Без названия 4
Чем сильнее мы любим женщину, тем больше склонны ее ненавидеть.
Ф. де Ларошфуко
- Таня! Очнись! – знакомый голос звучал, словно сквозь вату. – Что с тобой?
Девушка почувствовала, что на лицо падают холодные капли воды. Она медленно подняла веки и моментально столкнулась с непроницаемым взглядом знакомых черных глаз. В тот же миг её затопила волна любви к их обладателю, который с трудом приподнялся со своей кровати и, взяв стакан с водой с тумбочки, брызгал ей в лицо, стараясь привести в сознание.
- Глеб! – прошептала она, совершенно неосознанно потянувшись к нему.
Некромаг не успел задуматься о причинах подобного поведения девушки. Он прижался к её губам, думая только о том, чтобы этот миг не заканчивался.
Таня гладила Бейбарсова по черным волосам, целуя его так, что некромаг стал совершенно сомневаться в реальности происходящего, прижимая к себе девушку все крепче.
Но тут вдруг Таня вздрогнула и поспешно отшатнулась от Глеба.
- Что со мной? – с ужасом пробормотала она, глядя на ошеломленного некромага. - Отпусти меня, Бейбарсов!
Она, пошатываясь, встала с пола, стараясь прийти в себя. Но стоило ей взглянуть на Бейбарсова, как её снова охватило чувство сумасшедшей любви к этому человеку. Таня сделала шаг к нему, понимая умом, что это влияние зелья, а она рискует превратиться в безвольную куклу, неспособную справиться с наговоренной страстью.
- Нет! – Таня вскрикнула, борясь с собой и заставляя себя вновь отступить от некромага, который смотрел на неё нахмурившись, словно не понимая, что происходит.
- Таня, в чем дело? Зачем ты здесь? – Бейбарсов почему-то почувствовал, что ему становится легче, а боль в раненной ноге из острой превратилась в ноющую.
Внезапно, взгляд некромага упал на кубок, валяющийся под кроватью. Привстав с постели, Бейбарсов, наклонившись, достал кубок и поднес его к лицу, пытаясь определить, что это за жидкость.
В следующее мгновение он, отшвырнув кубок, изо всех сил вцепился в Танины плечи.
- Гроттер! Мне казалось, что у тебя не было проблем с мозгами, но вижу, что ошибался! – Таня зажмурилась от ужасающей ненависти, звучавшей в голосе некромага. – Что ты натворила? Как ты посмела? Тебе было мало сделать из меня тряпку? Решила пожалеть бедненького некромага, лишившегося сил? Знаешь, Гроттер, руки у меня еще остались, и я спокойно могу сломать твою чертову шею за проклятую жалость и ненужное самопожертвование!
С каждым произнесенным свистящим шепотом словом некромаг встряхивал её, как тряпичную куклу.
Таня же не понимала, что с нею происходит: с одной стороны она ощущала страшную ненависть к этому человеку, который даже сейчас, будучи больным и умирающим лопухоидом, был сильнее её. Да как он смеет! После того, что она для него сделала!
И тут до Тани дошло, что же она натворила! С кристальной ясностью Таня поняла, что думает Глеб по поводу её поступка и чуть не застонала от стыда.
Да она же унизила его, эгоистка проклятая, показав, что в очередной раз вмешалась в его жизнь, ломая и круша все в жалкой попытке сыграть в благородство. И, самое ужасное, она не спросила его, хочет ли он быть связанным с ней этим зельем, ослепленная своей самонадеянностью, что этот человек любит её и должен быть ей по гроб жизни благодарен за такое унижение.
Все эти мысли с быстротой молнии пронеслись в сознании.
Таня, вырвалась из рук некромага, и, отбежав в сторону, бросилась к двери, мечтая о том, что вот сейчас сядет на свой контрабас и улетит как можно дальше от этого кошмара и никогда не увидит больше этого человека, который когда-то посмел утверждать, что любит её.
