнула и выбежала из гостиной.
— Рон, иногда полезно включать мозги, – крикнула Марта и бросилась за ней.
Она нашла подругу в туалете Плаксы Миртл. Гермиона сидела на полу.
— Я не знаю, что делать, – прошептала она. – Косолапус правда охотился за ним, но я никогда не думала, что может произойти что-то страшное.
— Помнишь, как странно вёл себя Хлопушка рядом с Паршивцем? И Косолапус тоже был странным, – Марта села рядом. – Может, было что-то...
— Что-то неправильное, – закончила Гермиона. – Я тоже это замечала. Но теперь уже не важно, правда?
В следующие дни атмосфера в гостиной была невыносимой. Рон не разговаривал с Гермионой, Гарри метался между друзьями, пытаясь сохранять нейтралитет.
— Так не может продолжаться, – сказала Марта Гарри, когда они остались одни. – Нужно что-то делать. Слушай меня внимательно, Гарри Поттер, – в её голосе звенела сталь, словно говорила взрослая девушка. – Я устала смотреть, как вы трое разрушаете вашу дружбу. Если тебе нужен козёл отпущения – вот он. Можешь обвинять меня. В том, что поддерживала Гермиону. В том, что не остановила её. В чём угодно.
— Но...
— Никаких «но». Вы оба знаете, что Гермиона хотела как лучше. С метлой она оказалась права – её действительно нужно было проверить. А теперь, когда «Молнию» вернули, и ты точно уверен, что на ней безопасно летать, какие могут быть вопросы? Ты снова самый крутой среди всех ребят на квиддичном поле. Пора бы спесь подсбить, не считаешь? Гермиона и так из кожи вон лезет из-за учёбы, а ещё плачет из-за вас постоянно, потому что скучает и считает себя виноватой, а это не так. Вас двое...
— Вас тоже двое!
— Гарри! Я не это имела в виду... Вы с ней дружите дольше, и у неё к вам другое отношение. Я не заменю ей вас.
Гарри опустил голову. Последние недели он балансировал между друзьями, и это изматывало. Он скучал по тихим вечерам в гостиной, когда Гермиона помогала с домашней работой, по их общим шуткам, по тому, как они втроём проводили вместе время.
— Да, ты права, – согласился он. – Знаю, что нужно поговорить. Просто...
— Вот именно, что всё просто, – отрезала Марта. – Либо ты идёшь и говоришь с ними, либо, клянусь Мерлином, я запру вас троих в чулане для мётел и не выпущу, пока не помиритесь. Надо будет, привлеку близнецов.
В её глазах мелькнула такая решимость, что Гарри не сомневался – она это сделает.
— Хорошо, – он встал. – Я поговорю с ними. Ты же знаешь Рона, он упрямый.
— Как все мы. Ага. Действуй. Я не выдержу ещё одну неделю этого молчания.
Марта сидела в дальнем углу гостиной, делая вид, что читает учебник по трансфигурации. На самом деле она украдкой наблюдала, как Гарри подошёл к Рону, склонившемуся над домашней работой.
— Слушай, – начал Гарри, неловко переминаясь с ноги на ногу. – Я тут думал, «Молнию» вернули, и она в полном порядке. Это здорово.
Рон поднял голову:
— Ага. Повезло, что Блэк её не проклял.
— Именно, – Гарри помолчал. – Получается, Гермиона была права. Насчёт проверки.
Рон нахмурился, промолчал. Марта видела, как он мнёт край пергамента.
— И, Рон, – продолжил Гарри, – мне правда не хватает, ну... всего. Как раньше.
— Мне тоже. Но я не знаю, как это всё можно вернуть.
В этот момент портрет отворился, и вошла Гермиона, нагруженная книгами. Она замерла, увидев Гарри и Рона, затем расправила плечи и направилась к своему обычному месту.
— Гермиона, – позвал Гарри. – Подожди.
Она остановилась, прижимая книги к груди как щит.
— Я... мы... – Гарри запнулся, глядя на Рона.
Рон вздохнул.
— Рон, – начала она дрожащим голосом. – Мне так жаль. Я должна была лучше следить за Косолапусом. Я...
— Нет, – неожиданно прервал Рон. – Это я... слишком резко отреагировал. Паршивец был старым и в последнее время вёл себя странно.
