Кайден

***

Говорят, мир был рожден из пепла. Не из того, что остается после огня, а из пепла, что хранит в себе воспоминания о жизни. Этот пепел, по рассказам древних, рассыпался по земле, давая жизнь первым деревьям и рекам. Но самое ценное, что он принёс, был дар — способность слышать. Слышать не ушами, а сердцем. Слышать шепот земли, её историю, её боль. Эта способность была утрачена с веками, растворившись в суете городов и звоне мечей. Или почти утрачена.

Ласковый ветер Лиловых Гор всегда приносил с собой запах мха и холод чистой воды. Но сегодня он пах гарью. Кайден, склонившись над старым валуном, вдохнул этот запах и нахмурился. Он не был похож на гарь от обычного костра. Этот запах был тяжелым, тревожным, он словно говорил: «Беги».

— Опять ты разговариваешь с камнями, Кайден? — раздался за его спиной насмешливый женский голос.

Кайден не обернулся. Он был слишком занят. Его пальцы, привыкшие к грубой работе, нежно гладили шершавую поверхность валуна. Он чувствовал его возраст, его историю. И да, он слышал. Слышал невнятное, бормочущее эхо, которое с каждым днем становилось все громче. Но он никогда не говорил об этом вслух. В деревне, где он жил, такие вещи называли безумием.

— Это не просто камень, Элия. Он помнит, — тихо ответил Кайден, не отрывая взгляда от валуна.

Элия подошла ближе. В её глазах, цвета весенней травы, отражалось любопытство. Но даже в них Кайден видел иронию. Она была из тех, кто верил только в то, что можно потрогать и увидеть. В отличие от него, сына каменотёса, который всю свою жизнь проводил среди камней и знал, что у них есть душа.

— Что он помнит, Кайден? Свою скучную жизнь, полную пыли и дождя? — Элия легко коснулась его плеча, будто пытаясь вернуть его в реальность.

— Он помнит, когда деревья были выше гор, а вода была слаще меда. Он помнит, когда люди умели слушать, — Кайден наконец оторвал руку от валуна и посмотрел на неё.

Его слова звучали почти как молитва. Элия перестала улыбаться. Она увидела в его глазах не безумие, а что-то глубокое, искреннее. Что-то, что заставляло её чувствовать себя неуютно.

В этот момент откуда-то сверху послышался резкий, пронзительный крик. Оба подняли головы. В небе, над высокими пиками Лиловых Гор, кружила огромная, чёрная птица. Таких здесь никогда не видели. Её крылья, казалось, были выкованы из обсидиана, а глаза горели красным светом.

— Что это? — прошептала Элия, её голос дрожал.

— Вестник, — Кайден почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Не от ветра, а от осознания. Он вновь коснулся валуна, и на этот раз шепот стал настолько громким, что он услышал его не только сердцем.

«Беги. Они пришли за тишиной», — прозвучал голос в его голове.

Голос был древним, глубоким, как сама земля. Птица в небе резко опустилась, а за ней потянулся тонкий шлейф черного дыма. Он оседал на деревья, и те, словно по волшебству, увядали, теряя листья и жизнь. Земля под ногами Кайдена и Элии начала дрожать. Крик птицы повторился, и его эхо разлетелось по долине, неся с собой ужас и предвещая беду.

— Нам нужно вернуться в деревню, — сказал Кайден, схватив Элию за руку.

Они побежали, но старый валун, который помнил больше, чем целые поколения, уже шептал о надвигающейся катастрофе. Он шептал о конце.

Каждый шаг приближал их не только к дому, но и к ужасу, который накрывал долину. Черный дым, что тянулся за птицей, оседал не только на деревья, но и на камни, на траву, на саму землю. Там, где он касался, цвета блекли, звуки угасали. Звук птичьего крика был последним, что они услышали, прежде чем мир вокруг них погрузился в тишину.

Кайден почувствовал, как мир вокруг него стал похож на старую, выцветшую картину. Запахи, звуки, даже ощущения — всё исчезло. Он не слышал шума своих шагов, не чувствовал запаха мха, который всегда сопровождал их прогулки. Его особый дар, его способность слышать шепот камней, был заглушен.

— Кайден..., — прошептала Элия. Её голос был едва слышен.

Они выбежали на край высокого холма, откуда открывался вид на их деревню. То, что они увидели, заставило их замереть. Деревня не горела, не была разрушена. Она была... мёртвой. Деревянные дома, обычно ярко-красные от краски, теперь были серого, безжизненного цвета. Дым из труб не шёл. На главной площади, где обычно играли дети, не было никого. Ни звука, ни движения.

— Что это? — спросила Элия, и Кайден увидел, как по её щеке скатилась слеза.

— Полагаю, Тишина, о которой нас предупреждали, — ответил он, и его собственный голос показался ему чужим.

Он подошёл ближе, его сердце сжималось от страха. Он коснулся деревянной ограды, окружающей первый дом. Обычно тёплое на ощупь дерево было холодным и сухим, как старая кость. Он приложил ухо к стене, пытаясь услышать хоть какой-то звук изнутри, но была только пустота.

Внезапно его взгляд упал на старый колодец в центре деревни. Над ним кружил тот самый черный дым, который они видели в горах. Он клубился, словно живое существо, а затем, как по команде, опустился в колодец. Вода в колодце, всегда чистая и прозрачная, мгновенно стала мутной, черной.

— Нам нужно уходить отсюда, — Кайден схватил Элию за руку, но было уже слишком поздно.

Из колодца, который только что поглотил дым, начало подниматься туманное, темное облако. Оно быстро распространилось по деревне, окутывая каждый дом, каждую улицу. Элия вскрикнула. Туман коснулся её ноги, и Кайден увидел, как кожа на этом месте стала серой, словно камень.

— Элия! Нет! — закричал он, пытаясь оттолкнуть туман руками, отчего то слепо веря в то, что сможет противостоять.

Однако туман был везде. Он заполнял воздух, он проникал под кожу. Кайден почувствовал, как его собственное тело тяжелеет, как его мысли становятся медленными и расплывчатыми. Он посмотрел на Элию, её глаза были широко открыты от ужаса. Её волосы, обычно цвета пшеницы, стали седыми, а потом... потом её тело начало каменеть. Она превратилась в статую, её лицо застыло в выражении страха и печали.

Кайден чувствовал, как процесс превращения начинается и в нём самом. Его пальцы, его руки — всё становилось твердым и безжизненным. Он смотрел на статую Элии, на мертвую деревню, и понимал, что шепот камней был не просто предупреждением. Это было пророчество.

И тут, сквозь нарастающую тишину, он услышал... слабое, но настойчивое эхо. Это был не голос земли, а его собственный голос. Голос, который говорил:

«Слушай. Слушай. Слушай!»

В последней попытке, Кайден прикоснулся к окаменевшей руке Элии. Он не слышал её мыслей, не слышал её сердца. Но он услышал её воспоминания. Воспоминания о смехе, о солнечных днях, о мечтах. И в этом маленьком, хрупком воспоминании была сила, которая могла противостоять Безмолвию. Сила, которая рождалась не из земли, а из человека.

Он упал на колени, и туман полностью поглотил его. Его последнее, что он почувствовал — это то, как его тело стало камнем, но его разум, наполненный воспоминаниями, остался живым. Он не был мертв. Он был частью Безмолвия. Он стал камнем. Особенным камнем. Он был камнем, который помнил. И его шепот был теперь единственным оружием.