Легко принять, но отпустить - сложно

Когда-то мне сказали, что пойдя с этим ребенком я навлеку на себя беду, боль и сожаление.

Когда-то я бесцельно бродил по улицам и искал способы выжить, даже не понимая причины собственного существования. Но она единственная, кто протянул мне руку помощи.

Тем не менее, я пошла с ним.
Я выбрала его, а не иной путь.
Я воспитала его, как родного сына, хоть сама-то всего на пять лет старше.

Мне казалось, что эта жизнь будет длиться вечно.
Я думал, что никогда не сделаю такую ошибку.
Я хотел, чтобы она могла мной гордиться.

Он был неумехой, ничего не знал, постоянно грубил и забивался в угол комнаты, кладя голову на колени.

Я привык к постоянным дракам за украденную еду и злым взглядам на меня. Поэтому было очень странно, когда после очередной бойни ко мне подошел прохожий и перемотал мою покрытую кровью голову бинтом, взятым из сумки. После этого он дал мне немного еды и ушел. Я бы с уверенностью мог сказать, что это самый счастливый случай в моей жизни, если бы не случилось кое-что дальше.

Вид его тоже был плохой: длинные посеченные черные волосы, да еще и засохли от нехватки водных процедур и грязи. Худое тело, все в ссадинах. Ростом также невелик, даже язык не повернется сказать, что ему тринадцать. На голове были старые грязные бинты, которые там явно не одну неделю; ими был прикрыт левый глаз, да и той части лица тоже не особо видно. Работа сделана аккуратно, скорей всего, какой-то путешественник или прохожий помог ему.

Имени у него не было, на улице его звали «попрошайка», «проклятый ребенок» и тому подобное. Второе прозвище он приобрел из-за своих рубиновых глаз.

Тем не менее, при первой нашей встрече он мне таким не показался. Да, этот человек воровал еду. Но у него же нет никого, кто мог бы его прокормить.

***

В этом году было очень много засухи, поэтому урожай не смог принести плоды. Люди, большую часть которых я уже успел илт пытался ограбить и остальные наслышанные о моих красных глазах собрались на площади, при этом волоком принесли меня туда.

А когда пол нашего маленького городка накинулось на парня за то, что он «навлек» на нас беду и из-за него у нас плохой урожай, то мое терпение лопнуло.

Пока все нагнетали обстановку, мой взгляд упал на девушку, которая явно спешила сюда — в самую гущу событий. Когда та подбежала ближе, мне удалось ее узнать. Она часто смотрела на меня, проходя по улицам и прикусывала нижнюю губу.

Ее красивые темно-коричневые волосы развивались по ветру. А глаза так и манили своим искренним, ясным голубым цветом; они совершенно не похожи на мои. Не сказал бы, что она уже перешагнула за второй десяток, на вид ей где-то шестнадцать, может, семнадцать.

Я разглядывал тонкие очертания лица таинственной незнакомки, даже когда люди уже повалили меня на землю и били ногами. Но подобное происходило слишком часто и я уже привык к боли, более уже не заботила кровь, что оставалась на земле.

Я просто закрыл глаза, стал ждать когда им надоест и они уйдут. Однако тут случилось то, чего никто не ожидал: девушка встала между мной и толпой. „Они ведь сейчас ее убьют или начнут бить, как меня! Что она делает?! А может... Ей хочется самой убить «проклятого ребенка»? Нет... Почему-то мне так не кажется... Она не смотрит на меня тем же взглядом, как они", — размышлял я, от удивления широко распахнув глаза, глядя на развернувшуюся картину. После этого девушка отвернулась от толпы и села на корточки, спросила:

— Идем со мной?

Тогда я даже не знал значения данных слов, но что-то внутри меня так и орало: „Иди с ней! Иди!"

Говорить он уж точно не умеет, тем не менее, может понимать человеческую речь и кивнул на мой вопрос.

После этого я ласково взяла его на руки и, под недовольные крики горожан и проклятья в мой адрес, понесла паренька в свой дом. Он, конечно, худой — кожа да кости, но тяжеловато было. В городе я довольно-таки известна своей добротой. Наверное, именно из-за этого толпа не пошла следом.

После моего одобрительного кивка она плавно взяла меня на руки, держа под коленями и придерживая за спину, я от неожиданности схватился одной рукой ей за плечо, а второй за шею. Увидев, что на лице девушки невольно показалась боль, и, поняв, что причина в силе моего захвата, передвинул обе конечности так, чтобы они легли на воротник ее легкого платья, на котором сразу же появились пятна от грязи в форме моих рук. Глядя на это, мне почему-то стало стыдно, поэтому положил руки себе на ноги.

