Chapter 9
Гарри не мог забыть последнюю встречу с Реддлом. Распахнутый балдахин, бешено колотящееся сердце, свет от Непростительного и холодное, ужасное чувство, которое оно принесло. Связь между ними была вполне реальной – это было не то, что он мог проигнорировать и забыть. Если Реддл видел Джинни, то мог увидеть и все остальное.
Уизли. Седрика. Крестражи. Волдеморта.
Окклюменция не работала. Разве Реддл не был сильнейшим окклюментом? И все же Гарри видел его сон так ярко, будто все происходило с ним на самом деле.
Ты должен захотеть этого больше всего на свете.
Он не мог выбросить слова Реддла из головы. Постоянно видел его лицо: выразительные глаза – черные и бездонные, искривленные в усмешке губы. Слышал его голос – низкий и зловещий; слова, повторяющиеся снова и снова. Звон в ушах, в мыслях, в самом его существе. Реддл постоянно был где-то рядом, и Гарри больше не мог его избегать.
На следующее утро за завтраком он почти ничего не замечал. Частые пробуждения до рассвета и ночи без сна сделали его равнодушным ко всему. Он рассеянно кивал Абраксасу, изредка улавливая слова «квиддич», «отец» и «Гриндевальд».
По другую сторону стола Белинда что-то обсуждала с Вальбургой Блэк – высокой девушкой с узким лицом. У нее был непропорционально большой рот и длинный тонкий нос, а глаза – маленькие и бесцветные. Она казалась слишком серьезной и, хотя училась только на шестом курсе, выглядела сильно старше своих лет. Гарри отметил, что во время разговора ее настороженные глаза бегали из стороны в сторону, словно она никак не могла сосредоточиться на чем-то одном.
Рядом сидела Лукреция, которая разговаривала с Адрианой Булстроуд и Женевой Яксли. Девушки были тихими, незаметными – Гарри видел их только в классе – и практически неразлучными. А прямо напротив Гарри, рядом с Абраксасом, расположился Реддл.
Он выглядел сосредоточенным на разговоре с младшекурсником, который от страха, кажется, готов был обмочиться. Однако Гарри несколько раз чувствовал на себе его обжигающий темный взгляд.
— Ты написал эссе профессору Бири? — спросил Абраксас. — Я смог найти только четыре применения Мечты Нюхлера.
— Полировка для палочек, — ответил за него Реддл, и Гарри напрягся. — А в прошлом его использовали при создании косметических зелий.
— Здорово, спасибо, — Абраксас полез за своей сумкой, ударился локтями о стол, прежде чем его голова исчезла из поля зрения.
Сам Гарри тоже не нашел пяти применений. Честно говоря, он особо и не пытался, но списывать у Реддла – последнее, что он собирался делать. Отвернувшись, Гарри сделал глоток тыквенного сока и почувствовал, как Абраксас задел его сумкой под столом.
Реддл закончил разговор с мальчиком, после чего обернулся и с самодовольным видом вдруг уставился на Гарри. Взгляд у него был хитрый, забавляющийся, и Гарри, выдержав ровно две минуты, раздраженно спросил:
— Что?
— Ничего, — довольно ответил Реддл, расплываясь в широкой ухмылке. Ужасно, подумал Гарри. Должно быть, он выглядел так же, когда убивал свою магловскую семью. — А ты чего-то ждал?
— Ну, например допрос. Или проклятие. Или очередное дурацкое замечание.
Абраксас, вытащив перья и чернила, бросил на парней удивленный взгляд.
— Конечно, Гарри, — кивнул Реддл. — Ты всегда подозреваешь худшее.
Что-то было не так – он выглядел слишком самодовольным. Внутри заворочалось беспокойство, но Реддл, в целом, вел себя как обычно: цеплялся к словам, увиливал от ответов и оставался засранцем, который стремился побеждать в каких-то только ему известных играх. Он всегда делал странные замечания – ублюдку определенно нравилось доставать Гарри.
Так почему на этот раз все казалось иначе?
После завтрака они направились к кабинету Трансфигурации. Гарри как раз подумывал о том, чтобы задержаться после урока и поговорить с Дамблдором, когда Реддл догнал его – еще бы, такие широкие шаги позволили сделать это без усилий.
Почему-то они остались одни. Когда это произошло? Гарри мог поклясться, что Абраксас был здесь минуту назад. Но тот уже разговаривал с Белиндой, их головы склонились вместе, образуя странное слияние блондинов. Остальные были далеко.
— Что ты думаешь о профессоре Дамблдоре? — спросил Реддл.
