Чудовище

17. Хэллоуин

Та памятная ссора с Воробьем, так напугавшая меня, произошла фактически на пустом месте. Вот только у мелкого на этот счет было иное мнение. У него вообще тогда чаще всего обо всем было иное мнение. Конкретно в том случае мы сцепились из-за годовщины гибели его родителей и желания шкета непременно на Хэллоуин посетить могилу родителей. Если в прошлом году птах прислушался к моему мнению и не стал подходить к директору с просьбой выдать ему сопровождающего, то в этом году Гарри встал на дыбы. Дело в том, что наши занятия по ментальным практикам помогли ему вспомнить, что именно он видел и слышал в ту страшную ночь Хэллоуина восемьдесят первого, а потому вот так все оставить и не почтить память родителей, отдавших свою жизнь за него, мальчишка не мог и не хотел. Я же была против столь демонстрационного акта памяти: благодарность и почитание умерших героев-родителей — слишком удобный рычаг для манипулирования, и отдавать его в руки директору мне не хотелось. К тому же, я не думала, что директор или его зам, и по совместительству декан Гриффиндора, соблаговолят поднять свои ленивые задницы и показать парню, где похоронены его родители.

Я оказалась права: старой помойной мышебойке хватило наглости и ханжества заявить, что она не намерена ни для кого делать исключения, даже для Поттера, потому что правила едины для всех. А бородатая сволочь мало того, что влез в сознание мелкого и попытался затереть желание Воробья посетить кладбище в Годриковой лощине (так же, как в том году попытался затереть желание поблагодарить зельевара за спасение во время матча и извиниться за подожженную мантию), так еще и прочувственную речь толкнул. О том, как хорошо это и правильно помнить о жертве родителей. О том, что надгробные камни — лишь камни, и если Гарри не будет рядом с ними в годовщину гибели, это не будет означать, что мальчик не чтит своих родителей, ведь он помнит о них не только раз в году. О том, что, пока память о Лили и Джеймсе Поттерах и их любви к нему живут в сердце их сына, они на самом деле живы. Хорошие слова, в чем даже правильные... и приправленные внушением скорби и вины. Это самое внушение было настолько филигранным и искусным, что чуть не сломало защиту Воробья от подобных действий, но ребенку помог феникс. Огненно-алая птица, перелетев на подголовник кресла, в котором сидел мелкий, потерлась золотистым клювом о волосы ребенка, что-то негромко прокурлыкав ему на ухо. Этого хватило, чтобы не позволить наведенным эмоциям превратиться в его собственные. Уж не знаю, был ли директор доволен поступком своего фамилиара, но вот Воробышек был ему благодарен от души. Сопротивление Дамблдору и процесс отделения своих эмоций от внушенных вымотали ребенка так, что даже когда он мне об этом рассказывал, у него не было сил даже толком рассердиться. Чудовищная душевная опустошенность едва не вылилась в депрессию, к счастью, Бог миловал. Ко Дню Всех Святых ребенок пусть и находился в скверном расположении духа, но уже вполне оклемался от посещения кабинета директора. После этого Воробей зарекся вообще что-либо просить и у Альбуса Дамблдора, и у Минервы Макгонагалл.

На пир в Гарри не пошел. Как он сам объяснил, у парня было чувство, что если он присоединится в Большом зале к пирующим и смеющимся школьникам, он чуть ли не осквернит память родителей. Не пошел он и с Провокатором и Носорожкой на прием призраков, куда девочку пригласил Почти-Безголовый Ник. Возможно, его соседи бы и настояли, чтобы Поттер не оставался один, а пошел бы с ними, но тут вмешался Невилл. Сирота при живых отце и матери прекрасно понимал, что чувствует его друг, лишенный возможности даже побывать на могиле родителей, а потому решительно потребовал оставить Гарри в покое. Надо сказать, что тлетворное влияние Воробышка сделало свое черное дело, и из робкого и неуклюжего рохли Лонгботтом все больше становился похож на эдакого тихого кремешка, который не лез поперек, не затевал драки, но если уж высказывал свою точку зрения, то стоял на ней до конца. Он уже не пасовал перед слизеринцами (и те его старались не особо трогать), но все еще боялся их декана, хотя котлы на зельеварении больше не взрывал. Тихая решительность Невилла все еще заставала врасплох других гриффиндорцев, поэтому они, удивленно потоптавшись у двери, покинули помещение. Однако эта решительность растворилась без следа, стоило Воробышку сказать: «Спасибо, друг». Дико покрасневший Лонгботтом тут же смущенно что-то пробормотал и со своим коронным «Ну... это... я пойду, да?» испарился. Выражаясь словами мелкого, работать с ним еще и работать. Amen!

Оставшись в одиночестве, мелкий, захватив из спальни альбом с колдографиями своих родителей (подарок, жутко сказать, не друзей отца или матери, а лесничего), устроился в гостиной перед пылающим камином. Он бы и со мной связался, но я тогда еще была на работе. Однако поговорить в тот вечер нам так и не удалось. Во-первых, довольно скоро вернулись с призрачной вечеринки слегка зеленоватые от увиденного Рон и Гермиона: праздники у привидений — действо несколько специфичное. А во-вторых, и Гарри и его приятели несколько проголодались и решили спуститься на кухню, поскольку ужин в Большом зале они все же пропустили.

Но до кухни они так и не дошли. На втором этаже их остановила зловещая надпись на стене и подвешенная за хвост Миссис Норрис. Воробей, который за эту дюжину дней несколько изменил отношение к хвостатой стражнице школы, естественно, не мог пройти мимо. Отмахнувшись от призывавшего смыться от греха подальше Рона, он уже достал палочку, чтобы снять несчастное животное, но тут, как на грех, из-за угла вышла толпа отпраздновавших Хэллоуин школьников.

Разумеется, первыми подозреваемыми стала троица гриффиндорцев. Разумеется, оправдания детей никто не стал слушать. Единственным, что спасло их всех от наказания, а Гарри — еще и от ссоры с Филчем, являлось то, что заклятие, наложенное на бедное животное, было совершенно точно не под силу второкурсникам.

Кстати, в процессе дознания Рон и его лохматая подружка без колебаний соврали директору и остальным преподавателям, что все это время были втроем: у Воробья фактически не было алиби на момент появления надписи, и они его решили таким образом прикрыть. Затея, несомненно, исходившая от Носорожки (надо отдать ей должное, девчонка быстро ориентировалась в экстренных ситуациях), была так себе: и директор, и зельевар Снейп были опытными легилименторами. И если декан Слизерина шерстил мозги учащихся считанные разы, то Дамблдор заглядывал в сознание детей гораздо чаще. Правда, делал он это максимально мягко и щадяще. Настоящий мастер своего дела, mallacht a mháthair féin air, если б у Воробья был стандартный щит, он был бы обнаружен и вскрыт вмиг. (п/а: ирл. Чтоб его родная мать прокляла!) С «лабиринтом» птаха все обстояло иначе, но и он бы не защитил при тотальной легилименции от такого мэтра. Тем не менее, директор детскую ложь проглотил и не поморщился. Все равно он увидел в сознании малыша, что тот до прихода Уизли и Грейнджер не покидал гостиной Гриффиндора.

Само дознание велось классически: хороший коп (Дамблдор) — плохой коп (Снейп). Что-то в защиту детишек попыталась вякнуть деканша Гриффиндора, потом пургу начал нести Локхарт, и троицу выперли, дабы не ронять перед ними авторитет преподавателей (куда уж ниже!). Лично меня во всей этой истории насторожили две вещи: первое — почему директор с особым тщанием просканировал только Воробья, практически забыв про Уизли и Грейнджер, а ведь как раз эти двое гуляли по замку. Что такого мог мелкий и не могли остальные? Нет, мог-то он много чего, но директор-то об этом не был в курсе (надеюсь). Второе — что за голос слышал ребенок на подходе к злополучной стене, который не слышали ни рыжий, ни девчонка? Галлюцинации были исключены — только не у птаха, только не после наших занятий. Ответ на оба этих вопроса я знала, он крутился у меня в подсознании, а я никак не могла его выловить. И только после случая со змеей в Дуэльном клубе часть мозаики — не вся, отнюдь не вся — сошлась.

Глава опубликована: 17.06.201318. Самое безопасное место в Англии

Но и до Дуэльного клуба Воробышек не мог не вляпаться. Самое паскудное, что я об этом узнавала постфактум и то, далеко не полном объеме. Например, всю правду о матче со Слизерином я узнала лишь летом, и то, случайно. С одной стороны, конечно, логично: я далеко, помочь могу в минимальном объеме, так чего ж зря волновать, если все обошлось. Но, go n-ardaí an diabhal léis mé, все равно!.. (п/а: ирл. Черт меня подери!)

В-общем, о том, что пока все остальные играли в квиддич, Воробей играл с бладжером в «догони-меня-кирпич», меня в известность не поставили. Я вообще наивно полагала, что чертов мячик был заколдован после матча, а мелкий сломал руку на тренировке, и не стала на этом заострять внимание, благо были и более важные темы. Например, слова директора. Или то, что старик зачем-то поперся посреди ночи за какао ножками, хотя вызвать домовика было легче и быстрее. Вкупе с прочими обстоятельствами мне это не нравилось совершенно, и если бы у меня была возможность, я бы забрала Воробышка из школы еще до конца года, и плевать на пропущенный год и прочую фигню. Но, увы...