Под недовольные крики горожан, девушка понесла меня куда-то. В тот момент я ничего не боялся, мне было абсолютно все равно на происходящее за пределами рук этой незнакомки.

Когда привела его в дом, он сразу забился в угол первой же комнаты, боясь всего окружающего. „Давить на него все равно нет смысла", — подумалось мне и я пошла на кухню за хлебом. Вернувшись, оставила еду на расстоянии не более метра от парня и ушла в другую комнату.

Однако как мы зашли в дом, на меня напала паника. Я так сильно поверил в то, что она хорошая и добрая, но что, если это не так? Поэтому мне ничего не осталось, кроме как забиться в угол комнаты и с удивлением смотреть на все окружающие вещи. Все вокруг выглядело странным, хоть атмосфера была, будто в хороший весенний дееь. Девушка ушла... Что она собралась делать? Дальше явилась, оставила хлеб на расстоянии от меня и удалилась.

Немного посидев в этом углу я решил все же попробовать еду. Хлеб был очень вкусный. „Будет что будет", — это были мои последние мысли перед тем, как уснуть.

Дом у меня не сильно большой: две комнаты, кухня; по крайней мере, у нас в городе почти у всех побольше. Что же до бюджета, то на жизнь на двоих хватит. А если попробовать взять еще дополнительную работу, то вообще не будет о чем жалеть!

***

Со временем паренек начал привыкать ко мне. Даже стал приходить есть и просто наблюдать за тем, что я делаю. Особенно его интересовала вышивка на шортах и женских платьях, которые у меня заказывали дворяни низкого социального статуса или бывшие аристократы, а также состоятельные простолюдины.

Через пару недель я предложила ему помощь в обучении. На что он кивком согласился. Моя мать была учителем и еще в детстве передала мне все основные знания каллиграфии, имперского языка и прочих предметов.

Я продолжаю жить с этой странной девушкой. Даже узнал как ее зовут! Катрэнл Блэк. Не знаю: почему, но мне понравилось это имя.

Но кроме уроков мне очень интересно наблюдать за ней. То, как она все делает и чем занимается. Я старался помогать как могу, но крайне боялся помешать ей. Но девушка меня не прогоняла.

На одном из занятий он попросил дать ему имя. И с того дня его зовут Лесиуас Блэк. Да, я решила использовать свою фамилию, потому что он уже стал мне как семья.

Девушка дала мне имя. Теперь меня зовут Лесиуас Блэк. Очень удивился тому, что она дала мне свою фамилию. Значит ли это, что мы семья?... Наверное, я плохо запомнил значение данного слова.

***

Через два года Лесиуас отправился в академию. В ней может учиться как знать, так и простолюдины. Он очень сильно тянулся к знаниям, но я не могу дать ему всего, поэтому отправила его туда.

Мне было очень интересно узнать как много больше. Самое главное — хорошо учиться. Я слышал, что можно ходить туда бесплатно, если занять первые три места в рейтинге успеваемости. Хотя отпрысков дворянских семей подобное вряд ли волнует, но простолюдинов уж точно. Однако соревноваться с аристократами, которые ради славы стремятся к первым местам, будет сложно.

Каждую неделю я присылаю Катрэнл письма, рассказывал в них о своей жизни в академии и читал ее ответы. Хоть мне и сжимало сердце от тоски, но это меня лишь мотивировало.

Весь первый семестр ночами просидел в библиотеке. И после уроков — тоже занимался. Материал был очень сложен. Иногда я даже засыпал над книгами, а когда вставал — продолжал читать. Какое мне дело до сна и прочего? Самое главное — не разочаровать девушку, которая меня спасла.

Хоть люди в академии почти все приветливые и добрые, но их улыбки не были искренние — сье сразу чувствовалось, как только моя нога оказалась в учебном заведении. Они скрывались за фальшам и масками, что просто отвратительно.

***

Прошло пару дней с экзаменов и преподаватель попросил меня зайти к нему после уроков, что я и сделал.

Мне сказали про хорошую сдачу экзаменов. Да, и правда хорошо написал. Но девятого места в рейтинге недостаточно! Нет... Я не могу так подвести Катрэнл.

Тогда-то и вышел из соседнего помещения парень со светлыми волосами — Серен Рокбелл, самый отвратительный человек из нашего класса. На первый взгляд можно подумать, что он неплохой, даже хороший. Но это не так. Рокбелл лишь играет со всеми, как со своими пешками. Однако ходили слухи, что при этом он получает немыслимое удовольствие от того, когда человек в отчаянии просит у него помощи. С ним нужно быть осторожнее. Я всегда держался на расстоянии от студентов-дворян, потому что не являюсь им ровней.

