Глава 6
На следующее утро мы снова оказались вместе — Гарри, Гермиона, Рон и я. День выдался пасмурным, небо над Хогвартсом заволокло тяжелыми облаками, и тени от высоких башен легли на каменные дорожки, будто предупреждая о чём-то. Мы поднимались по одной из движущихся лестниц, стены вокруг нас переливались от света факелов, а воздух наполнялся тихим шелестом мантии и эхом шагов. Было тихо, но в этой тишине ощущалась какая-то странная напряженность. Я ощущала, как внутри растёт странное чувство тревоги, будто что-то должно случиться. И именно в этот момент лестница под нашими ногами начала неожиданно сдвигаться, меняя своё положение с угрожающей плавностью. Каменные перила заскрипели, и ступени дрогнули, заставив меня невольно ухватиться за стену.
Гарри: пойдём другой дорогой. – Он резко повернулся к нам, его глаза блестели от внезапного озарения, а голос звучал решительно.
Мы кивнули, не споря. Обстановка изменилась слишком быстро, и никому не хотелось проверять, куда именно нас приведёт лестница. Мы шагнули к ближайшей двери, которая на первый взгляд казалась обычной. Дверная ручка была прохладной, и когда я её толкнула, в нос ударил запах пыли и сырости. Пройдя внутрь, мы все замерли почти одновременно. Я ощутила, как моё сердце сжалось — мы оказались в том самом коридоре. В запретном. Его узкие стены казались чужими, покрытыми паутиной времени. Свет факелов, редких и слабых, создавал тревожные отблески на потёртом каменном полу. Казалось, воздух здесь был гуще, тяжелее, и даже дышать стало труднее.
Рон: нет ощущения, что нам сюда нельзя? – Он понизил голос, неловко оглядываясь, его шаги замедлились, будто он хотел развернуться, но не осмеливался.
Гермиона: в том-то и дело, что нельзя. Это третий этаж, сюда запрещено. – Она произнесла это с тревогой, глядя на нас строго, будто напоминая, что мы нарушаем правила.
Я молчала, внимательно вглядываясь в темноту впереди. Моё сердце билось чуть быстрее обычного, и я чувствовала, как по спине пробежал холодок. Я не знала, что именно меня настораживало — запретность места или предчувствие чего-то опасного. Гулкая тишина усиливала это ощущение. Мы стояли в ряд, почти не дыша, и только слабое потрескивание факела на стене нарушало напряжённую атмосферу.
Вдруг в коридор с царапающим звуком когтей по камню метнулась знакомая тень. Я сразу поняла, кто это. Перед нами, быстро скользя по полу, пронеслась миссис Норрис — кошка мистера Филча. Её глаза горели жёлтым светом, отражая огонь факелов, а движения были точными и стремительными. Моё дыхание сбилось, я замерла, внутренне напрягшись, осознавая, что сейчас за ней может появиться и сам Филч.
-Бежим. – Я резко прошептала, стиснув зубы от страха.
Мы не раздумывали ни секунды — ноги сами понесли нас прочь. Мы побежали, но, как назло, не в сторону выхода, а наоборот — вглубь тёмного коридора на третьем этаже. Шаги отдавались гулко, мантии хлопали по ногам, а сердце колотилось с такой силой, что, казалось, его могли услышать. Внутри меня рос панический ужас — неужели нас поймают? Что будет дальше?
Закрыто! – Гарри рванул дверную ручку, дернул дверь, но та не поддалась. Его голос дрогнул от отчаяния, и я поняла, что он действительно испугался. Мы все испугались.
Нам конец! – Он снова дернул ручку, обернулся на нас с выражением полной безысходности.
-Отойдите от двери. – Я сделала шаг вперёд, уверенно, хотя внутри всё дрожало. – Алохомора. – Я чётко произнесла заклинание, подняв палочку. Кончик её засветился лёгким голубым светом, и через секунду замок щёлкнул, поддаваясь магии.
Мы быстро вбежали внутрь, и дверь закрылась за нами. Мы прижались к стене, стараясь не шуметь, затаив дыхание. Но в коридоре послышался голос, пронзительный, скрипучий.
