Наследие Разбитых Сердец

Неделя, последовавшая за библиотечным инцидентом, прошла в странном, зыбком перемирии. Иван и Егор продолжали отбывать повинность у мастера Гномуса, но теперь их труд был лишен оттенка унизительного наказания и больше напоминал странную аскезу. Иван, к своему собственному удивлению, даже начал находить некое подобие умиротворения в монотонном сгребании лепестков. Егор же, с присущим ему аналитическим подходом, изучил ботанические особенности адского чертополоха и разработал наиболее эффективную методику его искоренения, чем невольно впечатлил старого гнома.

Их случайные встречи с Ксенией и Анной в коридорах или столовой больше не сопровождались ледяным игнором. Теперь девочки ограничивались сдержанными, почти вежливыми кивками. Это был прогресс. Ничтожный, но ощутимый.

Однако истинное испытание ждало их впереди, и имя ему было — «Неделя межрасового единства». Традиционное университетское мероприятие, призванное сломать лед между крыльями через совместную творческую деятельность. В этом году администрация, движимая то ли отчаянием, то ли садистскими наклонностями, постановила: каждому курсу подготовить совместный музыкальный номер для большого гала-концерта.

Первое собрание второкурсников по поводу этого мероприятия напоминало поле боя после битвы. Ангелы и демоны сидели по разные стороны актового зала, бросая друг другу взгляды, полные предубеждения и скепсиса. В воздухе витали предложения: ангелы настаивали на хоровом исполнении древних духовных гимнов, демоны — на оглушительном индастриал-метале с элементами ритуального завывания.

Иван и Егор, уже привыкшие быть изгоями в своей среде, заняли место на нейтральной территории — у центрального прохода. Их молчаливое присутствие раздражало обе стороны.

И вот в зал вошли они. Ксения и Анна. Они пришли не как зрители, а как участницы. Анна — с безупречной выправкой и блокнотом для записей, Ксения — с гитарным чехлом за спиной, ее розовые волосы были собраны в беспорядочный пучок, а на лице читалось смесь энтузиазма и тревоги.

— Тихо! — голос Анны, звонкий и уверенный, без усилия перекрыл гул голосов. — Мы здесь не для того, чтобы выяснять, чья музыка круче. Мы здесь, чтобы создать нечто, что представит наш курс достойно. У нас есть идея.

Она выдержала паузу, окинув взглядом собравшихся.
—Мы предлагаем совместить несовместимое. Классическую основу и современную, энергичную аранжировку. Например, «Полёт Валькирий» Вагнера в обработке.

Это предложение повисло в воздухе, вызвав недоумение и с обеих сторон.

— Скучища! — крикнул кто-то из демонов.
—Кощунство! — возмутился ангел с идеальной прической.

И тут поднялась Ксения. Она сняла с плеча чехол и достала электрогитару цвета кровавой лавы. Ее движения были быстрыми и уверенными.
—Я уже сделала набросок, — сказала она, и ее голос, обычно такой звонкий, сейчас звучал низко и убедительно. — Слушайте.

Она подключила шнур к небольшому портативному усилителю, щелкнула переключателем и провела медиатором по струнам. Зал наполнился мощным, чистым, но при этом невероятно мелодичным и сложным риффом. Это была действительно «Валькирия» — узнаваемая, величественная, но пропущенная через призму хеви-метала и чего-то еще, чисто ксениного, дерзкого и вдохновенного. Ее пальцы порхали по ладам с невероятной скоростью, большие черные крылья за ее спиной непроизвольно расправились в такт музыке, придавая ее фигуре что-то торжественное и неземное.

В зале воцарилась абсолютная тишина. Даже самые закоренелые скептики замерли, пораженные. Иван смотрел на нее, затаив дыхание. Он видел не хрупкую девочку с розовыми волосами, а настоящую жрицу музыки, полную силы, страсти и концентрации. Она была ослепительна.

Когда последняя нота затихла, наступила секунда ошеломляющей тишины, а затем зал взорвался аплодисментами. Даже ангелы не могли сдержать восхищения.

— Вот это да! — выдохнул Егор, и в его глазах горел неподдельный восторг. — Она гений!

Иван не мог вымолвить ни слова. Он просто смотрел на Ксению, которая, смущенно улыбаясь, отключала гитару. Его демоническая сущность, всегда требовавшая обладания, сейчас молчала. Ее место заняло нечто новое — благоговение.

Предложение было принято единогласно. Анна взяла на себя организацию классической части — ей предстояло собрать небольшой струнный ансамбль из ангелов. Ксения стала бесспорным лидером «рок-группы» из демонов. Начались репетиции .

И вот тут-то и проявилась вся глубина пропасти между мирами. Репетиции  ангелов напоминали работу швейцарского хронометра: все вовремя, чисто, идеально, но без души. Репетиции  демонов — хаотичный, энергичный, но дисгармоничный джем-сейшн, где каждый тянул одеяло на себя.

Главной проблемой стал барабанщик-демон по имени Гриша, считавший, что играть громко — значит играть хорошо. Его барабаны заглушали и гитару Ксении, и струнных ангелов, превращая «Полёт Валькирий» в какофонию.

Ксения, обычно вспыльчивая, уже была на грани срыва. Она пыталась что-то объяснить Грише, но тот лишь ухмылялся и бил еще сильнее.
—Расслабься, розовая, это же рок-н-ролл! — орал он.

