2 часть
Деон
В родной Стормхолл Сандра вернулась затемно, уже хорошенько отрезвев от спонтанного порыва. А потому успела обругать себя на все лады за несдержанность и глупое расточительство. Торнадо на торгах так и не появился, зато за ней теперь плелся по заснеженной дорожке абсолютно ненужный раб, а внутренний карман песцовой накидки буквально прожигал его контракт.
«Триста тысяч... Триста! Отца бы хватил удар!» – только и вертелось в голове графини, а пустой желудок проедало тошнотворным стыдом.
Она обещала умирающему от долгой болезни отцу быть разумной в своих тратах. Да и не была склонна прожигать заработанное поколениями предков наследие зря. Конечно, как и любой любящей ухаживать за собой девушке, ей порой сложно было не скупить всю новую коллекцию Пуаре[1] разом, но спустить триста тысяч, чтобы уязвить самолюбие бывшего... сплошной стыд.
К нему добавлялась и толика вины: с черного беззвездного неба хлопьями валил щедрый декабрьский снег, а ее спонтанно приобретенный подопечный был одет лишь в тонкие штаны и холщовую рубаху без рукавов, хотя и не жаловался, да и вовсе не проронил пока ни слова. И все же Сандра спешила, поднимаясь по высоким каменным ступеням крыльца, где ей уже открывала двустворчатые дубовые двери Нэнни:
– Матерь Божья, Санни, что же так долго! Уже ночь на дворе!
– Прости, сама не думала, что все так затянется. – Сандра мимоходом чмокнула ее в испещренную морщинами щеку и нырнула в тепло и мягкий свет электрических ламп родного семейного гнезда. – Торнадо не было на аукционе! Все абсолютно зря!
– А я знала, что его прикарманит сам мэр Уинслоу до официальной распродажи имущества барона, – фыркнула Нэнни и отступила на полшага назад, впуская продрогшего раба. – Кхм, позволь узнать, кто этот...
Сандра сняла шляпу и принялась стряхивать с нее снег прямо на паркет, лишь бы спрятать глаза от укора няни. Да, неловко называть кого-либо няней, если самой уже стукнуло двадцать два, но привычку побороть сложно. На самом деле в глубине души Нэнни занимала место матери, которой графиня не знала. Та умерла от родильной горячки, и в поисках кормилицы отец наткнулся на Нэн, чей новорожденный сын не выдержал тягот ее нищенской жизни. Поначалу Нэнни стала кормилицей и няней для малышки, с возрастом – первым советником и другом. В какой-то момент она даже подписала с почившим графом рабский контракт, который был ее гарантом: она так сильно привязалась к подопечной, что относилась к Санни как к дочери и не пережила бы увольнения. Контракт и по сей день хранился у нее самой, и уйти Нэнни была вольна в любой момент, но вряд ли когда-нибудь это сделает.
Сейчас она официально считалась управляющей Стормхоллом, и эта должность опытной старушке необыкновенно шла. Как и строгое черное платье с белым кружевным воротником, подчеркивающее женственность еще не до конца скрючившегося от преклонных лет тела.
В свете висящей в холле хрустальной люстры Нэнни сверкнула медово-карими глазами и поджала губы, наблюдая, как смиренно встал со сложенными за спиной руками раб. Он без малейшего интереса оглядывал богатый интерьер и пейзажи, висящие на обитых красным деревом стенах. С его блестящих и влажных черных волос капала вода, щедро стекая ему за шиворот. Раб этого словно не замечал, даже не дрожал от холода этой неожиданно сурово начавшейся зимы.
– Это... моя случайная покупка, – нехотя признала Сандра, боясь лишний раз лицезреть свою ошибку. – Хотела досадить Рори, только и всего.
– Ох, Пресвятая Дева Мария, – простонала Нэнни, закатив глаза к потолку. – Детка, ты же собиралась купить жеребца! А привела мужчину?
