Никто, кроме тебя
- Ну а потом парочку таймов она побыла сверху. Мать твою, какие чудеса творят девушки с растяжкой, мне кажется, я кончил раз сто, да и ведь...
Зейн сидит вместе с ребятами в комнате и пытается не слушать и не слышать мягкий, хрипловатый голос, который разрезает тишину, перемешиваясь с шуршанием пачек чипсов и шумом кнопок ноутбука Гарри. Джентльмены не рассказывают о своих победах, так говорил Зейну папа, но, похоже, Лиам ничуть не смущается делиться подробностями своей личной жизни. Растянувшись на диване, парень лениво перебирает один за другим воспоминания прошлой ночи с Даниель, изредка, поглядывая на Найла, который также лениво слушает, потягивая пиво.
- Люблю, когда девочка сверху. Это, как получить бесплатный стейк к картошке, - усмехается блондин, осушая бутылку до дна, и комната наполняется звонким смехом Луи, который наливает себе кофе возле барной стойки.
- Думается мне, Найл, что если бы можно было есть во время секса, ты бы умер от множественного оргазма! - всё ещё сгибаясь от смеха, Луи несёт кружку с кофе и протягивает её кудрявому, который лишь отстранённо глядит на Томлинсона, коротко кивает и, взяв кружку, снова устремляет взгляд в экран компьютера.
- Разрабатываешь лекарство от рака или снова наряжаешь виртуальных пони в платья? – спрашивает Луи, садясь рядом, и между парнями мгновенно возникает словесная перепалка, сопровождаемая толканиями, щипаниями и укусами, на которые так щедр Томлинсон.
Зейн тяжело вздыхает и пытается отвлечься на как раз вовремя оказавшийся под рукой планшет. Открыв нужную программу, он увлечённо рисует нового мультяшного героя, повторяя про себя арабский алфавит, чтобы уж наверняка не слышать довольный голос Лиама, собирающий самые пошлые слова в длинные описательные предложения. Но, как бы сильно Зейн не старался, он всё равно улавливает нить разговора. Ему неприятно слушать такое, он сам никогда не делится подобным. Просто не умеет открыто говорить о своих чувствах. Именно поэтому, парень сглатывает, и, прикусив губу, старательно выводит новую линию. То, что греет Зейна, однажды его сожжёт.
Лиам Пейн.
Эти два слова Малик прокручивает в мозгу миллионы раз, повторяет шёпотом, как панацею. Иногда, он и правда легко и быстро засыпает, представив руки Лиама на своей талии. Зейн не знает точно, когда это произошло, не может посчитать.
- Если тебе делают минет, когда ты за рулём, значит ты чего-то стоишь в этой жизни... - задумчиво тянет Найл, разглядывая бутылку пива в своей руке.
- Я даже не просил, - Лиам расплывается в улыбке, а Зейну хочется сплюнуть от отвращения.
Он дружит с ребятами, сколько себя помнит. Однако, новая информация сваливается на него как снег на голову. Лиам грубый. Лиам бабник. Лиам один из тех тщеславных ублюдков, что запинывают до смерти за школой безобидного очкарика Эштона и забирают у бедняги все карманные деньги, которые тот старательно откладывает на новые книги. Зейн не знает, когда Лиам стал таким, но догадывается. С тех пор, как в жизни Пейна появилась Даниель – танцовщица из местного клуба – всё словно пошло наперекосяк. Слух о том, что девушки любят плохих парней, перестал быть слухом. Даниель полностью переделала Лиама, заставила его быть тем, кем он никогда не являлся. Быть таким, как нужно ей. Пейн забросил всё, что любил, забыл то, чему когда-то посвящал всего себя. И это жгло Зейна, невыносимо жгло изнутри, оставляя кровоточащие раны, заставляющие жмуриться каждый раз, когда Лиам попадал в его поле зрения.