— Я знаю, – очень тихо ответила Гермиона. Её глаза заблестели. – Мне жаль.
Гарри положил руки на плечи обоим.
— Давайте просто забудем об этом. У нас есть проблемы посерьёзнее, Блэк где-то рядом, дементоры вокруг школы.
— И экзамены через четыре месяца! – добавила Гермиона.
— Вот кстати. Может, поможешь мне с эссе по зельям? – спросил Рон. – А то Снейп опять придерётся.
Гермиона улыбнулась сквозь слёзы и кивнула. Гарри подвинулся, освобождая ей место между ними. Марта тихонько поднялась и направилась к выходу из гостиной. В коридоре было прохладно. Марта сделала несколько шагов и почувствовала, как каменные стены Хогвартса растворяются.
Запах соли. Шум волн. Серое небо над фьордом.
— Марта? – голос за спиной.
Она обернулась и застыла. Тодди стоял, прислонившись к древнему валуну, его губы изогнулись в насмешливой улыбке.
— Ждёшь корабль? – спросил он.
— Заткнись. Тебя здесь нет.
— Конечно, – он рассмеялся, смех эхом отразился от скал. – Я просто голос в твоей голове.
Коридор накренился. Марта попятилась, пытаясь удержать равновесие между двумя реальностями: холодным фьордом и тёплым замком. Она налетела на кого-то, услышала возглас удивления.
— Марта! – это был уже голос Гарри, настоящий, живой. Его руки поддержали её, не давая упасть. – Что с тобой?
Видение растаяло. Она моргнула, фокусируя взгляд на встревоженном лице Гарри. В его глазах читался неприкрытый страх.
— Прости, – выдавила она, чувствуя, как дрожат колени. – Я... мне нужно идти.
Она вырвалась из его рук и побежала прочь, слыша за спиной его оклик. Страх гнал её вперёд – страх того, что он увидел в её глазах отражение другого мира, где на скалистом берегу её ждал Тодди с вечной насмешливой улыбкой.
Вернувшись в гостиную, Гарри обнаружил Рона и Гермиону, склонившихся над учебником. Почти как раньше, только что-то всё равно было не так.
— Я видел Марту в коридоре, – сказал он, опускаясь в кресло. – С ней что-то происходит. Она как будто была не здесь. Люпин говорил что-то об этом...
Гермиона подняла голову от книги.
— Может, стоит поговорить с ним?
— Или с ней самой, – добавил Рон. – Хотя я, наверное, последний, с кем она захочет разговаривать.
На следующее утро Рон всё же поймал Марту у теплиц.
— Слушай, – начал он, неловко потирая шею. – Насчёт того, что я наговорил...
— Всё в порядке, – ответила Марта, но её улыбка не достигала глаз. Она помнила каждое его слово, каждый злой взгляд последних недель. Такое не исчезает по щелчку пальцев.
— Нет, не в порядке, – Рон покачал головой. – Я был придурком.
— Был, – согласилась она.
Позже, увидев Гарри с «Молнией» на поле для квиддича, она подошла к нему:
— Я могла бы помочь с тренировками. Если хочешь.
Гарри кивнул, но она видела беспокойство в его взгляде. Он не забыл её странное поведение в коридоре. Впрочем, сейчас ей было легче говорить о квиддиче, чем объяснять, почему иногда она видит чёрт пойми что.
— Смотри, – Марта водила пальцем по диаграмме в «Квиддич сквозь века». – У ловцов Рейвенкло есть особенность, они всегда начинают с высокой позиции. Считают, что так лучше видно снитч.
Гарри склонился над книгой, и она почувствовала знакомое трепетание в груди от его близости:
— А Хаффлпафф?
— Они больше полагаются на командную работу. Диггори редко действует в одиночку, всегда координируется с охотниками.
— Ты сама-то летала хоть раз нормально? В смысле, не на уроках?
Марта покраснела:
— Ты же знаешь, я не очень... Высота...
— Хочешь попробовать? – его глаза загорелись. – На «Молнии»? Она очень послушная, и я буду рядом.
— Я не думаю, что это хорошая идея.
— Давай, – он улыбнулся. – Ты столько знаешь о квиддиче теоретически. Пора применить это на практике.
«Мне этот квиддич вообще не нужен, это всё ради тебя, Поттер».