– Нэнни, давай ты отчитаешь меня завтра. – Графиня отвела взгляд и почувствовала себя неловко, потому как обсуждать все это на виду у постороннего отчаянно не хотелось. – Он явно замерз и наверняка голоден. Сделай одолжение, распорядись приготовить для него горячую ванну и подбери какую-нибудь приличную одежду. И накорми. А потом пусть приходит в мой кабинет, нужно разобраться с его контрактом как можно скорее.
Посчитав свой долг хозяйки выполненным, Сандра уже было направилась к лестнице, на ходу стягивая перчатки, но Нэнни недовольно прокряхтела:
– А ты сама собираешься поесть? Талула испекла твой любимый тыквенный пирог.
– Пусть подадут в кабинет.
Через полчаса, переодевшись в свободное шерстяное платье, Сандра уже сидела за любимым дубовым письменным столом отца и читала контракт. В просторном кабинете приятно пахло бергамотом из дымящейся чашки, рядом с которой остывал нетронутый пирог. Расписанный несколько десятилетий назад потолок запечатлел трех мастистых коней, несущихся по лугу навстречу закату, роль которого выполняла круглая люстра. За окном, занавешенным тяжелыми портьерами, по-прежнему хлопьями валил снег, и с нетопленым камином было довольно прохладно, отчего хозяйка плотнее куталась в невесомую пушистую шаль.
– С ума сойти, – поцокала она языком, убедившись, что аукционер не соврал: контракт и впрямь был варварским.
Кроме как крова, еды и одежды от хозяина не требовалось ничего. Никаких запретов – хоть руби раба на куски или прикажи прыгнуть со скалы. Помня, как выглядела подобная бумага для Нэнни (пять листов, плотно испещренных текстом всех возможных подробностей), Сандра передергивалась от каждой строчки, коих было до преступного мало. Зато приложение оказалось внушительным: оно содержало любезный список всех бойцов, которые пали на арене от руки Дьявола. Псевдоним также был прописан в самом верху, игнорируя настоящее имя, которое так и не было упомянуто на пожелтевшей от времени бумаге.
Во рту пересохло, когда Сандра дошла аж до шестнадцатой клички поверженного в списке. Лишь сейчас осознав, какую ужасающую машину для причинения боли притащила в свой дом, она действительно испугалась. Идея позвать раба в кабинет и не озаботиться при этом охраной показалась глупой: а вдруг он давно устал от такой жизни и сейчас будет рад стащить контракт, дать ей чем-нибудь по затылку да сбежать в эту глухую снежную ночь?
Дрогнувшей рукой Сандра спешно сунула документ в ящик стола и закрыла его на ключ, который тут же спрятала под тяжелое пресс-папье в виде бронзового коня. Взяла чашку с остывающим чаем и блюдце и только хотела отпить, как в дверь настойчиво постучали. Фарфор звонко брякнул в аристократически тонких пальцах, чай едва не пролился на колени. С раздражением отставив чашку, графиня откинулась на стуле, поправила очки на переносице и приняла как можно более независимый, гордый и властный вид.
Лишь бы только этот жутковатый посетитель не догадался, что с рабами ей толком не приходилось иметь дела.
– Войдите, – звенящим от напряжения голосом приказала Сандра, и дверь открылась, впуская под теплый желтый свет настенных бра черную тень.
Именно такая ассоциация возникла первой, ведь, несмотря на атлетичное телосложение, раб ступал бесшумно и легко, непринужденно засунув руки в карманы. Не пытался склонить голову с зачесанными назад, мокрыми после ванны волосами, а напротив – окинул просторный кабинет совершенно ленивым, скучающим взглядом. Стоило отдать Нэнни должное – она успела привести раба в достойный вид, вручив ему старые брюки, ботинки, подтяжки и синюю рубашку покойного графа. Правда, вряд ли эту дорогую одежду когда-либо носили настолько небрежно: раб закатал рукава по локоть, открыв вид на рельефные мышцы предплечий, и не потрудился застегнуть три верхние пуговицы, а подтяжки оставил болтаться до колен.