- Всем пока, - коротко говорит Зейн, поднимаясь и направляясь к выходу.
- Что? Ах да, принцессе нужно делать домашнее задание? – воркует Луи, заставляя Найла поперхнуться пивом.
В любой другой день Зейн, конечно же, ответил бы на колкость, как обычно переведя всё в шутку, но сегодня что-то совсем не хочется. Всё, чего он сейчас желает – поскорее оказаться дома, завалиться в мягкую кровать и, воткнув в уши наушники, наслаждаться музыкой. Единственным, что спасает его от всего на свете.
Парень идёт по пыльной улице, опустив голову, и крепко задумавшись. Он слишком увлёкся планшетом и рисованием и не замечал, что после каждого сказанного слова, взгляд Лиама был устремлён только на него. Он слишком расстроился, слишком быстро убежал из дома Луи, и он никогда не узнает, что Лиам ушёл через пять минут после этого, сославшись на внезапно начавшуюся мигрень.
Придя домой, Зейн пулей летит в душ, после чего заматывается в одеяло и долго лежит, пытаясь уснуть. Пару раз к нему в комнату заходит мама и спрашивает, не заболел ли её Зейни? Парень качает головой, но каждой частичкой он желает заболеть в действительности. Самой страшной ангиной, Паркинсоном или язвой желудка – чем угодно, только бы боль заполняла всё его тело, каждую косточку, каждую клетку. Только бы эта боль вытесняла другую – душевную.
На следующий день Зейн не идёт в школу, сославшись на тошноту и головную боль. Эти симптомы не враньё, недомогание действительно преследует его. Попытки встать с кровати заканчиваются головокружением и темными полосами перед глазами. То же самое продолжается и на следующий день. И на последующий. Зейн просто тупо лежит, уставившись в телевизор, иногда щёлкая по кнопкам пульта. К вечеру третьего дня его болезни, он всё же получает смску от Гарри.
"с тобой всё нормально?"
Зейн не хочет отвечать, потому что, согласно статистике, в это время он уже должен лежать расчленённым на дне какой-нибудь канавы. Три дня – немного поздновато для того, чтобы справляться о состоянии твоего друга. Друга? У Зейна достаточно времени, чтобы проанализировать это слово, и те выводы, к которым он приходит, слегка печальны.
Проходит ещё один день наедине с тошнотой и однообразием. Доктор, которого мама Зейна вызывает на дом, винит во всём переутомление и «излишние расстройства». Женщина удивлённо вскидывает бровь, но не мучает сына вопросами. Она лишь бережно укрывает Зейна одеялом, целует в щёку и уходит, аккуратно захлопнув дверь.
Вечером Зейн листает новости на фейсбуке, конечно же, натыкаясь на новые фотографии Лиама и его возлюбленной. Он не может понять, с каких пор стало модным встречаться со стриптизёршей? Фотографий много и они быстро сменяют друг друга, но вскоре Зейн уже ничего не видит. Сначала он думает, что это из-за болезни, но потом ощущает солоноватый привкус у себя на губах. Стерев тыльной стороной руки навязчивые слёзы, парень захлопывает крышку ноутбука и с головой забирается под одеяло, предварительно резким движением перевернув рамку с фотографией на тумбочке. Сколько времени он плачет, он не знает. Подушка мокрая от слёз, простынь скомкана, а виски жутко давит от обиды и стыда.
Закрыв глаза, он ищет спасения в темноте, натягивая на себя одеяло. Ему неудобно, он не желает спать, но тепло и мягкость постели делают своё дело, позволяя векам сомкнуться на чуть большее количество времени. Зейн глубоко дышит и вздрагивает, когда вдруг чувствует тёплые руки у себя на талии. Немного страшно, ведь это не может быть мама, у которой сегодня ночная смена в больнице. Зейн замирает.
- Я же знаю, что ты не спишь, глупышка. И ты умрёшь, если не начнёшь дышать.
