Ничего не бойся
Петухов продолжали методично истреблять, как бы Хагрид их ни прятал. Страх в замке рос с каждым днём. Теперь уже не только первокурсники, но и ученики других, более старших курсов передвигались группами, затравленно оглядываясь по сторонам. Некоторые уехали домой на неопределённый срок, другие отчислились и перевелись в другие школы чародейства и волшебства. Пивз притих и больше не устраивал своих обычных проказ, что, можно сказать, было прецедентом в его личной истории. В самые тревожные дни Рон всё же находил время для шахмат. Это помогало ему отвлечься. Иногда, расставляя фигуры для очередной партии с Гарри, он замирал:
— А что если посмотреть на это всё как на шахматную партию? Кто-то ведь двигает фигуры, правда?
Все замирали и погружались в свои мысли, очень тёмные и несвойственные их нежному ещё, в общем-то, детскому возрасту. Донкингск страдала не только от внешних проблем. Марта написала бабушке:
«Дорогая бабушка,
У меня видения, и они становятся сильнее. Теперь они приходят не только во сне. Иногда посреди урока я вижу вспышки чужих воспоминаний: дуэли, древние ритуалы, тёмную магию такой силы, что перехватывает дыхание. И всегда там этот человек с глазами, как у меня.
Вчера мне показалось, что я видела какую-то тень. Она была похожа на большую птицу, но не совсем птицу. Когда я моргнула, она исчезла. Я схожу с ума?»
Ответ пришёл на следующий день:
«Дорогая Марта,
Нет, ты не сходишь с ума. Я попытаюсь найти больше информации. А пока, прошу тебя, поговори с профессором Дамблдором. Он может помочь.
С любовью,
Бабушка.»
В кабинете Дамблдора Марта рассказала о видениях, о человеке с голубыми глазами (на этом моменте Дамблдор нервно потянулся к лимонным долькам и съел несколько, практически не жуя), о странной тени, таящейся в углах и сливающейся с окружением.
— Хм, – директор задумчиво погладил бороду. – я обещаю, мы найдём ответы. А пока, – он написал записку, – зайди к профессору Снейпу. Он приготовит тебе особое успокаивающее зелье.
Той же ночью это случилось снова. Марта проснулась от ощущения чужого присутствия. В тёмном углу спальни клубилась тень, принимая форму то ли огромной птицы, то ли зверя.
— Кто ты? – прошептала она.
Тень мерцала в лунном свете. На мгновение Марте показалось, что она видит острый клюв, похожий на вороний, но крупнее, и глаза, светящиеся тем же ледяным голубым светом, что и её собственные.
— Tödlicher[1], – прошелестело в её голове, и тень растаяла.
Утром она не была уверена, приснилось ей это или нет. За завтраком Гермиона заметила её задумчивость:
— Опять кошмары?
— Не совсем, – Марта покрутила в руках пышную сдобную булочку. – Кажется, у меня появился какой-то странный защитник. Или враг.
— В каком смысле?
Марта не успела ответить, в зал влетели совы с утренней почтой. Вовремя. Ведь что-то подсказывало ей, что пока рано рассказывать о таинственной тени. Даже такой хорошей подруге, как Гермиона.
Ближе к ночи, сидя в гостиной с Фредом (он иногда составлял ей компанию в бессонные ночи), она спросила:
— Ты веришь в духов-хранителей?
— Столько всякого происходит. Я уже готов поверить во что угодно.
Марта посмотрела на огонь:
— А в то, что у некоторых семей могут быть свои... особые хранители?
Фред внимательно посмотрел на неё:
— Ты что-то видела?
— Может быть, – она помолчала. – и чем больше я узнаю о своей семье, тем больше вопросов появляется.
