***
Парень сжал хрупкие бедра девушки и, посмотрев ей прямо в глаза, нагло усмехнулся, видя в них тень страха. Однако, помимо этого страха, в глазах Дахи читался неприкрытый восторг и что-то ещё, но Сехун так и не понял, что именно. Ему просто нравилось смотреть на то, как эта хрупкая девушка не может (или не хочет) дать ему отпор, позволяя вертеть ею, словно та тряпичная кукла. Но Сехун так же не мог сказать, почему никогда не переходил границы, несмотря на то, что Дахи всегда была, словно у него на ладони. Ему просто нравилось играть с ней, но не пользоваться, потому что потом интерес мог пропасть, и Юн вновь бы стала обычной студенткой в глазах Сехуна.
Почувствовав, что вскоре не сможет себя остановить, О отстранился, не переводя сосредоточенного взгляда с Дахи, которая смущенно опустила глаза, поправляя юбку, что успела сильно задраться. Усмехнувшись, брюнет вышел из пустого кабинета, не сказав ни слова и в очередной раз оставив девушку в одиночестве. Не выдержав, Юн заплакала, закрывая лицо ладонями.
Дахи за всю жизнь не испытывала столько боли, сколько принес ей О Сехун за эти полгода, что они учатся вместе. Больше всего она ненавидела себя не за то, что не могла дать ему отпор, а за то, что влюбилась в этого прекрасного дьявола во плоти. Она бы с легкостью назвала это стокгольмским синдромом, не будь это чувство слишком сильным — настолько, что она ждала его. Ждала, пока Сехун сам вспомнит о ней.
— Ой, просите, я думал, тут пусто, — незнакомый шатен неловко почесал затылок, увидев блондинку, сидящую на подоконнике.
Дахи мигом вскочила и, размазывая макияж по лицу, принялась собирать вещи в сумку.
— Не стоит, я могу и в другом месте посидеть, — заметив, что спугнул её, парень уже хотел уйти, но его взгляд, наконец, зацепился за заплаканное лицо девушки, что она упорно скрывала за светлыми волосами, и едва заметные синяки на бедрах и руках.
Он решительно вошел внутрь, закрывая за собой дверь, в то время, как Дахи, закинув сумку на плечо, хотела выйти, невольно столкнувшись с любопытным взглядом шатена.
— Кто это сделал? — спросил он, указывая на засос, оставленный Сехуном на бледной шее Юн.
— Это не ваше дело, — Дахи вовсе не хотела показаться грубой, но настроение было испорчено, а этот шатен, перегородивший выход к двери, изрядно выводил её из себя.
— Позвольте мне помочь, — он чуть улыбнулся.
Она не уверена, что именно: рука, нежно коснувшаяся её локтя или добрый взгляд, выражавший стойкое желание помочь, которое она не видела ни в одном знакомом человеке, но что-то в этом парне заставило Юн Дахи впервые рассказать о такой странной проблеме. Не выдержав давления, что так долго в ней копилось, блондинка в слезах поведала ему абсолютно всё: от издевок О Сехуна до своей странной любви к нему. И шатен внимательно слушал, позволяя новой знакомой плакать на его плече.
— Мне кажется, это стокгольмский синдром, — задумчиво выдал парень, когда Дахи перестала плакать и лишь издавала тихие всхлипы, вытирая тушь, что размазалась по лицу.
— Нет, — Юн обреченно покачала головой, но словно говорила не ему, а скорее себе. — Я люблю его.
Шатен не стал спорить, а лишь притянул девушку к себе, и пусть, что его футболка уже давно намокла от слез.
***
Дахи очень удивилась, когда следующим утром, увидела уже знакомого шатена. Он стоял возле её дома, вероятно, запомнив адрес, когда провожал вчера. Юн немного поколебалась, прежде чем выйти за ворота, потому что ей почему-то было стыдно за то, что она дала слабину перед совершенно незнакомым ей человеком. Но у Дахи не было близких подруг в университете, потому что все стали пренебрежительно к ней относиться из-за Сехуна. И этот милый парень, назвавший себя Бэкхёном, так кстати оказался рядом, чтобы помочь. Юн боялась, что он может кому-то рассказать, ведь тогда Сехуна могли исключить, особенно при наличии синяков на теле девушки, но Бэкхён пообещал, что будет держать её тайну в секрете, если ей самой не захочется об этом рассказать.
— Привет, — парень ярко улыбнулся.
— Привет, — Дахи неловко кивнула. — Прости за вчерашнее. На самом деле, я не такая... слабая.
— Всё в порядке, — он махнул рукой, и уже через пару минут Юн не было так неловко перед парнем.
Бэкхён был слишком говорливым, но это нравилось Дахи, которая больше предпочитала слушать. Поэтому она не заметила, как быстро пролетело время, пока они шли до университета. Блондинка даже не заметила Сехуна, который, напротив, сразу же заметил её и парня рядом с ней. И это, естественно, ему не понравилось.
***
— Кто он такой?! — Дахи не успела выйти из кабинки туалета, как тут же была впихнута обратно и крепко прижата к стенке.