— Он мне нравится, — сразу ответил Гарри. — Он всегда поддерживал меня.
Абраксас в отдалении застыл от ужаса, но Реддл только хмыкнул.
— Ну, конечно. Тогда что насчет меня, Гарри? Как далеко заходит твоя неприязнь?
— Ненавижу тебя.
Реддл явно обрадовался.
— Ненависть. Я люблю сильные эмоции. А теперь – что за связь между нами? Сны? Почему это происходит?
Гарри открыл рот прежде, чем успел задуматься над ответом.
— Не знаю, — произнес он. — Я думал, что знаю, но нет.
Брови Реддла сошлись на переносице.
— Ты действительно не знаешь, — негромко сказал он скорее себе, чем Гарри. — Так не пойдет. Если ты не знаешь причину, то как мне избавиться от связи?
Внезапное осознание обрушилось на Гарри, и он пораженно распахнул глаза.
— Ты мне что-то подмешал!
Тыквенный сок. Самодовольная улыбка. Сердце Гарри застучало быстрее.
— Я предупреждал: не стоит меня недооценивать. Веритасерум. Говорят, безвкусный, что скажешь?
— Да. То есть заткнись! Ты не можешь просто... это запрещено в школе. Я расскажу.
— Ты расскажешь? — повторил Реддл, но это не произвело на него впечатления и нисколько не обеспокоило. — Это не детская площадка. Как думаешь, тебе кто-нибудь поверит?
— Нет. Может быть. Мои друзья могли бы. Профессор Дамблдор поверил бы, — ответы вырывались сами по себе, прежде чем он мог их остановить.
— Я думаю, он должен будет это доказать. Теперь Уизли и Грейнджер. Что они думают обо мне?
— Они не верят тебе. Думаю, ты пугаешь их.
— Почему?
Гарри закусил губу так сильно, что почувствовал металлический привкус во рту.
Борись с этим. Это похоже на Империус. Борись с этим.
— Они знают, что ты сделал. Хагриду. Я им все рассказал.
Правда соскальзывала с языка легко и уверенно, но губы двигались, пытаясь произнести новые слова. Гарри сердито прикусил губу еще раз.
— Как мило с твоей стороны. А наша связь – ты думаешь, это из-за палочек?
— Я не знаю.
Реддл несколько секунд смотрел, как он корчится.
— Действительно ли Гриндевальд убил твоих родителей? — неожиданно спросил он.
Гарри сопротивлялся отвечать столько, сколько мог. Становилось все труднее.
— Их убил Темный Волшебник. Но не Гриндевальд.
Ты. Они были убиты тобой.
— Бедная сирота, — голос Реддла был полон притворного сочувствия. — Разве ты не хочешь мести?
— Хочу.
— Насколько сильно? Достаточно убить?
— Да... Нет... Я не знаю, — он зажал рот руками и отвернулся. Он не поддастся этому. Скорее откусит себе язык. Когда Гарри отошел, лицо Реддла потемнело, и он последовал за ним.
— Как разорвать связь? — настаивал он.
— Я не знаю!
Кровь стучала в ушах, и Гарри чувствовал, как зубы начинают прокусывать губы. Он выругался, сейчас больше всего на свете желая лишиться способности говорить. Внезапно в голову пришла идея – настолько идиотская, что показалась гениальной.
— Силенсио, — Гарри направил палочку себе в лицо, едва Реддл приблизился. Вспышка света на мгновение ослепила его, но стоило открыть рот, шевельнуть губами, и в ответ прозвучала блаженная тишина. Он снова посмотрел на Реддла: тот не выглядел раздраженным, скорее забавляющимся, высокомерным – и от этого Гарри сильнее стиснул зубы.
Он полностью пропустил Трансфигурацию, поспешив прочь до того, как Реддл решил наложить контр-заклинание или последовать за ним. Он бежал коридор за коридором, думая только об одном.
Как долго будет действовать зелье?
***
Четыре часа. Вот как долго. Гарри несколько раз подумывал пойти в Больничное крыло, но шанс получить противоядие был маловероятен. Веритасерум встречался редко. Реддл – ублюдок – вероятно, сам его сварил. Или получил от одного из своих почитателей.
Гарри сидел в одном из пустых классов. Там было тихо и спокойно. Он находился так глубоко в замке, что вряд ли кто-нибудь мог пройти мимо.
Как он мог так облажаться? Ослабить бдительность? Он знал, что сказал бы Снейп – его голос, скользкий, как масло, и полный отвращения звучал в голове невероятно четко.