Рокбелл поприветствовал учителя и подошел ко мне, замерев буквально в десяти сантиметрах от меня, нагло вторгаясь в мое личное пространство.

— Господин Блэк, — будто пропел тот, разделяя каждый слог, — Вам случайненько не нужно третье место в рейтинге? Я могу это устроить.

— Что?... — шокировано переспросил. Возможно, он и знает о моей тяге к знаниям и то, что мне нужно получить хорошие оценки. Но как он собрался подобное сделать?

— Ох, советую Вам подойти к врачу и проверить слух, я волнуюсь за Вас, — отвратительно, кажется, меня сейчас стошнит; от него так и несет притворством за километр, — Я предлагаю Вам помощь в достижении цели.

— Что Вы хотите взамен, мистер Рокбелл? — как можно спокойнее спросил я.

— Ах, вы такой интересный человек, — радостно улыбаясь, проговорил будущий герцог, — Что ж, взамен я хочу Вашу роспись на одном документе. Совсем мелочь, правда? Можете ознакомиться, если хотите.

— Да, хотелось бы, — более холодно ответил ему.

— Прошу, — Серен взял бумагу с учительского стола и передал ее мне. Значит он до этого уже встречался с преподавателем и явно манипулирует им.

В документе был написан перечень из того, что мне предстоит сделать в будущем. Такое, как стать графом Галленн, женившись на дочери их семьи, усердно учиться и регулярно посещать высшее общество, а, когда необходимо, немедленно оказывать герцогству Рокбелл, непосредственно Серену, любую финансову, политическую или какую-либо еще поддержку.

Думаю, я и правда сумасшедший, но... Сьей контракт мне не показался чем-то плохим. Так я смогу быть первым в рейтинге и в будущем получить дворянский титул. Катрэнл не придеся платить за мое обучение и так много работать. И, если я буду аристократом, то разве она не будет рада?

Это очень выгодно. Все же есть минус: один из пунктов договора — это убийство родителей Анет Галленн, графини и графа Галленн...

Однако, с другой стороны, было бы очень подозрительно, если бы никаких подводных камней не нашлось. Вероятнее всего, будущий герцог хочет, чтобы поколение знати как можно скорее сменилось и в нем насчитывалось как можно больше пешек.

— Прошу прощения, но не найдется ли у Вас пера, мистер Рокбелл? — незаметно тихонько вздохнув, спросил я.

— Да, конечно, — он протянул мне его вместе с чернилами, — Как же замечательно, что Вы согласны.

После моей росписи я отдал ему бумагу и он тоже подписал. Мы пожали друг другу руки, от чего меня охватило отвращение. Когда я хотел выйти из класса, смотря на все еще стоящего профессора, который никак на подобное не реагировал, Серен спросил:

— Но зачем Вы подписали договор? Неужели Вам так важны оценки? Разве у Вас нет любимой? Вы ведь ей пишите каждую неделю... К сожалению, никак не могу вспомнить имени. Как же много нынче простолюдинов, — притворно невинно проговорил юноша. Вот он и показал свою натуру. Значит ему известно о Катрэнл — мне не стоит злить его.

— Боюсь, Вы ошиблись, мы не возлюбленные, — ответил я и закрыл дверь.

„Боже... Это творится на самом деле?" - спрашивал самого себя.

Позже я написал письмо Блэк про все, только умолчал о контракте. Надеюсь, она будет рада «моим» оценкам.

В одном из еженедельных писем Лесиуаса было сказано, что начиная со следующего семестра он будет учиться за счет государства. Я чуть со стула не упала, когда увидела его оценки! Не знаю: сколько времени он провел в школьной библиотеке, но этот паренек точно гений. Я долго его хватила в ответном письме.

***

Со временем я стал все реже и реже отправлять ей письма. Мне было страшно, что Рокбелл может перехватывать их. Это буквально стало моей паранойей. Поэтому не рассказывал о чем-то важном или секретном.

Когда уже должны были наступить каникулы, мне не удалось уехать к Катрэнл, Серен позвал меня к себе, чтобы представить на приеме в своем особняке. Он подобное все сильнее и сильнее раздражает.

Когда я прочитала о том, что каникулы Лесиуас проведет у своего друга Серена Рокбелла, мне было грустно, ведь не увижусь с ним, однако была рада тому, что дела у него идут на лад.

Со временем вести от Лесиуаса приходили все реже и реже. Выходные он проводил в академии, а каникулы у Серена. Я стала волноваться, но он убедил меня в том, что все хорошо.

