Поездка домой

Я и не заметил, как прошли три часа полета. Пожалуй, стоит сказать спасибо Netflix. Благодаря нему можно отключиться от жизни в любой момент. И почти на любое время. Но стоило экрану телефона погаснуть, как меня охватило волнение.

Дом. В котором я не был уже семь или восемь лет. Даже сейчас я не могу определить точно. Не помню. Да и никто не помнит: ни родители, ни друзья. Странно. Хотя куда более странным для меня было воспринимать этот город своим домом.

Где я больше всего жил? Вот уже почти половину жизни я в столице.

Первое место жительства? Формально, этот город. Вот только я этого не помню. В моих два года мы почти сразу уехали на север, и только там я обрел свои первые воспоминания. Вернулся я уже школьником.

И все же, этот город и правда был моим домом. И до сих пор им остается. Возможно потому, что с ним связан старт моей сознательной жизни. Возможно потому, что именно в нем состоялись мои первые приключения. А может потому, что здесь я узнал, что такое дружба. И сейчас самый лучший друг детства ждал меня где-то на парковке возле аэропорта. Тот самый лучший друг, с которым за последние семь-восемь лет мы перебросились примерно тем же количеством фраз.

Волнение усилилось.

Первое удивление посетило меня сразу же, как я покинул самолет. Хотя бы потому, что до здания аэропорта я пошел по трапу, а не пешком. Да и сам аэропорт был совсем не таким, как я его помнил. Раньше он напоминал придорожное кафе с необычайно высокими потолками. Жирная еда. Ее остатки на столах. Автоматы с кофе за десять рублей. И получение багажа в отдельном здании. Теперь же по дизайну он мало чем отличался от европейских аэропортов. А в туалете поставили сушилки Dyson, которые были редкостью даже в столице.

Ну точно прогресс. Если не считать уборщицы, которая со словами "Можно было и в самолете посцать, блин" (нет, там был не "блин"), брошенными сквозь зубы, недовольно вышла из туалета. Вот теперь точно дом!

Я вышел из здания, взглядом сканируя парковку в поисках друга. Узнал я его не сразу. Хотя и задолго до того, как смог рассмотреть его лицо. Странно, но мне показалось, что за эти годы он даже не изменился. Может, разве что, устал немного.

Мы обнялись, как подобает после долгого периода отсутствия встреч. Я закинул чемодан с рюкзаком в багажник, сел на переднее сидение автомобиля, и мы помчались к городским огням.

Разговор начался слегка осторожно, что неудивительно. За семь лет можно не то, что перестать быть друзьями. За семь лет можно стать друг другу абсолютно чужими людьми. Потому прежде всего поинтересовались друг у друга последними новостями. Кем работаешь, чем занимаешься? Интересно? Какие хобби? А семья как? Кем жена работает? А ей интересно?

Когда столь безобидные темы иссякли, повисла небольшая пауза. Волнение, которое, казалось, уже почти пропало, восстало подобно фениксу из пепла. О чем теперь говорить? Что спрашивать? Но вот мы въехали в город, и ответ пришел сам собой.

Город. Чем не тема для разговора? Особенно когда за те годы, что меня не было, он вырос в 1,5 раза. Мы ездили по местам, которые я помню. И которые не помню от слова "совсем". Просто потому, что там были пустыри, а теперь высились высокие дома в шестнадцать этажей ростом.

Друг рассказывал мне истории, что происходили за это время.

Какие-то здания исчезли. Особенно памятники архитектуры. Почему-то, каждый месяц хотя бы один, да сгорал. Так, случайность. Ветхие же строения. Старые.

Какие-то здания появились, образовав целые районы. Отделившись рекой от старой части города, они будто представляли собой отдельный город, с блэкджеком и...ну вы поняли.

Какие-то здания сохранились, хотя и изменились до неузнаваемости. А какие-то будто перенеслись сюда, в эту реальность, прямиком из моего детства.

Быть может, это невинное второе знакомство с городом сняло с нас вуаль осторожности. А может, просто надо было разговориться. Так или иначе, следующие семь часов мы говорили без умолку. Совместные воспоминания перемешивались с историями из жизни, когда нас уже не было рядом. А сверху, как вишенка на торте, разговор украшался искренним смехом, вызванным шутками и сатирическими сценками по ролям. И даже в пол четвертого ночи, когда мы разошлись, осталось ощущение, что еще не наговорились.