Филч: здесь кто-то есть, дорогая? – Он говорил тихо, но каждое слово разносилось эхом. – Пойдём отсюда. – Голос удалился, и стало ясно, что он уходит.
Гермиона: Филч ушёл. – Она выдохнула, глядя на нас с облегчением, и провела рукой по волосам, убирая выбившуюся прядь.
Рон: почему здесь закрыто? – Его голос звучал с удивлением и тревогой, он подошёл ближе к двери, глядя на неё, как будто искал на ней ответ.
Мы с Гарри переглянулись и почти одновременно сказали:
-Была причина. – Мы обменялись взглядом, наполненным растущим беспокойством. Мне было не по себе от этой догадки.
Я заметила, как в углу зала что-то зашевелилось. Громадная туша, покрытая густой шерстью, мирно спала. Это был пёс. Трехголовый. Его дыхание было тяжёлым, грудь поднималась и опускалась с глухим гулом. Но вдруг одно из лиц дернулось, ноздри затрепетали. Он почувствовал нас. Все трое головы распахнули глаза, издав злобное рычание. Мы застыли, будто вросли в пол, парализованные страхом. Сердце колотилось, я чувствовала, как колени начали подгибаться.
Но когда пёс приподнялся и пошёл на нас, мы закричали. Паника взорвала нас изнутри. Мы метнулись к двери, начали её захлопывать, наваливаясь на неё всей массой, стараясь удержать чудовище внутри. Его когти скользнули по каменному полу, он рвался наружу, но дверь устояла.
Мы выбежали прочь из коридора, больше не оглядываясь, почти спотыкаясь от страха. Когда, наконец, остановились, дыхание сбилось, руки дрожали, и на лбу выступил холодный пот.
Рон: о чём они вообще думают?! Держать такое чудовище в школе! – Он стоял, широко раскрыв глаза, и размахивал руками, всё ещё не веря в произошедшее.
-А ты не видел, что он на цепи? – Я глянула на него, сдерживая дрожь в голосе, хоть и пыталась казаться спокойной. – Он был привязан. Это не просто зверь.
Рон: я не смотрел на его ноги! Меня волновали его головы! Может быть, ты не заметила — их было три! – Он повысил голос, и даже немного запнулся от возбуждения, делая шаг назад.
Гермиона: он стоял на люке, значит, он там не случайно. – Она говорила уверенно, как будто выстраивала логическую цепочку.
-Он что-то охраняет. – Я кивнула, чувствуя, как в груди разгорается странное волнение. – Там что-то есть, важное, возможно — опасное.
Гарри: что, например? – Он нахмурился, явно уже размышляя над этим всерьёз.
-Мы можем только догадываться, о том, что он может там охранять, – прошептала я, потупив взгляд, – но сейчас мы должны отправиться спать. – Я уже не чувствовала ног — усталость, страх и тревога смешались воедино.
Мы молча направились в сторону нашей башни, не произнося ни слова. В коридорах было темно, только факелы мерцали редкими огоньками, и тени от них казались особенно длинными. Я чувствовала, как под мантией колотится сердце. Этот день я не забуду никогда.
Пока Гарри отправился на встречу с капитаном команды по Квиддичу, Оливером Вудом, мы, остальные, тащились на один из самых скучных уроков в расписании — Историю магии. Сидеть на ней было настоящим испытанием: профессор Биннс, призрак с монотонным голосом, читал лекцию так, будто пытался усыпить весь класс. Его слова, лишённые интонации, тянулись, как густой туман, и я чувствовала, как сознание медленно ускользает в дрему. Но, несмотря на скуку, пропускать урок было нельзя — правила есть правила. Я время от времени бросала взгляды на Гермиону — она внимательно конспектировала, будто каждое его слово было сокровищем. Рон, наоборот, едва держал глаза открытыми.
Чуть позже, когда занятия закончились, мы встретились с Гарри у входа в класс заклинаний. Он выглядел бодро, немного взволнованно, как будто ему не терпелось рассказать о тренировке. Вместе мы зашли в светлую аудиторию с высокими окнами. Воздух здесь был свежим, пахло пергаментом и лёгкими ароматами магии. Гермиона сразу заняла место рядом с Роном, не глядя на него, а я опустилась на скамью рядом с Гарри, чувствуя, как он легко толкнул меня плечом, словно приветствуя.