Некромаг и не подумал остановить её. Он просто резко отвернулся к стене, не желая даже видеть это проклятое любимое лицо, воспоминания о котором он собирался забрать с собой в Тартар.
Да будь оно все проклято! Это сволочное зелье!.. Что теперь будет? Не с ним, с ней? Насколько он помнит, эффект зелья Тристана (а это было именно оно, Глеб не сомневался!) был ужасающим и отражался в первую очередь на привязывающей стороне. Что же ты натворила, малышка?
Внезапно, Бейбарсов услышал стон и мгновенно повернул голову в сторону двери, куда попыталась убежать Таня.
Девушка стояла, вцепившись обеими руками в дверной косяк, лицо её было бледно, а на висках выступили бисеринки пота, показывая, что она испытывает какое-то чудовищное давление извне.
Глеб с ужасом наблюдал, как девушка пытается сделать шаг за пределы сторожки и не может. Как в замедленном лопухоидном кино он смотрел, как Таня оседает на пол, а тело её сотрясается в сильных конвульсиях.
Глеб не помнил, каким образом встал с кровати и оказался рядом с нею. Он просто знал, что, если он не будет рядом с нею, она умрет. До Тани было всего два шага, но для Бейбарсова, чья кровь была отравлена ядом косы Аиды, эти два шага были вечностью. Ему казалось, что в жилах течет расплавленный металл, а кровавая пелена перед глазами становится все плотнее. Но он знал, что должен дойти, что эти два ничтожных шага - цена жизни той, кого он любил больше всего самого дорогого в том мире, куда ему никогда не будет доступа. Превозмогая боль, он упал рядом с телом девушки и, сжав её в объятьях, целовал её бледные губы, кривившиеся от скручивающих её тело спазмов. И чувствовал, как затихают конвульсии, и выравнивается дыхание, как её дрожащие руки обхватывают его шею, а тело прижимается к нему, дрожа уже не от боли, а от страсти, которую она не может контролировать из-за этого проклятого зелья.
- Зачем, ну, зачем ты это сделала? – некромаг, собрав всю силу воли, отодвинулся от девушки, видя, что она пришла в себя. - Тебе же противно от самой себя! Твой разум ненавидит меня, когда я прикасаюсь к твоему телу! А зелье не дает тебе отойти от меня больше, чем на несколько метров! Ты понимаешь, во что превратится твоя жизнь, Таня? Откуда ты вообще, взяла эту гадость? – он мотнул головой в сторону кубка, стряхивая с себя её руки, которыми она вцепилась в него, как будто он был последней надеждой во Вселенной.
- Глеб, прости, - прошептала девушка. – Я просто хотела помочь тебе, я не хотела, чтобы ты был привязан, как в тот раз, к тому человеку, которого ты... к которому ты не испытываешь никаких чувств.
- А с чего ты взяла, что я испытываю чувства к тебе? – некромаг попытался, чтобы его голос звучал максимально издевательски, хотя только он один знал, каких усилий ему стоило это вранье. – Я обыкновенный лопухоид, Гроттер, зелье сняло с меня проклятье моей ведьмы. Ты что, считаешь, что я тот же идиот, который будет так же ловить каждый твой взгляд, бегать за тобой и ждать, пока ты подаришь мне хоть каплю твоего драгоценного внимания? Что я по-прежнему буду ждать, пока ты соизволишь снизойти до разговора со мной, выбрав минуту между Валялкиным и Пуппером? Я не люблю тебя, Гроттер, и никогда не любил! Твои друзья были правы – это просто жажда обладания тем, что мне хотелось иметь, не больше! А сейчас... ты мне противна и в твоих интересах снять действие зелья, как можно скорее, если ты не хочешь умереть в мучениях, захлебнувшись кровью из прокушенного от судорог языка.
Тане казалось, что она сходит с ума, слыша, как бархатный, всегда спокойный голос некромага говорит ей все эти жестокие вещи. Неужели, Сарданапал был прав и она – всего лишь игрушка в руках жестокого и испорченного ребенка, который не мог сопротивляться проклятью и просто желал заполучить её?