Зайдя домой, я поймал себя на мысли, что даже если бы мне нужно было улететь завтра утром, поездка бы того стоила. Не так много в жизни людей, с кем можно не общаться месяцами или годами, а затем встретиться и продолжить болтать, будто попрощались вы только вчера. Лично у меня таких друга всего три. И такими людьми определенно стоит дорожить. Хотя бы потому, что несмотря на то, что жизнь ваша идет совсем разными путями, вы остаетесь друг другу родственными душами. Невозможно понять, как. Но это просто здорово ощущать.

В ту ночь я заснул один, но очень счастливый. Лишь затем, чтобы утром проснуться в компании своей уже почти забытой подруги.

Волнение.

Ведь больше в моем городе у меня подобных друзей не оставалось. Я много кого знал, видел какие-то там обновления в социальных сетях. И вроде встретиться было бы даже интересно. Но я представить не мог, о чем с ними говорить, кроме как о детских воспоминаниях. Помню, я где-то читал, что люди сближаются во многом потому, что они вместе проходят через одни и те же испытания. Их характеры принимают определенную форму, сглаживают углы, и затем они легко совмещаются друг с другом. Словно пазл. Но как совместить характер с тем, с кем ты не общался треть своей жизни? Как совместить те фигурки, которые априори не могут быть совместимыми? Это все равно, что пытаться неправильно собрать головоломку. Можно, конечно, попытаться. Но результат вас вряд ли устроит.

Размышляя об этом, я решился встретиться лишь с одним человеком. Не скажу, что мы были близкими друзьями. Но с ним было комфортно. Хотя бы потому, что он сам любил поговорить. И это снимало с меня всю головную боль.

Он рассказал мне о своей семье. Как познакомился с женой. Завел двух дочерей. И как он их любит.

Он рассказал мне, как все эти годы искал себя то в одной сфере, то в другой. Как начинал с продаж в автосалоне. Как мечтал попасть в крупную нефтегазовую компанию. Как затем передумал и ушел в бизнес. И как думает, чем бы заняться теперь.

Он рассказал мне, чем занимаются бывшие одноклассники. Кто-то пошел в ФСБ. Кто-то в нефтянку, что довольно предсказуемо для Сибири. Кто-то в городскую администрацию. А кто-то просто бухает.

Не знаю, почему, но в эту ночь я спал неспокойно.

На следующий день я в поисках умиротворения просто пошел бродить по городу. По тем улицам, что я так хорошо помнил. Есть в этом что-то волшебное, чего я до этого не понимал. Совсем как в кино, когда главный герой приходят на какое-то место, и тут же видит себя молодого. Как он бежит по той же мостовой. Кидает камень в окно, что стоит за спиной героя, и камень будто проходит сквозь него. Целует свою первую любовь на ступеньках ближайшего подъезда. И когда я шел по улицам, которые исходил сотни, если не тысячи раз, подобные истории всплывали из моей памяти сами собой.

Вот здесь мы играли в войнушки, бегая по гаражам, которые так плотно прилегали к местному роддому. А огромные лопухи в нем служили нам джунглями. Вот на этой площади мы катались на роликах днями напролет. Я даже под конец начал делать трюки, прыгая с трамплина. Хотя моя карьера трюкача закончилась после первого же падения на задницу. Вот в этом здании я выступал с хором, при том столько раз, что даже и не вспомнить. А здесь...

Не может быть. Я не мог поверить своим глазам. Прямо напротив моего дома стояла пиццерия. Та самая, откуда папа приносил пиццу по воскресеньям в моем детстве. Я не ел в ней лет пятнадцать. Но вкус той пиццы я до сих пор ощущаю на языке при первом же воспоминании. Даже название не изменилось. Я зашел в нее. И интерьер тот же. Те же цвета. Мебель. Только теперь вместо одного зала 3 на 6 метров появился еще один такой же.

Я не устоял и взял два кусочка пиццы. С вареной колбасой. Совсем как в детстве. В топку ЗОЖ и ПП, когда тут такое событие. Я сел за стол и долго не решался к ним притронуться. А что, если вкус другой, не тот, что я помню? Что станет с моими воспоминаниями? А вдруг мой мозг проделал злую шутку и все приукрасил? Может тогда он приукрасил и все остальное? И как дальше жить с осознанием этого?