– Что ж, думаю, нам нужно познакомиться, – строго обозначила Сандра, силясь унять дрожь в голосе от пристального взгляда раба, теперь обращенного лишь на нее. Не к месту вспомнилось презрение, с каким тот смотрел на лордов и леди в торговом зале. Словно, если бы у него был под рукой револьвер, перестрелял бы их всех как мишени в тире. – В контракте не указано вашего имени. Как мне к вам обращаться?
– Обращаться ко мне стоит лишь в одном случае: когда надо посчитать кому-нибудь кости, – насмешливо поднял хищную треугольную бровь раб, смерив графиню снисходительным взглядом едких дымчато-серых глаз. – А у такой миленькой пташки явно нет яиц, чтобы заявляться на бой. Прекрасно наслышан об этой обители нижних юбок и ее писклявой хозяюшке.
Сандра нервно сглотнула: ее несколько кукольное светлое личико часто воспринимали слишком детским и оттого не верили в предельную серьезность характера. То ли от очевидной издевки, то ли от хрипотцы низкого тембра у нее пробежал холодок между лопатками. Раб явно был не из робких и не собирался выслуживаться перед новой госпожой, а ставить на место кого-либо ей еще не доводилось. Обычно, зная ее положение и титул, все и так были рады услужить.
– Ваши так называемые бои – дикий пережиток прошлого, – фыркнула она, тщательно маскируя страх бравадой. – Совершенно неэстетичная забава для мужланов. Разве не радует, что больше этим не придется заниматься?
– Если бы меня заботила эта ваша эстетичность, я бы не стал абсолютным чемпионом. Дьяволом арены. Зато тебя, пташка, все это показушное дерьмо заботит настолько, что ты готова выкинуть триста тысяч, лишь бы только нассать в тапки какому-то рыжему чмырю. – Откровенно нагло, криво оскалившись, раб склонил набок голову, как если бы ждал реакции на такой выпад.
Пропустить еще одно хамство мимо ушей графиня не позволила. Медленно поднявшись со стула, Сандра скрипнула зубами от вспыхнувшей под ребрами злости. Сжав ладони в кулаки, завела руки за спину и гордо вышла из-за стола, смерив раба уничижительным взглядом из-под очков.
– Какая отвратительная наглость, – процедила она, встав в шаге от него и запоздало осознав, что ростом едва доставала ему до плеча. Нос щекотал легкий аромат шалфея. – Дерзость и глупость. Хамить тому, в чьих руках твоя жизнь, крайне недальновидно.
– Недальновидно это было, если бы у меня появился настоящий хозяин, а не писклявая птаха, – не дрогнув ни единой мышцей лица, все так же издевательски протянул раб, и Сандра сцепила кулаки еще крепче.
А дальше пришлось откровенно блефовать.
– Писклявая птаха прямо сейчас может приказать выпороть тебя, как нашкодившего щенка. – Она надеялась, что угроза вышла веской и достаточно настоящей. Ведь на деле в Стормхолле некому было и поручить подобное.
Похоже, раб это понял сразу, продолжая откровенно насмехаться:
– Да ну? И зачем же нам посредники? Возьми кнут в свои изнеженные ручонки. Оба получим массу новых впечатлений. – Одарив ее оценивающе-пошлым взглядом, он обличительно прищурился. – Не пытайся меня запугать. Я вижу разницу между тем, кто готов причинять боль, и тем, кто просто зазря сотрясает воздух. И если до тебя все-таки дошло, что сработаться нам не вариант, давай к делу. Мне нужна моя арена, и ничего больше. Так что завтра с утречка резво подберешь юбки и побежишь продавать меня тому, кто понимает отличие бемгишей от танто[2].
Не такого разговора Сандра ожидала и не подобных ультиматумов. Даже слегка онемела от шока: как вообще можно хотеть вернуться в адское пекло, где приходилось драться за жизнь?! Правда, резон в словах раба точно был: избавиться от паршивца и вернуть себе потраченные деньги графине не повредило бы. Но стоило лишь представить, каким хохотом разразятся напыщенные лорды с сегодняшнего аукциона, когда узнают, что раб продан на следующий же день, и она упрямо вздернула подбородок.