Девушка испуганно глядела на Сехуна, которого впервые видела настолько злым. Его лицо было напряжено, вена на шее пульсировала, и сам парень тяжело дышал, больно сжимая одной рукой плечо, а другой — запястье Дахи.
— К-кто? — в такие моменты, когда Сехун был слишком близко, Юн было тяжело дышать, а соображать удавалось лишь с трудом.
— Ты знаешь о ком я! — не выдержал О, впечатывая хрупкое тело девушки в стенку, которая, казалось, вскоре не выдержит такого напора и сломается.
— Б-бэкхён? Он — никто. Мы только вчера познакомились, — ответила Дахи, пытаясь пошевелить рукой, но брюнет сжал её ещё сильнее. — П-пожалуйста, отпусти...
В уголках глаз выступили слезы, потому что терпеть становилось больно — не только физически, но и морально. И Сехун почему-то отстранился, и Дахи показалось, что в его взгляде что-то изменилось: он посмотрел на Юн так, словно видел впервые. Блондинка сжала свое запястье, на котором всего минуту назад была рука О, будто могла таким образом облегчить боль, но скорее она просто хотела чувствовать тепло, которое оставил Сехун на её покрасневшей коже.
Вздохнув, брюнет злобно пнул дверь и вышел из кабинки, а Дахи спустилась вниз по стенке, чувствуя, как плечо сводит от невыносимой боли.
***
— Эй, что случилось? Тебя не было на прошлой паре, — обеспокоенно спросил Бэкхён, схватив Юн за запястье перед тем, как она собиралась войти в аудиторию.
— Ай, больно! — блондинка резко вырвала руку, и тогда шатен заметил красный след на бледной коже.
— Это он оставил? — тихо спросил парень, заглядывая в глаза Дахи, но она отводила взгляд в сторону, боясь признаться, что вновь не смогла оттолкнуть Сехуна.
— Как ты узнал, что меня не было на паре? — поинтересовалась блондинка, проигнорировав его вопрос.
— У наших групп была совмещенная пара, — ответил тот, но Юн уже не слушала, заметив вдалеке Сехуна, который стоял с другом и, к счастью, пока не видел их.
— Бэкхён, нам нельзя общаться, — вдруг выдала девушка.
— Почему это? — искренне удивился Бён.
— Его это злит, — призналась Дахи и как можно быстрее скрылась за дверью.
***
Как ни странно, Бэкхён решил не приближаться к Юн какое-то время, лишь наблюдая за девушкой со стороны. Однако, синяков не становилось меньше, и как только исчезали старые, тут же появлялись новые, и это лишь те, что было трудно скрыть под одеждой. Бёну казалось, что ему следует доложить об этом хоть кому-то, потому что Дахи выглядела ужасно усталой и подавленной. Парень понимал её чувства, но всё равно продолжал думать, что это стокгольмский синдром, и на самом деле девушка не испытывает к нему никаких чувств. Но Бэкхён решил подождать, пообещав, что если появление новых синяков не прекратится, то он обязательно расскажет, хотя бы кому-то из преподавателей.
Дахи же было обидно от того, что она так быстро потеряла единственного друга, не успев толком приобрести, но злить Сехуна не хотелось ещё больше. Ведь тогда он становился слишком жестоким, и если Юн смогла бы вытерпеть любую боль, то видеть, как О бьет Бэкхёна она вовсе не желала, потому что этот миловидный парень был тут совершенно не причем. Дахи было приятно, что впервые кому-то было не всё равно, но ей казалось, что она сама должна справиться со своими чувствами к Сехуну.
Юн пыталась избегать его, надеясь, что вскоре О забудет о ней, а чувства как-нибудь пройдут, и какое-то время ей это удавалось. Но тот факт, что они учились в одной группе, изрядно всё портил, ведь однажды Сехун всё равно бы поймал её.
— Ты избегаешь меня? — брюнет подошёл очень близко, несмотря на то, что ещё не все студенты успели выйти из аудитории. Но им, по сути, было всё равно.
— С ч-чего ты взял? — взволнованно спросила Дахи, не решаясь посмотреть на парня.
— Тебе же это нравилось, — прошептал О ей на ухо, вызывая волну мурашек на шее и прижимаясь ещё ближе.
— Теперь не нравится, — решительно проговорила Юн, упершись ладошками в грудь Сехуна, чтобы тот не подходил близко.
— Даже когда я делаю так? — продолжал шептать брюнет, проводя рукой по бедру девушки, но, к счастью, она надела джинсы и уже не была столь чувствительной к чужим прикосновениям.
— Д-да...
— Что случилось? — взяв Дахи за подбородок, О взглянул в грустные карие глаза. — Влюбилась в того сладкого мальчика? Он, что лучше, чем я?
Она молчала, потому что не хотела говорить, что это не так. Не хотела признавать, что для неё он лучший, несмотря на то, что приносит только боль.
— Отвечай! — крепкие пальцы сжали молочную шею.
— Н-нет, — выдавила Юн. — Он не лучше.