— Глупый, жалкий Поттер. Темный Лорд видит все. Он уже просчитал все, что вы подумаете, что предпримите, что сможете сделать. Что бы вы ни планировали, он на десять шагов впереди.
Реддл, со своим мягким голосом – тихим и ядовитым, плавным и смертоносным.
«Я не боюсь тебя».
«Ты будешь».
Гарри не думал, что случайно выдал какой-то секрет. Если бы вопросы продолжались, случилась бы катастрофа, но Реддл хотел знать о связи и снах, и в этом Гарри был таким же неосведомленным, как и он сам. В этот раз ему повезло.
Те часы, что он провел в одиночестве, он потратил на то, чтобы хорошенько все обдумать. Общие сны... это же абсурд. Гарри не мог обмениваться снами с этим психопатом. Это было невозможно. Это было несправедливо.
Слова гремели в его голове.
«Насколько сильно? Достаточно убить?»
Действие Силенсио закончилось несколько часов назад, и у сыворотки правды осталось мало энергии. Гнев превратился в неподвижное, расчетливое спокойствие. Гарри пробовал разные предложения снова и снова, позволяя им становиться все более абсурдными по мере рассеивания Веритасерума.
— Я мог бы убить его, — сказал Гарри, проверяя слова. Они тяжело ощущались на языке. Неправильно. — Если бы это значило спасти всех.
Он не был уверен, правда это или ложь.
***
— Ты пропустил занятия! Мы так волновались!
— Гермиона пропустила Чары, чтобы найти тебя. Ты бы это видел!
— Тебе следовало пойти прямо к профессору Дамблдору – твоего воспоминания было бы достаточно!
— Это незаконно, она права.
Гарри проигнорировал Рона и Гермиону. Начинала болеть голова – пульсирующая боль накатывала сразу отовсюду. Голоса друзей казались слишком громкими, слишком навязчивыми. Как старый магнитофон, выплевывающий одни и те же слова.
— Я облажался, — признал он. — Я должен был знать, что он выкинет нечто подобное.
— Веритасерум строго ограничен, — возмутилась Гермиона. — Ты не мог...
— Мне следовало, — оборвал Гарри. Он отвернулся от нее, прежде чем выпалить что-нибудь резкое.
Друзья пытались помочь. Гарри знал это, но голова раскалывалась на части, а слова – грубые и злые – вертелись на языке, уже готовые сорваться.
— Спасибо, — отмахнулся Гарри, — но я пойду прогуляюсь.
Он ушел, истратив всю энергию на этот диалог.
***
Гарри снова оказался в гостиной Слизерина – там было немноголюдно и умиротворяюще тихо. Погода для осени стояла теплая, поэтому большинство студентов проводили время снаружи, приветствуя природу с распростертыми объятиями. В самом деле, ничто не могло быть приятнее отсутствия болтовни, а зеленый – очень успокаивающий цвет, не так ли?
Когда вошел Реддл, Гарри встал с кресла и направился ему наперерез.
— Гарри, — любезно проговорил тот. — Надеюсь, тебе лучше? Профессора очень волновались.
— Не сомневаюсь, — бросил Гарри. — Неужели ты сказал им правду?
— Сказал, что у тебя расстройство желудка. Съел что-то не то.
— О, да, — Гарри думал, что его гнев утих, но прямо здесь, с Реддлом, ярость вспыхнула с новой силой. — Я же говорил тебе, что ничего не знаю об этих дурацких снах. Ты настолько параноик, что тебе пришлось это доказывать?
— Ты лжешь, а я не верю лжецам.
Его глаза расширились, когда Гарри хрипло, недобро рассмеялся.
— Я говорил правду.
Помедлив, Реддл задумчиво склонил голову набок.
— Давай поменяемся местами, — предложил он. — Представим, ты узнаешь, что тебя кто-то ненавидит. Кто-то, кто с самого начала ведет себя странно, многое скрывает и уклоняется от любых вопросов. А потом вы начинаете обмениваться снами. Тебе на моем месте не понадобились бы доказательства?
Гарри нахмурился, подбирая слова, но в итоге выдал лишь ничтожную часть того, что хотел сказать на самом деле:
— Я совсем не такой, как ты.
— Значит, ты бы не сделал то же самое, если бы мы поменялись местами? Если бы ты мог получить зелье правды так же легко?
— Нет, — отрезал Гарри. — При необходимости я бы вбил эту бутыль тебе в глотку, но не более. Мерлин, какой же ты высокомерный. Ты подставил Хагрида и продолжаешь вести себя как ни в чем не бывало. Думаешь, если тебе удалось перетянуть на свою сторону весь факультет, то остальные должны подчиниться просто за компанию? Но все, что ты говоришь, ничего не значит, твои обещания – это пшик, пустой звук. Так что, Реддл, неужели ты всерьез считаешь, что я здесь главный лжец?
