Часть 4
Гермиона Грейнджер проснулась первой. Гарри всё так же мирно посапывал возле неё.
«Наверное, уснул вместе со мной», — пронеслось в её голове.
Стараясь не разбудить друга, она выбралась из кровати и отправилась в душ.
Вернувшись, чтобы одеться, Гарри она уже не обнаружила.
— Доброе утро, Гарри. Доброе утро, профессор Снейп, — даже не взглянув на зельевара, поздоровалась она, войдя на кухню.
— Доброе! — синхронно ответили они.
Налив себе кофе и прихватив круассаны, девушка направилась к двери.
— Гермиона, — позвал её зельевар.
— Вы что-то хотели, профессор? — спросила она, остановившись на мгновение. Мужчина ничего не ответил. Девушка, стянув плечи, продолжила свой путь.
— Мда, обиделась она капитально, — изрёк Гарри.
— Вижу! — фыркнул мужчина.
После завтрака все разбрелись по своим делам. Гермиона читала книгу у себя в комнате, Северус варил зелья в подвале, а Гарри составлял списки того, что нужно купить в новый дом. Все вместе собрались только к обеду.
— Эээ, Гермиона, что ты читаешь? — нарушил гробовую тишину Гарри.
— Маггловское произведение Оскара Уальда «Портрет Дориана Грея», — пояснила девушка, рассматривая своё равиоли с грибами.
— А. Слышал.
— Спасибо, — девушка встала со стола.
— Гермиона, — позвал зельевар, вставая следом. — Мисс Грейнджеррр, — зарычал он.
Девушка замерла.
— Будьте добры, развернитесь ко мне лицом, — девушка развернулась.
— Я бы попросил вас не обижаться на меня, — смотря ей в глаза, заявил мужчина.
— Я приму вашу просьбу к сведению, — невозмутимо ответила она.
— Нет! — зарычал Северус. — Я настоятельно прошу не обижаться на меня, — с каждым словом он делал шаг к ней, а она соответственно от него. Девушка наткнулась спиной на стенку.
— Или мне вас по-другому попросить? — добавил он.
Дыхание участилось, глаза заблестели от слёз.
— Профессор, вы ведь помните... — прошептала она надломленным голосом.
— Помню... — ответил он, отступая от неё.
Гермиона закрыла на мгновение глаза, а после ушла.
Северус, разочарованно вздохнув, сел на стул.
— Профессор, что это было? — непонимающе спросил Гарри.
— Мистер Поттер, если вы настоящий друг Гермионы, то запомните одну вещь: никогда не ставьте её в ситуацию, которая может повлиять на свободу её действий.
— Чего?
— Не прижимайте её ни к стене, ни к углу.
— Почему?
— Думаю, если она захочет, она вам сама всё расскажет, — бросил зельевар и отправился в лабораторию.
Ужин был не за горами.
Девушка на пороге кухни заметила, что за столом только Северус, и она бы тихонечко ушла, если бы не властный голос, который заставил её остановиться.
— Стоять, Грейнджер!!!
Зельевар встал перед ней. Подойдя очень близко, он обнял её за талию и притянул к себе.
— Поскольку прижимать вас к стенке нельзя, я решил прижать вас к себе.
Уголки её губ дрогнули в улыбке. Северус тоже позволил себе такую слабость.
— Гермиона, прекрати, — прошептал он, когда девушка вытянутыми руками упёрлась ему в грудь и отвернулась.
— Ну, хочешь, я на колени встану?
Ноль реакций.
— Ну, хочешь, подстригусь и в белый окрашусь?
Ноль реакций.
— Ну, прости меня, Гермиона. А хочешь, я тебе массаж сделаю?
Она взглянула на него краем глаза.
«Заинтересовал», — пронеслось в его голове.
— С маслами... — добавил он, видя, как расслабляются её руки. — Маленькая вредина, — прошептал он, обнимая её.
Фыркнув, девушка выскользнула из его объятий.
Через пару минут к ужину спустился Гарри.
Не затягивая с трапезой, Гермиона поднялась наверх.
— Что, никак? — спросил Гарри, когда девушка скрылась за дверью.
— Ещё не вечер, — усмехнулся зельевар и отправился по своим делам.
Поварив с часок зелье, Северус Снейп отправился в душ.
Надев пижаму и халат, прихватив масло лаванды, он отправился в комнату напротив.
— Гермиона? — постучав, он зашёл в комнату. На тумбочке горел ночник, девушка лежала на животе, под одеялом. Со стороны можно было подумать, что она спит, но он знал, что она ждёт его.
Закрыв за собой двери, он сел на край кровати.
Осторожно и очень медленно он начал спускать одеяло на её спине.
Лёгкий вздох сорвался с его губ, когда он увидел, что из верхней одежды на ней ничего нет. Руки располагались по бокам, прижатые к рёбрам. Открыв флакончик, он пролил тонкую дорожку на позвоночник. Девушка вздрогнула и сжала простынь в ладошках.