Усмехнувшись, Сехун приблизился к искусанным губам и поцеловал Дахи. Блондинка мычала, пытаясь не поддаваться, но в итоге сдалась, потому что в душе мечтала о таком поцелуе с Сехуном: нежном и сладком, доставляющим ощущение «бабочек в животе».
— Почему ты перестала носить юбки? — спросил брюнет, отстранившись.
— Холодно ведь, — тихо ответила та, неопределённо пожав плечами.
— Теперь тяжело к тебе подобраться. — Парень провёл рукой по джинсовой ткани. — Так я хочу тебя ещё больше, — прошептал он, укусив Дахи за мочку уха.
— Пожалуйста, не надо, — испуганно покачала головой Юн, когда Сехун потянулся к ремню на её джинсах.
— Почему? — усмехнулся О. — Ты ведь хотела этого? Разве нет? — Парень пробрался под кофту девушки, касаясь пальцами горячей кожи.
— Нет...
— Студент О Сехун, что вы такое вытворяете?! — воскликнул преподаватель экономики, войдя в кабинет.
Парень мигом спрятал руки за спину и, отойдя от девушки, доброжелательно улыбнулся:
— Ничего такого.
— Да? А разве не вы полгода подвергали Юн Дахи физическому и психологическому насилию? — поинтересовался мужчина, снимая очки и смотря на побледневшее лицо парня. Только он не заметил, что Дахи побледнела ещё сильнее.
***
— Почему его отпустили?! — воскликнул Бэкхён, когда увидел Сехуна спокойно разгуливающего по коридорам университета. Шатен смотрел на вымученное лицо Дахи, которая выглядела ещё хуже, чем несколько дней назад.
— Бэкхён...
— Он что, откупился?!
— Нет...
— Ты не призналась? А как же синяки?!
— Да послушай же! — не выдержала блондинка, и когда Бён, наконец, успокоился, выдала: — У меня лейкемия.
— Л-лейкемия? — переспросил шатен, округлив глаза.
— Да. Лейкоз, рак крови...
— Я знаю, — кивнул парень, не в силах поверить в услышанное, но собрав всё по кусочкам, увидел целую картину. — Значит, синяки оставлял не Сехун... а болезнь?
— Да, — кивнула Дахи, закрывая лицо руками, потому что сдерживать слёзы становилось слишком тяжело. — Он делал мне больно, но не до такой степени... Кожа краснела от малейших прикосновений.
Бэкхён опустил пустой взгляд на пол, не в силах смотреть на девушку, которая почему-то успела стать близкой для него всего за несколько дней.
— Какая стадия? — заговорил шатен спустя пару минут тишины.
— Я умираю, Бэкхён, — Юн подняла на друга стеклянные от слёз глаза. — Нет шансов, — она мотнула головой и зарылась рукой в светлые волосы.
— Но ведь всегда есть шанс...
— Нет, я узнала о болезни полгода назад, но было уже слишком поздно. Лекарства не помогали, да и денег на них нет, — она хмыкнула носом. — Но знаешь... я уже смирилась с этим, хотя родителям тяжело, — призналась Дахи, а Бэкхён продолжал молча слушать. — Просто иногда следствием смертельной болезни становится мортидо.
— Хочешь сказать, ты позволяла Сехуну мучить себя и смирилась с болезнью из-за инстинкта смерти? — заключил парень.
Дахи кивнула, а затем, поправив спадающую с плеча сумку, добавила:
— Так что всё в порядке, — и улыбнулась.
***
Сехун узнал о болезни, когда Дахи призналась, что синяки появлялись от лейкемии, чтобы парню не пришлось нести никакой ответственности. После этого он, наконец оставил девушку в покое, перестав даже смотреть в её сторону. И пусть она ощущала боль от чувств к О, Юн попыталась провести последние дни жизни в радости, а Бён ей в этом очень помог. Он приходил каждый день, приносил что-то с собой и веселил девушку, рассказывая нелепые истории. Они сблизились ещё сильнее, возможно, влюбились, но так и не признались друг другу в этом.
Дахи умерла через месяц. Конечно, эта новость оказалась шоком для всех преподавателей и студентов, за исключением Бэкхена, который провёл последние дни девушки в её доме. Однако, он не плакал, узнав о её смерти. Не потому что уже был готов, а просто потому что она так попросила. Юн не хотела видеть его в печали, поэтому шатен сдержал обещание, как и слезы, которые так сильно просились наружу. Ведь он навсегда сохранил в памяти эту бледную кожу, усталую улыбку и счастливые глаза, которыми она смотрела на него весь последний месяц.
Примечание:
Морти́до — термин, используемый в психоанализе. Определенной деталировкой идеи мортидо выступает разграничение влечения к смерти как желания, ориентированного на самоуничтожение.
Стокго́льмский синдром (англ. Stockholm Syndrome) — термин, популярный в психологии, описывающий защитно-бессознательную травматическую связь, взаимную или одностороннюю симпатию, возникающую между жертвой и агрессором в процессе захвата, похищения и/или применения (или угрозы применения) насилия.