Тот замер, и сердце Гарри остановилось вместе с ним. Воздух сгустился от напряжения. В наступившей тишине Гарри почти видел, как в голове Реддла вращаются шестеренки, анализируя его слова, будто Гарри сказал что-то действительно важное.
— Может, мы не такие уж и разные, — после небольшой паузы вкрадчиво произнес Реддл. Гарри вздрогнул от его тона. — Уникальные среди серости. Ты упрямый и темпераментный, умный и сообразительный. Мы оба сироты. Связаны палочками-близнецами и общими снами, но самое удивительное, что между нами происходит что-то непонятное.
Гарри открыл рот, но не смог произнести ни звука. Это было слишком похоже на Тайную комнату на втором курсе. Практически та же речь. Но Гарри не думал о Василиске и дневнике. Не думал ни о чем, кроме слов Реддла.
— Ты можешь почувствовать ее? Связь?
Гарри сглотнул.
— Нет.
— Снова лжешь?
— Кажется, мы уже выяснили, чья это прерогатива. Ты льстишь профессорам и прикидываешься хорошим парнем, но мы оба знаем, что это ложь, — Гарри не был уверен, что Реддл его вообще слушает. Тот не отрывал от него глаз и казался странно очарованным, почти восхищенным.
— Ты все еще не боишься, — выдохнул Реддл. — Только полный дурак мог бы так со мной разговаривать.
— Тогда считай меня дураком. Ты не Гриндевальд. Ты обычный психопат, который получил немного власти. Ты всех обманул, и я единственный, кто это видит.
— Хорошо, я их обманываю. Может быть, тебя тоже. Но, Гарри, чего ты добиваешься? Действительно желаешь увидеть, что скрывается внутри меня?
Бесконечная пустота, черная и бескрайняя. Волнистые дюны бархата: темные, мрачные, беспросветно черные, – они медленно затягивали Гарри в свои сети, расширяясь и поглощая все вокруг. Он видел себя будто со стороны, но не мог отвести глаз от той тьмы, которую видел в блестящих, бездонных глазах Реддла. Что-то пряталось чуть глубже поверхности, ожидая момента, когда сможет проявить себя.
Мог ли Гарри с уверенностью сказать что видит его насквозь? Знал ли он, что скрывается в чужой голове?
По коже поползли мурашки, а сердце вновь дало сбой. Время между ними будто остановилось. Однако Реддл терпеливо ждал, наблюдая за сменой эмоций на его лице. Вопрос повис в воздухе, растягивая пространство.
Гарри потряс головой, стряхивая наваждение.
— Не очень, — буркнул он и поспешил прочь.
***
Он думал, что Реддл придет в ярость. Ведь это немыслимо: кто-то смог увидеть его сны – буквально заглянуть в самые сокровенные глубины подсознания. Ради всего святого, это был Том Реддл. Но если тот испытывал злость, это тщательно скрывалось. Судя по всему, он предпочитал скрывать вообще все свои эмоции.
Гарри отчаянно задавался вопросом, испытывает ли этот ублюдок хоть что-то. Он знал, что тот может выйти из себя или разозлиться, внезапно стать веселым или жестоким. Испугался ли Реддл их связи? Того, что Гарри мог что-то увидеть? Или ему было все равно?
На следующее утро Реддл, вид у которого был бодрствующий и собранный, поджидал его у входа в гостиную.
— Я не спал, — сказал он вместо приветствия. — И я знаю, что ты тоже. Я слышал, как ты ворочаешься.
— Полудурок, — пробормотал Гарри.
— Прости?
— Лежал в полудреме, говорю. Уснуть толком не смог, поэтому иду... э-э... прогуляться.
Реддл вскинул бровь.
— В таком случае, я уверен, ты без ума от грома и молний.
— Обожаю, — согласился Гарри. — Они такие... громкие.
Реддл рассмеялся, и его лицо на миг изменилось. Потом улыбка исчезла, и он сказал так же спокойно, как и прежде:
— Мне приснился человек, падающий в Арку Смерти.
Гарри замер, невольно открыв рот.
— Это мой... — голос не слушался, — мой крестный отец.
— Твоя жизнь оказалась одной большой трагедией, — покачал головой Реддл. — И как ты с этим справляешься?
Гарри проигнорировал вопрос.
— Что ж, все, что тебе снится, это чертов Василиск и Тайная комната.
— Василиск? Ты его видел?
