Испорченный король

Тяжёлый вздох сорвался с моих губ, когда я с силой бросил телефон на полированную поверхность массивного дубового стола. Слова Анастасии – «Береги себя» – звенели в ушах, как погребальный колокол. Чёрт возьми, почему эта забота и простые, полные тепла слова, прожигали меня изнутри раскалённым железом?

Две пары глаз впились в меня, не давая укрыться от их пронзительного внимания. Алессио и Неро – эти двое всегда появлялись в самые неподходящие моменты, словно пара хищников, учуявших запах крови и предвкушающих лёгкую добычу.

– Не надо на меня так смотреть! – прорычал я, растирая виски. Головная боль, верная спутница последних дней, грозилась превратиться в настоящую пытку. – Неужели у каждого из вас нет более важных дел, чем совать свой нос в мою жизнь?

– О, Доменико, не будь таким скучным. – Алессио расхохотался. – ты же знаешь, как мы любим твои дела, особенно когда они пахнут тайнами и прекрасными незнакомками. Как её зовут, кстати?

– Заткнись, Алессио! – процедил я сквозь зубы, вкладывая в эти слова всю ярость, что копилась во мне последние дни.

Неро, до этого момента молча наблюдавший за нашей перепалкой, подался вперёд, его зелёные глаза хитро блеснули.

– Неужели эта женщина настолько тебя зацепила? – промурлыкал он, ухмыляясь, как Чеширский Кот. – Ты, похоже, даже забыл о делах семьи из-за неё.

– Дела семьи... – повторил я, и смешок, вырвавшийся из моей груди, больше походил на рычание раненого зверя. – вот именно о них я и думаю каждую секунду. В отличие от некоторых. А вот что вы здесь, как стервятники, собрались? Заняться больше нечем? Алессио, разве тебе не нужно развлекать свою молодую жену? Или чем вы там занимаетесь, запираясь в своём любовном гнёздышке? Или вы уже исчерпали весь запас страсти на ближайшие годы?

Брат, развалившийся в кожаном кресле с видом римского императора, издал короткий смешок. Этот наглец никогда не лез за словом в карман, особенно когда дело касалось меня. Ему доставляло почти животное удовольствие испытывать на прочность моё терпение.

– Завидуешь, fratello? – в его голосе сквозило неприкрытое ехидство, и я в который раз подумал, не пустить ли ему пулю в лоб. Кто посмеет меня осудить? Разве что его драгоценная жёнушка, которая в одночасье стала бы вдовой.

Вместо ответа я одарил Алессио, уничтожающим взглядом, прекрасно зная, что это лишь раззадорит его ещё больше. Моё терпение было на пределе, как туго натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Вместо того чтобы поддаваться на провокацию, я перевёл взгляд на Неро, единственного здравомыслящего человека в этой комнате, как я надеялся.

– Неро, может быть, ты снизойдёшь до объяснений? Зачем вы здесь?

– О, Доменико, ты пытаешься увильнуть от разговора? – хохотнул он, откидываясь на спинку стула и поигрывая серебряной зажигалкой. – Неужели не хочешь поделиться с нами подробностями о таинственной незнакомке, с которой проводил время в Америке? Той самой, что сейчас, как я полагаю, наслаждается видом ночного Нью-Йорка из окна твоего пентхауса?

– А не пойти бы вам всё к чёрту?! – процедил я сквозь зубы, чувствуя, как в груди разгорается знакомое пламя раздражения.

– Ладно. – раздался спокойный голос Алессио. – Мы здесь не для того, чтобы обсуждать твои любовные похождения. Речь идёт о предательстве.

Сердце пропустило удар, а кулаки сами собой сжались. Ещё один нож в спину.

– Кто? – выдавил я, с трудом разжимая сведённые челюсти. Каждое слово давалось мне с неимоверным усилием. Кто посмел предать меня? Кого нужно наказать?

– Информация поступила от Сальваторе из порта. – тихо произнёс Неро, не отводя от меня глаз. – Он сначала не придал этому значения, когда один из наших людей покидал территорию с сумкой, доверху набитой деньгами. Думал, что это просто очередное поручение. Но потом услышал слухи между пехотинцами, что кто-то обокрал одно из наших предприятий... ну, и сложил два и два.