– Заканчивай хамить мне и пытаться указывать, – повысила она тон, как можно строже сверкнув глазами. – Я не собираюсь тебя продавать и не буду выгонять на арену...
– Ну и дура. Я бы за пару боев вернул тебе все потраченные на меня деньги.
– И не смей меня перебивать! – Сандра чувствовала, как от напряжения заливалось краской ее лицо, но все же пришлось напомнить рабу главную угрозу: – Ты будешь служить так, как мне будет угодно. Или я пойду с твоим контрактом не на невольничий рынок, а к судье. Ты прав, я сама не стану мараться о твою грязную шкуру. Тебя просто выбросят догнивать дни в угольной шахте, великий и непобедимый Дьявол. Готов навсегда попрощаться с солнцем?
Чего она точно не могла предвидеть – что вместо покаяния раб неуловимым движением метнется вперед и резко схватит ее за горло. Безупречно быстро найдет большим пальцем точку бешено затрепетавшего пульса и так перекроет дыхание, что подкосятся колени. Она и пикнуть не успела, не то что отклониться, и смогла только вцепиться ногтями в каменно-твердую грубую руку, пытаясь разжать стальную хватку. Очки свалились с носа, звякнули об пол и разбились.
– Смелая пташка, – прошипел раб, нависнув над ней и уничтожая почерневшим от ярости взглядом, пока Сандра судорожно пыталась поймать воздух ртом, становясь пунцовой от ужаса и беспомощности перед этой звериной силой. – Что ты там пропищала про шахты? Так вот, назови мне хоть один повод не свернуть твою нежную шейку прямо сейчас. Забрать контракт и...
– И... нико...гда больше... не вер...нуться на ар...рену, – через жуткое, болезненное усилие прохрипела Сандра.
Хватка раба ослабла, чуть сузился ненормально затопивший серую радужку зрачок. Легкой слабины хватило, чтобы графиня смогла вывернуться из его рук и отклониться назад, едва не упав грудью на стол. Уперев кулаки в столешницу, она отчаянно закашлялась, пытаясь восстановить баланс в легких. По щекам текли слезы, горло саднило, а чувствительная кожа шеи, знавшая лишь мягкость дорогих тканей, горела огнем.
– Вот тут ты права, пташка, – будто не замечая ее страха и боли, вздохнул раб. – В бегах я не смогу быть тем, кем должен. На смертельные бои можно выходить только рабам под эгидой хозяина. Так что давай искать золотую середину между нашими «хочу».
Сандра лихорадочно соображала, пока ее дыхание приходило в норму. Осторожно коснувшись явно припухшей шеи, она стиснула зубы от злости и развернулась лицом к рабу, на этот раз твердо решив поставить его на место. Ведь его слабость все-таки удалось нащупать, как и выход из кошмарной ситуации, в которую сама себя загнала.
Впервые пожалела, что не держала на службе какого-нибудь дуболома, который прямо сейчас перебил бы хаму пару костей. Так что играть осталось лишь теми картами, которые доступны.
– А теперь слушай сюда, ублюдок, – выплюнула она севшим, хриплым голосом. – Ты больше никогда не посмеешь распускать руки. Будешь вести себя, как положено рабу, выполнять все мои приказы. Без хамства и споров. И тогда я не только забуду про то, что ты сделал сейчас, как посмел угрожать хозяйке... но и найду тебе такого владельца, который даст больше, чем арена захолустного Нью-Биллингтона. Я продам тебя в Лондон, где ты сможешь драться с кучей новых соперников и самоутверждаться сколько душе угодно.
– Что ж, звучит неплохо. Это уже попахивает сделкой, так? – помедлив пару секунд, нехотя признал раб и отступил на два шага назад.
Сандра едва не выдала свое торжество победной улыбкой, но удержалась и продолжила как можно более официально:
– Да. Сделка. Поработаешь на меня, пока не найду покупателя в Лондоне.