***
Март принёс с собой первое дыхание весны. В теплицах профессора Спраут распустились странные светящиеся цветы, привлекавшие магических бабочек. Снег начал таять, превращая дорожки в маленькие ручейки. По вечерам слышалась песня феникса Фоукса, которая теперь звучала особенно пронзительно и чисто, сама весна пела его голосом. Над Запретным лесом кружили птицы, возвращающиеся из тёплых краёв, а на опушке показались первые единороги – они пришли полакомиться свежей травой, пробивающейся сквозь тающий снег. Хогвартс пробуждался от зимней спячки, потягиваясь и оживая. 1 марта близнецы с самого утра ходили довольные и загадочные, они явно что-то задумали для Рона. Гермиона нервничала:
— Надеюсь, они не испортят наш сюрприз.
Она и Марта несколько недель готовили особенный подарок: альбом с колдографиями «Пушек Педдл» разных лет, который достали через Перси. День рождения Рона удался на славу, даже несмотря на то, что близнецы всё-таки не удержались и заколдовали его праздничный пирог петь неприличные куплеты каждый раз, когда кто-то брал кусочек.
За несколько дней до дня рождения Марты Гарри и Рон застали Дина и Шимуса в пустом классе. Дин водил палочкой над огромным листом пергамента, а Шимус пытался заколдовать краски мерцать.
— Как успехи? – спросил Гарри, закрывая за собой дверь.
— Дин почти закончил рисунок, – отозвался Шимус. – Но вот с чарами у нас небольшие проблемы.
На пергаменте разворачивалась впечатляющая картина: Марта в гриффиндорской мантии летела на метле среди звёзд, а внизу виднелся замок Хогвартс. Рядом парил Хлопушка с крылышками (художественная вольность Дина, которую он решил оставить).
— Я хотел, чтобы звёзды мерцали, – пояснил Шимус, – но они почему-то норовят взорваться.
— Неудивительно, – пробормотал Рон, вспоминая печальную судьбу бровей Шимуса на уроке чар: у ирландца постоянно что-то взрывалось.
— Давайте помогу, – предложил Гарри. – Гермиона показывала мне одно заклинание.
Через полчаса совместных усилий звёзды наконец начали красиво мерцать, а надпись «С днём рождения, Марта!» переливалась всеми цветами радуги.
— Как думаете, ей понравится? – спросил Дин, нервно поправляя прорисовку деталей.
— Ещё бы! – уверенно кивнул Рон. – Особенно летающий Хлопушка.
— Я заметил, что она часто смотрит на звёзды, – пояснил Дин, слегка краснея. – Особенно, когда грустит о доме.
— А я добавил немного дурмстрангских елей на заднем плане, – указал Шимус на тёмные силуэты деревьев. – Чтобы, ну... она знала, что мы помним о том, откуда она. И это как бы, ну... Нормально.
Гарри улыбнулся, было что-то особенное в том, как все пытались сделать Марту счастливее, каждый по-своему.
— Только осталось спрятать его, – Шимус осторожно свернул плакат и осмотрелся. – Чтобы близнецы не нашли раньше времени. А то они подправят тут всё, опять будет взрывчатка, а не плакат.
— Об этом не беспокойся, – заверил Рон. – У меня есть идея.
Седьмого числа настал черёд Марты. Она проснулась от негромкого пения, близнецы стояли у двери в спальню, исполняя какую-то собственного сочинения песню про «нашу любимую дурмстрангскую принцессу». Хлопушка активно подхрюкивал в такт.
— С днём рождения! – Гермиона крепко обняла её. – Мы приготовили сюрприз.
В гостиной их ждал настоящий праздник. Близнецы превзошли себя в украшениях, повсюду парили синие огоньки (любимый цвет Марты), а с потолка падал лёгкий снег, который таял, не долетая до пола.
— Как в Дурмстранге, – улыбнулся Фред. – Только веселее!
Когда плакат развернули в гостиной, улыбка Марты стоила всех их усилий. Особенно когда она заметила маленькие детали: дурмстрангские ели, летающего Хлопушку и звёзды, мерцающие точно как настоящие.
— Это прекрасно, – прошептала она, обнимая сначала Дина, потом Шимуса. – Спасибо вам.
— Только не говори никому, что я умею рисовать такую милоту, – шутливо попросил Дин. – У меня репутация.
Бабушкина сова прилетела во время завтрака. В изящной коробке лежало старинное серебряное зеркальце с выгравированными рунами.
