А вот и прода
Услышав от Димы фразу, что мы будем спать вместе, я прифигел. Из ступора меня вывел хозяин этого дома и предложил посмотреть на кровати кино. Фильм был типичной американской драмой. Спустя полчаса главные герои заваливаются в комнату и начинают страстно целоваться. Я смотрю, никого не трогаю и чувствую, что на моем паху лежит чья то рука. Догадаться чья я смог быстро хах. Буквально через секунду Дима ложится и укладывает меня на себя.
–Малыш, хочешь повторить?)
–Дима что ты деламгхм
Договорить ему не дали. Дима подался вперед, накрыв губы Эмиля своими. Парень вздохнул с долгожданным, отчаянным облегчением. И его сердце будто забилось в сотни раз сильнее. В ноздри яро ударил запах Димы. Его вкус. Дорогой парфюм, ликёр , гель для душа. И сквозь эту ядерную для выдержки Эмиля смесь пробивался неповторимый, терпкий аромат кожи.
Внутри Эми собирался предательский комок, сгусток чувств, который вместе с щекотанием нервов концентрировался на щеках, куда легли ладони Дмитрия. Иманов старался держаться. Получалось хреново. Коварное возбуждение карабкалось от кончиков пальцев, впившихся в руки Масленникова , к низу живота. По телу пробегались мурашки.Чтобы не сорваться, Эмиль отстранился, прервав страстный и приятный поцелуй, в котором язык Димы прошелся по его дрожавшим губам. Иманов бы подышал, чтобы кровь отлила от паха, но от этого становилось только хуже. Ему было почти стыдно от того, что Дима мог с легкостью понять, в чем причина столь явного смущения. Масленников все чувствовал собственными бедрами.
Парня явно задела предыдущая реплика мужчины, поэтому он пошел ва-банк. Эми медленно и красиво снимает футболку, и она упала вниз, к его ногам. Мышцы Масленникова напряглись. А Иманов отступать уже не планировал: он шагнул вперед, оставшись в миллиметрах от губ Димы.
— Может, трахнете меня уже? Это звучит достаточно по-взрослому, Дмитрий ?
Значило только то, что мужчина снова накрыл губы Эмиля своими. Иманов задрожал с новой силой, когда теплые, чуть шершавые руки накрыли его голую спину.
Язык Димы умело и требовательно скользнул по губам Эмиля, просясь внутрь. И как не удивительно его впустили.
Рот Иманова приоткрылся в сопровождении шумного стона, спровоцированного крепкой хваткой Димы, прижимавшей к телу. Стояк парня абсолютно порочно впечатался в тело мужчины.
Их это возбуждало. Близость, запах. Эмиль пах сладостью, шоколадом и какой-то неповторимой, податливой, юношеской нежностью, которая так нужна была Диме.
Эмиль плавился, как кусочек сливочного масла, намазанного на теплый тост. Прямо готов был на все, честно. И он отказывался верить в то, что его предавало собственное тело. Тут было нечто другое. Нечто, толкавшее в уверенные умелые руки, пальцы которых исследовали ягодицы.
Разгоряченная кожа неприятно терлась о белую футболку Димы. Грубая ткань джинсов шершаво проходилась по чувствительному члену.
Эми напирал. Его руки не позволяли Диме отстраниться. Они обнимали его за шею едва ли не намертво. Масленникову не хватало воздуха, кружилась голова, но это было настолько ахуенно, что прекращать не хотелось. Хотелось оказаться ближе, проникнуть под вспотевшую от напряжения кожу.
Хотелось всего и сразу.
Дима прикусил губу Эмиля тогда, когда легкие разболелись от нехватки кислорода. Иманов отступил, слизав крошечные капельки крови, проступившие на потрескавшейся поверхности. Парень тяжело дышал, опаляя теплом рот Димы.
Мужчина выплыл из чертог собственного разума, сфокусировавшись на его лице. На щеки падала таинственная, даже отчасти интимная тень. Все это делало момент каким-то особенным, приправленным прядями Иманова, сползшими на лоб. Дима пригладил их пальцами.
Эмиль прижался к его губам очень даже целомудренным поцелуем, послужившим способом отвлечения внимания, ведь пальцы юноши уже принялись расстегивать ремень. Суматошно, суетливо.
— К этому будет сложно привыкнуть, — хмыкнул Эми , коснувшись губами подбородка.
— И все-таки ты уверен? — еще раз спросил Дима.
— А с чего вы…ты взял, что это первый раз? — Эмиль победно улыбнулся, — не все возле тебя крутится, Дима.
Все зашло настолько далеко, что Дмитрий Андреевич хотел видеть лицо Эми , когда тот будет кончать, стонать из-за него, для него. Когда все дошло до этого?
— Даже так, — согласился Масленников, немедленно толкнув Иманова на мягкие подушки, наконец, вернув себе контроль над ситуацией.
Парень сдержал нетерпеливый смешок. Но он был доволен тем, как развивались события. Еще бы! Над ним нависал сам Дмитрий Масленников. Разве можно о таком было мечтать?
Эмиль внушительно выгнул шею, ощутив дыхание мужчины возле кадыка. Хотелось дать больше пространства, больше власти. Масленников с радостью присваивал ее себе: губами он водил по смуглой шее, задевая языком родинки. Зубы цепляли нежные, уязвимые участки. Не настолько сильно, чтобы оставить метки, но уверенно, чтобы сохранилось в памяти. Подбородок, горло, сонная артерия, пахучая яремная выемка. Иманов терялся в ощущениях, старался не метаться по кровати подобно спятившему. Дима прошелся ленивыми громкими поцелуями от многострадальной шеи к покрасневшему нежному уху, прикоснувшись губами к чувствительной коже за мочкой.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — прошептал Масленников .
Его ладони легли на оголенную грудь Эмиля, поглаживая. Иманов пальцами обхватил запястья мужчины, силой остановив.
— Я хочу, чтобы ты спустился ниже, — приказал Эмиль . Сердце Масленникова пропустило удар, — и, Дим, если я буду слишком увлекаться, кусай меня так сильно, как сможешь.
— А если я хочу, чтобы ты увлекся?
Эмиль как-то вовсе не доминантно покраснел, чуя волну силы, исходившую от Димы. А ведь он был намного слабее, но один его взгляд мог приковать тело к кровати. Всем бы такую суперспособность, конечно.
Эмиль одним махом, даже не напрягшись, перетащил руки Димы ниже, действительно ниже. Туда, где возбуждение вовсю являло себя, выпирая вперед. Покрасневшие от поцелуев влажные губы Эми приоткрылись, выпустив протяжный выдох. В тот момент, когда пальцы Масленникова накрыли вставший член. Дима слизал тот стон.
Парень и вправду был гибким, пластичным. Это выражалось в каждом движении, в каждом вздрагивании и изменении мимики. Эмиль уже давно отпустил запястья мужчины, сам он схватился за простыни, удерживавшие мозг в сознании.