Во имя Смерти

— Авада Кедавра!

Гарри не услышал, как Волан-де-Морт произнес это заклятие. Но вспышка зелёного света перед погружением в темноту дала ему понять, что это было именно оно.

Словно проснувшись после долгого сна, Гарри с трудом разлепил веки. Его окружали холодные, мрачные стены. Щекой он ощутил гладкую прохладу мраморного пола и, поморщившись, сел и огляделся. Он оказался в огромном тронном зале без окон. На стенах висели факелы и различные, жуткого вида картины.
— Я в аду? — с похолодевшей душой, шёпотом спросил себя Гарри.
— Ты, как всегда, ожидаешь только самого худшего, — раздался насмешливый, но ледяной голос.
Гарри резко повернулся. Прямо позади него стояла высокая статная женщина в облегающем темно-синем платье. Ее седые волосы были настолько длинными, что едва не касались пола. А светло-серые глаза неестественно, по-кошачьи, мерцали в свете факелов, но безумно завораживали и приковывали взгляд. Она величаво прошла мимо Гарри и уселась на трон в конце зала.
Гарри, сглотнув, подошел к ней поближе. От волнения у него пересохло во рту и он не сразу нашёлся, что сказать. Однако, осознав, что только что умер, решил, что хуже уже быть не может, и неуклюже поздоровался:

— Эммм... Здравствуйте!...

— И тебя приветствую, наследник Игнотуса!

— А... Что? — в полном замешательстве переспросил Гарри.

— Скажу тебе, ты истинный потомок своего предка, — продолжала женщина, — однако, я не ждала тебя так рано!

— Я Вас не понимаю, эм... Мэм? — Гарри не знал, как к ней обратиться. И, наконец, спросил, — А кто же Вы?

— Я — Смерть, собственной персоной, — деловито облокотившись на подлокотник трона, произнесла она.

— Вы? — Гарри лихорадочно заработал мозгами. — И Вы отведёте меня в Рай или в Ад?

— Нет, это должен делать специальный проводник. Один из Моих Жнецов. Но не в твоём случае, — загадочно проговорила Смерть. — Я наблюдала за тобой, Гарри. Очень часто ты был от меня настолько близок, что стоило мне протянуть руку — и ты мой! Но, существующее пророчество не давало мне права так поступить с тобой.... Да, и не должно Смерти забирать своего Повелителя!

— Кто повелитель? Я?! — снова переспросил ошарашенный Гарри.

Смерть рассмеялась и подошла к нему почти вплотную.

— Это всего-навсего громкое название. Просто есть кое-какие условности, которые я не могу нарушить. Речь идёт о Дарах Смерти.

Внезапно рядом с Гарри появилось кресло. Смерть жестом пригласила его присесть и тот послушался. Смерть вновь уселась на свой трон и продолжила:

— Я сама виновата, создав эти треклятые Дары... Хотела поиграть с тремя зарвавшимися братьями.... Хотя... нет! Лишь двое из них были чересчур высокомерны и самонадеянны, раз решили, что могут меня унизить без вреда для своего здоровья! Лишь Игнотус проявил, своего рода, почтение, показав свой страх передо мной.

—Игнотус попросил мантию-невидимку, чтобы спрятаться от... Вас... — напомнил Гарри, — Разве это не значит, что он унизил Вас сильнее остальных?

— Нет, молодой человек. Этим он показал, что боится меня. А страх для меня — главный показатель уважения. И, вдобавок, я увидела, что он очень умён! Жалко было бы, если бы я забрала его слишком рано.

— Но ведь Вы искали его и не могли найти!

— Это уже добавили от себя люди! — отмахнулась Смерть. — Запомни, Гарри, если бы я действительно хотела его найти, то никакая мантия и никакие чары не смогли бы скрыть его от меня! Неужели ты думаешь, что какой-то Волшебный Глаз Аластора Грюма мог видеть сквозь мантию-невидимку, а глаза самой Смерти не могут?! Особенно, учитывая, что это МОЁ творение!

Гарри согласно кивнул. Смерть удовлетворенно улыбнулась и продолжила рассказ:

— Все мои Дары подталкивали их владельцев ко мне. Бузинная Палочка своим могуществом притягивала алчные взгляды. Ее владелец просто обречен умереть от чьей-то руки, а  не естественной смертью! Воскрешающий камень — дурманил разум и сводил с ума. Ты думаешь, что когда ты шёл на верную смерть, из камня вышли призраки твоих родных?