«Дорогая Марта,
Это зеркало принадлежало нашей семье много поколений. Оно не просто отражает внешность – оно показывает истинную сущность смотрящего. Используй его мудро.
С любовью,
Бабушка.»
Вечером в гостиной собрались все друзья. Лаванда и Парвати притащили откуда-то патефон, и теперь оттуда доносилась музыка «Ведуний[2]». Невилл застенчиво преподнёс горшочек с какими-то удивительными цветами.
— Они отпугивают кошмары, – шепнул он.
Марта почувствовала, как к горлу уже привычно подступает комок. Впервые за долгое время она не думала о видениях и странных тенях. Здесь, в окружении друзей, всё казалось простым и правильным.
И всё же, когда все запели «С днём рождения», она почувствовала, как защипало в глазах. Мама всегда пекла особенный торт на её день рождения. Папа всегда придумывал какой-нибудь невероятный сюрприз.
— Марточка, – позвал Фред, присаживаясь рядом. – Они бы гордились тобой. И тем, какой сильной ты стала.
Марта вытерла слёзы:
— Откуда ты знаешь, о чём я думаю?
— Потому что знаю тебя, – ответил он.
В полночь, когда большинство уже разошлись по спальням, Марта открыла загадочный свёрток от близнецов. Внутри оказался изящный серебряный браслет, украшенный крошечными звёздами.
— Это не просто украшение, – объяснил Джордж. – Он немного светится в темноте.
— Чтобы ты не чувствовала себя одинокой по ночам, – добавил Фред.
Марта надела браслет, и, действительно, звёздочки начали мягко мерцать, как настоящие. Что ж, это было иначе, не так, как делала мама. Но тоже безумно приятно. Обратная связь, вдохновлённая её сюрпризами, очень воодушевляла.
***
До 1 апреля, дня рождения близнецов, оставалась неделя, когда Марта заметила, что близнецы ведут себя ещё более загадочно, чем обычно.
— В этом году всё должно быть особенным, – заявил Фред, затащив её в пустой класс для секретного совещания. – Всё-таки 15 лет – это вам не шутки!
— Хотя как раз шутки – это самое главное, – расхохотался Джордж.
Марта не могла не улыбнуться их энтузиазму:
— И чем я могу помочь?
— О, – близнецы переглянулись с одинаковыми хитрыми ухмылками, – у нас есть идеи.
Следующую неделю они провели в подготовке. Марта никогда не участвовала в розыгрышах в Дурмстранге. Но здесь, помогая близнецам планировать безобидные шалости, она чувствовала себя невероятно свободной.
1 апреля началось с того, что все столовые приборы в Большом зале начали петь при прикосновении. К обеду портреты в коридорах менялись местами и подшучивали над проходящими мимо учениками. А вечером в гостиной Гриффиндора случилось настоящее представление: все конфеты из подаренных близнецам сладостей были заколдованы так, что временно меняли цвет волос съевшего на самые невероятные оттенки.
— Марточка, – сказал Фред, когда они сидели у камина, наблюдая за хохочущими гриффиндорцами с разноцветными волосами, – это лучший день рождения.
— Потому что розыгрыши удались? – улыбнулась Марта.
— Потому что ты помогала их придумывать, – он слегка покраснел. – В смысле... здорово, что ты больше не такая серьёзная, как раньше.
Марта задумалась. Действительно, когда она в последний раз чувствовала себя такой нормальной? Кошмары исчезли, видения больше не беспокоили.
— Наверное, иногда нужно просто позволить себе быть счастливой.
— Даже если ты серьёзная дурмстрангская леди? – поддразнил Фред.
— Особенно если ты серьёзная дурмстрангская леди, – рассмеялась она.
В этот момент Джордж, чьи волосы переливались всеми цветами радуги, плюхнулся рядом с ними:
— Хватит шептаться. У нас ещё остался финальный сюрприз!
Финальным сюрпризом оказался фейерверк, который они тайком готовили несколько дней. Искры складывались в невероятные фигуры: драконы, единороги, феникс, который взлетал и возрождался снова и снова.