***

Вскоре я познакомился с той самой таинственной девушкой Анет. Как же мне было забавно, узнав, что она тоже подписала контракт. Только Галленн сама обратила на меня внимание, это и было ее условием. До этого в академии мы разговаривали от силы пять раз, что же может так очаровать за сье время? Не понять мне сердце аристократки. Впрочем, это не так важно.

Через три месяца я подстроил смерть графа и графини при их поездке на запад. Анет тогда очень сильно плакала... Но мне не было стыдно, подобное часто происходит у дворян. У них свои вечные заговоры. Если бы этого не сделал я, то Рокбелл отправил кого-то другого.

Теперь девушка будет графиней Галленн, а я — Лесиуасом Блэк Галленн. Неплохо звучит. Надеюсь, Блэк понравится.

В начале третьего и последнего года его обучения он в письме написал, что у него появилась девушка. Она была из дворянской семьи графа Галенна, Анет Галленн.

Когда мне пришло письмо о смерти родителей Анет, я была шокирована и расстроена. Написала, что очень сожалению об утрате Анет и если им нужна помощь, то постараюсь помочь, чем смогу.

После ответа Катрэнл на мое письмо, я чуть ли не начал плакать. Девушка сккзала, что если нам нужна помощь, то она сделает все, что сможет. Блэк все такая же добрая и это очень радует. В тот вечер уснул с конвертом в руках.

Я хочу к ней.

***

Следующие письмо отправил на выпускной. Тогда я сделал предложение Анет, она долгое время плакала, а мне хотелось побыстрее уйти оттуда, меня совершенно не интересовали ее сопли. Рокбелл даже закатил вечеринку в честь этого, как же отвратительно и муторно.

Но, я надеюсь, что Блэк будет счастлива за нас. Интересно, каким бы было ее выражение лица?

После этого он прислал еще одно, последнее письмо. Оно пришло на его выпускной. Результаты были отличными и ему предложили какую-то важную должность в императороском замке. Также Лесиуас сделал предложение Анет. А его друг, Серен, устроил вечеринку в честь этого. По словам Лесиуаса, они веселились почти до поздней ночи. Я была очень счастлива за него. По крайней мере, мне так казалось.

***

В этот день за окном лил дождь, ветер был настолько сильный, что я был бы удивлен тому, как деревья не улетели, если бы мне не было бы совершено все равно на это.

В один день я осознала, что мне очень грустно без Лесиуса.

Я перечитывал письма Блэк у себя в комнате. Ее почерк мягкий, но четкий. Мне хотелось бы знать: с какими эмоциями она это писала. С грустью? Возможно, девушка тосковала. С радостью или гордостью? Тоже вариант. С завистью? Не думаю. Но, надеюсь, у нее все хорошо.

Раньше он мог прийти ко мне спать, когда ему снился плохой сон. Раньше он мог часами сидеть и наблюдать как я готовлю или что-то делаю по дому, иногда пытался помогать. Раньше он приходил с книгами и просил его научить чему-то новому. Раньше он мог письмо написать.

Когда я прочитал последнее письмо, то заметил на нем мокрое пятно, от которого текли чернила, затем появилось еще одно, потом у меня и вовсе перехватило дыхание. Это... слезы?

Мне казалось, что это время будет длиться вечно. Но он пошел в академию, там у него началась своя жизнь.

Почему? Я сделал что-то не так? В чем причина?

Он больше не нуждается во мне.

А возможно ли... Что Блэк, нет, Катрэнл переживает за меня? Нет, это глупо. Но сье возможно ведь, я не могу отрицать данный вариант.

В тот момент, когда мне пришла подобная мысль в голову, в груди стало больно, сердце билось как бешеное и из глаз потекли слезы.

Мне было больно.

Так. Нужно успокоиться. Однако, нет, чем больше я думаю о ней, тем сильнее сжимает мое сердце. Мне тяжело дышать, с глаз текут слезы. Нет...

Тем не менее, мне уже двадцать три года и я должна уметь понимать такие элементарные вещи.

Но это больно.

Боже, какой я дурак. Она могла хотеть видеть меня рядом, а не какие-то оценки. Что, если у нее до сих пор остался осадок? Господи, только не это. Как я мог не замечать такого легкого ответа?...

Я легко его приняла, хоть мир был настроен против меня, но отпускать — больно.

Вот бы время можно было повернуть вспять. Я бы смог исправить свои ошибки. Смог бы раньше все понять. Смог бы... сделать ее счастливой. Но, даже если я прямо сейчас побегу к ней, то мои руки уже в крови, а душа покрыта ложью. Я не смею явиться перед ней таким! Она... не этого хотела!...

Легко принять, но отпустить сложно...

Понимать невозможность из-за собственной глупости — больно.