— Да, — он вздрогнул. — С большими желтыми глазами. Никто не должен смотреть в них.
— Преимущество быть наследником Слизерина, — хмыкнул Реддл. — Я контролирую его.
— Хорошо, — устало отозвался Гарри. — Это не имеет никакого отношения к исключению Хагрида, верно?
Реддл тонко улыбнулся.
— Прошу прощения за зелье правды, — легко произнес он. — Это происшествие сделало тебя злым и недоверчивым.
— Но тебе не жаль? — Гарри скептически вскинул бровь. Несмотря на испытываемое негодование, ему было любопытно, будто в многослойной лжи Реддла нашлось свое очарование.
— Нет, раскаяние – это бессмысленно, правда?
— Это делает тебя человеком.
— О, Гарри, — он хохотнул, — есть более важные вещи.
Гарри думал, что Реддл снова проклянет его или попытается получить больше информации, но тот этого не сделал. Они поднимались завтракать, и тот вел себя почти любезно. Однако перед входом в Большой зал Реддл резко остановился, и Гарри едва не налетел на него.
— Твоя палочка. Можно мне посмотреть?
Гарри недоверчиво фыркнул.
— Конечно. Я ведь так глуп, чтобы отдать ее своему врагу.
— Достань ее, — Реддл, казалось, боролся с собственной ухмылкой. — Давай проверим связь.
Он нерешительно так и сделал. Реддл, достав свою палочку, прошептал заклинание, и тонкий золотой след соединил палочки вместе. Рука Гарри дрожала, когда золото будто поползло вверх по его руке. Было тепло, хорошо. Реддл завороженно смотрел на золотую цепь. Он протянул руку – кольцо Мракса блеснуло на пальце – и коснулся ее. Гарри пронзил разряд, похожий на электрический. Цепь разорвалась, и палочки с силой отпрянули. Тепло исчезло так внезапно, что он почувствовал себя странно: пусто и холодно.
— Это было интересно, — резюмировал Реддл. — Ты это почувствовал? — Но прежде чем Гарри ответил, он продолжил: — Впрочем, неважно. Я думаю, твоя палочка меня не любит.
— Какова палочка, таков и владелец, — он нехотя рассмеялся. — Разве не так говорят?
— Никто так не говорит.
— Ну, они должны.
— Что может разорвать связь, — вслух задумался Реддл. — Что будет, если ты сломаешь палочку?
Гарри замер, его улыбка исчезла.
— Кажется, мне послышалось? Я сделаю что?
— Если мы предполагаем, что причиной связи являются палочки – что маловероятно – это поможет избавиться от нее.
— Ломай свою, — нахмурился Гарри. — Ты не прикоснешься к моей, — он сунул древко обратно в карман и мрачно посмотрел на Реддла, но тот не сдвинулся с места.
— Это была просто мысль, Гарри, не нужно так обороняться.
— Тогда не думай об этом. Клянусь, если ты подойдешь к моей палочке...
— Я не буду.
— ...ты пожалеешь об этом. Я серьезно.
Реддл приподнял брови.
— Хорошо, — согласился он. — Я не буду. А теперь... завтрак?
Бросив на него последний взгляд, Гарри последовал за Реддлом в Большой зал.
***
Это было неправильно. Это было ненормально. Реддлу не следовало с ним разговаривать, не следовало тратить так много времени, чтобы приставать к нему. Однако он, надоедливый и до омерзения настойчивый, вцепился в Гарри как клещ и отказывался отпускать. Как Гарри должен был планировать свои действия? Сохранять ясную голову? Может быть, это то, чего хотел Реддл – заставить его ослабить бдительность.
В то утро у них была сдвоенная Защита. Гарри устало тер глаза и непрерывно зевал. Многие студенты за завтраком пребывали в приподнятом настроении из-за предстоящего матча по квиддичу. Единственными, кто не участвовал в разговоре, были Белинда, которая читала письмо у себя на коленях, Гарри и Реддл.
Гарри посмотрел на гриффиндорцев – Гермиона и Рон разговаривали с дедушкой Рона, Септимусом. Их лица были такие яркие и счастливые: Гермиона размахивала руками, объясняя что-то, а Рон закашлялся от смеха. Что-то внутри него расслабилось.
— Защищайся, Гарри, — пошутил Абраксас, легко толкая его в бок. — О, да брось.
Гарри рассеянно потер ушибленное место и, последний раз оглянувшись на своих друзей, последовал за ним. В кабинете ЗОТИ отсутствовали все столы и стулья, а Профессор Вилкост стояла за преподавательской трибуной, возвышаясь над классом.