***
Однажды утром в середине апреля Марта проснулась раньше обычного и застала Парвати у зеркала. Та пыталась заплести традиционную индийскую косу, но что-то не получалось.
— Помочь? – предложила Марта, вспомнив, как мама учила её разным способам плетения.
Парвати удивлённо обернулась:
— Ты умеешь плести индийские косы?
— Не совсем, – Марта подошла ближе. – У нас в Дурмстранге была девочка из магической семьи из Индии. Она показывала похожие плетения.
— Правда? – оживилась Парвати. – А какие ещё традиции были в Дурмстранге?
Пока Марта осторожно заплетала сложную косу, они говорили о разных школах, традициях, о том, как Парвати скучает по индийским праздникам.
— Я всегда думала, что ты... ну, высокомерная. Из-за Дурмстранга и всего такого.
— А я думала, что вы с Лавандой считаете меня слишком скучной, – улыбнулась Марта.
— Ну, может, немножко, – рассмеялась Парвати.
С того дня у них появился свой маленький ритуал: иногда по утрам они вставали пораньше и практиковались в разных способах плетения, делясь историями о своих культурах и традициях. Лаванда часто присоединялась к ним, и эти утренние минуты стали особенным временем для девочек.
После весёлых дней рождений Хогвартс погрузился в предэкзаменационную лихорадку. Гермиона превзошла сама себя в организации подготовки.
— Вот, – она раздала всем расписания, исписанные её аккуратным почерком. – Я составила план повторения для каждого предмета. И добавила время для практики.
— Гермиона, – простонал Рон, глядя на плотно заполненную таблицу, – ты же понимаешь, что нам нужно ещё и спать иногда?
— Вообще-то, – вмешалась Марта, изучая расписание, – это довольно разумно организовано. Почти как в Дурмстранге, только без утренних пробежек по снегу.
— У вас правда были пробежки по снегу? – ужаснулась Лаванда.
— Для укрепления характера, – кивнула Марта с серьёзным лицом, но её глаза смеялись.
Они занимались в библиотеке, в гостиной, даже во внутреннем дворике, когда погода позволяла. Позже Гермиона настояла на перерывах между занятиями, чтобы мозг отдохнул, как она объяснила. В такие моменты Рон доставал плюй-камни[3], и пока они с Гарри играли, Марта замечала, как его плечи расслабляются, а на лице появляется то самое выражение спокойной сосредоточенности, которое бывает только у человека, занимающегося любимым делом.
Марта заметила, что Джинни в последнее время выглядела спокойнее, может быть, письмо миссис Уизли всё-таки помогло? Младшая Уизли даже иногда присоединялась к их занятиям. Но что-то не так было с Гарри. Он часто казался рассеянным, погружённым в свои мысли. Несколько раз Марта пыталась заговорить с ним:
— Гарри, всё в порядке?
— Да, конечно, – отвечал он, но его взгляд оставался отстранённым.
— Фред, – начала она позже, когда они, по обыкновению, сидели у камина, – что-то происходит с Гарри.
— Может, просто нервничает перед предстоящей игрой или экзаменами? – предположил он, но было видно, что он тоже заметил перемены в поведении Гарри.
Марта покачала головой:
— Нет, что-то другое.
Где-то в замке по-прежнему была опасность, просто затаившаяся на время, как змея перед броском.
***
Известие об окаменении Гермионы и Пенелопы Кристал ударило как гром среди ясного неба. Марта сидела в больничном крыле, держа застывшую руку подруги, и не могла поверить, что это происходит.
— Она что-то поняла, – медленно проговорил Гарри. – Поэтому и держала зеркало. Она догадалась о чём-то важном.
Марта смотрела на неподвижное лицо Гермионы, даже окаменевшая она выглядела так, словно только что разгадала сложную загадку.
Подготовка к экзаменам никуда не делась. Марте не хотелось ничего, но она продолжала работу, зная, что Гермиона бы это одобрила. Перси был впечатлён организованностью Марты:
— Твои конспекты по трансфигурации... они даже лучше моих.