Профессор Флитвик, крошечный волшебник с живыми глазами, вспрыгнул на стопку книг, чтобы быть нам на уровне глаз. Его голос был бодрым, наполненным энергией, и сразу же оживил класс.
Флитвик: одно из самых простых, но важных искусств магии — это левитация! Способность заставлять предметы подниматься и парить в воздухе. Итак, у всех есть перья?
Некоторые ученики подняли их вверх. Я подняла свою — лёгкую белую перышко, аккуратно положенное на стол. Оно казалось почти невесомым, и я поймала себя на мысли, что хочется увидеть, как оно взлетает.
Флитвик: отлично! Надеюсь, вы не забыли красивые движения рукой, которые мы уже изучали?
Он взмахнул рукой — лёгким, элегантным движением, будто рассекал невидимый шелк.
Флитвик: итак — рассечь воздух и взмахнуть! Не забывайте! А теперь пробуем. И чётко произносим: Вингардиум ЛевиОса. Прошу, тренируйтесь!
Я глубоко вдохнула, сжала пальцы на палочке и медленно повторила движение, точно, как нас учили. Рядом Гарри делал то же самое. Мы оба справлялись довольно уверенно — перо чуть дрогнуло и плавно поднялось над партой, словно на волшебных нитях. Гарри улыбнулся, глядя на меня, а я, почувствовав лёгкую гордость, кивнула в ответ.
Но на другой стороне класса всё шло не так гладко. Гермиона старательно показывала Рону, как нужно взмахивать палочкой и произносить заклинание, но он упрямо твердил что-то невнятное.
Рон: Вингардиум Левиоооса, – буркнул он, и я заметила, как Гермиона вздохнула.
Издалека раздался взрыв — у Стивена Стмуса перо вспыхнуло искрами, с громким хлопком взлетело к потолку и осыпалось пеплом. Все ахнули. Я сжалась от неожиданности, затем рассмеялась вместе с остальными — это было эффектно, хотя и опасно.
Когда урок закончился, и мы направились к обеду, по коридору разносился шум шагов и голосов. Гарри шёл рядом со мной, а позади Рон и Гермиона, но я уже чувствовала напряжение между ними. Внезапно я услышала, как Рон, думая, что его никто не слышит, сказал, сдерживая раздражение:
Рон: ...она ночной кошмар! Неудивительно, почему у неё нет друзей.
Я остановилась, будто удар получился физическим. Моё лицо налилось гневом, сердце защемило. Гермиона, проходя мимо, задев плечом Рона, ничего не сказала. Я же не смогла промолчать.
– Рон, она всего лишь пыталась тебе помочь. Если твоё эго пошатнулось из-за того, что у неё выходит, а у тебя нет — это твоя проблема, а не её. – Я смотрела ему в глаза, не скрывая гнева. – И, к твоему сведению, у Гермионы есть друзья.
В моих глазах сверкнула искра ярости. Я отвернулась от него резко, чувствуя, как внутри бурлит гнев, и направилась к женскому туалету, зная, куда пошла Гермиона. Дверь была приоткрыта, и тишина внутри была гнетущей.
– Герми?.. Гермиона, пожалуйста, это не стоит твоих слёз. Рон – дурак. Дай мне войти, прошу. Он не достоин ни одной твоей слезинки. – Я тихо постучала в дверь кабинки, за которой слышалось сдерживаемое всхлипывание.
Я стояла у двери, прижавшись к ней ладонью, и пыталась убедить её, что она не одна. Моё сердце сжималось от боли — видеть Гермиону в таком состоянии было невыносимо. Но вдруг что-то изменилось.
Пол скрипнул. Воздух стал тяжелее. В туалете раздался низкий, влажный хрип.
– О... чёрт. – Я замерла, почувствовав ужас, охвативший меня с головы до ног. – Гермиона... здесь... здесь тролль. Пожалуйста, пригнись. Не издавай ни звука. Старайся не двигаться...
Но не успела я договорить, как мир резко накрылся густой тенью. В следующее мгновение я услышала громкий топот, треск кафеля и злобный рык. Всё исчезло. Свет. Звук. Я провалилась в чёрную пустоту, в тишину, где не осталось ничего, кроме страха