Гарри протянул ей «Молнию»:
— Не бойся, она не кусается.
Марта осторожно села на метлу. Оттолкнулась от земли совсем чуть-чуть, зависла на высоте нескольких футов.
— Видишь? Уже лучше, чем на втором курсе, – Гарри летал вокруг неё кругами на старой школьной метле. – Давай повыше?
— Нет, спасибо, мне и тут хорошо, – она старалась не смотреть вниз. – Тебе легко говорить, ты же летаешь как птица.
— А ты летаешь, как очень осторожная птица, – он рассмеялся. – Давай, ещё немного выше. Я обещаю не дать тебе упасть.
Что-то в его голосе, в его уверенности придало ей смелости. Марта чуть приподняла метлу вверх.
— Вот так! – одобрил Гарри. – А теперь попробуй небольшой круг.
Она медленно повернула, и «Молния» послушно выполнила манёвр.
— Ого, – выдохнула Марта. – Она действительно отзывчивая.
— Просто представь, что ты танцуешь, – Гарри сделал красивый вираж рядом. – Только в воздухе.
Они поднимались всё выше, и странным образом Марта почти не замечала этого, она была слишком сосредоточена на Гарри, на его улыбке, на том, как ветер играет в его волосах.
— Смотри! – он указал куда-то вперёд. – Видишь, какой закат?
Марта осторожно подняла глаза и замерла. Озеро внизу пылало золотом в лучах заходящего солнца, замок отбрасывал длинные тени на заснеженные земли.
— Красиво же, правда? С метлы видно больше, чем с совятни.
— Очень, – прошептала она, зная, что смотрит не только на пейзаж.
Они летали, пока не начало темнеть. Марта рискнула сделать несколько плавных поворотов и спусков. Не так грациозно, как Гарри, но уже увереннее.
— Спасибо, – поблагодарила она, когда они приземлились. – Что сподвигнул попробовать.
— Всегда пожалуйста, – он улыбнулся. – Для того и нужны друзья, чтобы помогать преодолевать страхи.
Друзья. Это слово больше не кололо так больно, как раньше. Может быть, потому что теперь она знала, даже если Гарри никогда не увидит в ней кого-то большего, моменты, как этот, стоят любой боли. Он ведь правда хотел сказать что-то приятное, подчеркнуть момент их примирения, не зная, что для Марты дружба была лишь шажком, а не вершиной.
— В следующий раз попробуем петлю? – поддразнил он.
— Не наглей, Поттер, – она шутливо толкнула его. – Я ещё не настолько храбрая.
— Ещё станешь, – просто сказал он. – У тебя хорошо получается быть храброй.
***
Марта нашла Гермиону в библиотеке – та сидела за дальним столом, окружённая горой книг. Её глаза были красными, а в руках дрожал смятый пергамент.
— Что случилось? – Марта присела рядом.
— Хагрид рассказал кое-что, – Гермиона шмыгнула носом. – Назначили слушание по делу Клювокрыла. В апреле. Люциус Малфой подключил Комитет по обезвреживанию опасных существ, – она протянула письмо. – Я пытаюсь найти прецеденты, – Гермиона обвела рукой книги. – Случаи, когда гиппогрифов оправдывали. Но их так много, а времени так мало.
Марта решительно придвинула к себе ближайший фолиант:
— Тогда будем искать вместе. Мальчишек тоже привлечём помаленьку.
— Правда? – Гермиона подняла заплаканные глаза.
— Конечно. Так, дай подумать... Нам нужно найти три вещи: прецеденты с оправдательным приговором, доказательства, что гиппогриф действовал в рамках своей природы, и случаи, когда вина лежала на человеке, спровоцировавшем существо, – она достала чистый пергамент и начала составлять план. – Ты ищи в книгах по истории магического права, а я возьму сборники решений Комитета. И нам понадобятся свидетельства других учеников с того урока...
— Спасибо, – прошептала Гермиона. – Я думала, придётся справляться одной.
— Поверь, к апрелю у нас будет такая защита, что Люциус Малфой не сможет её обойти.
Она умолчала о том, что слышала про подобные слушания в Дурмстранге. О том, как предвзято относились к таким делам чиновники. Но сейчас главным было дать Гермионе надежду и план действий.