— Сегодня мы проверим ваши дуэльные навыки, — объявила она, пристальным взглядом обводя всех учеников. Ее голос эхом разнесся в тишине.
Гарри оживился при мысли о практическом уроке. На прошлой неделе они изучали жутко унылые схемы поселения троллей.
— Ты будешь моим партнером? — спросил Абраксас, уже доставая палочку. Гарри кивнул. Ему было любопытно, был ли его друг так же хорош в дуэлях, как и во всех других аспектах магии.
— Вообще-то... — прозвучал за спиной ровный голос. Все звуки в классе отошли на задний план и внимание Гарри целиком сосредоточилось на этой интонации. — Ты не откажешься сразиться со мной на дуэли, Гарри?
Реддл ждал, вопросительно приподняв брови. Гарри всерьез собирался сказать «нет»; собирался рассмеяться диким, безудержным смехом и отрицательно покачать головой. Он что, похож на сумасшедшего?
Пожалуй, так оно и было. И хотя Реддл еще не стал Волдемортом и вообще от него разительно отличался, он все равно оставался ужасным человеком – по-своему опасным и непредсказуемым.
— Хорошо.
Волнение Абраксаса сменилось удивлением. Он взглянул на Гарри, а затем на Реддла.
— Отлично. Только не поубивайте друг друга, — он подозрительно посмотрел на Гарри, а затем двинулся искать другого партнера.
— Что бы ты ни планировал, — предупредил Гарри, когда Абраксас отошел на приличное расстояние, — Вилкост будет смотреть.
— Почему я всегда что-то планирую? — невинно спросил Реддл, но его глаза блестели слишком сильно для человека, у которого не было скрытых мотивов. — Я расскажу тебе свой план, если хочешь.
Гарри пожал плечами.
— Валяй.
— Ты прав, я не могу использовать темную магию. Многие заклинания.
Гарри закатил глаза.
— Мерлин, да ты лучше переживешь исключение из школы, чем откажешься от их использования.
— И лишить себя веселья? Я хочу проверить теорию. Говорят, палочки-близнецы не могут навредить друг другу. А как насчет того, чтобы проверить, что произойдет во время приятной, дружеской дуэли?
— Не думаю, что ты способен на приятное и дружеское, — сказал Гарри и усмехнулся, потому что Реддл снова лгал – это не было его планом. Возможно, одним из них, но точно не главным. — Или, может быть, ты просто хочешь узнать, сможешь ли ты победить меня.
Он нарывался, и они оба это знали. Гарри проверял пределы: как далеко мог зайти Реддл?
— Посмотрим, — он не смог сдержать раздражения. Гарри видел небольшую складку между бровей, его сжатую челюсть; слышал угрозу в голосе. Он впитывал в себя этот образ, не в силах отвести взгляд. Маска Реддла шла трещинами – его терпение истончалось, и он угрожал.
Гарри приподнял брови – на этот раз он бросал Реддлу вызов. И он был идиотом, сказала бы Гермиона. Настоящим придурком.
Он подумал о Веритасеруме и Тайной комнате, которые постоянно видел во сне – каждую ночь, как бы он ни пытался этого избежать; вспомнил, как Реддл предложил ему сломать палочку, при этом сохраняя на лице полную невозмутимость.
— Итак, все помнят – дружеские заклинания, — напомнила профессор Вилкост. Гарри многозначительно посмотрел на него.
— Слышал?
— Разумеется.
Ее голос был рядом с ними, но Гарри не оглядывался.
— Очевидно, это дуэль. Вы не можете использовать только заклинания с первого года обучения, но если я увижу что-нибудь, что может причинить реальный физический вред, поверьте мне, последствия будут серьезными.
Гарри знал, что ее предостережения – не пустые слова. Все знали.
Реддл? Какое ему дело до последствий, если он выпустил Василиска в школу. Гарри знал его не так хорошо, как думал изначально. Он явно превосходил все ожидания.
Они заняли позиции.
— Хорошо, Гарри, — сказал Реддл. Несмотря на вызов, он выглядел почти взволнованным – живым и энергичным, а на его красивом лице отчетливо проступило нетерпение.
— Я хотел бы пожелать удачи, — сказал Гарри. — Но это будет ложью.
Реддл широко усмехнулся, показывая ровный ряд белых зубов.
— А теперь давай поклонимся.
Гарри не хотел. Это вернуло его на кладбище, к Волдеморту, окруженному Пожирателями смерти, когда Седрик лежал мертвый всего в нескольких футах от них. Тогда каждое заклинание было не на жизнь, а на смерть; каждая секунда могла стать последней.