Примечательно, что этого не сделал и никто из родителей других учеников, но это все было скорее от недостатка информации: это мелкий шнырял по всей школе в любое время дня и ночи, имея возможность услышать и увидеть то, что он по идее и не должен был, а все остальные дети были более законопослушны. Верить же слухам, ходившим среди учеников, никто из взрослых, само собой, и не собирался: порой детки верили в откровенную чушь и несли такое, что оставалось только подивиться, откуда что берется! К примеру, от Ужаса Хогвартса отдельные индивидуумы собирались защищаться обычной луковицей. Ну и, разумеется, на этом более догадливые и пронырливые ребятки решили заработать, толкая более пугливым соученикам всяких сушенных головастиков, непонятных стеклышек и прочую дребедень. Один такой — с Рэйвенкло — даже попытался втюхать известному рохле и тихоне Лонгботтому остро отточенный красный кристалл неизвестного происхождения, мотивируя, что гриффиндорец — следующий на очереди, ведь первым был Филч, а у Невилла совсем беда с заклятиями. Ну, может, на уроках Флитвика Лонгботтом и не блистал, но Коллошо у «почти сквиба» вышло отменное, и предприимчивый рэйвенкловец едва не пропахал носом пол. Переходный возраст, однако. Даже таких тихонь и то, накрывает.

В довершении всех бед активизировался штопор сами-понимаете-где у Уизли и Грейнджер, как будто было мало всего прочего. Эта парочка решила провести собственное расследование, кто заколдовал кошку Филча, а мнение Воробья, составит ли он им компанию в этой авантюре или нет, никто и не спрашивал. Более того, на попытку образумить девчонку вполне логичными и правильными, на мой взгляд, доводами прозвучало обвинение в наплевательском отношении к участи всех маглорожденных Хогвартса. Напрасно она это сказала, ой, напрасно...

Главным подозреваемым был торжественно назначен Драко Малфой: этот умник не нашел ничего лучшего, чем, стоя у зловещей надписи при всем честном народе, громко пояснить, кто такие пресловутые «враги наследника». Нет, сначала Воробей попытался сказать, что если б Моль что-то стоящее знал на самом деле или был хоть как-то причастен к заколдовыванию кошки, то был бы нем, как рыба, дабы не навлекать на себя подозрений. Да и сам слизеринец этого сделать не мог, как и любой другой их ровесник. Однако от его доводов отмахнулись, спросив: «А кто еще мог?» Ну да, ну да, нашли самого темного волшебника из всех существующих.

А уж способ, которым было предложено вывести Моль на чистую воду (предложено, между прочим, ни кем иным, как поборницей правил Гермионой Грейнджер), вообще меня насмешил. Эта милая девочка решила сварить Оборотное зелье, чтобы превратиться во второкурсников-слизеринцев: ведь Малфой, трепло известное, не сможет удержаться от искушения рассказать своим дружкам все, что ему известно о Наследнике и о Тайной комнате. Матерь Божья, а ведь еще лучшая ученица курса! Видимо, мысль о том, что Малфой уже все разболтал друзьям, ей даже в голову не пришла.

Более того, проблема с умением остановиться и вовремя отступить оказалась не только у Воробья. Даже информация о том, что на приготовление зелья должно было уйти не менее месяца, а в состав входили редкие ингредиенты, которые были только в личных запасах Снейпа, то есть им придется вломиться в защищенное хранилище, не заставило отступить Носорожку. Loscadh is dó orm, что же из этой девочки вырастет, с такими-то замашками? (п/а: Чтоб мне сгореть!)

Я сразу предупредила, что их точно поймают и вышибут из школы всей дружной компанией: рог двурога не входил в перечень общедоступных ингредиентов, и шкурка бумсланга — тоже. Более того, за каждый гран толченого рога профессор Снейп нес личную ответственность, и не входи этот ингредиент в состав Бодроперцового и ряда других противовирусных зелий, как природный ингибитор нейраминидазы, черта лысого его можно было бы добыть у зельевара, поскольку кроме лекарств рог двурога использовался в таких зельях, за которые во всю светил Азкабан пожизненно. (п/а: ингибиторы нейраминидазы в современной фармакологии используются в противовирусных препаратах, в частности, в лекарствах от гриппа) Практически аналогичная ситуация обстояла со шкурой редкой африканской рептилии: без нее приготовить трудноопределяемую дрянь, имитирующую развитие раковых опухолей, было невозможно. На этот раз от моих слов Воробей не отмахнулся, даже кивнул с крайне задумчивым видом, явно планируя какую-то пакость.

Однако ни один план не выдерживает столкновения с реальностью. Нам бы следовало это помнить... Тогда, в девяноста втором, пакость тоже не удалась, правда, частично. На очередном уроке зельеварения Моль и его свита получили свою дозу недоваренного Увеличивающего раствора (полный бездарь в зельях Поттер, естественно, не мог знать, как изменится это зелье, если в него на завершающем этапе кинуть что-либо, содержащее растертые в пыль ягоды рябины, например, самодельную хлопушку, на оболочку которой налип какой-то мелкий мусор, а потому стандартные припарки хоть и вернули увеличившиеся носы и пальцы в норму, но оставили ползающие по телу цветные пятна, и слизеринцы были отправлены на ночь в лазарет), Грейнджер — те самые рог и шкурку, Снейп — информацию о затеваемом безобразии, подсмотренную в мыслях своего самого нелюбимого студента... и все. Никаких разборок, исключений из школы, душеспасительных бесед — молчание, будто кражи и не было. Не считать же серьезным последствием резкое увеличение количества придирок на зельях по отношению к бедовой троице?

Когда я узнала об этом, мне стало дурно. Школьный зельевар был той еще скотиной поганой, но отнюдь не некомпетентным идиотом. Спустить подобное на тормозах Снейп мог только по приказу директора, а значит, о затее с Обороткой знали как бы не с самого начала. Само собой, я предупредила об этом Воробышка, как и о подозрении, что мелкий ввязывается в очередное приключение для героя от господина директора. С одной стороны это, конечно слегка успокаивало: вряд ли Дамблдор позволит погибнуть Поттеру — но с другой стороны... Полтора года назад мелкому сказали, что школа — самое безопасное место на острове. В прошлом году ребенок столкнулся в «безопасных» стенах этого заведения с горным троллем, цербером и одержимым. Чтобы спасти свою жизнь, Воробышек был вынужден убить человека. Да, когда чужие пальцы смыкаются на твоем горле, трудно проповедовать идеи Ганди, а самооборона — она везде самооборона, но задумывался ли хоть раз этот Песталоцци недоделанный, какой вред психике ребенка нанесло то столкновение с Квиреллом? Неужели профессор Дамблдор посчитал, что если он затер самоосознание ребенка о том, что тот убил, то этого достаточно? Дьявол, да я переобливиэйтила всех мало-мальски смыслящих в этом врачей с работы, мы с мелким много разговаривали по поводу самообороны, смерти и т.д., мы с ним основательно поработали, чтобы одержимый профессор с выжженными глазницами не являлся парню в кошмарах, но и то, я не считаю предпринятые мною шаги достаточными. И вот опять, в школе творилось неизвестно что. Мне оставалось только надеяться, что в этом году птаху не придется никого убивать.

Глава опубликована: 24.06.201319. Наследник Слизерина

Одной из причин крайнего нежелания Воробья учиться на Слизерине была одна из версий — абсолютно нелепая — того, почему Гарри Поттер выжил, в то время как его родители и Темный Лорд — нет. Согласно ей, мальчик остался в целости и относительной сохранности, потому что он сам по себе являлся изначально сильным природным темным магом. Бред, конечно, но чем бредовей слух, тем охотнее в него верят. Если бы ребенок отправился туда, куда хотела запихнуть его Шляпа, то это было бы расценено как стопроцентное подтверждение: Мальчик-Который-Выжил — темный маг. Однако даже учеба на Гриффиндоре порой не спасала мелкого от слухов об его причастности к темным. Сразу после обнаружения кошки Филча по Хогварсту, особенно среди младших курсов, поползли слухи о том, что Гарри Поттер — Наследник Слизерина. Сам Воробей на это и внимания не обращал: с первого его появления в школе о нем вечно шептались и шушукались. Если на все слухи реагировать, никакого успокоительного не хватит.

Так что то, что произошло во время первого — и последнего собрания Дуэльного клуба, легло в благодатную почву. После дуэли с Малфоем кроме Рона, Невилла и Гермионы в то, что Поттер не имеет никакого отношения к Салазару Слизерину, не верили разве что сами слизеринцы, да и то, за всех поручиться было нельзя. Сам мелкий, рассказывая о произошедшем, был зол на себя за то, что так по-глупому подставился. А вот моя паранойя, наоборот, утверждала, что подставили как раз Воробья.