С удовлетворенным вздохом графиня осознала, что теперь разговор поменял вектор. Приосанившись, она неспешно вернулась за стол, как будто желала подчеркнуть, кто здесь главный, а на самом деле для банальной безопасности. Находиться на расстоянии вытянутой руки от раба-убийцы, плевавшим на неприкосновенность аристократки, совсем не хотелось.
– Сколько мне придется ждать? – нахмурившись, поинтересовался тот, с явным неудовольствием на лице наблюдая за восстановлением позиций госпожи и подчиненного.
– Не в моих интересах затягивать и держать в доме такого безумца, который рвется кромсать людей. В течение месяца я решу вопрос.
«Месяца вполне хватит, чтобы лорды забыли об аукционе и перестали ждать Дьявола на боях. Тогда можно будет от него избавиться», – справедливо рассудила Сандра. Это действительно был компромисс.
– Пока что мне нужно дать тебе работу. С лошадьми умеешь управляться? – наигранно буднично спросила она, демонстративно взяв чашку и отпив остывший чай, едва не вставший поперек саднящего горла.
– Я тебе не конюх, – презрительно скривился раб, сложив мощные руки на груди. – И если месяц буду заниматься всякой чушью, быстро потеряю форму.
Сандра задумалась: по хорошо поставленной, несвойственной простолюдинам и тем более рабам речи чувствовалось, что он грамотен и наверняка умеет читать. Но вряд ли этот довольно странный факт поможет ей найти ему применение, безопасное для нее самой.
– Плевать я хотела на твою форму, – фыркнула она как можно более небрежно. – Передай Нэн, что ты наш новый подсобный рабочий. Будешь выполнять все ее поручения, таскать тяжести, чистить от снега дорожки, топить камины и колоть дрова. Жить отправишься на конюшни. Я собиралась дать тебе комнату для слуг, но после твоего хамства и попыток меня придушить не собираюсь ночевать с тобой под одной крышей. Хватит и сеновала, сдобренного амбре от навоза.
Не без удовольствия Сандра смотрела, как едва заметно играли желваки на небритых скулах раба, как заскрежетали его зубы. Раз уж не могла допустить в своем доме кровавой расправы, так хоть задавит морально. Что ж, на место его поставить точно получилось, хотя он и попытался снова задеть ее гордость:
– Купить сраного истопника за триста тысяч – ты и впрямь не блещешь умом...
– Никаких «ты», – жестко отрезала Сандра, звонко поставив чашку на блюдце. – Прояви уважение к своей хозяйке, если хочешь получить ответную услугу. Или дождешься, что тебя привяжут за шею к хвосту моей лучшей лошади на пару дней. И будут кормить ее как на убой.
Судя по загоревшимся черным углям в глазах раба, тот мысленно расчленял ее на кусочки, но графиня выдержала долгий ненавидящий взгляд, не смущаясь и не моргая. Пауза вышла долгой, нагревая воздух в прохладном кабинете. Наконец раб нехотя выдавил:
– Как скаже...те, госпожа. – Почтительное слово у него вышло с яркой издевательской окраской, особенно когда он едва заметно ухмыльнулся. – Ровно месяц. А потом мне терять будет нечего, и поверьте, я знаю добрую дюжину способов прикончить вас так, чтобы на меня не пало подозрение.
– Пошел вон, – только и процедила Сандра, все-таки дрогнув от страха перед этой угрозой.
Такие, как он, точно не пускали слов на ветер. И если ей не подвернется удача и хороший покупатель, будет непросто защититься от собственного раба.
Тот уже направлялся к двери, когда графиня опомнилась от бегающих по коже мурашек и кинула вдогонку:
– Назови себя. Хочу знать твое настоящее имя.
– Это просьба или приказ? – вдруг решил уточнить раб, взявшись за резную ручку и оглянувшись на хозяйку через плечо. – Просьбы я вправе не выполнять.
– Приказ.
– Деон, – буркнул раб и резко распахнул дверь. – Меня зовут Деон, пташка.
Сандра не успела напомнить ему правила субординации – он уже ушел, оставив в кабинете лишь легкий аромат шалфея и мыла. И только после этого графиня смогла шумно выдохнуть и откинуться на стуле, дрожа всем телом.