Но они были в классе. И Реддл совсем не напоминал ему Волдеморта.
— Приятная и дружественная дуэль, — снова повторила профессор Вилкост. — Никто не должен пропустить занятия, отправившись в больничное крыло.
Наконец ее голос стих, и Гарри крепче перехватил палочку. Сейчас больше всего на свете он хотел только одного – победить. Они поклонились: Реддл – низко и медленно, почти насмешливо; Гарри – коротко и резко.
А потом Реддл бросил первое заклинание, и все остальное перестало иметь значение.
Гарри определенно не выиграет ни одного дуэльного сражения. У него не было изящества и плавных движений палочкой – только вспышки грубой силы и молниеносные рефлексы. Как и во всем остальном, что он делал, за него решали инстинкты: все или ничего. Он боролся, чтобы выжить.
Но Реддл...
Все его неуловимые, плавные шаги и отточенные движения рук складывались в опасный танец; красивое представление на сцене. Без лишних сантиментов: он, прекрасно обученный, был мастером своего дела. У Гарри была сноровка, у Реддла – талант.
Он никогда не ценил этого раньше – точно не с Волдемортом, но семнадцатилетний Реддл, невыносимый ублюдок, был не хуже любого члена Ордена. Он не произнес ни одного заклинания вслух, но все они были такими быстрыми, так точно нацелены...
Гарри выпустил Экспеллиармус, затем еще один. Реддл мог насылать что угодно – его заклинания вспыхивали световым шоу, слишком быстрые, чтобы их можно было расшифровать.
Гарри излил весь свой гнев и разочарование. Веритасерум-Хагрид-Волдеморт-Реддл – в чем разница на самом деле? Он не мог даже думать, не мог видеть – был только свет, яркий и головокружительный.
Это был Реддл, это был Волдеморт, это был тот, чьи сны он разделял, чья улыбка была опасно очаровательной. Насмешливый, высокий и холодный смех сливался с мрачным и звучал как навязчивая музыка...
Ударила вспышка.
Перед глазами у Гарри потемнело, мысли улетучились. На мгновение он подумал, что получил в лицо Непростительное. Но когда он посмотрел снова, уже внимательнее, то понял, что его брови стали ужасающе длинными, свешивались ему на глаза и мешали видеть. Безвредное заклятие.
Он наложил Протего и отменил заклинание. Реддл ухмыльнулся.
— Бомбарда, — выстрелил Гарри.
Тот легко увернулся и сразу контратаковал. Гарри пригнулся, но было поздно: его рот склеился. Он задумался на долю секунды, но Реддл выстрелил снова – один, два, три раза. Это должно было стать концом. Гарри не удавались невербальные заклинания, но одно всегда срабатывало – то, которое он практиковал до тех пор, пока не смог применить его во сне.
Экспеллиармус.
Ударили два луча света. В воздухе затрещало электричество, и плотная цепь, яркая и мерцающая, соединила их палочки вместе. Похоже, это соединило Гарри и Реддла вместе, потому что он внезапно почувствовал все: тревожное удивление, которое не было его собственным, его мысли... быстрее, чем работал его собственный разум.
Великолепно. Но чем оно вызвано? Насколько безопасно разрушить? Ничего подобного я раньше не видел...
Его щека покалывала от заклинания, которым Гарри попал в Реддла. Любопытство и удивление; смесь изумления, трепета, желания...
Гарри Поттер, кто ты такой?
И его разум был переполнен, свет был слишком ярким, чтобы смотреть на него. Он был Гарри, он был Реддлом, и он чувствовал все сразу.
Он отдернул палочку и попытался разорвать связь. Мгновение она сопротивлялась, и сильный жар поднялся по его руке. Следом прогремел взрыв – цепь оборвалась, и во все стороны хлынули золотые искры.
Все остановились и разинули рты. Гарри смотрел на Реддла, и Реддл смотрел в ответ. Его щеки пылали, а глаза были широко распахнуты. Он даже приоткрыл рот, но, похоже, не замечал этого. Это было неважно.
Все медленно приходили в себя.
— Что, Мордред вас раздери, это было? — первая отошла от шока профессор Вилкост.
Гарри оторвал взгляд от Реддла. Он чувствовал себя ошеломленным.
— Заклятие иллюзии. Я перестарался, извините.
Она слегка нахмурилась.
— В моем кабинете полный беспорядок.
Гарри огляделся. Искры прошли сквозь дерево, как пулевые отверстия. Пол блестел, покрытый липкими блестками – они сверкали, словно измельченные алмазы.