Судите сами: когда Моль и шкет в первый раз встали друг напротив друга, они обменялись вполне детскими заклинаниями, вроде Таранталлегры. Каждый из них остлся при своем: мелкий увернулся от оглушающего, но не ушел от танцующего сглаза (мог бы и уйти, но не решился продемонстрировать знание щитового заклятия). Малфой избежал подножки, но попал под щекочущее. Формально Воробей эту учебную дуэль выиграл: он остался стоять на ногах, а, пока слизеринец валялся в корчах безудержного смеха, обычным Фините прервал действие насланного Молью сглаза. Невилл, кстати, тоже показал себя молодцом, отправив только что продемонстрированным Снейпом Экспеллиармусом в нокаут своего оппонента (за что, вот бедолага, получил уничижительную реплику от зельевара об остолопах, способных убить простейшими заклинаниями).

Пусть и условная, но победа, видимо, разозлила белобрысого: как же, магловский выкормыш и тут оказался впереди, будто пойманного снитча ему мало! Уж не знаю, почему он решил, что змея напугает Воробышка (а, может, и посоветовал кто, любимый декан, например), но Малфой, когда их с Поттером пригласили в центр зала для показательной дуэли, вызвал змею, длинную, с темной, почти черной чешуей и, судя по повадкам, ядовитую. Мелкий, естественно, замер, дабы не пугать и так напуганное животное. И тут, Локхарта, cloch ar a charn, решил всем показать, кто тут кавалер ордена Мерлина и, вообще, борец со злом. (п/а: ирл. Чтоб он сдох, досл. Камень на его могилу) От его заклятия бедную рептилию подбросило на месте, и она оказалась в опасной близости от других учеников. Реакция Воробышка была быстрой и, в принципе, правильной: в единый миг он взмахнул палочкой и отбросил опасное животное в сторону преподавателей (вернее, в сторону Локхарта), понимая, что хотя бы Снейп способен быстро ее уничтожить. Но шкет не учел одного: когда он отбрасывал змею, он смотрел на нее, а потому заклятие прозвучало на серпентаго.

Реакция зрителей была весьма красноречивой: все просто замерли, как жена Лота. Первыми, как это ни странно, очнулись Снейп, до этого явно на автомате заставивший змею просто и безо всяких эффектов исчезнуть, и Лонгботтом, цапнувший мелкого за рукав и вытащивший прочь из зала. Следом опомнилась Грейнджер, тем же макаром выволокшая из помещения рыжего. Сам Воробушек понял, как и где он лопухнулся, только в гостиной факультета. Так что его недоумение по поводу реакции окружающих было абсолютно искренним, а потому те, кто ее видел, отказались считать его тем, кто открыл Тайную комнату, в крайне категорической форме.

О способности Гарри болтать с ползучими гадами мы знали год полтора как, с тех самых пор, как мелкий неожиданно зашипел на какую-то экзотическую гадину в зоопарке, но у нас просто вылетело из головы, что при взгляде на змею птах самопроизвольно перескакивает на змеиную речь. Если честно, мы вообще как-то запамятовали, что малыш — змееуст, нам слегка не до того было. К тому же ни я, ни тем более птах не видели в этом ничего темного, просто редкий врожденный дар, тем более что, как и всякий язык, парселтанг можно выучить. Я тогда еще многого не знала о магическом мире, но неожиданная радость Твари заставила меня насторожиться. Спешно найденная литература по поводу способности говорить со змеями заставила меня крайне серьезно поговорить на эту тему с Воробышком, малыш пообещал не демонстрировать свое умение, и все, больше мы эту тему не поднимали. И на тебе, такая подстава, léach is léir orm! (п/а: ирл. Черт возьми)

Весть о том, что на собрании Дуэльного клуба Поттер вызвал змею и приказал ей напасть не то на какого-то из барсуков, не то на самого Локхарта, разнеслась по школе со скоростью лесного пожара, обрастая по пути совсем уж невероятными подробностями. Воробышку мигом припомнили все: и хоть и редкие, но нелицеприятные отзывы о своих опекунах-маглах, и презрительное фырканье в разговорах о Локхарте. Заметили и то, что после дуэли Локхарт отменил свои уроки и почти не показывался на люди (на самом деле Мечта домохозяек не выходил за пределы своих комнат потому, что кто-то — в очках и со шрамом, я полагаю — подсказал Пивзу, что за приколы над новым преподавателем никто полтергейсту ничего не сделает, и даже поделился подручными средствами). Не забыли и кошку Филча, и то, что именно Поттера доставал Криви. Все это уже на следующий день шкет услышал в беседе двух второкурсников с Хаффлпаффа. Умничка мой мигом вспомнил наш разговор накануне о том, чем это ему грозит, и ввязался в разговор. Дело было в библиотеке, и за громкий спор мальчишек оттуда выперли в коридор, где они его и продолжили. Естественно, на шум мигом собралась толпа. Гарри яростно спорил со своим оппонентом, понимая, что после следующего же нападения шепотки перерастут в полновесные обвинения, от которых уже не отмоешься, даже если поймают настоящего Наследника. Мы это уже проходили в начальной школе.

Очень скоро на крики примчались учителя в лице Макгонагалл. Очень кстати: в пылу спора мальчик, который обвинял Воробушка невесть в чем в пылу спора, Макмиллан, кажется, заявил следующее:

— Ты самый настоящий темный маг, Поттер. Ты — Наследник Слизерина! Это ты все устроил! Тебя на могилы родителей в Хэллоуин не отпустили, вот ты и заколдовал со зла кошку Филча.

— Во-первых, Макмиллан, завхоз, тем более его кошка, тут совершенно не при чем, а не отпустили меня директор и профессор Макгонагалл. Они, если ты видишь, — Воробей кивнул на подходившую преподавательницу трансфигурации, — живы и здоровы.

— Да профессор Дамблдор тебе просто не по зубам!

— Если он мне не по зубам, то неужели ты думаешь, что он не распознал бы мою ложь? Профессор Макгонагалл, вы же присутствовали, когда директор опрашивал меня. Скажите ему, что это не я!

Однако вместо выражения поддержки, как это бы сделали Снейп или Спраут, та просто сняла по пять баллов с Гриффиндора и Хаффлпаффа и приказала прекратить балаган и разойтись. Смешная женщина, когда это на Воробья такие меры действовали?

— При всем уважении, профессор — уперся мелкий, — но меня обвиняют Бог знает в чем! Неужели вы считаете, что я должен молчать и не отстаивать свое честное имя?! Я не открывал Тайную комнату, не нападал на Миссис Норрис и Криви, а о том, что я говорю по-змеиному, узнал только вчера. Так почему я обязан молчать на голословные обвинения?

За эту реплику ало-золотые лишились еще двадцати баллов, а конкретно мистер Поттер получил отработку у Филча (да, то еще наказание!). Поскольку решать степень вины мог лишь директор, а никак не учащиеся, и, следовательно, обсуждать здесь нечего.

— То есть, и вы мне не верите, мэм? — спросил мальчик. — Знаете, чем дальше, тем сильнее мне кажется, что мои дядя и тетя были правы, когда не хотели меня отпускать в Хогвартс. Пусть тогда я бы не повстречал своих друзей, но в обычной магловской школе не было бы ни горных троллей, ни нападений на учеников, ни обвинений на пустом месте! — и с этими словами птах развернулся и ушел в библиотеку, писать эссе по травологии.

Всего через пятнадцать минут его вызвали к директору. А за пять минут до этого — нашли еще одного маглорожденного под заклятием оцепенения, над которым парил почерневший Почти Безголовый Ник. Однако своего Гарри частично добился — шепотки в полновесные обвинения после обнаружения новых жертв так и не переросли.

Глава опубликована: 24.06.201320. Возвращаясь к началу

В то время, как жизнь мелкого в школе все больше напоминала чудовищную смесь сказок Гоффмана и рассказов По, я тоже не теряла время зря. Фицсиммонс выполнил заказ на перевод трактата по магической мнемонике. Тварь спокойно себе спала внутри моего сознания, изредка ворочаясь, отчего мне начинали сниться кошмары. А аврорат заинтересовался моим скромным бизнесом. Так что пришлось на время залечь на дно. Fán fada fuar orthu! Go lagaí galar tógálach n-chroí! (п/а: ирл. Чтоб им провалиться! Пусть их поразит инфекция!) Как же не вовремя! После шестнадцатого сентября квиды были особенно нужны. (п/а: имеется в виду 16.09.1992, «Черная среда», после которой произошла девальвация фунта стерлингов и выход Британии из европейской валютной системы)

Но нет худа без добра: я, наконец, вплотную занялась ошметками собственной памяти и воспоминаний Твари. Последние меня интересовали даже больше, потому что они могли меня вывести на того урода, благодаря которому я и оказалась в этом теле. К сожалению, интересующая меня часть памяти миссис Лестрейндж была повреждена так, что на ее восстановление ушло почти два года. Да и то, если бы не баранасская книга, фиг бы мне это удалось. С моими воспоминаниями все было гораздо интереснее. Я помнила химическую формулу дифенилбутилпиперидина, но воспоминания, связанные с моей личностью, были кем-то вытравлены с особым тщанием. Единственным моим воспоминанием были боль в коленях, холод, ветер и шум моря. Очешуеть, как много!