— Тише, — зашептал зельевар, — не бойся.
Подтянув немного рукава, он прошёлся по спине, растирая масло. Гриффиндорка сбивчиво задышала, когда его ладони уверенно прошлись от плеч к пояснице и обратно.
— Расслабься, — раздался тихий баритон. Руки умело начали разминать напряженные мышцы.
Пара минут — и Гермиона расслабилась, получая истинное удовольствие от волшебных пальцев зельевара.
— Вот так вот... умница.
Гриффиндорка сжала зубы, чтобы не застонать.
— Давай посмотрим, что у нас здесь, — прошептал он, развязывая повязку на её плече.
— Хорошо. Всё зажило, лишь маленький, тоненький шрамчик, — прошептал он возле самого уха, и губы зельевара в поцелуе коснулись шрама.
— Прости меня, Гермиона. Вместо того чтобы поблагодарить тебя, я принялся упрекать. Спасибо, Гермиона, ты спасла мне жизнь.
— Северус, — прижав одеяло к груди, она развернулась и села. — Ты ведь так и не понял, из-за чего я обижалась. Правда?
Мужчина молчал.
— Ты... — Гермиона отвела взгляд, по щекам потекли слёзы. Глубокий вдох, и она подвинулась ближе к нему. Маленькая ладонь легла на щеку, глаза в глаза.
— Северус, ты мог бы... — всхлип, — пожалуйста, пожить хотя бы ради меня?
Он смотрел в эти глаза полные слёз, и тут до него дошло. Вспоминая вчерашний разговор, он понял, на что именно обиделась девушка.
— Гермиона, если я говорю, что мне незачем жить — это не означает, что я пойду и повешусь завтра.
Гриффиндорка даёт волю слезам и утыкается в его грудь.
— Отрафиса!
— Что?
— Я говорю, не повесишься, а отравишься.
— Глупая маленькая девочка, — шепчет он, укутывая её в одеяло и прижимая к себе.
Гермиона фыркнула.
— И не надо фыркать. И кто тебя этому научил?
Гриффиндорка засмеялась.
— Ты побудешь со мной?
— Могу и сказку рассказать! — шепчет он, ложась вместе с ней.
— Сказки не надо, но можешь просто поговорить, ты ведь знаешь, что я люблю твой голос.
— Знаю, — улыбается ей в макушку зельевар.
— Гермиона, придёт время, и ты сама меня отпустишь. Не важно, из-за того, что я тебе надоем или потому что ты найдёшь себе крутого мачо, не важно... А сейчас, пока я тебе нужен, я буду с тобой, — философски изрёк он.
Девушка засмеялась.
— Северус, я тебя никогда не отпущу. Даже если я тебе надоем, или ты найдёшь себе крутую чувиху, от меня ты никуда не денешься, — смеясь, сказала она и крепче обняла его.
— Глупышка, — улыбнулся профессор, закрывая глаза и вдыхая неповторимый запах её волос.
Северус всё ждал. Ждал и ждал. Он хотел встать, но будить Гермиону не хотелось. Поэтому он ждал, пока она сама проснётся и поднимет головушку... Да и пол-тела с его руки. Рука мужчины находилась в таком положении, что пальцы были на бедре, локоть располагался меж её грудей, а на плече лежала золотая голова. Зато какой был прелестный вид. Одеяло стянулось вниз, а это означало, что Снейп мог лицезреть ажурные трусики-шортики на идеальной попке Грейнджер.
А он всё ждал.
Наконец-то Гермиона произвела первое движение. Она передвинула руку, прошлась по животу, потом по груди мужчины, после пальцы начали обследовать лицо. Снейп еле сдерживался, чтобы не засмеяться.
— Дорогая, давай не сегодня! — выдавил из себя он.
Гермиона замерла.
— Северус?!
— Нет, блин, Волан-де-Морт.
— Сплюнь.
— Птю-птю.
Гермиона подняла голову, огляделась и изрекла самую гениальную фразу:
— Ой!
Снейп поднял глаза на потолок. «А что? Я здесь просто лежу, и вообще я мимо проходил, ничего не знаю!»
— Профессор, а вы не могли бы подать одеяло?
— Хм, — зельевар призадумался, — вполне мог бы, но для начала мне придётся выбрать одно из двух: либо отрезать руку, либо вы мне её сами отдадите.
Гермиона уставилась на то, на чём только что лежала её голова «Ой, а подушка-то живая!» взгляд прошелся вдоль по руке.
— Ой...
Снейп прыснул со смеху.
Гермиона, немного покраснев, легла в постель. Размяв руку, Снейп подал ей одеяло и поднялся.
Обернувшись одеялом, девушка села.
— Дорогой, — позвала она, и Северус обернулся, — а ты уверен, что не хочешь сегодня?
Мужчина, глядя ей в глаза, подошёл к кровати.
— Я подумаю, дорогая, — прошептал он, нежно поцеловав ее в щёчку, и вышел.