– Он назвал имя? – прорычал я, чувствуя, как ярость, подобно лаве вулкана, пульсирует в моих венах, готовая вырваться наружу и сжечь всё на своём пути.

– Да... Это Джованни. Пехотинец младшего босса Мессины.

Я резко перевёл взор на своего брата. Тот, не дрогнув, встретил мой взгляд, на губах играла хищная улыбка. Он знал, что я чувствую, чёрт возьми, и наслаждался этим!

– Найди его и верни деньги, а потом убей. – процедил я сквозь сжатые зубы. – Это будет хорошим уроком для тех, кто ещё не понял, что предательство в нашей семье недопустимо.

– Скучно ты живёшь, Доменико. – цокнул языком Алессио, качая головой, как будто разочарованный моим приговором. – Где твоя фантазия? Предательство – это болезнь. Её нужно вырезать, причём безжалостно, чтобы и мысли ни у кого не возникло повторить ошибку Джованни.

– Делай с ним всё, что хочешь. – рявкнул я, ударив кулаком по столу. – Пытай его, убей, скорми рыбам! Мне всё равно! Главное, чтобы, в конце концов, его проклятый труп лежал у моих ног!

Предательство – это то, что я ненавижу больше всего на свете. Джованни... Этот мальчишка, которого я практически вытащил из грязи, которому дал шанс на новую жизнь, предал меня. Ощущение было таким, словно меня ударили под дых – воздух вышибло из лёгких, оставив после себя лишь горький привкус желчи во рту.

– А теперь, если на этом всё, оставьте меня, блядь, в покое! – рявкнул я, откинувшись на спинку стула и с трудом подавив желание отшвырнуть его к чёртовой матери.

В кабинете повисла тяжёлая, как свинец, тишина. Кажется, даже Алессио, мой не отличавшийся особой проницательностью брат, наконец-то понял, что сейчас лучше не лезть на рожон. Впрочем, он вообще редко понимал чувства других людей – ни чужие, ни свои собственные. Этому его «научил» наш отец – человек, который видел в эмоциях лишь слабость, а в привязанности – угрозу.

Только когда в жизнь Алессио вернулась его «бабочка» – в моём ледяном братце что-то дрогнуло и оттаяло, пробилось сквозь броню равнодушия. Он, казалось, начал что-то чувствовать по-настоящему. Но эта внезапная эмпатия касалась только Марселы.

Со мной... ну, он никогда не показывал ничего, кроме дежурного участия, да и то – лишь в редких случаях, когда моя ярость грозила испепелить всё на своём пути. Будто между нами существовала невидимая стена, выстроенная из недосказанности и тайн прошлого.

Алессио бросил на меня быстрый, вопросительный взгляд, молча спрашивая, всё ли в порядке. Его тёмные глаза, как две капли воды, похожие на нашего отца, на мгновение встретились с моими, и в их глубине я заметил проблеск беспокойства. Но лишь на долю секунды – брат тут же отвёл взгляд. Не получив от меня ответа, он раздражённо фыркнул, как будто это я был виноват в его неспособности разобраться в собственных чувствах, и, коротко кивнув Неро, направился к выходу.

Некоторое время мы с Неро молчали. Он, в отличие от Алессио, всегда умел чувствовать моё настроение, предугадывая желания и мысли, как будто читая их по едва заметным морщинкам на лице. Я прикрыл глаза на мгновение, пытаясь обуздать свои эмоции.

– Я не в настроении для твоих допросов, Неро. – сказал я, не открывая глаз. Голос, к моему собственному удивлению, звучал ровно, без тени раздражения.

– Ты же знаешь, что мы просто шутим? – раздался его спокойный голос, в котором уже не было веселья. – Мы знаем, что ты особо не подпускаешь к себе женщин. Но ни я, ни Алессио не в курсе почему. А теперь какая-то девушка живёт в твоём пентхаусе, и ты, насколько я знаю, собирался привезти её сюда. Ты сам понимаешь, это вызывает вопросы, но не из любопытства, а беспокойства.

Я открыл глаза и посмотрел на него. Мы были знакомы с детства, вместе прошли сквозь огонь, воду и медные трубы, и он, как никто другой, знал, что за маской безжалостного Дона скрывается человек со своими слабостями и тайнами.