Четыре года Азкабана и побег из заключения, во время которого ею едва не полакомился дементор, не прошли для Твари даром. Оказавшись на свободе, Пожирательница находилась в крайне помраченном состоянии рассудка. И старуха, вытащившая ее из-за решетки, какая-то ее родственница, то ли тетка, то ли еще кто, обратилась к какому-то колдуну, чтобы тот вылечил беглянку. И тот предпринял попытку это совершить: в один недобрый для всех день и час старая ведьма в компании с полубезумной Лестрейндж порт-ключом перенеслась к алтарю, где их ожидал полуседой горбун. В его руках была чаша из человеческого черепа, наполненная, скажем так, жидкостью, в которой метался слабосветящийся сгусток. Последнее, что мне удалось реконструировать из клубка кошмаров, видений, более ранних воспоминаний и галлюцинаций была сцена, как Беллатрикс выпивает жидкость из чаши. Все, а дальше была темнота и холод.

Я выправила себе отпуск под Рождество до самого Нового Года, выпила вина с Петунией Дурсль, достала часть фунтов из одной из заначек и рванула в Ирландию. Мелкому в подарок от тетушки ушла открытка и зубочистка. Обычная такая маленькая деревянная палочка без капли магии, от своих двойняшек в любом кафе отличающаяся лишь материалом. Некоторые зельевары из Лютного утверждали, что если палочкой из этого вида дерева поболтать — определенным образом — в Оборотном зелье после добавления частиц объекта трансформации, то таким образом можно избавиться от некоторых побочных эффектов при приеме этого зелья. Чудненько, правда? И чего только люди не придумают... Что добавила от себя тетка Воробья, я не знала и знать не хотела, вряд ли это было что-то стоящее. Мне от моего пронырливого умницы достался вплавленный в янтарную пластинку четырехлистный клевер на шнурке из волос единорога. И когда только успел?

Изумрудный остров приветливо встретил меня ветром и солнышком. Если бы не магия и трансгрессия, черта лысого бы я попала в тот же Ларн утром двадцать пятого декабря: Рождество — семейный праздник, в такие дни люди обычно сидят по домам. Впрочем, отсутствие людей на улицах и закрытые учреждения мне никак не мешали, а порой даже наоборот. Подумаешь, для этого пришлось рискнуть. Меня же не расщепило, я оказалась ровно там, куда намеревалась прибыть. А ведь я не испытывала ничего похожего на спокойствие.

Словами не передать (вернее, передать, но исключительно нецензурными), как меня трусило и колбасило, когда я оказалась на родной земле. Мне кровь из носу хотелось узнать обстоятельства своего попадания в тело беглой Пожирательницы Смерти, я мечтала услышать свое — не чужое, не придуманное, damnú orm, свое — имя, я желала, в конце концов, выяснить, как я на самом деле выглядела и насколько моя внешность схожа с той, что показало Воробышку год назад зеркало Желаний. (п/а: ирл. Чтоб меня! Проклятие!) Но в то же время я до одури боялась, что как только окажусь достаточно близко от места проведения bualadh craicinn ритуала, Тварь очнется и попытается вернуть себе тело, а я ей ни чем не смогу помешать. (п/а: ирл. Долбанного) Что повторится то, что случилось в ночь гибели Патриции О'Киф.

Паранойя паранойей, но властвовать страхам над собой я не позволяла, и потому от идеи посетить Ирландию я не стала отказываться. На всякий пожарный я предупредила мелкого, где я буду и что могло со мной случиться. Воробей встревожился, естественно, но лучше перебдеть, чем недобдеть. К чести его надо отметить, что он не наделал глупостей, не побежал к взрослым умным дяденькам за помощью. Он просто каждый день ждал ночи, когда я с ним свяжусь через зеркало, не расставаясь с артефактом ни на минуту.

Однако ничего такого ни в Ларне, ни в Брошейне, ни в Армое не произошло. Тварь сидела тихо-тихо. Чудненько! Я закрыла глаза, вызвала в памяти картинку усеянного черными базальтовыми камнями пустынного пляжа, сосредоточилась на ней и крутанулась на каблуках. Когда я открыла глаза, я вновь была почти на том самом месте, откуда ушла босяком, ничего о себе не помня, не осознавая себя, восемь лет назад. Почти — потому что трансгрессировала я не на сам пляж, а на вершину холма рядом с ним: Тварь тогда так настойчиво пыталась убрать меня — вернее, свою тушку — оттуда потому, что во время прилива пляж скрывался под водой. Вот и сейчас внизу пенились волны.

Однако в эти места меня привела отнюдь не сентиментальность. Внимательно изучив собственные воспоминания, я пришла к выводу, что та зловонная куча, что валялась на камнях рядом со мной, была не чем иным, как останками того самого горбуна: вряд ли старуха, что привела Тварь к месту проведения ритуала, решилась бы напялить на себя то ожерелье из крысиных черепов вперемешку с перьями, что болталось сначала на шее у колдуна, а потом порванное лежало на черных камнях. И, вернувшись к вопросу, каким образом я и мертвый маг могли оказаться незнамо где, можно было сделать вывод, что либо где-то рядом с этим пляжем мог находиться алтарь, либо, учитывая мои единственные воспоминания до момента пробуждения здесь, где-то здесь могло быть жилище, лаборатория или временное убежище горбуна. Нет, шансы на то, что я здесь очутилась по другим причинам были, и неплохие, но версия о том, что на камнях внизу я оказалась вследствие портального перемещения, была самой легкопроверяемой.

Я еще разок посмотрела вниз и повернулась к скалам: возможно, где-то здесь была скрыт дом или, что скорее всего, пещера (а в здешних местах их много), в которой находилась хотя бы часть ответов на мои вопросы. Я очень на это надеялась.

Глава опубликована: 24.06.201321. Рождественские мистерии

Когда я однажды — просто ради интереса — поинтересовалась у Ясмины Планкетт, может ли маглокровка двенадцати лет на коленке с первого раза правильно приготовить Оборотное зелье, та расхохоталась:

— Да скорее магл Люмос наколдует!

Однако вопреки уверенности не самого поганенького зельвара в Лютном Гермиона Грейнджер в своем начинании преуспела. Правда, моя любимая паранойя была почти уверена, что справилась с нелегкой задачей девчонка не в одиночку, однако никаких свидетельств в пользу моих подозрений не было. Не считать же за оное тот непримечательный факт, что зелье, сваренное на унитазе заброшенного туалета, практически ничем ни по свойствам, ни по внешнему виду не отличалось от того, что я покупала у самой Ясме за полновесные галеоны?

Мелкий первоначально хотел саботировать затею Носорожки в своем излюбленном стиле, просто-напросто испортив зелье, но я отсоветовала: кто ее знает, эту чокнутую всезнайку, может, потерпев фиаско один раз, она решится на повтор, и так до тех пор, пока у нее не получится или пока не поймают? А если не решится, то что ей стукнет в голову дальше? Buinneach go sáil uirthi с ее идиотскими затеями: тут по школе шлялось неизвестно что, как бы не василиск, а девчонка Энид Блайтон начиталась и на рожон полезть решила! (п/а: ирл. Да пошла она (в задницу), букв. Понос до (самых) пяток на нее. Энид Блайтон — автор детских детективов, в которых подростки расследовали преступления успешнее полиции) Пусть втихушку варит свою бурду и не высовывает носу. Впрочем, когда я излагала свою мысль Воробышку, я еще не знала, что на рожон, буквально в пасть чудовищу, отправится он сам, причем абсолютно добровольно.

А тогда, в девяноста втором птах со мной согласился. Он даже потихоньку бегал в тот туалет и проверял зелье. Судя по тому, что в результате получилась Оборотка, а не хрень в котле, бегал не только он, а преподавательский состав — по крайней мере, зельевар и директор точно — придерживался того же мнения. Нахаленыш мой совсем уж имбецилом не был, и почему та же Плакса Миртл не перевернула котел и не налила туда водички из канализации, прекрасно понял. Не менее отчетливо он понимал, что достоверно изобразить Крэбба или Гойла он не сможет, что уж там говорить о рыжем, ведь поведение слизеринцев на людях могло (да что там, должно было!) отличаться от их поведения в дружеской компании. Да и затея Грэйнджер изобразить слизеринку тоже была тем еще палевом: на Рождественские каникулы в школе из змей решили остаться лишь Малфой, Крэбб и Гойл.

Но полностью от идеи саботажа он не отказался: так как того объема, что получился в итоге, хватало либо на две часовые, либо на три получасовые дозы, Воробышек решил «заблудиться» в бесчисленных коридорах Хогвартса. Ему на руку был тот факт, что его сообщники, где был вход в помещения Слизерина, не знали. Так оно практически и получилось, за исключением того, что Носорожка вместо человеческого ухватила кошачий волос. Мелкий, разумеется, знал, что означает ядовито-желтый оттенок Оборотки после добавления частиц объекта трансформации, но ничего не сказал: после приема такого зелья Гермиона Грейнджер оказалась бы нейтрализована на все каникулы и на часть следующего триместра. А это, вкупе с ее пунктиком по поводу «лучшей в потоке», было как нельзя кстати. Да и нефиг было вынуждать других участвовать в краже, спекулируя на их чувствах.