— Давай начнём с базовых законов о магических существах, – предложила она, открывая тяжёлый том. – Где-то здесь должна быть статья о правах гиппогрифов.
— Это так несправедливо! – Гермиона с грохотом опустила очередную стопку книг на стол. – Хагрид предупреждал об опасности. Малфой сам виноват! Он просто позавидовал Гарри.
Марта просматривала «Законы о магических существах»:
— Здесь написано, что гиппогрифы классифицируются как опасные существа, только если проявляют немотивированную агрессию.
— Вот именно! – Гермиона яростно перелистывала страницы. – А Клювокрыл защищал свою честь. Это же базовые знания о гиппогрифах!
— Вот, глянь-ка! – прошептала Марта, когда они с Гермионой открыли книгу. – Дело 1749 года. Гиппогриф был оправдан после нападения на волшебника, потому что тот нарушил протокол приветствия!
Следующие дни они провели в библиотеке, зарывшись в книги. Гермиона составляла хронологическую таблицу прецедентов, Марта выписывала ключевые аргументы защиты. Они спорили над формулировками, сравнивали различные издания законов, исписали десятки футов пергамента заметками.
Вечером отправились к Хагриду. Он открыл дверь с красными от слёз глазами, при виде девочек с огромной стопкой пергаментов попытался улыбнуться.
— Мы нашли столько прецедентов, Хагрид! – Гермиона разложила записи на столе, смахнув крошки кексов. – Смотри, вот случай с гиппогрифом в Уэльсе...
— И здесь про правила содержания на школьной территории, – добавила Марта. – Ты всё делал правильно. Провёл инструктаж, показал пример...
— Я всё испортил. Не должен был показывать гиппогрифов на первом уроке.
— Нет, Рубеус, – не согласилась Марта. – Ты всё объяснил правильно. Мы найдём способ защитить Клювокрыла.
— Вот, – Гермиона достала пергамент. – Мы составили небольшой список прецедентов. И вот здесь, статьи о правах магических существ. Мы будем продолжать поиски, чтобы у тебя были достойные аргументы.
Хагрид слушал их, время от времени шмыгая носом и промокая глаза огромным платком:
— Вы... обе... спасибо вам. Такие юные девочки, а такие смелые и умные.
— Мы не дадим Люциусу Малфою просто так добиться своего, – твёрдо сказала Марта.
— Клювокрыл невиновен, – Гермиона решительно постучала пальцем по пергаменту. – И мы это докажем.
Они просидели у Хагрида допоздна, обсуждая стратегию защиты. Когда девочки уходили, в его глазах появилась надежда.
Теодор заметил, что Хагрид, обычно жизнерадостный, стал каким-то поникшим. Потом он начал видеть Марту и Гермиону в библиотеке чаще обычного – они сидели, зарывшись в старые тома по магическому законодательству, и что-то яростно обсуждали шёпотом.
За ужином он перехватил обрывок разговора Драко:
— ...отец уже подал жалобу в Комитет...
Вечером младший Нотт написал письмо отцу, якобы интересуясь тонкостями законодательства о магических существах для эссе. Ответ пришёл быстро – отец был рад академическому интересу сына. Между строк о правовых нормах Тео вычитал главное: готовится слушание по делу гиппогрифа, и Люциус Малфой намерен довести дело до конца.
На следующий день Нотт незаметно оставил на столе девочек тяжёлый том «Прецедентов в магическом законодательстве» – старинную книгу из личной библиотеки. Отец бы не одобрил, что фамильная реликвия используется для защиты «опасной твари», но Тео помнил, как Клювокрыл поклонился ему на том уроке. В этом не было ничего от бешеного монстра.
Он стал работать в библиотеке допоздна, якобы готовясь к экзаменам. Когда Марта или Гермиона проходили мимо, он как бы случайно оставлял открытыми нужные страницы в книгах. Иногда «забывал» свои заметки с полезными ссылками на старые судебные дела.
— Куда ты всё время пропадаешь? – спросил как-то Драко.
— Занимаюсь, – пожал плечами Тео.
Он знал, что помогает противникам своего факультета, но это казалось правильным.
— Мой отец упоминал, – тихо начал Теодор, присаживаясь рядом с Мартой, – что Люциус использует неофициальные каналы. Давит на Комитет.
— Конечно, – вздохнула она. – Деньги и связи против справедливости. В таком случае шансов у нас нет. Но я не могу просто так вывалить эту правду Гермионе...