– Чёртовы сплетники! – выругался я, прекрасно понимая, что кто-то из моих же собственных солдат доложил обо всём Неро. – Хуже женщин, честное слово!

– Я твой консильери, Доменико. – спокойно произнёс он, глядя мне прямо в глаза. – И должен быть всегда на шаг впереди тебя, чтобы в случае чего подстраховать. Поэтому да, я разговаривал с пехотинцами, которые были с тобой в Америке. Они любезно сообщили, что девушка должна была лететь с тобой, но её ранили, и ты оставил её в Нью-Йорке. Но, по крайней мере, можешь чуть убавить своего гнева на них, – на губах Неро мелькнула тень улыбки. – они не рассказали, как она появилась в твоём пентхаусе.

– Неважно. – отмахнулся я. – Это не имеет значения.

– Конечно, имеет. – возразил Неро. – И не только потому, что этот твой поступок не остался незамеченным. Ты сам изменился, Доменико. Стал более... рассеянным.

– Просто я устал. – бросил я, отводя взгляд. – Слишком много дел и проблем.

– А может быть, причина в том аукционе? – Неро подался вперёд, его голос стал тише. – Не там ли ты, случайно, приобрёл девушку? Ты же знаешь, тебя никто за это не осудит.

Его слова полоснули по нервам, словно хлыст. Этот чёртов аукцион... место, где продавались и покупались не вещи, а судьбы, тела... Я ненавидел всей душой торговлю людьми, и как бы ни пытался уничтожить этот бизнес, вырвать с корнем заразу, они всё время возрождались, словно гидра, у которой на месте одной отрубленной головы вырастают две. Где-то прятался главный ублюдок с кучей денег, который стоял за всем этим, и это точно был не Диего Родригес. Пока я понятия не имел, кто он, но это был лишь вопрос времени. Я найду его и тогда...

– Даже если это так, это не твоё дело! – рявкнул я. – Эта девушка не представляет никакой угрозы. И, между нами, ничего нет. Я просто помогаю ей, и всё на этом.

Слова слетели с языка раньше, чем я успел их обдумать, пропустить через фильтр холодного расчёта, который всегда был моим верным спутником. Чёрт возьми, почему я оправдываюсь перед ним? Даже Неро не имеет права совать свой нос в мои личные дела.

Неро, однако, не выглядел ни обиженным, ни смущённым. Он лишь усмехнулся, откинувшись на спинку кресла и скрестив руки на груди.

– Хорошо, сделаю вид, что поверил. – в его голосе слышалась лёгкая ирония, которая, впрочем, меня нисколько не раздражала. – Но не стоит загонять себя в угол. Давай сменим обстановку, проветрим головы? Выпьем хорошего виски, обсудим дела в Саду?

«Райский сад» – это наше место, где мы, люди Коза Ностры, чувствовали себя как дома и где можно было забыть о делах, расслабиться, дать волю своим самым тёмным желаниям. И моему любимому занятию...

– Нет, сегодня не тот день. – ответил я, хотя в глубине души понимал, что Неро прав. Мне нужно было отвлечься, выбросить из головы образ Анастасии с её васильковыми глазами, полными страха, забыть о предательстве Джованни, о грузе ответственности, который давил мне на плечи.

– Ты сам не раз мне говорил, что проблемы никуда не денутся. – усмехнулся Неро, прекрасно зная, что он попал в точку. – К тому же, уверен, Мирелла будет рада тебя видеть.

Мирелла... Владелица «Райского сада». Женщина, которая знала толк в наслаждениях и умела создавать атмосферу порока и запретного удовольствия. Идеальная «нижняя», которая не задавала лишних вопросов, а её прекрасное тело становилось податливым инструментом в моих руках.

Мысль о шелковых путах, о боли и сладострастии, которые они приносили, о том, как подвластная плоть извивается в руках, вспыхнула в сознании яркой, обжигающей искрой. Возможно, Неро прав, и мне действительно стоит на время забыться в объятиях порока.

– Хорошо. – согласился я, поднимаясь из-за стола. – Вечером поедем в сад.

Решение было принято. И, чёрт возьми, почему-то от него у меня на душе стало ещё хуже.