Гарри ошарашено спросил:

— А разве нет?

Смерть презрительно фыркнула:

— Разве нет! — передразнила она несчастного подростка. — Тебе не кажется странным, что твоя мать пожертвовала своей жизнью ради твоего спасения, а потом вдруг ее призрак  «гордится твоей смелостью и желанием отправиться к праотцам»!

— Но ведь... пророчество! — слабо попытался возразить Гарри, не желая верить, что он говорил не со своими близкими. Однако Смерть скептически отчеканила, выделяя каждое слово:

— Запомни раз и навсегда, Гарри! Ни один истинный родитель не позволит умереть добровольно своему единственному ребёнку! Он будет готов сравнять весь мир с Адом, перейти на сторону дьявола, но никогда не станет поощрять "эвтаназию"!

— Тогда что это было, если не мои родители? — с болью спросил Избранный.

— Иллюзия, — просто ответила Смерть, — то, что заставит тебя быстрее прийти ко мне. Камень показывает именно самых дорогих людей, которые смогут «убедить» принять «правильное» решение.

Гарри замолчал. Он понял ее. И ему было горько. Ужасно горько оттого, что он видел не маму с папой, не Сириуса с Римусом.... Что так и не смог попросить прощения. Он судорожно вздохнул. И, собравшись с силами, продолжил задавать вопросы:

— А как мантия-невидимка приближала к Вам?

— Маглы и маги не видят человека, скрытого под ней. А мои глаза видят неземное мерцание, которое я смогу разглядеть на огромном расстоянии. Я всегда знала, где находился Игнотус. По правде говоря, он был самым толковым из всех троих братьев. И я выполнила своё обещание. Я дала ему вещь, которая защитит его от смерти, то бишь, от меня. Это вполне естественное желание: быть под защитой. А двое старших братьев захотели чего-то более сверхъестественного, нежели магия. Хотели унизить, обмануть меня.... Практически никому это не удавалось, — внезапно Смерть замолчала, а на ее лице появилась разъяренная гримаса. — Кроме этого паршивого ублюдка Тома Реддла!

Гарри смотрел на неё и понимал, что она пылает праведным гневом и усилием воли сдерживает себя, чтобы не начать крушить всё вокруг.

— Этот полукровка с манией величия решил примерить на себя мой трон и корону самого Бога! Вознамерился жить вечно и вместо себя отправил сюда кусок своей гнилой душонки!

— Ну... осталось лишь убить змею! — пытаясь утешить Смерть, произнёс Гарри. — Все остальные крестражи уничтожены, включая... м-меня, — с трудом проговорил последнее слово Гарри. Оказывается, непросто признавать себя мертвым. Он с болью в сердце надеялся, что друзья справятся и уничтожат проклятого Темного Лорда. С трудом отогнав грустные мысли, он продолжил, — Так что нужно убить Нагайну и Волан...

— Не называй этого ублюдка этим вымышленным именем! — прошипела Смерть. — Он всего лишь жалкая детдомовская мразь по имени Том Реддл!

— Да, Вы правы, — спокойно кивнул Гарри.

Его тон подействовал на Смерть странно успокаивающе. И, взглянув ему в глаза, она внезапно улыбнулась:

— И, между прочим, получать убивающее во-второй раз тебе было необязательно.

Гарри опешил:

— Нет, обязательно! Иначе как бы я уничтожил крестраж, который сидел во мне все эти годы?!

— Он был уничтожен ещё в конце второго курса, мальчик!

Гарри уставился на неё в недоумении. Затем, помедлив, вспоминал события в конце второго курса:

— В тот год я уничтожил Дневник Реддла... Это был первый крестраж.

— Опять ошибаешься. Сначала был уничтожен крестраж внутри тебя. Помнишь, тот момент, когда тебе в руку воткнулся клык Василиска? — спросила Смерть. Гарри в смятении кивнул. Смерть продолжила, — А помнишь, чем ты уничтожил дневник Реддла?

— Клыком Василиска, — как на уроке ответил Гарри.

— Именно! Ты едва не умер тогда. Но, хвала Господу, феникс вовремя пролил на тебя свои слёзы.

Гарри вскочил. Он был уже не в силах спокойно сидеть и слушать эту страшную правду. Он начал ходить взад-вперёд и вокруг своего кресла. Внезапно остановившись, он спросил:

— Тогда, как ещё можно понять нашу связь с Волан... с Томом? — Увидев нахмурившиеся брови Смерти, Гарри мгновенно исправился. — Я слышал его мысли, видел его действия. Как это можно объяснить?!