Зейн чувствует горячее дыхание в шею и слышит сдавленный смешок, который может принадлежать только одному человеку. Страх никуда не пропадает, только становится ещё больше.
- З-зачем ты пришёл? – он пытается совладать с голосом, но всё равно звучит как маленькая девочка, потерявшая мяч.
- Я соскучился, - просто отвечает Лиам и Зейн чувствует, как парень трётся носом о его шею, оставляя на ней влажный поцелуй.
Зейн хочет вырваться, потому что ничем хорошим такое обычно не заканчивается, но тело словно парализовало. Будто его кровь теперь отравлена и в жилах течёт особый вид яда. Зейн подаётся вперёд, но сильные руки только крепче обхватывают его и притягивают ближе. Лиам шебуршится сзади, устраиваясь поудобнее, и через несколько секунд Малик может ощущать его подбородок на своём плече.
- Почему ты убрал нашу фотографию? - вдруг спрашивает Лиам, и Зейн чувствует, что тот нахмурился.
- Почему ты стал другим? – в Пейна летит встречный вопрос, и парень на мгновение ослабляет хватку, позволяя Зейну рвано вдохнуть.
- Я всё такой же, - нервный смешок, Лиам очень рад, что нет необходимости смотреть Зейну в глаза.
- Нет, не такой же. Ты больше не мой Лиам, - голос Зейна предательски дрожит, и он всеми силами пытается не терять над собой контроль, когда Лиам прикасается губами к его плечам, чередуя слова с поцелуями.
- Я всегда был твоим. Я был твоим с самого рождения. Я всегда знал, что должен принадлежать тому смешному мальчику из песочницы, в футболке с Капитаном Америкой.
- Это был Флеш, - тараторит Зейн и тут же жмурится от осознания того, что идёт на контакт, хотя и не хочет этого.
- Вот видишь, - шепчет Лиам и Малик проклинает себя.
- Ты думаешь, что можешь прийти ко мне вот так, лечь в мою постель, обнимать и целовать каждый раз, когда твоя шлюха не в настроении делать всё это с тобой? – слова вырываются слишком быстро и парень снова жмурится, втайне мечтая дать себе по лицу.
Повисает долгая пауза, во время которой Зейн слышит тяжёлое дыхание Лиама позади себя. Он хочет убежать, вырваться из цепких объятий парня, но что-то мешает, что-то заставляет подождать. Несмотря на то, что Зейн чувствует себя невероятным слабаком, он хочет продолжить разговор, но боится, что это невозможно, так как Пейну действительно нечего возразить. Из собственных мыслей Зейна вырывает резкий толчок. Он недовольно ёрзает, оказавшись подмятым под Лиама, и во все глаза смотрит на парня, нависающего над ним.
- Ты был первым мальчиком, с которым я подружился. Первым, которого я поцеловал. Первым, с кем я занялся сексом. Первым, кому я рассказал о том, что меня унижают в школе. Ты был первым во всём, Зейн. Был и остаёшься. И если я чем-то обидел тебя, то мне очень больно от этого. Я не хотел, я... я не знал. Я просто думал, что если я стану крутым, то ребята... они...
Зейн чувствует что-то мокрое на своей щеке, но он же не... Последний раз Лиам плакал в детстве, лет десять назад. Тогда Зейн ещё мог что-то изменить, мог понять, помочь, мог что-то исправить.
- Мне просто не хочется, чтобы ты был чьим-то ещё. Это всё.