— В Дурмстранге нас учили особой системе записей, – пояснила она. – Хочешь, покажу?
Они провели вечер, обмениваясь учебными приёмами. Перси рассказывал о своём методе подготовки, а Марта делилась дурмстрангскими техниками запоминания.
— Я рад, что ты оказалась в Гриффиндоре. Нам не хватает дисциплины.
Марта улыбнулась:
— А мне в Дурмстранге не хватало старших братьев.
Перси покраснел, но было видно, что ему приятно. За важным видом и любовью к правилам скрывался человек, который просто хотел заботиться о других.
Последующие дни после учёбы Марта проводила в больничном крыле каждую свободную минуту. Иногда просто сидела молча, иногда рассказывала Гермионе о прошедших уроках, как будто та могла услышать.
— Ты бы гордилась мной, – говорила она, раскладывая на тумбочке конспекты. – Я составила такое же подробное расписание подготовки, как ты. Перси одобрил.
Перси тоже часто заглядывал в больничное крыло к Пенелопе.
— Я тоже пытаюсь найти ответы. Но изматывать себя – не выход.
Его обычно важный вид исчез, и Марта впервые увидела в нём не просто старосту, а человека, который тоже переживает и страдает, ведь Пенелопа – его близкая подруга и, как помнила Марта, его девушка, пусть он и скрывал это ото всех.
— Как ты справляешься? – спросила она.
— Пытаюсь быть полезным, – он слабо улыбнулся. – Помогать другим.
В один из вечеров в библиотеке рядом неуклюже примостился Невилл.
— Привет, – пробормотал он. – Я подумал... может, тебе нужна помощь?
Марта хотела вежливо отказаться, но тут что-то (а, вернее, кто-то) выпрыгнуло из кармана Невилла.
— Тревор! – в панике воскликнул он. – Не надо!
Жаба целеустремлённо поскакала между книжных полок. Невилл бросился за ней, спотыкаясь и опрокидывая стопки книг. Марта присоединилась к погоне. Они гонялись за Тревором по всей библиотеке: жаба, казалось, имела свой план побега, методично перепрыгивая с полки на полку. Невилл бормотал извинения каждый раз, когда случайно толкал стул или задевал стол.
— Там! – шёпотом воскликнула Марта, заметив Тревора на верхней полке секции «Продвинутое зельеварение».
— О нет, – простонал Невилл. – Только не там. Снейп меня убьёт, если моя жаба испортит книги по зельям.
Но Тревор, видимо, решив отомстить за все неудачи Невилла на зельеварении, гордо восседал на томе «Самые сложные зелья XIX века». В этот момент Марта не выдержала и рассмеялась. Картина была слишком комичной: гордый Тревор на книге Снейпа, паникующий Невилл и мадам Пинс, которая начала подозрительно коситься в их сторону.
— Подожди, – сказала она, доставая палочку. – Я знаю одно заклинание...
— Только не «Акцио[4]», мы его ещё не скоро выучим! – в ужасе прошептал Невилл. – В прошлый раз Шимус пытался, и Тревор потом неделю икал пузырями.
Но Марта использовала старый дурмстрангский трюк: создала иллюзию мошки прямо перед носом у жабы. Заинтригованный Тревор сам спрыгнул прямо в подставленные руки Невилла.
— Спасибо, – выдохнул Невилл с облегчением. – Ты первый раз улыбнулась с тех пор, как...
— Да, наверное. Просто... без Гермионы всё как-то...
— Я знаю, – сказал Невилл тихо. – Но она бы хотела, чтобы мы улыбались. И помогали друг другу. Даже если это просто поймать сбежавшую жабу.
Марта с удивлением посмотрела на него: оказывается, Невилл мог быть не по годам мудрым.
— Кстати, – добавил он, краснея, – если хочешь... я неплохо разбираюсь в травологии. Мог бы помочь с домашними заданиями.
Однажды вечером Марта снова сидела в больничном крыле и почувствовала руку на плече:
— Пора ужинать, – напомнил Фред.