Так что, оставив Грейджер предаваться унынию в обители Плаксы Миртл, Воробей утащил Рона Уизли блуждать по школе. Они бы так и проходили все отпущенное им время, но тут их в коридоре нашел сам Моль. Гарри не нужно было много времени, чтобы увидеть: Малфой в курсе, кто перед ним. То, есть, как минимум, настоящих Крэбба и Гойла нашли в том чулане, где их оставили гриффиндорцы спящими без задних ног. А раз белобрысый был в курсе и слизеринским гориллам пневмония более не грозила, то можно было расслабиться и с ним на пару доиграть в этом идиотском спектакле. А представление удалось: столько оскорблений в адрес семьи Уизли без малейшей возможности ответить на них рыжий давно не слышал. А уж деза о местонахождении каких-то темномагических артефактов в логове белобрысых индюков и о непричастности Малфоев к происходящему в школе вообще прошла идеально. На этом шоу и завершилось: у Уизли пошла обратная трансформация (весьма неприглядное, по мнению Воробышка, хоть и забавное зрелище), и он стремглав вылетел за дверь. У мелкого же благодаря моему рождественскому подарку процесс обратной трансформации происходил слегка медленнее, чем у приятеля, а потому Воробышек ретировался не так быстро, успев сказать, что пойдет посмотрит, как там Крэбб, и если что, отведет его к мадам Помфри.

Хвала Всевышнему, произошедшее на Рождество поумерило пыл рыжего и девчонки, и они оставили Воробушка в покое, дав ему заняться учебой и своими делами! Знала бы я, что это были за «свои» дела... Хотя, даже если б и узнала, вряд ли это хоть что-то бы изменило. Все же не стоило шкету говорить, почему все остальные маги так боялись природных змееустов. Секрет был прост: да, парселтанг, как и любой другой язык, можно было выучить, да, чтобы змея тебя поняла, необходимо было определенным образом изменить голосовые связки. У природных же змееустов такие трансформации происходили автоматически. А еще природные змееусты могли то, на что другие маги практически не были способны: ни одна змея, даже такая как василиск, не могла ослушаться приказа природного змееуста. Ну и бонусом шла крайне слабая восприимчивость к змеиным ядам. Веские основания, чтобы бояться магов с таким даром, чтобы считать их темными, не так ли?

В том, что по школе ползает василиск, мы с Воробушком были уверены процентов на восемьдесят: пусть все известные нам факты о Тайной комнате, Ужасе Хогвартса и нынешних нападениях и свидетельствовали именно об этой редкой рептилии, но всегда оставалась вероятность того, что оцепеневшие кошка и пацанята — результат заклятий какого-то не в меру умелого старшекурсника. А все остальное — антураж для отвода глаз. Не оставлял сомнений и тот факт, что директор знал об этом, равно как и, принимая во внимание обстоятельства обнаружения мелкого папарацци, где находится вход в Тайную комнату: директор слишком вовремя захотел какао, что говорило об Оповещающих чарах. Придя к этому выводу, я крайне настойчиво попросила мелкого без веских на то причин даже не соваться к входу, когда он его обнаружит. А он его обнаружит, как пить дать: Альбус Дамблдор так и не попросил о помощи природного змееуста Поттера в сложившейся ситуации. Или не он, а, к примеру, Рон или Невилл, да кто угодно — и Воробей отправится их спасать. Да, возможно, это уже слишком, но моя любимая паранойя мне уже много раз жизнь спасала.

А пока я находилась в счастливом неведении относительно намерений Воробушка и прочесывала одну за другой скалы на Козуэй Коаст в поисках скрытой от глаз людских пещеры. Львиная доля моей заначки ушла на нелегальный Проявитель — артефакт, показывающий места, скрытые заклятием Ненаносимости, Фиделиусом и тому подобными чарами. Хорошая штука, редкая и дорогая, зараза, но хорошая. Жалко, работают такие вещи недолго. Тот Проявитель, что попал ко мне из утилизатора аврорского спецхрана, проработал всего три дня. Но мне большего и не потребовалось: я все же ее нашла, эту пещерку. Самое интересное, что я ее, судя по показаниям артефакта, не должна была видеть — на входе в нее висело что-то вроде Фиделиуса — но я ее видела. А это значило только одно: я там была. Не знаю, в каком состоянии или теле, но была.

Глава опубликована: 01.07.201322. Шинейд

Двадцать девятого декабря, примерно в четверть пятого, я стояла над собственноручно — вернее, собственнопалочно — сооруженным курганом из базальтовых камней, курила и думала о том, насколько же у меня было много общего с Тварью. Мысли были какими-то ленивыми, неспешными, холодный ветер трепал одежду, а невдалеке шумело зимнее море. В могиле передо мной лежала Шинейд Бойл. На самом деле могил там было две: я похоронила старушку рядом с ее мужем. Правда, сложись все иначе, все было бы наоборот. Я была бы мертва, и не думаю, что у меня была бы такая роскошное последнее пристанище: силы у миссис Бойл были уже не те, максимум, на что бы я могла рассчитывать — едва присыпанную парой камушков расселину. Но моя любимая паранойя была начеку, и chailleach mheabhair пришлось обломиться. (п/а: ирл. чокнутая ведьма)

Разумеется, обнаружив вожделенную пещеру, я не решилась войти туда безо всякой защиты, будто к себе домой. Заклинание головного пузыря мне было вполне по силе, а плотная ткать куртки и брюк (не в мантии же мне лазить по горам и пещерам!) вкупе с перчатками и обувью из драконьей кожи должны были защитить от предположительно агрессивной среды внутри пещеры. Но все равно первыми внутрь полетели обычные магловские глоустики, а первыми заклинаниями были заклинания на обнаружение живых и не очень существ. (п/а: глоустики — химические источники света) Но и даже после того, как заклинания никого не выявили, а в пещере стало светло как днем, я не сняла головной пузырь. Уж очень внутри была специфическая атмосфера. Нет, там не было никаких потрохов, костей и тому подобного, просто гладкие стены, да что-то вроде каменного лежака у дальней стены, но мне по венам будто жидкий азот пустили. И, что характерно, сильнее всего меня трясло от взгляда на тот самый каменный шезлонг, я даже к стене прислонилась, когда на него в первый раз посмотрела. Не слишком приятное место, в-общем. Большего всего мне хотелось оттуда убраться и поскорее.

Дальше я пещеру осматривала исключительно на остатках собственного упрямства. Было довольно-таки много пыли: хозяева здесь давненько не показывались. Немногочисленные вещи (кубки, ножи и прочий хлам) не валялись, а были аккуратно сложены в нише. Будто прежде чем уйти и не вернуться, кто-то за собой тщательно прибрался.

Но надолго меня не хватило. Хватая воздух ртом, как выброшенная на сушу рыба, я на подгибающихся ногах выбралась наружу и, не сделав и пары шагов, упала на четвереньки. Меня сильно мутило, а невесть откуда взявшаяся паника заставила забыть о палочке, и пузырь я попыталась разорвать голыми руками, но пальцы в перчатках только заскребли по поверхности с противным скрипом. Это меня несколько отрезвило, я нашарила дрожащими пальцами выпавшую палочку и со второй попытки убрала головной пузырь. Стало гораздо легче, холодный морской воздух окончательно прочистил голову, но не успокоил бунтующий желудок. Расставшись с завтраком и, судя по всему, ужином, я умывалась водой из фляги, когда откуда-то со стороны глухой старческий голос проскрипел:

— Ишь хто пожаловал-то!

Я резко подняла голову. На тропе, у развилки стояла завернутая в рваный балахон фигура. Понять, мужчина это или женщина, было невозможно.

— Мы знакомы? — брякнула я.

— Возвернулася, голуба, та, да не та... Неможется, милая? Ходим до мне, Шинейд поможет.

Старуха — если Шинейд это она — говорила на каком-то странном гаэлике, который я понимала через слово. Однако то, что она меня (меня или Тварь, вот в чем вопрос) знала и что приглашала в гости, понять было можно.

Идти пришлось недалеко: буквально за соседней скалой было нечто вроде хутора: старый полуразвалившийся дом, сарай и небольшой огородик. Чуть дальше сушились сети, а на камнях лежала лодка. Меня пригласили в дом и предложили настой на травах.

Однако пользоваться гостеприимством хозяйки я не спешила. Дождавшись, когда старуха отвернется, я быстро вытащила палочку и от души приложила ее невербальным Петрификусом. Поймала падающее тело, уложила на деревянный — да, этот дом явно знавал лучшие времена — пол и на всякий случай связала ее при помощи Инкарцеро. Гоменум ревелио показало, что кроме нас со старухой в доме никого нет. Чудненько!

Первая же попытка чтения мыслей Шинейд показала, насколько были оправданы мои действия: старуха вовсе не пыталась мне помочь, наоборот, вместо травяного настоя мне предназначался крысиный яд. Ведь фактически из-за меня восемь лет назад умер ее муж, Далвах Бойл. Впрочем, как по мне, помер — и хвала Всевышнему. Его женушка на этом свете задержалась ровно настолько, насколько мне потребовалось времени, чтобы прочесть ее воспоминания за последние десять лет.

Причина моей кровожадности проста — это они меня убили, и умерла я не так быстро и безболезненно, как Шинейд Бойл. Вовсе нет, моя смерть растянулась на долгие трое суток непрестанной боли и мучений. А я не мать Тереза, чтобы прощать такое, и то, что я бы умерла в любом случае — с вмешательством Бойлов или без оного — совершенно не имеет значения.