— Есть кое-что ещё, – он достал старую книгу в кожаном переплёте. – Здесь описаны древние законы о магических существах. Те, что действовали до создания Министерства. Они не были отменены.
— Спасибо. Знаю, тебе нелегко помогать против Малфоев.
— Справедливость важнее факультетской лояльности, – просто ответил он. – К тому же я видел Клювокрыла. Он благородное создание. Не заслуживает смерти из-за чьей-то гордости.
Корвус, сидевший на спинке стула, издал одобрительный звук.
— Ну не благороднее тебя, конечно, – Теодор покосился на свою птицу.
Ворон фыркнул и перелетел на плечо Марты.
— Тео, – сказала Марта, почёсывая Корвуса, – твоя птица мудрее нас всех.
— Не говори ему такого, – проворчал Теодор, но его глаза улыбались. – Он и так слишком самодовольный.
***
На уроке зельеварения Малфой в очередной раз разглагольствовал о деле Клювокрыла:
— Отец говорит, это дело решённое. Эту тупую птицу казнят, и поделом.
Марта, нарезая корень валерианы, с невинным видом повернулась к Гермионе:
— В Дурмстранге была забавная легенда. Говорили, если человек несправедливо обвиняет невинное существо, он может сам превратиться в это существо. Временно.
Она специально говорила достаточно громко, чтобы Малфой услышал. Драко фыркнул, но его рука, помешивающая зелье, чуть дрогнула. На следующий день за завтраком Малфой притрагивался к своему носу, проверяя, не стал ли он клювом. А когда кто-то случайно уронил вилку, он подпрыгнул в ожидании, что у него вот-вот вырастут крылья.
— Драко, – невинно поинтересовалась Марта, проходя мимо стола Слизерина, – ты что-то нервничаешь. Может, пёрышки чешутся?
Младший Малфой побледнел и торопливо отодвинул тарелку с куриными крылышками. К вечеру по школе поползли слухи, что Малфой отказывается есть птицу в любом виде и шарахается от перьев для письма. На следующий день близнецы подбросили ему на стол несколько пёрышек, выкрашенных в серебристо-серый цвет, – точь-в-точь как у Клювокрыла.
— Это ведь не ты? – с подозрением спросил Фред у Марты, когда Малфой с воплем отскочил от стола.
— Я? – она широко распахнула глаза. – Что ты, я просто поделилась старинной дурмстрангской легендой. Разве я виновата, что некоторые так впечатлительны?
Гермиона, наблюдая эту сцену, искренне рассмеялась:
— А ведь это даже лучше, чем проклятие. Теперь он сам себя накручивает.
— Именно, – подмигнула Марта. – И главное – никаких правил не нарушено. Просто образовательная история о карме.
На следующей неделе Малфой получил анонимную открытку с изображением гиппогрифа и надписью: «Скоро увидимся, брат по перу». Говорят, его крик был слышен даже в подземельях.
***
— Нет, ты только представь! – Фред размахивал руками, рассказывая о новом изобретении. – Таблетки, которые заставляют говорить на разных языках! Мы с Джорджем уже почти довели формулу до ума.
Марта оторвалась от тяжёлой домашней работы по трансфигурации:
— И на каких языках ты уже заговорил?
— Ну, вчера я два часа говорил по-русски, – он ухмыльнулся. – А позавчера Джордж целое утро изъяснялся на китайском. Правда, эффект слишком длительный.
Фред изменился за последние недели. Исчезла натянутость в улыбке, когда он видел Софи, вернулся прежний блеск в глазах. Он снова был собой: неугомонным, весёлым, полным идей.
— Где Джордж? – спросила Марта.
— С Вик, – Фред пожал плечами. – У неё сейчас много тренировок, они видятся реже. Всё это учит ценить время вместе.
— Скучаешь по нему?
— Немного, – он улыбнулся. – Но теперь у меня есть ты – мой личный эксперт по дурмстрангским заклинаниям.
***
Марта сидела на трибуне между Роном и Гермионой, кутаясь в красно-золотой шарф. Всю неделю они помогали Гарри тренироваться с «Молнией», и теперь она, затаив дыхание, следила, как он рассекает воздух. Вуд не давал спуску никому в команде, грезив о Кубке школы по квиддичу.