Ангелы в ужасе зажимали уши. Анна пыталась доносить до Гриши логические аргументы, но разбивалась о стену его невежества. Казалось, проект обречен.

Иван и Егор наблюдали за этим адом со стороны. Они не были задействованы в номере — Иван по причине полного отсутствия музыкального слуха, а Егор потому, что его дар созидания как-то не распространялся на музыку.

— Это же катастрофа, — констатировал Егор, наблюдая, как Ксения в ярости швыряет медиатор об стену после очередной неудачной попытки достучаться до Гриши. — Еще немного, и она сломает гитару о его башку.

Иван молчал. Он видел отчаяние в ее глазах, видел, как ее большие крылья беспомощно опускаются. И в нем закипела та самая, знакомая ярость. Но на этот раз она была направлена не на соперника, а на того, кто причинял боль ей. Кто разрушал то, во что она вкладывала душу.

Он видел, как Гриша, довольный собой, отошел в сторонку попить адского энергетика, хвастаясь перед дружками: «Видали, как я ее заводил?»

Иван оттолкнулся от стены и медленно, с совершенно невозмутимым лицом, направился к нему. Его черные крылья были плотно прижаты к спине, каждый шаг был упругим и беззвучным. Он подошел сзади, в тот момент, когда Гриша закинул голову, чтобы сделать глоток.

Иван не стал его хватать, толкать или кричать. Он просто наклонился к его уху и произнес очень тихо, почти шепотом, но таким ледяным, насыщенным демонической силой голосом, что у стоявших рядом мурашки побежали по коже:

— Гриша. Следующий удар твоих палочек, который будет громче пианиссимо, станет последним в твоей жизни. Я лично позабочусь о том, чтобы твои барабаны оказались там, где им и место — в самом пекле, а ты — вместе с ними. Понял?

Он не ждал ответа. Просто отступил на шаг и уставился на Гришу своим холодным, бездонным взглядом.

Гриша замер с бутылкой у губ. Он медленно обернулся, встретился с Ваниным взглядом и побледнел так, что его татуировки проступили ярче. Он видел не второго курсника, а древнего демона, в чьих глазах мерцала настоящая, нешуточная тьма. Он кивнул, не в силах вымолвить ни слова.

Следующая репетиция началась с опаской. Ксения скептически настроила гитару, ожидая нового кошмара. Ангелы с тревогой приложили смычки к струнам.

— Начинаем, — вздохнула Ксения.

И зазвучала музыка. И на этот раз барабаны Гриши не ревели, а аккуратно и четко отбивали ритм, идеально вписываясь в общую картину. Он сидел за установкой с сосредоточенным, почти святым выражением лица, боясь сделать лишнее движение.

Зазвучала гитара Ксении — мощная, чистая, полная жизни. Подхватили струнные — мелодично и проникновенно. И произошло чудо. Две стихии, светлая и темная, не просто соединились — они переплелись, усилили друг друга и родили нечто совершенно новое, потрясающее и величественное.

Ксения дирижировала, ее лицо сияло от восторга, большие крылья ритмично вздымались за спиной. Анна улыбалась, ее пальцы летали по струнам скрипки. Ангелы и демоны в оркестре, наконец-то услышав результат, играли с энтузиазмом и вдохновением.

Иван стоял в тени, у выхода, и смотрел. Он не искал благодарности. Он слышал музыку. Видел ее счастье. И этого было достаточно. Впервые в жизни он использовал свою силу не для того, чтобы брать, а для того, чтобы давать. Чтобы защищать.

В конце репетиции Ксения, сияющая, подошла к Грише.
—Гриш, ну наконец-то! Это было потрясающе! Что так внезапно?

Гриша, все еще бледный, бросил быстрый взгляд в сторону выхода, где растворялась в темноте высокая фигура с черными крыльями.
—Да так… осенило, — пробормотал он. — Понял, что играть тише — круче.

Ксения покачала головой, но была слишком счастлива, чтобы допытываться. Она повернулась, и ее взгляд случайно упал на уходящего Ивана. Их глаза встретились на секунду. Иван уже ждал ее привычной настороженности, но вместо этого он увидел… задумчивость. Легкое недоумение. Может быть, даже искорку любопытства.

Она не знала, что именно он сделал. Но она чувствовала, что что-то изменилось. Хаос превратился в гармонию. И его фигура в дверном проеме была частью этой загадки.

Иван вышел в вечернюю прохладу. Егор прислонился к стене, ожидая его.
—Ну? Как успехи у дирижера тишины?

— Заткнись, — буркнул Иван, но углы его губ дрогнули в подобии улыбки.

— Знаешь, а это был уже не акт справедливости, — задумчиво сказал Егор. — Это был акт заботы. Чистой, незамутненной заботы. Демон похоти проявляет заботу. Мир определенно перевернулся с ног на голову.

Иван не ответил. Он прислушивался к доносящимся из зала звукам настраиваемых инструментов и счастливым голосам. Он слышал ее смех. И этот звук был для него самой прекрасной музыкой, которую он когда-либо слышал. Он начинал понимать, что обладание — это не всегда физическое владение . Иногда это — возможность быть частью чего-то важного для того, кто тебе дорог. Даже если она об этом не знает. Пока не знает.