А я бы действительно умерла в любом случае: Далвах нашел меня на берегу, избитую и с простреленными коленями. Весьма характерные ранения, стоит отметить. А если добавить сюда мои неплохие, хоть несколько однобокие познания в фармацевтике, то вывод о моем прежнем занятии напрашивался сам собой, ведь именно таким способом боролись с пушерами католики из DAAD. Все же наркоторговля, вот дьявол! Loscadh is dó orm! (п/а: ирл. Чтоб мне сгореть! DAAD — организация прямого действия против наркотиков)

Но Бойлы не были сумасшедшими садистами, и на магловские дела им было плевать. Они были магами. Все пытки, что я претерпела в той самой скрытой Фиделиусом пещерке перед тем, как Далвах Бойл отрезал мне голову, были ритуальными и имели перед собой одну определенную цель: я должна была забыть себя. Мое сознание должно было быть разрушено в достаточной степени, чтобы стать расходным материалом для лечения чистокровной английской ведьмы. Платой за это лечение была жизнь и свобода единственного непутевого отпрыска семейки ирландских темных магов. Но то ли Вальбурга Блэк переоценила влияние своей семьи, то ли просто просчиталась в чем-то, то ли имело место обычное неудачное стечение обстоятельств, но перед самым ритуалом Карбра Бойл погиб, так и не увидев воли, и его папенька об этом узнал. Он посчитал, что чертова англичанка его попыталась обмануть, и убил меня, так и не стерев окончательно мою личность. Судя по всему, я должна была проснуться много позже, когда английские обманщицы вернулись бы к себе, и доставить Блэкам немало неприятностей. Так оно и случилось, Бойл просчитался лишь в одном: я проснулась гораздо раньше, тем самым необратимо нарушив течение ритуала и убив Далваха. Правда, это лишь предположения. Шинейд осталась дома и не присутствовала на ритуале. Что там действительно случилось, она не знала, но она нашла обугленное тело мужа в месте, куда его должен был перенести порт-ключ. И пусть старуха была довольно слабенькой колдуньей, но за почти полвека с темным магом она нахваталась достаточно знаний, чтоб сделать верные выводы.

Она умерла легко, я ей просто свернула шею. А потом я ее похоронила рядом с мужем. После смерти Далваха она жила замкнуто и одиноко, почти не бывая в большом мире. Ни родни, ни друзей у нее не было, умри она своей смертью, никто бы и не заметил. Почему я не оставила ее на прокорм птицам? В конце концов, это благодаря Бойлам я еще жива. Так что я курила над могилой Шинейд Бойл и лениво рассуждала о том, что победить одно чудовище способно лишь другое. Что победители дракона очень быстро сами превращаются в драконов. Невеселые мысли. От них горчило на языке. Поэтому я докурила сигарету, уничтожила бычок и очистила сознание: у меня было еще много дел, а времени — не очень. К черту лирику! От Бойлов осталось несколько интересных вещиц, и мне очень хотелось разобраться в своеобразном наследстве прежде, чем настанет пора вернуться в Хинчли.

Глава опубликована: 01.07.201323. Затишье перед бурей

Новый год я встречала уже в Англии. В Хинчли все было тихо и спокойно. В Лютный я пока не рисковала соваться, разве что навестила Ясме. А поздним вечером второго января со мной связался Воробышек. При виде его сияющей физиономии мне стало нехорошо: это ликование значило лишь одно — его затея удалась. А затеи у шкета те еще.

Я оказалась права. Едва проговорив скороговоркой приветствие, мелкий выпалил:

— Патти, я его нашел!

— Кого нашел? — не поняла я. — Погоди, ты чего так орешь? Запалишься же!

— Неа, — отмахнулся Гарри. — Я в Выручай-комнате.

Об этом во всех смыслах замечательном месте шкет проведал на кухне у домовиков. Мелкому понравилась идея с Дуэльным клубом. Но клуб после первого же занятия закрыли, и ему срочно потребовалось место для тренировок для себя и, возможно, для Невилла — тот был не настолько болтлив, как Уизли, а на Грейнджер Гарри был серьезно обижен за добычу ингредиентов из снейповой кладовки. К тому же девчонка была слишком увлечена проектом с Оборотным зельем. Не зная, где найти подходящий класс, чтоб его никто не засек, он спросил у тех, кто точно знает, что где в замке находится — у домовых эльфов. В принципе, абсолютно правильно: очень часто обслуживающий персонал о здании и о том, что в нем происходит, знает больше, чем его хозяева. Я, к примеру, как уборщица морга, знала о том, о чем главврач клиники и не догадывался. Оказывается, это правило действительно и на магов. Чудненько!

Помимо места для тренировок Воробью еще и требовалось достаточно надежное убежище: возможно, его спор с Макгонагалл у библиотеки бы и принес результаты, но нападение на Финч-Флетчли снова взбудоражило школьников, а идиотские выходки близнецов Уизли грозили еще более ухудшить положение Гарри. Дело в том, что эти два мерзавца заимели привычку громко кричать «Дорогу Наследнику Слизерина!» при появлении Поттера. Никакие убеждения и уговоры на клоунов не действовали, как ни убеждали их отказаться от этой дурной шутки сам Воробей и их старший брат Перси, по совместительству староста Гриффиндора (и по-ходу, самый здравомыслящий отпрыск рыжих из присутствовавших в школе), но этим идиотам на все было наплевать. Мелкий был тогда слишком расстроен, чтоб не поделиться бедой со мной, а я... Я дала малышу пару советов, как убедить Фреда и Джорджа Уизли перестать дразнить гусей. В этом Воробышку должна была помочь их слава записных шутников и любителей грязных приколов. Мы со шкетом сформулировали несколько тезисов и одним прекрасным днем, когда эти шутнички хреновы опять завели шарманку с Наследником Слизерина, Поттер громко, на весь коридор, высказался:

— Может, хватит?! Фред, Джордж, сколько вам повторять, что таким не шутят? Что это не смешно?!

— О, горе нам! — завопили эти идиоты, падая ниц. — Наследник Слизерина разгневался на нас и нашлет на нас Ужас Хогвартса!

— Да вы совсем ополоумели! Какой я Наследник, если меня Шляпа на Гриффиндор отправила?! Слушайте, а может это все ваши шуточки? А что, вполне в вашем стиле! Да и надпись эта идиотская! Это же вы так любите прикалываться, вон Джинни чуть ли не до истерики довели в том месяце. Нет никакого Ужаса Хогвартса, это вы заклинание какое-то раздобыли, вот и применяете. Сначала оцепенили кошку Филча, чтоб вас не спалила, потом вас Криви выследил, вот его вы тоже и заколдовали. И никто вас не поймал, вы ж школу лучше всех знаете. Только не пойму, чем вам Джастин и Почти Безголовый Ник не угодили?

Мелкий это говорил достаточно громко, чтоб все слышали. Он говорил, что на пару секунд в коридоре стало тихо. А потом к нему с близнецами решительно подошел Перси и гневно спросил, так ли это и правду ли говорит Поттер? Потому что если это так, он немедленно известит об этом декана, директора и родителей, ибо шуточки близнецов вышли за все мыслимые и не мыслимые рамки. Близнецы, конечно, отбрехались, но косо и на них стали посматривать, и свои дурацкие вопли о Наследнике они прекратили.

— Ну так что ты там нашел, проныра?

— Каким образом никто не заметил василиска средь бела дня!

О, Дева Мария, Энид Блайтон не только Грейнджер начиталась! Чудненько!

— И каким же? — вздохнула я.

— Помнишь, ты мне рассказывала о системе вентиляционных труб в средневековых замках? Мы еще подумали, что в волшебном замке такого быть не может. Так вот, все не так, тут есть такая же система, вот!

А эти трубы, если я правильно помню, могут быть очень больших размеров и по ним вполне может проползти змеюка длиной приблизительно пятнадцати ярдов (если это василиск Слизерина, конечно, а не его потомка).

— И это все, что ты нашел? — вряд ли мелкий стал бы так реагировать на какую-то систему воздуховодов. Судя по его ликующей улыбке, Воробышек вполне мог найти самого василиска.

— Ну...

— Только не говори, что ты салазарову змеюку отыскал, горе!

— А если бы и так? — возмущенно засопел мальчишка.

— Что?! — оторопела я. — Tá tú glan as do mheabhair! (п/а: ирл. Совсем спятил!) Воробей, ты... Это же не ужик! У него яд, от которого нет противоядия, и смертоносный взгляд! Да эта хрень должна быть с поезд в метро, не меньше!..

— Да никого я не находил, блин, Патти! Дыши спокойно!

И тут я совершила ошибку:

— И не вздумай искать, понял?

— Не понял, — отрезал упрямец и прервал связь.

Когда я осознала, что я ляпнула и какие это может иметь последствия, я трижды прокляла и свой дурной язык, и не менее дурную бошку. Однако к выходным Воробышек отошел, но тема василиска больше не поднималась. Когда я аккуратно интересовалась его делами, мне рассказывали о занятиях в Выручай-комнате с Невиллом, об успехах в зельях — теперь плоды его деятельности стабильно оценивались на удовлетворительно, о прочих уроках. О том, что на ЗОТИ Локхарт отстал, наконец, от мелкого и теперь для разыгрываемых сценок вызывает Невилла, а тот, в силу врожденной интеллигентности все никак не решается валять дурака, как это делал сам шкет. Где-то ближе к середине февраля я все же решилась спросить, как там обстоят дела с нападениями.