— Вы двое останетесь здесь и все уберете, — строго проговорила Вилкост. — Дуэль не должна разрушать класс, какой бы впечатляющей она ни была.
— Хорошо, — Гарри снова осмотрел пол. — Эванеско. Эскуро.
Ничего не произошло.
— Вероятно, здесь поможет старая-добрая работа с мылом и водой, — ворчливо подсказала она. — И вам придется отремонтировать мой пол.
— Конечно, профессор, — произнес Реддл. Выражение удивления исчезло с его лица, и оно снова стало спокойным. — Мы немного увлеклись.
Вилкост, как и все профессора, слегка смягчилась от его серьезного голоса, а затем развернулась к остальным студентам:
— Все сегодня отлично поработали. Можете отправиться на обед пораньше.
Несколько учеников окинули их забавляющимися взглядами, когда выходили прочь из кабинета. Гарри и Реддл остались.
Гарри не отрывал глаз от пола.
— Приведите здесь все в порядок, а потом можете быть свободны, — напоследок сказала профессор Вилкост. — И, мальчики, это было одно из самых быстрых заклинаний, которые я когда-либо видела. Отлично сработано.
Гарри задался вопросом, видела ли она, как их палочки соединились. Как долго это продержалось? Секунду? Минуту? Когда дверь в класс закрылась, он снова посмотрел на Реддла. Ему нечего было сказать, он открыл рот, но его язык, казалось, присох к небу.
— Очаровательно, — сказал Реддл. — Я чувствовал твои мысли. Твои эмоции.
Гарри не мог ответить.
— Полностью.
Он посмотрел на Реддла, у которого была длинная царапина на щеке, увидел его дикие, прямо-таки опасные глаза. Тот в ответ смотрел так пристально, будто ничто другое не волновало его.
— Я тоже, — глухо произнес Гарри. Его голос звучал неправильно. — Как такое вообще возможно...
Но это было, это случилось, и это было ужаснее, чем все, что когда-либо делал Волдеморт.
— Что, если станет еще хуже? — потерянно спросил Гарри. — Что, если это не остановится? Не сможет остановиться?
Реддл не ответил. Гарри задумался, и в следующее мгновение ответ сам пришел на ум.
— Один из нас умрет, — сказал он, — чтобы положить этому конец.
Реддл моргнул.
— Верно, но это рискованно... — он осекся и покачал головой. — Мы связаны, Гарри. Если ты причинишь себе боль, это может отразиться и на мне тоже.
Гарри в этом сомневался, но благоразумно держал рот на замке. Пусть лучше Реддл будет думать так, чем начнет выстраивать в своей беспокойной голове различные теории и взаимосвязи происходящего.
— Я знаю, что ты меня ненавидишь, — продолжил Реддл. Он взмахнул палочкой, и пятна поднялись с пола, паря в воздухе мерцающей золотой завесой. — Возможно, оправданно. И я все еще думаю, что ты слишком скрытный, но избавление от этой связи должно стать нашей приоритетной задачей. Я позволю тебе сохранить свои маленькие секреты в тайне.
Он взмахнул палочкой, и пыль исчезла.
— Так что насчет того, чтобы на данный момент оставить все разногласия в прошлом. Перемирие?
Гарри замер. Реддл был дьяволом, не так ли? Как Гарри мог ему верить? Верить тому, что он говорил?
— Эта связь – проблема. Поэтому я предлагаю работать вместе и постараться от нее избавиться, пока все, как ты правильно выразился, не стало хуже.
— Я не верю тебе, — холодно напомнил Гарри. — Совсем.
Лицо Реддла не изменилось.
— Я знаю. Это не имеет значения.
Им придется на некоторое время избавиться от взаимной неприязни. Гарри не мог быть связанным с этим монстром. Это было уже слишком: постоянное беспокойство из-за снов, потаенных страхов и желаний. Иногда казалось, что у него проблемы с головой, потому что он никогда не мог полностью расслабиться в присутствии Реддла, и тот прекрасно знал об этом. Но...
Эта связь всегда жила внутри него. Каждый день и каждую минуту Гарри отчаянно пытался с ней бороться, сопротивляться, но Реддл всегда был рядом – если не физически, то в его разуме, мыслях.
— Хорошо, — натянуто ответил Гарри, и желудок у него неприятно сжался, как обычно бывало при резком взлете. Или стремительном падении. Но в данный момент он решил проигнорировать эти странные ощущения. — Я согласен. Больше никаких завуалированных угроз и попыток убить друг друга.
Он встретился взглядом с Реддлом и решительно выдохнул.
— Давай работать вместе.