— Когда в тебя вселяется призрак, то даже после экзорцизма в тебе остаётся какая-то частичка от его духа. Обычно это какие-то привычки или воспоминания. А представь, когда в тебя вселяется часть чьей-то живой души! Как бы ты ни изгонял или ни убивал ее, мощная невидимая связь навсегда останется между вами, пока один из вас не умрет! И то, если кто-то вдруг решит остаться призраком, то связь останется до тех пор, пока в вечное забвение не уйдёт второй....

— А если призраками станут оба?

— Ооо! — протянула Смерть. — В таком случае не будет им покоя друг от друга до скончания веков!

Гарри замолчал. Он пытался осмыслить произошедшее. Значит, крестраж был уничтожен еще пять лет назад, а остальные он чувствовал и слышал, как остаточное явление! Значит, он зря пришёл к Волан-де-Морту! И зря оставил друзей на поле боя!

Смерть прервала его размышления:

— У тебя есть немного времени. Потом ты вернёшься.

Гарри едва не поперхнулся:

— В смысле вернусь? Обратно?!

Смерть усмехнулась:

— Обратно. На землю грешную! Ты не умрешь до тех пор, пока не исполнишь пророчество!

— Но ведь... пророчество уже исполнено! Реддл уже убил меня!

— Нет! — Смерть возвысилась над ним. — Он никогда не убьёт тебя! Пока я существую, ты будешь возвращаться бесконечное количество раз! И выйдешь победителем!

Глаза ее едва не стреляли ледяными молниями. Гарри весь вжался в кресло. Даже Волан-де-Морт с его змееподобным рылом не мог напугать его, как эта прекрасная, но могущественная женщина. Но, несмотря на то, что колени Гарри немного тряслись, услышанное приободрило его.

— Значит, я вернусь, убью змею, а потом...

— Необязательно возвращаться именно в тот момент, когда тебе семнадцать! — отвернувшись, промолвила Смерть.

Гарри вскочил и едва не схватил ее за руку от волнения. Она успела перенестись в другую часть комнаты:

— Осторожнее, мальчик! Мои прикосновения смертельны! И тогда даже Дары не спасут тебя.

— Простите! — задыхаясь промямлил он. Затем, отдышавшись, спросил: — Вы хотите сказать, что можете отправить меня в любое время? В любое-любое?

— Нет. Только начиная с того момента, как ты родился. Но не советую возвращаться в настолько ранний возраст. Твой мозг до годовалого возраста имеет краткосрочную память. Ты быстро всё забудешь.

— Тогда... — Гарри вновь усиленно заработал мозгами, — тогда отправьте меня в тот возраст! Когда мне чуть больше года... И... я ведь буду всё помнить, верно?

— Будешь, — усмехнулась Смерть, — однако не позволяй эмоциям чересчур часто выходить наружу. Смейся, но негромко. Веселись, но нечасто. Плачь, но не в голос. Иначе ты будешь забывать некоторые важные моменты, которые желательно не забывать. А также никто не должен знать о том, что ты — Повелитель Смерти! Никто не должен знать, что ты из будущего! Иначе мне придется снова тебя убить, и ты начнешь этот путь заново. Ты меня понял? И так как наш глубокоуважаемый директор и полукровка Реддл — легиллименты, я поставлю тебе сильный блок. Никто и никогда не сможет прочесть твоих мыслей, только если ты сам не расскажешь!

Гарри кивнул. Он с нетерпением ждал, когда увидит родителей. Однако, крепко сжав руки в кулаки, непрестанно твердил себе: «Держи себя в руках! Смейся, но негромко! Веселись, но нечасто...»

— Плачь, но не в голос! И никому ни слова! — закончила за него Смерть. Загадочно улыбнувшись, она стукнула своим посохом по мраморному полу. Ледяной вихрь закружил Гарри в воздухе, и он потерял сознание.

Его разбудили дразнящие запахи свежесваренного кофе и горячих тостов. Когда он открыл один глаз, то первым делом увидел толстые белые прутья, похожие на решётку. Он что, за решеткой?! Гарри резко вскочил, однако едва не упал, запутавшись в одеяле. Удержавшись рукой за прутья, он понял, что то, что он поначалу принял за решётку, — всего лишь детская кроватка-манеж. Осмотрев свои руки, он понял, что они чистые, беленькие и пухленькие. А сам он одет в смешную голубую пижаму с медвежатами. Оглядевшись по сторонам, он увидел большую двухспальную кровать, высокий платяной шкаф, бесчисленные полки с книгами и разбросанные повсюду игрушки.