— А никак, — ответил мелкий. — Нападений в этом году еще не было. И мне кажется, больше не будет.

У меня екнуло сердце.

— В смысле? Поймали того, у кого был ключ, или директор все же вынул голову из задницы и убил василиска? — думать о том, что мелкий сам нашел рептилию и каким-то образом ее нейтрализовал, не хотелось.

— Неа, — покачал головой Воробей. — Просто теперь ключ от Тайной комнаты у меня. И я даже знаю, где вход. А без приказа василиск ни на кого не нападет.

Из цензурных слов в моей ответной фразе было только слово «как?»

Но все оказалось просто: темномагический артефакт, и в самом деле напоминающий тетрадь в темном переплете, выбросили в туалете Плаксы Миртл, вызвав тем самым натуральный потоп, поскольку эта дрянь пролетела сквозь привидение, а ему, вернее ей, ведь обитала там склонная к истерикам Миртл, это абсолютно не понравилось. Само собой, мелкий не смог пройти мимо и откликнулся на просьбу Филча помочь в ликвидации стихийного бедствия. В процессе уборки шкет разговорился с призрачной плакальщицей и узнал много интересного. Например, умерла Миртл ровно пятьдесят лет назад, а перед смертью видела два больших желтых глаза. А еще что кран умывальника с выгравированной на нем змейкой никогда не работал. Мелкий, умница такой, в кои-то веки не стал куда-то лезть, а вспомнил о сигналке директора и о том, что за полвека тот просто должен был хоть разок расспросить Миртл об обстоятельствах ее гибели, кивнул и просто принял к сведению.

С тетрадкой он никуда не пошел. Нет, он прекрасно понял, что вещица непростая, она, как он выразился, «живая и злая», но тот же Рон, который был вместе с Поттером при ее обнаружении, ничего не эдакого почувствовал. Для рыжего это была просто выкинутая кем-то тетрадь, пустая, к тому же. Поэтому внятно объяснить тому же Дамблдору, а с чего это Поттер так уверен, что магловский ежедневник полувековой давности — темномагический артефакт и ключ к Тайной комнате, он не мог. И Воробей спрятал его в своем сундуке, на самом дне, между старых дурслевских носков и парочки растянутых футболок. Каким бы то ни было образом проявлять инициативу пацан не собирался: он считал, что безопасность учащихся — геморрой учителей и, в первую очередь, директора. Вот пусть они и суетятся, а его дело, как второкурсника, — учиться, а не по канализациям скакать. Не самая здравая позиция — я бы тетрадочку прикопала где-нибудь в Запретном лесу. Радовало одно: на рожон шкет лезть не собирался, а значит, имел все шансы спокойно доучиться и приехать домой в целости и сохранности. А обо всем прочем пусть и в самом деле у директора голова болит.

Глава опубликована: 01.07.201324. Полоса неудач

В принципе, уже тогда, в феврале, мне следовало бы насторожиться: когда это Воробышек отступался от своего? Но я отчего-то посчитала, что мальчик взрослеет и учится идти на компромиссы. Ну-ну, блаженны верующие. Идиллия длилась до мая, и ее не могли нарушить ни жутчайшие стихи от какой-то экзальтированной дуры на Валентинов день, ни некоторая размолвка с Роном и Гермионой. Дело в том, что шкет категорически отказался участвовать в дальнейшем расследовании., а вот его приятели — нет: дозы благоразумия этой парочке едва хватило на полтора месяца. Кроме того, мелкий стал усиленно — и несколько демонстративно — заниматься с Невиллом зельеварением и даже поменялся с Гермионой местами, на что рыжий предсказуемо обиделся. Снейп, конечно, не мог пройти мимо подобной рокировки, и ребята вдоволь наслушались язвительных высказываний по поводу взрывающихся котлов и криворуких бездарей. Более того, профессор даже посочувствовал мисс Грейнджер, ведь «отныне у нее на одного подопечного стало больше». Каким образом мелкий удержался и ничего не ответил своему «любимому» преподавателю, я не знаю. Гарри, кстати, тоже. Впрочем, на оценках это особо не отразилось: как перебивался птах с Удовлетворительно на Выше ожидаемого, так оно и осталось. Обстановка в школе, судя по всему, становилась все более умиротворенной: как-то раз на травологии тот самый хаффлпаффовец, что обвинял Воробья в декабре во всех грехах, не зыркнул как Рон на Малфоя, а вполне себе мирно что-то там попросил. Нападений, как и предсказывал мелкий, больше не было.

У меня же все было не настолько радужно. Попытавшись в начале марта продать биоматериал, я была вынуждена спасаться бегством от авроров. В тот день представители магического правопорядка крепко сели мне на хвост и побегать пришлось знатно. Меня не поймали только потому, что я успела убить подсадного и уничтожить товар. Кроме того, я обзавелась парочкой лишних шрамов на своей и так пятнистой шкурке. О дальнейшем продолжении торговли на ближайшие полгода следовало забыть. Ciach orthu! Imeacht gan teacht orthu! Go dtachta an diabhal iad! (п/а: ирл. Будь они прокляты! Чтоб они провалилсь! Чтоб их черт задушил!)

В отчаянии я даже стала подумывать о продаже тех немногочисленных вещей, чтобы достались мне от Бойлов, в первую очередь древнего, как экскремент мамонта, Омута памяти. Мне бы очень не хотелось этого делать — Омуты вот так на дороге не валяются -, но этот артефакт был самым безобидным. От набора ритуальных инструментов темными искусствами несло на лигу окрест, а потрепанный манускрипт на доисторическом гаэлике с весьма красноречивыми иллюстрациями вряд ли сошел бы за медицинский трактат. К тому же, вряд ли барыги мне много заплатили за выщербленную каменную чашу. Более-менее нормальную цену мне бы дал Боргин, но к нему обращаться я закаялась: осенью я уже продала ему материал для Руки Славы, а теперь от красноперых продыху нет. Черт меня дернул связаться с этим льстивым ублюдком!

Так что встреча в середине марта с Фэланом мною была воспринята как благословение Небес и Святого Патрика лично. Фицсиммонс ксерокопией с нескольких листов Бойловой книжки заинтересовался. А еще через два дня он утащил меня к себе в подсобку и поинтересовался, не идут ли в комплекте с манускриптом кое-какие предметы. Реакция у меня на подобное была мгновенной: Ступефай и Легилименс.

В тот раз моя паранойя дала маху. Фэлан с аврорами связан не был, потенциальный покупатель-чех — тоже.

— Прости, Фэл, — не слишком терзаясь, впрочем, чувством вины, сказала я. — Сам понимаешь, товар горячий. За такое Скарлетт меня на север отдыхать отправит, а то и на свидание.

— Ну у тебя и манеры. — проворчал торговец в ответ. — Пятнадцать процентов.

Обычно он при посредничестве брал от трех до пяти.

— Семь, ничего я тебе не сделала, даже синяков не наставила. Опять же, могла и память зачистить.

— Двенадцать. Откуда богатство, если не секрет?

— Десять. Какое там, тетка недавно померла, у нее в сарае лежало. А вот у нее откуда — только Маб и знает.

— По рукам. Завтра в это же время у Тиль, — Матильда Ван Дер Хаас переехала на остров еще во времена Гриндевальда и держала небольшой ресторанчик. Еще ее первым мужем был чуть ли не магл, а потому у ее «Погребка» было два выхода: к магам и к маглам. Ну, официально два. Самое оно, если нужно будет рвать когти.

— Ceart go leor. (п/а: ирл. Сойдет, ОК)Надеюсь, твой чех — все же не подсадной.

— Ох, женщина, тебе ли сомневаться в моих деловых партнерах?!

Может, мне и не стоило сомневаться в контрагентах Фицсиммонса, но и книготорговцу была не чужда определенная доля паранойи: свои деньги за комплект из рукописи и набора инструментов я получила в виде магловского чека на предъявителя. Я определенно была не одинока в своем недоверии коротышкам из Гринготтса. Сумма была внушительной, и теперь мне можно было не задумываться, чем платить Ясме или тому же Фэлану, вплоть до осени. Сделка прошла успешно, без сучка и задоринки. Сначала мы встретились в отдельном кабинетике у Тиль, потом порт-ключом в Бристоль, в банк, где мной была арендована ячейка. После того, как Фицсиммонс и покупатель удостоверились, что я их не надула, мне был передан чек, который я тут же и обналичила. Квиды пополнили мою изрядно уменьшившуюся кубышку, а ксерокопия всего манускрипта заняла свое место на полочке в моей скромной библиотеке в ожидании перевода на хотя бы нормальный гаэлик или же на английский. Если Бойл смог переселить меня в тело Твари, то в манускрипте мог быть описан способ, как мне заполучить собственную тушку, без соседей.

И мне целых два месяца казалось, что полоса неудач подходит к завершению, пока однажды я не проснулась будто толкнул кто. Я так даже от кошмаров не просыпалась, к тому же у меня была железная уверенность, что что-то дурное случилось не во сне, а наяву. С Воробышком, с Гарри.

