Часть 6.
Спустя пару дней, в помещении базы снова было шумно. К вечеру туда подтянулись почти все: кто-то притащил настольную игру, кто-то просто сидел откидываясь на лавке и обсуждая, как кого сегодня выгнали с уроков или кто у кого «стрельнул» мелочь на пирожок. Турбо что-то врал про драку у рынка, а Вахит, как всегда, перебивал, и всё это сопровождалось смехом и запахом дешевого дезодоранта вперемешку с перегаром от одного из старших, что курил у окна.
Но ближе к вечеру база немного опустела. Турбо с Вахитом ушли на рынок, вроде бы, за семечками и сигаретами, на на деле просто побродить и потусоваться. Остальные тоже ушли, кто-то по делам, кто-то к девчонкам, кто-то по домам.
Вова остался сидеть один, у стены. Он какое-то время просто смотрел в пол, перебирая старый шнурок от кроссовки. В комнате было тихо, редкое состояние для этой базы.
Он не понимал, почему же ему не сидится. Казалось, нет ни тревоги, ни задачи. Но, как будто какое-то беспокойство стояло на душе.
Он встал, надел куртку и вышел. Пошёл. Не задумываясь, просто вперед.
Ноги сами повели его по знакомым улицам, мимо гаражей, мимо забора, где когда-то кто-то оставил надпись «Лена+Кот». Мимо школьного стадиона.
А потом, он остановился.
Перед магазином.
В окне горел тусклый свет. Через стекло он увидел её: она стояла за прилавком, в темной спецовке, с заколотыми в пучок волосами. Что-то перекладывала на полке. Все та же, сосредоточенная, упрямая и строгая. Словно вырезана из другого мира.
Он потянул на себя дверь, колокольчик звякнул.
Альбина подняла голову, и удивление на секунду мелькнуло в её глазах.
— Ты чего тут? — спросила она. Ни злости, ни дружелюбия. Просто вопрос.
Вова пожал плечами.
Вова: Да, шел, мимо..
— Угу, «мимо». Здесь только мой двор и мой магазин. — ответила она, скрестив руки. — Ну, давай, выкладывай.
Он подошел ближе, облокотился на прилавок, пару секунд молчал, а потом спокойно начал говорить.
Вова: Тебя беспокоит что-то? — спросил он, на что девушка с непониманием нахмурилась. — Я тогда видел, как ты реагировала на того мужика. И потом, на запах.. от старших. Сигареты, пиво. Ты отключаешься будто.
Альбина сжала губы, но не отрывала взгляд от него.
— Ну, и что?
Вова: Не просто «фу», да? — продолжил Адидас. — Это связанное с чем-то?
— С чего ты лезешь? — с некой грубостью в голосе сказала она. — Не начинай. Ты что, психотерапевт теперь?
Вова: Альбин, я не... — она перебила его, ударив пакетом чая в руках по прилавку.
— А ты не думал, что может мне противно от всей вашей компании, прежде чем заявляться сюда?!
Вова: Может. — спокойно ответил тот, кивнув. — Но ещё больше я уверен, что дело вовсе не в нас.
— А ты всё типа знаешь, да? — почти прошипела Кузьмина. — Видел пару реакции и уже ставишь диагнозы? Хочешь меня «починить»?
Вова хотел было разозлиться и ответить ей в таком же тоне, как и она. Но вовремя понял, что в ней говорит не ненависть, а что-то другое. Защита.
Вова: Я не собираюсь тебя жалеть, Альбина. — слишком спокойно ответил тот, на её грубые слова. — И я не про жалость. Я про то, что я был там. Рядом и видел. И не хочу быть частью той вони, от которой ты закрываешься.
Она замолчала и просто смотрела ему в глаза. Он искал в ее глазах что-то кроме гнева.
— Я закрываюсь, потому что никто не должен знать. Это моё. — голос её стал напряженным, почти колючим. — Мне не нужно, что бы ты строил из себя доброго братика.
Вова: Я не строю. — коротко ответил Суворов. — Я хочу быть просто рядом, если тебе когда-нибудь станет совсем хреново. Без фокусов. Без жалости. Без «бедная ты».
Слова повисли в воздухе. Тишина стала плотной.
Альбина стояла, уставившись в ценник на буханке хлеба, будто пыталась сосредоточиться на нем, что бы не сорваться. Она стиснула челюсть, глаза блеснули, но не от слёз. От злости. Но злость уже была не на него. Она была на себя. На то, что слабеет. Что колется. Что, кажется, впервые за долгое время ее начинают понимать и видеть насквозь. И от этого не было приятно.