«Неужели мне и вправду сейчас чуть больше одного года?» — начал размышлять он.
Гарри не помнил ни этой комнаты, ни этой кровати, ни одной из разбросанных игрушек. Надо привыкать. Внезапно в коридоре раздался знакомый голос, который заставил его сердце биться чаще:

— Сейчас пойду разбужу его! Он любит, когда я в образе собаки сую морду ему в манеж!

Дверь открылась, и в комнату вошёл чёрный лохматый пёс. Гарри знал его настолько хорошо, что даже ухоженная чистая шерсть не дала ему усомниться.

— Сириус! — хрипло прошептал он.

Пёс в замешательстве остановился. Гарри тяжело дышал и, едва не плача, протянул к нему свою пухленькую ручку.

— Сириус! — уже громче повторил он. И тут услышал свой писклявый младенческий голосок. Однако из-за того, насколько четко он выговорил все буквы и с какой непонятной, взрослой болью в глазах он смотрел на собаку, получилось жутковато. И поэтому Сириус тут же перевоплотился в человека и подбежал к кроватке крестника.

— Гарри! Гарри, ты чего?! — испуганно заверещал он, беря ребёнка на руки. — Джеймс! Лили! — от волнения заорал он во все горло.

Рядом с ним тут же появилась красивая рыжеволосая женщина и перехватила Гарри.

— Что такое? Что с ним, Сириус? — Лили держала сына и внимательно изучала его на предмет травм. Прибежавший на шум Джеймс, оттолкнув Сириуса, тоже попытался осмотреть Гарри.

— Он... Он только что назвал меня по имени... Дважды!

Лили с Джеймсом недоуменно уставились на друга.

— Ну да, он уже давно научился говорить твоё имя! Что в этом такого?! — раздраженно спросила Лили.

— Но не когда я в образе собаки. Обычно он называл меня «Бадяга»! А тут... — Сириус сглотнул. — Он сказал сначала шепотом «Сириус»... А потом уже позвал меня чуть громче и... — Сириус скопировал жест крестника, — протянул ко мне руку! И знаете, он выговорил все буквы! Как... — он посмотрел на Джеймса, — как если бы меня звал ты!

Джеймс внимательно посмотрел на сына, но тот уже понял, что совершил оплошность и нужно как-то выходить из ситуации. Также он почувствовал, как сильно эмоции начали управлять им, и он с большим трудом смог взять  себя в руки. Однако нежные объятия матери едва не лишили его последних крупиц самообладания.

— Сынок, может тебе кошмар приснился?

Гарри чуть не расплакался навзрыд. Неужели, это они и есть — мамины объятия? Руки такие нежные, а запах такой приятный и такой родной! Гарри уткнулся носом в ее плечо и тихонько заплакал, с трудом сдерживая вопль, который так и рвался наружу. Лили крепко прижала его к себе и прошептала:

— Всё, тихо, тихо, мой маленький! Мама с тобой! Папа с тобой! Сириус тоже здесь. Мы всегда будем рядом!

От этих слов Гарри едва не взвыл. Но, вовремя взяв себя в руки, а точнее, в маленькие пухленькие ручки, он глубоко вздохнул. И даже этот вздох вновь напугал Сириуса:

— Вот! Видели? Прямо как взрослый! С ним что-то не так!

Он подошёл к Гарри и тот взглянул на него. Каким Сириус был молодым и красивым! И каким тощим и жалким станет через каких-то двенадцать... Гарри резко пресёк эти мысли. Нет! Не станет! Ведь именно для этого он вернулся в прошлое! Больше он никого не потеряет! Он будет умирать бесконечное количество раз, но спасёт всех дорогих ему людей и убьёт Волан-де-Морта! Но один он не справится. Думай, Гарри, думай! Как же можно всё это обставить так, чтобы его слова принимали всерьёз, но в то же время он смог скрыть, что прибыл из будущего?...

Внезапно его взгляд упал на сидящую у окна почтовую сову. Ее перьевой окрас возле клюва напоминал огромные очки профессора Трелони. И решение пришло настолько быстро, что он едва смог скрыть триумф на своём детском личике. Пытаясь шепелявить, подобно младенцу, он медленно проговорил:

— Мама... я... ви-видел... как Сириуса убили.