Дрожащими руками нашарив выключатель от ночника и по пути опрокинув все, что было на тумбочке, я включила свет и бросилась к зеркальцу. И крепко, от души выматерилась, помянув всех святых, несвятых и не очень святых: крошечное — с ладонь — зеркальце, заклятое от ударов, не боящееся даже падения с пятого этажа на камни, пошло трещинами и помутнело. Хорошо, хоть не почернело и не выступила кровь. Это означало, что мелкий жив. Только это соображение и удержало меня от трансгрессии в Хогсмит.

В ту ночь я — естественно — так и не уснула. До рассвета просидев на кухне за чашкой чая с ромашкой, я выкурила пол пачки и пообещала себе безо всякого снисхождения намять мелкому паршивцу уши так, чтоб впредь неповадно было такое устраивать. Ведь еще накануне все было нормально. Мелкий исправно посещал уроки, совершенствовался в заклятиях и зельях, изредка хамил зельевару и получал за это отработки. У него должен был состояться квиддичский матч. Никаких нападений, тишь да гладь — и на тебе! Во что он там мог вляпаться? Я всеми силами гнала от себя даже намек на мысль, что птах мой может и не вернуться. А потом вымыла чашку, собралась и ушла на работу.

Глава опубликована: 08.07.201325. Наемный работник

По возвращению со смены меня ждал сюрприз. Лопоухий такой и лупоглазый, в грязной наволочке и весь в бинтах. Я его чуть с перепугу не пришибла, когда это с громким хлопком у меня на кухне появилось.

— Добби имеет для мисс Патти сообщение! От Гарри Поттера, сэра! — возвестил он пронзительным голосом. Мнда, тот еще вестник, так и тянет если не битой, то хоть сковородкой приголубить, чтоб не появлялся из ниоткуда сзади.

— И что же Гарри Поттер хочет мне сообщить? — я повернулась к домовику, жалея о том, что под руками нет ни палочки, ни кинжалов.

— Гарри Поттер, сэр, просил передать, что с ним все в порядке, он жив и здоров! А еще он дал мисс Патти это, — и эльф мне протянул кожанный мешочек, похожий на гринготтский, в котором что-то позвякивало. На проверку чем-то позвякивающим стали три закупоренных флакона из непрозрачного стекла, заполненные какой-то вязкой жидкостью.

— Это что? — поинтересовалась я.

— Добби не знает, — замотал ушами тот.

— Добби, тебя твои хозяева не хватятся? — мимоходом накрыв кухонный нож — не самое удобное оружие, но сойдет за неимением иного — ладонью, поинтересовалась я.

— Добби — свободный эльф! — гордостью ответило недоразумение. — Гарри Поттер, сэр, сдержал слово, и сегодня днем хозяин Люциус подарил Добби носок. Добби теперь работает на Гарри Поттера, сэра!

Так, приехали...

— Носок? — не поняла я. Нет, если бы платок там, то было бы понятно. Но носок?! Добби с гордостью выставил вперед ногу, на которую был натянут до боли знакомый черный носок не первой свежести. Минувшим летом двадцать пар таких носков были мною приобретены для одного щуплого засранца в очках и со шрамом. Ежики стриженые! Ну, зараза! Ну, прохвост!

— И после ты стал работать на Гарри?

— Да! — с нездоровым энтузиазмом закивал Добби. — Гарри Поттер предложил работать на него за целых пять галеонов в месяц! Добби был согласен и за один! Добби не бездельник!

Go n-ithe na péisteoga thú! (п/а: ирл. Чтоб тебя черви съели!) Кстати о еде. Есть хотелось неимоверно: я не успела пообедать после ударного мытья полов в морге, да и утром кусок в горло не лез.

— Добби, ты есть хочешь?

Ой, а глаза-то какие... большие, выразительные.

— Курицу с картошкой будешь? Ты вообще человеческую еду ешь? — Дева Мария, сколько недоумения! — Да или нет?

— Добби еще никогда... — зашмыгал домовик носом. Его круглые глаза налились слезами. Ну уж нет!

— Что никогда? Никогда не пробовал человеческую пищу? Никогда не ел картошку? Не ел курицу? — дьявол их разберет, домовых эльфов вообще и этого полудурка в частности. В книгах говорилось, что они питаются тем же, что и люди, но ведь и книги могут ошибаться.

— Добби пробовал. Добби еще никогда не звали за стол...

Святой Патрик, дай мне сил!

— Тогда мой руки и за стол.

Damnú orm! (п/а: ирл. Чтоб меня! Проклятье!) Еще никогда я не видела, чтобы обычную картошку ели с таким благоговением. Пару минут полюбовавшись на сияющую неземным восторгом мордочку Добби, я тяжко вздохнула, плюнула и занялась своей тарелкой.

Полный желудок настроил меня на более миролюбивый лад. Жгучее желание открутить кое-кому уши и дурную бошку в придачу ушло. Ну, практически.

— Скажи-ка мне, Добби, — решила я прояснить кое-какие моменты по окончании обеда, — ты теперь работаешь на Гарри Поттера, так? Каковы тогда твои служебные обязанности?

— Добби не бездельник, Добби может выполнять любую работу!

Ну, кто бы сомневался! Воробей, зараза! Вечно он заваривает кашу, а расхлебывать — мне!

— То есть Гарри Поттер тебе ничего не сказал?

— Сказал. Добби больше не будет спасать Гарри Поттера, Добби будет ему помогать. Еще Гарри Поттер передал Добби для мисс Патти мешочек и сообщение.

Что и требовалось доказать.

— Ясно. Ты читать-писать умеешь? — Эльф отрицательно замотал ушами. — Тогда так, на словах. Основной твоей обязанностью будет помощь Гарри Поттеру. То есть если он что-то попросит, ты это делаешь, но только ты можешь это сделать и если помощь мелкому не подвергает тебя какой-либо опасности. В таком случае ты должен отказаться и сказать почему. Понятно? Отлично. Дальше, — я в задумчивости взлохматила короткий ежик на макушке. — Что ты конкретно можешь делать? Убирать там, еду готовить...

— Добби может и убирать, и еду готовить.

— А у прежних хозяев чем занимался?

— Добби смотрел за волшебными вещами. Добби умеет сделать так, чтобы опасная вещь не причинила никому вреда.

То есть, передо мной сидел специалист по работе с темномагическими артефактами и пытался устроиться на работу в качестве домработника, эдакого «принеси-подай». Чудненько! Давненько я не забивала гвозди микроскопом!

— Замечательно, — пробормотала я. — С руками что? — я кивнула на его обмотанные бинтами конечности.

— Добби помог Гарри Поттеру. Добби дал Гарри Поттеру вещь хозяев без их ведома. Так нельзя делать, и Добби наказал себя.

— Что за вещь? Дневник Реддла? — я сначала подумала, что именно так Воробышек получил ключ от Тайной комнаты. Однако заблуждение длилось недолго.

— Нет, — сказал эльф. — Это плохая, темная вещь. Добби никогда бы не осмелился давать Гарри Поттеру столь опасную вещь в руки. Добби дал ему другую вещь, неопасную, чтоб можно было видеть в темноте как змея, не глазами. А ту темную, дрянную вещь Гарри Поттер убил. Добби видел.

С минуту я помолчала, переводя то, что в весьма своеобразной манере мне сказал домовик, на человеческий. Так, стоп! Артефакт, позволяющий видеть, как змея, уничтоженный темный артефакт, который не брал ни огонь, ни что иное, неизвестное вещество в склянках...

— И когда ты дал тот неопасный артефакт Поттеру?

— Почти месяц назад.

— Тогда почему ты до сир пор в бинтах? — домовики — не маглы, ожог должен был уже пойти.

— Добби не сказал ничего хозяину Люциусу. Добби наказывал себя за это каждый день.

Чудненько! А если б рассказал? Léan is léir ort, Воробей, авантюрист фигов! (п/а: ирл. Черт тебя подери!) Этот идиот вообще соображает, что он делает?!

Однако объект моего гнева находился за тысячу миль, и до его приезда оставалось чуть более месяца. Зато передо мной находился домовой эльф с легким (хотя, это как посмотреть) приветом, в грязной наволочке и с ожогами на руках. И если чистокровным магам наплевать, как выглядят их слуги, то моя ирландская натура не могла оставаться спокойной рядом с существом в таком состоянии. Поэтому Добби была выдана заживляющая мазь, кое-что из старых вещей мелкого и показано, как пользоваться ванной. И уже через полчаса сияющий, как новенький пенни, отмытый до скрипа домовик в полосатой футболке и старых шортах Воробышка путался у меня под ногами в кухне, уверяя, что он-де и сам справится с уборкой дома, а я могу идти отдыхать.

— Добби получает целых пять галеонов в месяц не за то, чтобы он сидел, пока мисс Патти работает. Добби — не бездельник!

Кстати, это милое создание знало, кто я. В смысле, что я живу не в своем теле. И кому моя тушка принадлежала раньше — тоже. Неудивительно, ведь Тварь приходилась сестрой миссис Малфой и коллегой по ордену меченных мистеру Малфою. К тому же, восприятие и магия домовиков отличаются от человеческих, и это ушастики часто могут то, на что не способны и сильнейшие колдуны. Правда, ничего дурного в том, кто я и где я, Добби не видел, ведь я «забочусь и защищаю Гарри Поттера». Чудная логика! Нет, положительно, мне везет на психов разной степени адекватности.