Она вздохнула. Глубоко и тяжело. И, не поворачиваясь к нему, тихо шевельнула губами.
— Он приходил пьяный. Всегда. Иногда один. Иногда с друзьями. Всегда с сигаретами. Пивом. Перегаром. — молчание на секунду, что бы вздохнуть и глотнуть ком в горле. — Пахло, будто кто-то сжег все чистое в доме. И это въелось в подушки, в обои. В меня. Мама не справилась. Сломалась. А я осталась. Жить в этом. Дышать этим.
Пауза. Долгая.
— Потому я и шарахаюсь. Потому и не выношу запах. Потому от этих людей... хочется сразу бежать.
Она повернулась к нему, наконец. Глаза были острые, как ножи, но голос стал тише.
— Ты прав. Это не просто «фу». Это страх. И грязь, которую не смыть.
Вова не ответил сразу. Просто подошел ближе, молча поставил на прилавок пачку жвачки и кивнул.
Вова: Возьму это. И если вдруг когда-нибудь захочешь, что бы кто-то просто посидел рядом и помолчал, я буду рядом.
Он развернулся и пошёл к выходу.
— Вова, — позвала та тихо. Он остановился и повернулся, не говоря ни слова. — Спасибо, что не смеёшься. И не спрашиваешь больше, чем надо. — с трудом выдавила она.
Он кивнул снова и ушел.
Альбине, как удивительно, будто стало намного легче. Она наконец рассказала о том, что пережила. И этим человеком оказался Вова Адидас, которого она толком и не знала. Но, доверилась ему, как брату.
***
На следующий день. День был обычный, пока Адидас не решил собрать всех пацанов на базе. Это не был день сборов.
Вова стоял посреди качалки, прислонившись к турнику. Глаза у него были прищурены, голос ровный и холодный. Вокруг - почти все свои. Кто-то жевал семки, кто-то ковырялся в телефоне, Турбо крутил в пальцах ключи от чего-то. Но когда Вова начал говорить, притихли. Так бывало нечасто.
Вова: Альбина теперь... под нашей защитой.
Все переглянулись. Кто-то приподнял бровь, кто-то хмыкнул, но слов не последовало.
Вова: Я серьезно. — продолжил он. — Без этих ваших «а чё, да кто она». Она с нами. Точка. Кто полезет к ней, с вопросами, с намеками, с грязными фразами, тот, можете считать, не с нами.
?: А че это вдруг? — пробормотал кто-то сзади.
Вова: Не обсуждается. — он даже не посмотрел в ту сторону.
Турбо чуть склонил голову, будто в раздумьях, но молчал. Его взгляд пересекся с Вовиным, и тот понял, что именно его он ждал.
Вова: Все свободны. Турбо - останься.
Пацаны начали расходиться. Кто-то на улицу, кто к скамейке, кто за колонкой. Турбо остался, лениво прислонившись к косяку.
Вова: Альбина, — он выдохнул. — Она теперь с нами, понял? Не в смысле «с нами» как с нами, а просто. Чтоб никто, никогда, ничего. Ни намеков, ни шуточек, ни толчков.
Турбо: А при чем тут я? — приподняв бровь, спросил кудрявый.
Вова: Ты теперь в ответе за неё.
Турбо удивился.
Турбо: С хрена ли?
Вова: С моей подачи. — коротко ответил старший. — Пусть все думают, что она твоя. Так проще. Никто не полезет.
Турбо: Эй брат, да мы с ней вообще.. — начал возмущаться тот, но Вова перебил его.
Вова: Да мне всё равно какие у вас там чувства. Можно без чувств. Главное, чтоб каждый в этой комнате знал, что она не одиночка. У неё есть крыша. Есть свой. И это ты. Не я. Не Вахит. А именно ты.
Турбо молчал. Ему не нравилась эта идея, но перечить Вове не было смысла.
Вова: Это тебе по силам?
Кудрявый затянулся, помолчал. Потом пожал плечами.
Турбо: Ну...если для дела.
Вова: Для нее. — поправил он его. — Не для дела.
Турбо кивнул. Понял, без приколов и без пафоса.
Турбо: Ладно. Я присмотрю. Никто не тронет. — он нахмурился. — А ей то ты сказал?
Вова: Нет. И не скажу, никто не скажет. Ей не надо это знать.
Турбо: Понял. — буркнул он. — Но если она сама..
Вова: Если сама, это уже другое. А пока, будь рядом. По-своему и без лишнего.
Турбо: Замётано.
***