Малик всё ещё продолжает ненавидеть себя. За то, что пустил Лиама в свою постель. За то, что позволил ему обнимать себя. За то, что говорит сейчас всё это, за то, что его ладони уже стирают слёзы со щёк Пейна, а дыхание сбивается при каждом взгляде на него. Перед глазами проносятся воспоминания, заставляющие Зейна ещё раз вздрогнуть и, обхватив шею парня, прикоснуться к его губам своими. Он позволяет себе полностью раствориться в Лиаме, в его поцелуях и нежных объятьях. Язык Пейна горячий и жадный, он исследует каждый уголок рта Зейна, будто не может насытиться поцелуем. Зейн становится податливым и широко раскрывает губы, впуская Лиама глубже. Если бы можно было закричать о том, как он соскучился, наверное, оглох бы весь мир. Обида, ревность, боль – всё это исчезает куда-то, как только он видит, как Лиам улыбается и смотрит на него. Как раньше. Зейн не выдерживает этого взгляда, полного любви и нежности, и, широко улыбаясь, тянет Лиама на себя, требуя нового поцелуя.
- Если ты не хочешь, я не... - шепчет Пейн, но тут же замолкает, пытаясь подавить стон, когда руки Зейна начинают аккуратно отодвигать мягкую ткань домашних штанов парня, невзначай задевая уже вставший член. Лиам глубоко вдыхает и сминает рукой простынь рядом с плечом Малика, который в свою очередь вовсе не торопится, медленно проводя пальцами по животу Лиама, вырисовывая крупные овалы на его взмокшей спине под белой борцовкой.
- Ну зачем ты так, солнышко? – дрожащим голосом спрашивает Пейн, инстинктивно подаваясь бёдрами вперёд.
Зейн не видит ничего вокруг себя, его карие глаза окутала пелена и они стали совсем чёрными. Эта близость заставляет его чувствовать себя главным, чувствовать, что всё в его руках. От контроля над ситуацией до члена Лиама, который пульсирует, зажатый в кулак, заставляя его хозяина часто дышать и ёрзать.
- Ну же, Зейни.
- Попроси, - глаза Зейна злобно сверкают в темноте комнаты.
- Пожалуйста, Зейн, я умоляю тебя, - Пейн дрожит всем телом, сминая рукой простынь.
Зейн медлит, заставляя Лиама буквально накинуться на него, засасывая губы парня и горячо дыша тому в рот.
- Пожалуйста, дотронься до меня. Пройдись по нему, Зейн, дай мне тебя почувствовать... - шепчет Лиам и прикусывает губу Зейна до крови, заставляя его вскрикнуть.
Ладонь Зейна горячая и гладкая и Лиаму нравится чувствовать её, нравится до чёртиков. Он прикрывает глаза и сладко стонет Зейну в рот, не разрывая поцелуй, в то время как тот бешено работает рукой в его штанах. Малик жмурится, только теперь не от страха, а от нарастающего желания.
- Зейн...Зейн...Зейн... - с каждым новым толчком в руку Зейна, Лиам выдыхает его имя. Грязно, пошло, словно та шлюха, которую он имел последние два месяца.
Зейн вдруг вспоминает о том, что всё это время Лиам принадлежал Даниель, и эта информация вновь разрушает его изнутри. Он убирает руку от члена Пейна, чем вызывает у того недовольный стон.
- Пожалуйста, не оста...
Зейн не даёт ему продолжить, властно переворачивая и попутно стягивая с Лиама штаны. Тот лишь недовольно скулит и смотрит на брюнета исподлобья.
- Ну что, твоя шлюха могла так? – Зейн наклоняется и проводит языком по головке, всё ещё стоящего члена Лиама.
- Не мучай меня, просто... просто...
- Просто скажи мне. Просто скажи мне, Пейн, - нетерпеливо повторяет Зейн, проводя языком сверху вниз, до основания.
Лиам выгибается навстречу, но тут же оказывается прижатый к постели. Зейн наклоняется и оставляет мокрую дорожку поцелуев, от живота Лиама до внутренней поверхности бедра. Парень жалобно стонет и ворочается, пытаясь сорвать с себя белую майку, но Зейн не даёт ему сделать это, прижимая ладонью к липкой простыни.
- Зейни, я прошу тебя...