— Невероятно, – выдохнул Рон, когда Гарри сделал очередной молниеносный вираж. – Ты видела, как он...
Чжоу Чанг[5], ловец Рейвенкло, пыталась не отставать, но «Молния» была быстрее её «Кометы-260». Марта заметила, как изящно китаянка держится на метле – в Дурмстранге их учили оценивать технику полёта. Вдруг она заметила какое-то движение у края поля. Четыре высокие фигуры в чёрных плащах.
— Дементоры! – вскрикнула Гермиона, хватая Марту за руку.
Но что-то было не так. Марта прищурилась:
— Постой, это же...
В этот момент Гарри обернулся, увидел дементоров и, не колеблясь, выхватил палочку. Серебристый олень, вырвавшийся из его палочки, был настолько ярким, что Марта невольно зажмурилась. Когда она открыла глаза, «дементоры» лежали на земле кучей-малой, запутавшись в плащах. Из-под чёрной ткани виднелась платиновая макушка Малфоя.
— Вот же гад! – выругался Рон.
Гарри уже летел вперёд – он заметил снитч. Через мгновение золотой мячик был зажат в его руке, а стадион взорвался криками.
Марта видела, как разъярённая профессор МакГонагалл направилась к поверженным «дементорам», как близнецы исполняли победный танец, как Оливер Вуд рыдал от счастья. Но больше всего её поразило лицо Гарри – он не просто поймал снитч, он победил свой страх. Настоящий патронус против ненастоящих дементоров.
— По-моему, Драко только что помог Гарри, – поделилась она мыслью, спускаясь с трибуны. – Теперь он точно знает, что может справиться с дементорами.
— Да уж, – хмыкнул Рон. – Малфой вряд ли так подумает. Особенно когда МакГонагалл с ним закончит.
***
В Большом зале Марта заметила, как Гарри в третий раз за завтрак повернул голову к столу Рейвенкло.
— Кто она? – спросила Марта у Рона, кивая в сторону изящной азиатской девушки с длинными блестящими волосами.
— Чжоу Чанг, – Рон усмехнулся. – Ловец. А наш Гарри в последнее время стал удивительно внимательным к квиддичной тактике противника... когда она тренируется.
Гарри, услышав это, подавился тыквенным соком:
— Я изучаю её стиль полёта!
— Ага, – протянул Рон. – Именно поэтому ты чуть не врезался в трибуну на прошлой тренировке, когда она проходила мимо поля?
Марта спрятала улыбку, глядя, как уши Гарри становятся пунцовыми. Чжоу действительно была очень красивой; она грациозно поправила прядь волос, и несколько мальчиков засмотрелись в её сторону.
— Я... – начал Гарри, но замолчал, когда Чжоу прошла мимо их стола, и он опрокинул кубок с соком.
— Да-да, – подхватил Рон, помогая другу вытереть лужу. – Мы поняли.
Гермиона, не отрываясь от книги, покачала головой, спрятав улыбку за страницами книги. Марта смотрела, как Гарри провожает взглядом удаляющуюся фигуру Чжоу, и чувствовала, как что-то сжимается внутри. Она помнила, как Джинни краснеет каждый раз, когда Гарри проходит мимо, как её глаза загораются при одном его появлении. Теперь вот Чжоу – грациозная, красивая, прирождённый ловец.
А она? Просто ещё одна подруга, с которой можно обсудить квиддичные приёмы или попросить помощи с домашним заданием. Гарри никогда не смотрел на неё так, как сейчас смотрел на Чжоу – с этим мальчишеским восхищением, с этим очаровательным смущением. Глупо было надеяться. Разве может простая, вечно встрёпанная Марта с её кошмарами и странностями сравниться с изящной Чжоу или милой Джинни? Она слишком хорошо знала своё место – верный друг, почти сестра, но никогда не больше.
— Передай, пожалуйста, джем, – попросил Гарри, она протянула банку, стараясь, чтобы рука не дрожала. Он не заметил, как побелели её пальцы от напряжения.
Позже в гостиной Гриффиндора Марта наблюдала, как Гарри, окружённый восторженными однокурсниками, раз за разом описывает свой патронус. Его глаза сияли, и она подумала, что иногда худшие выходки могут привести к лучшим победам.