— Я не голодна.
— Гермиона бы не хотела, чтобы ты себя так изводила, – он присел рядом. – Она бы сказала, что нужно поддерживать силы для учёбы.
Марта слабо улыбнулась:
— Ты даже интонацию её правильно изобразил.
— Я умею. Пойдём. Немного еды, и потом я помогу тебе с исследованиями.
После того как Гарри и Рон смогли достать записку из руки Гермионы, всё встало на свои места. Василиск[5]. Конечно же, это был василиск.
— Она всё поняла, – шептала Марта, просматривая библиотечные книги. – Трубы, по которым он передвигается, змеиный язык, взгляд, который убивает. Она всё поняла первой.
Ребята продолжали исследования, собирая каждую крупицу информации о василисках. Гермиона, наверняка, и эту ниточку тоже увязала: василиск не выносит кукареканье, вот почему в течение учебного года кто-то методично истреблял петухов, одаривая Хагрида новыми седыми прядями. Марта не понимала, почему этим не занимаются взрослые, но в каком-то смысле ей даже нравилось разбираются самой. Гарри и Рон были уверены, что разгадка где-то рядом. Нужно только правильно сложить все кусочки головоломки.
Арест Хагрида и отставка Дамблдора по требованию Люциуса Малфоя стали последней каплей. Лесничего обвиняли в том, что это он выпустил чудище, как якобы уже делал много лет назад. А в Дамблдора тыкали пальцами и шептались, что старик перестал справляться. Школа погрузилась в атмосферу полной беспомощности. А потом наступила середина мая – ровно год с того дня, как Валери нашла родителей Марты мёртвыми. Марта провела день в своём укрытии за гобеленом с единорогами. Хлопушка не отходил от неё.
— Я больше не могу, – шептала она в пустоту. – Сначала родители, теперь Гермиона... все просто застывают или исчезают.
К вечеру её нашёл Фред.
— Как ты узнал, где я? – спросила она безразлично.
— У меня есть свои секреты[6], – он сел рядом. – И я узнал, что сегодня особенный день. Да?
— Год, – её голос дрогнул. – Целый год без них. А я даже не знаю, почему они умерли.
Фред молча обнял её за плечи, и Марта позволила себе заплакать.
— Иногда мне кажется, что я забываю их лица, – всхлипывала она. – Забываю мамин голос, папин смех... Это так страшно! Они всё дальше от меня, а я не хочу, чтобы они исчезали! А теперь ещё и Гермиона лежит там, как статуя, и Рубеуса забрали в Азкабан[7], и Дамблдор ушёл. Всё просто развалилось на глазах.
— Расскажи мне о родителях, – попросил Фред. – Всё, что помнишь. Каждую мелочь.
— А что рассказать? Я даже не знаю... Я... Мне так неудобно, я никогда... Ну... В доме пахло жасмином. И было очень тихо. Мама пекла свой любимый пирог, когда я получала хорошие оценки. С черникой и корицей. У неё был особый рецепт.
Она рассказывала. О том, как отец показывал ей созвездия из окна спальни. Как мама учила плести косы. Как они втроём ходили гулять в парк по воскресеньям, и отец всегда покупал ей сахарную вату, а мама ворчала, что это вредно для зубов. Говорила, пока не охрипла, пока слёзы не высохли, пока воспоминания не стали чуть менее болезненными.
— Пойдём, – попросил Фред. – Тебе нужно поесть.
В гостиной их ждали остальные. Рон, Гарри, Невилл, Джордж, даже Перси. Никто не задавал вопросов, просто были рядом. И Марта с удивлением почувствовала, что может пережить эту боль. Может, но как будто не хочет.
[1] нем. «Смертоносный».
[2] популярная музыкальная группа у магического населения Великобритании.
[3] цель игры – выбить и забрать в плен как можно больше плюй-камней противника.
[4] заклинание, которое используется для притягивания предмета.
[5] огромная змея со смертоносным взглядом.
[6] намёк на то, что он мог использовать «Карту Мародёров».
[7] тюрьма для нарушивших законы магического мира волшебников.