- Просто скажи! – рычит Малик, стягивая с себя пижамные штаны и одновременно припадая губами к члену Лиама, заглатывая его несколько раз и облизывая головку.
- Я, чёрт возьми, ненавижу тебя, долбаный мудак! – кричит Лиам, выдирая простынь из под себя и накручивая её на кулак.
- Отлично, - отвечает Зейн, снимая футболку и замечая на себе восторженный взгляд Пейна.
- Ты такой красивый... - почти шёпотом.
- Не то, - грубо обрывает Зейн, раздвигая ноги Лиама и прижимаясь промежностью к его бедру.
Лиам закусывает губу и пытается не стонать, что получается очень плохо. Он жмурится и замирает на мгновенье, чем и пользуется Зейн, входя в него до основания. Лиам вскрикивает, но тут же замолкает, тяжело дыша, потому что Зейн внимательно смотрит на него, не думая продолжать. Вместо этого он свободной рукой сжимает достоинство Лиама, начиная медленно водить по нему вверх-вниз. Лиам чуть приподнимается на локтях и наконец-то снимает с себя злосчастную борцовку. Зейн делает слишком резкое движение, и Пейн, содрогаясь, падает на спину.
Пауза. Долгая пауза, после которой всё продолжается по кругу. Зейн медленно выходит из Лиама, рукой повторяя одни и те же движения.
- Просто скажи. Просто скажи мне это, - шипит он.
Лиам стонет, почти кричит. Грязно, развратно, но именно эти звуки доставляют Зейну такое неимоверное удовольствие.
- Эта шлюха не делала даже сотой части того, что делаешь ты...Никто! Никто, мать твою, не делает этого лучше тебя! Никто не трахает меня так, как ты, слышишь, никто! Никто не заставляет меня чувствовать себя... - Лиам не успевает закончить, потому что губы Зейна разрывают его собственные, кусая до крови и тут же зализывая раны.
Зейн начинает отчаянно вдалбливаться в Лиама, попутно целуя его шею, плечи, ключицы – всё, до чего может дотянуться. Пейн довольно мурчит, насаживаясь на Зейна и перемешивая поцелуи с протяжными стонами.
- Это всё... чего я...хотел... Чтобы ты был моим...- слова даются Зейну с трудом, он часто дышит, в то время как его рука не прекращает ласкать член Лиама.
- Я близко, солнышко...
От этого прозвища Зейн улыбается и ускоряет темп. Лиам широко распахивает глаза и прижимает Зейна к себе, удерживая, будто тот может испариться. Он чувствует приятное тепло внутри себя и через несколько секунд с громким стоном кончает Зейну в руку, слыша частое дыхание у себя под ухом. Руки Лиама гладят мягкие чёрные волосы Зейна, плавно опускаясь на спину. Он различает еле слышный шёпоток: «спасибо» и Зейн целует его в шею, не отстраняясь добрых две минуты. Лиам выпутывает руку из накрученной на кулак простыни и переворачивает Малика, бережно укладывая его рядом. Тот отстранённо улыбается, тут же хватаясь за руку Лиама и переплетая пальцы.
- Ой! Моя мама! – лицо Зейна вдруг становится каменным.
- У твоей мамы ночная смена в больнице, Зейн. Плюс, у тебя звукоизоляция в комнате, которую сделали ещё тогда, когда ты научился петь, - улыбается Лиам, позволяя парню обнять себя.
- Точно, - соглашается Зейн, удобно устроившись на широкой груди Лиама.
- Я никому не отдам тебя. Я так люблю тебя, солнышко, - еле слышно произносит Лиам.
Малик молчит и улыбается, спрятавшись в темноте комнаты. Лиам чувствует, как тело рядом начинает ёрзать, и может разглядеть Зейна, поправляющего что-то на тумбочке. Лиам знает, что это, и занявшая своё прежнее место фотография, лучше всяких слов, лучше любых признаний в любви.