Однако любопытство меня пересилило. Я взял кусочек пиццы в руки и аккуратно откусил небольшой кусок, но достаточный для того, чтобы большая часть колбасы очутилась на моем языке.

М-м-м!! Такой же! Вкус детства! Я в нем растаял. Растворился. И едва сдержался от того, чтобы не заказать еще.

Выйдя из пиццерии, я задумался, зачем я на самом деле сюда приехал. И понял, что я хотел сюда вернуться. "Сюда" не в плане "где, не конкретно в этот город. А "сюда" в плане "когда". В те времена, что я здесь жил. В те времена, когда все было в первый раз. Когда каждое событие было новым, и его просто не с чем было сравнивать. Когда эмоции были настолько яркими и настолько неподдельными, что от малейших воспоминаниях о них тело покрывается мурашками. И хочется снова. Также. Как в первый раз. Чтобы в груди бушевал фонтан эмоций, бил фейерверк. А не пустота с мыслями "Ну да, хотя вот тогда-то было вроде как получше".

От моих размышлений меня отвлекло следующее воспоминание. Куда менее приятное, чем мне хотелось. Навстречу шел местный хулиган. Ну или он был таковым, когда мы учились в школе. Я даже невольно взгляд опустил в тротуар, чтобы проплыть мимо него максимально незаметно.

Не вышло.

Он окликнул меня. Я остановился и медленно поднял глаза. Странно, но неожиданно меня окутал страх.

- Что? - переспросил я.

- Сижки есть? - повторил он вопрос, показывая руками жест с выпяченными вторым и третьим пальцем, как бы намекая, что между ними неплохо бы вставить сигарету.

- Не курю, - молниеносно произнес я, зачем-то повторив его движение. Тот лишь хмыкнул и пошел дальше.

Не узнал. На душе отлегло. Хотя как бы он меня узнал? Для него я был лишь одним из многих, кого он терроризировал. Для меня он был одним из пары-тройки отчаянных отморозков, которых ненавидели все. Даже те, кто называл их своими друзьями.

Интересно, что я действительно боялся, что он меня узнает. Но вовсе не потому, что опасался снова получить взбучку из детства. Я боялся того, что он спросит, как у меня дела. И что я отвечу на этот вопрос? Что я отвечу на вопрос человеку, который выглядит так, будто пьет каждый день, а одежду не менял с последнего класса школы? Любой мой ответ прозвучит как издевательство. Расскажу, как есть, - выпендриваешься. Скажу, что просто нормально...живешь в столице, ходишь в ботинках, что стоят как вся его одежда (и нет, это не ботинки дорогие...), и это лишь нормально? Гонишь. Да еще и жалеешь. Козел! Зачем мне такой разговор нужен? От него никакой пользы. Только двум людям после него станет хреново.

Я сфокусировался на окружающих меня домах, чтобы выбросить это происшествие из головы и затмить его детскими воспоминаниями. Я проходил мимо школы и музыкалки, в которых так часто пропадал. Но не решился зайти. Я даже не был уверен, что мои преподаватели все еще там работают. А даже если и работают, узнают ли они меня? И что мне им сказать? Нет уж, хватит с меня и моих личных воспоминаний.

Улица, что вела меня дальше к центру, казалось, не изменилась. Все те же здания. И, возможно, те же магазины. Тут сложно сказать. Моя память могла сыграть злую шутку, подставив на место столь знакомых мне витрин любой из магазинов, что я видел за свою жизнь. Включая те, что были сейчас. Думаю, в теории я бы даже мог "вспомнить", что вот в этих самых витринах танцевали полуголые женщины. Хотя здесь мой мозг вряд ли бы меня провел. Просто потому, что будучи подростком местный квартал красных фонарей я бы точно не забыл.

Претензию на современные тренды выдавали разве что отдельные вывески. Как, например, BeBoss. Нет, это не стриптиз-клуб. Хуже. Это была школа для детей, которых с малого возраста уже готовили на позицию директоров. Обучали анализу, общению, публичной презентации, и иными способами крали полагающееся им детство. Не знаю, но мне почему-то кажется, что если бы меня туда отдали, я бы не простил.