Ближе к ночи в другом углу гостиной Гарри и Рон наконец заметили состояние Гермионы. Она в очередной раз заснула прямо над учебником.
— Эй, – тихо позвал Гарри, осторожно тряся её за плечо. – Гермиона?
— Что? Я не сплю! – она резко подняла голову. – Я просто...
— Выглядишь ужасно, – прямо сказал Рон. – Сколько предметов ты взяла?
— Я справляюсь.
— Нет, не справляешься, – Гарри забрал у неё книгу. – Тебе нужно отдохнуть.
— Но экзамены...
— До экзаменов есть время, – Рон выглядел непривычно серьёзным. – А ты еле держишься на ногах.
Марта наблюдала эту сцену с улыбкой. Наконец-то мальчики заметили то, что уже было очевидно несколько недель.
— Да уж, – сказал Фред, проследив за её взглядом, – нужно время, чтобы заметить очевидное. Даже если оно прямо перед носом.
— Это ты сейчас о чём? – она повернулась к нему.
— О том, что некоторые вещи становятся яснее, когда перестаёшь так отчаянно в них всматриваться, – он многозначительно посмотрел на неё. – Как, например, тот факт, что определённый слизеринец не сводит с тебя глаз каждый раз, когда ты входишь в Большой зал.
Марта покраснела:
— Я не понимаю, о чём ты.
— Конечно, нет. И ворон совершенно случайно приносит тебе записки каждый день.
— Это учебные заметки!
— Ага, и та валентинка с рунами, – Фред рассмеялся, уворачиваясь от брошенной в него подушки.
***
Скрюченная фигура у окна. Тодди не исчезал, когда она смотрела на него. Вместо этого он медленно повернул голову, и Марта увидела его глаза – древние и знающие.
— Zeit zu erinnern[6], – прошептал он.
Её руки покрылись инеем, она не убежала. Достала дневник, который дал Люпин: «28 февраля. Северный коридор, третий этаж. Тодди заговорил. На немецком. Температура упала до точки замерзания. Узоры на коже проявились особенно ярко...»
— Интересно, – Люпин разглядывал древний амулет на уроке Защиты. – Мисс Донкингск, не могли бы вы подойти?
Марта приблизилась к столу. От амулета веяло тёмной магией.
— Что вы чувствуете? – спросил он.
— Холод, – прошептала она. – И что-то знакомое. Словно он зовёт.
Амулет в её руках покрылся тонкой коркой льда. Люпин внимательно наблюдал за реакцией.
— Профессор? Почему именно я?
— Некоторые силы резонируют друг с другом, – осторожно ответил он. – Особенно если они имеют общие корни.
В её снах был тот же высокий, с пронзительно-голубыми глазами человек. Стоял в тронном зале, окружённый тёмными тенями, похожими на крылья.
— Das erbe erwacht[7], – говорил он.
Что-то внутри неё отзывалось на эти слова, древняя кровь узнавала древний зов.
— А, мисс Донкингск, – Дамблдор словно случайно встретился ей в пустом коридоре. – Прекрасный вечер для размышлений, не правда ли?
— Вы знаете что-то о моей семье? – она затаила дыхание.
— Я знаю, что то, что мы считаем проклятием, может оказаться ключом к чему-то большему.
— К чему?
— К пониманию, – просто ответил он. – Себя. Своего пути. Предназначения.
Прежде чем она успела спросить больше, он уже уходил по коридору, напевая странную мелодию. В тот вечер она записала в дневник: «Кажется, все вокруг знают обо мне что-то важное. Что-то, связанное с этой силой внутри. С этими видениями. С Тодди. Но никто не говорит прямо. Словно ждут, когда я сама пойму. Но что именно я должна понять?»
[1] Ньютон Артемис Фидо «Ньют» Саламандер – английский волшебник, известный Магозоолог и автор «Фантастических зверей и мест их обитания». Родился 24 февраля 1897 года.
[2] имя сама выдумала, т. к. в каноне ничего об этом не сказано.
[3] нем. «Ты наконец здесь».
[4] низенький рыцарь в средневековых доспехах, пытающийся сесть на пони. Его портрет висит на площадке восьмого этажа в Хогвартсе.
[5] рейвенкловка, на год старше Гарри.
[6] нем. «Время вспоминать».
[7] нем. «Наследие пробуждается».