Идя по городу я поймал себя на том, что вглядывался в лицо каждого прохожего, будто кого-то искал. И я действительно искал. Знакомые из детства лица. Только не знаю, для того ли, чтобы остановиться и поговорить с ними. Или для того, чтобы спрятать глаза в пол и убежать. Наверное, зависит от лица. И только потом я понял, что вглядываюсь я в лица в основном подросткам, хотя всем моим знакомым уже давно под тридцать. Что не удивительно. Ведь в моей памяти они все еще подростки. И, наверное, таковыми я и ждал их увидеть. А вместо этого лишь ловил серые, бесцельные, будто стеклянные взгляды прохожих, которые шли куда-то, но не понимая, зачем они туда идут. Ловил их бессмысленные разговоры ("Нин, а ты видела ту куртку?" - "Ой, да, но ДО-РО-ХООО..."). Ловил их настроение. Или его отсутствие.

На очередном переходе в мой фокус попало серое небо, которое, казалось, своими свинцовыми тучами сейчас раздавит город, и меня вместе с ним. Но вместе с тем, ощущал я себя все равно легче, чем в столице. Возможно потому, что бродить среди зданий пяти и десяти этажей росту гораздо проще, чем среди двадцатипятиэтажек. Так было свободнее. Даже, казалось, дышалось легче. Хотя, стоит признать, в столице куда проще скрыться от этой серости.

Понял я это тогда, когда захотел перекусить. До ближайшей кафешки требовалось пройти квартал. До ближашей приличной кафешки квартала три. В итоге я все равно выбрал кафе, которое знаю по столице. Может потому, что я был уверен в качестве еды в нем. А может потому, что мне уже захотелось обратно. Туда, где я живу сейчас.

Напоследок я прогулялся по набережной, которая появилась уже в мое отсутствие. Это было нашим знакомством. Теперь мой город стал окончательно похож на любой другой, что стоит на реке. Хотя от этого, на мой взгляд, он стал только лучше. Даже несмотря на то, что в тот зимний день я чувствовал себя скорее на катке, чем на набережной. Но один раз можно и потерпеть.

На обратном пути к отелю я не смог пройти мимо и подошел к вечному огню. Вокруг него были разбросаны одинокие цветы. Лишь мороз не давал понять, как давно они здесь оказались. А позади вечного огня стояла плита, на которой были запечатлены имена Героев СССР, родившихся в моем городе. Меня это всегда возмущало. Можно подумать, что остальные люди не стали героями хотя бы просто потому, что не спрятались, а пошли на войну. Просто потому, что вышли на поле боя с верой, что пуля пройдет мимо, но понимая, что это может быть их последний день. Последняя минута. И они все равно готовы отдать полагавшиеся им по праву годы жизни за жизнь других. Хотя все равно это лучше тех плит, где приводят фамилии умерших. Будто если человек смог выжить в этом страшном событии, то он стал недостоин гравировки и памяти других людей.

Когда я садился в самолет, готовясь улететь обратно в столицу, я почувствовал благодарность своему родному городу. Своему дому. Не только за воспоминания, хотя я не могу передать, насколько здорово в них снова раствориться. Прикоснуться к ним, почти физически, побывав там, где они происходили. И пережить их снова, будто в первый раз. Но куда больше я был благодарен за напоминание того, как могла сложиться моя жизнь.

Ведь моему папе могли не предложить работу в столице. А после предложения мои родители ведь могли отказаться, как делали уже не раз. Или я мог психануть и вернуться сюда сам, к своим друзьям. И я мог остаться жить здесь, в этом городе.

На этой мысли я искренне испугался.

Конечно, жить в этом городе было бы неплохо. Но я не верю, что стал бы тем человеком, кем я являюсь сейчас. Я бы наверняка был другим. Совсем другим. Женился бы в институте, как это сделали большинство одноклассников. Нашел бы какую-то местную работу. Или на севере. И боролся бы за выживание, как это делает большинство жителей, чей взгляд я встречал на улице. И от этого мне стало страшно. Потому, что моя нынешняя жизнь и то, чего я достиг, нравятся мне куда больше.

Поэтому нужно, конечно, порой возвращаться домой.

Хотя бы для того, чтобы вспомнить свое прошлое. Понять, какое могло быть будущее. И поблагодарить жизнь за ту удачу, которую она тебе принесла.