А она... Боже, какую глупость она совершила! Связала себя с человеком, который может сделать с ней, что угодно, унизить, растоптать её в любую минуту, только исключительно из прихоти!
Таня с трудом поднялась, без сил привалившись к холодной стене.
- Да, это ошибка, Бейбарсов, - машинально Таня поняла, что разум все еще подчиняется ей, что радует. – Я просто хотела, чтобы, избавившись от проклятья, ты смог бороться с раной и выжить. Думаю, что теперь, когда проклятье снято, надо как можно быстрее избавиться от эффекта зелья. Надо скорее связаться с Ягге или Академиком. Они должны знать, как снять действие приворота.
- Рад, что ты хоть это понимаешь, Гроттер, - холодный голос, казалось, сжигает её сердце. Таня едва сдерживалась, чтобы не вцепиться себе в волосы от страданий неразделенной любви, осознавая, что это всего лишь сильнейший эффект приворота.
«Я не люблю его, это только зелье, это пройдет!» - твердила она про себя, а руки так и тянулись к некромагу, в неконтролируемом желании обнять, прижаться к нему, раствориться в нем до конца.
- Бейбарсов, а почему на тебя не действует зелье? - вложив все имеющееся в наличии равнодушие, спросила девушка, стараясь не смотреть на насмешливое лицо некромага.
- Оно сняло проклятье, возможно, туда направив всю свою силу. Да еще и, видимо, у меня на тебя выработался магический иммунитет, - пожал плечами Бейбарсов, который сам не мог понять, почему на него зелье не оказывает никакого эффекта. Как любил, так и любит, это он ощущает. Тогда почему Таня чуть ли не сходит с ума? Надо разобраться. Но это потом, главное – снять с неё этот приворот, хотя, когда она целовала его, шепча слова страсти, у некромага мелькнула эгоистичная мысль оставить все, как есть. Но отчаяние от того, что это всего лишь зелье, а не любовь Тани, та, настоящая, которая нужна ему, заставило его оторвать девушку от себя и быть с нею грубым. Для её же пользы.
Будь он проклят, если ему нужно такое рабское подчинение Тани!
Глеб с отвращением вспомнил, как, еще несколько часов назад он мечтал о смерти, как какой-то слабый никчемный лопухоид и чуть не застонал от омерзения к себе. Тряпка! Пусть он потерял магию, но теперь он просто не имеет права оставить все, как есть, и заполучить Таню на совершенно законных основаниях. Её никто не заставлял пить эту мерзость, сама, добровольно отдала себя в руки чудовища-некромага, никто не неволил! И он имеет полное право делать с ней все, что захочет, ему даже не нужно напрягаться. Сама придет к нему, сама будет умолять его взять её тело.
Бейбарсов почувствовал, что он снова готов постыдно разрыдаться. Ну, нет, хватит! Надо снять приворот и пусть она убирается на все четыре стороны, к своему Валенку, будь он проклят! А пока... ни словом, ни жестом не показывать ей, как он сходит по ней с ума. Надо держать как можно дальше от себя, и стараться не прикасаться к ней. Он может и не выдержать. А ему не нужно, чтобы она отдавалась ему под заклятьем, разумом понимая, что становиться просто марионеткой некромага. Ах, да, бывшего некромага, ныне лопухоида Глеба Бейбарсова.
Что ж, после крови вепря, которую он шантажом хотел заставить Таню выпить с ним, это была достойная месть. Вот она, твоя любовь, в шаге от тебя, Бейбарсов, бери её! Ну, что же ты?
- Вставай, Гроттер и помоги мне подняться! – Глеб хотел, чтобы его поведение было максимально грубым, чтобы привести в чувство шокированную силой зелья девушку. – Там, за сторожкой, Ленкина ступа. Сними щит Невидимости и помоги мне дойти до неё. Управлять будешь ты – у меня, как ты знаешь, нет магии, а на твоей деревяшке я лететь не смогу, я и сидеть-то на ней не в состоянии. И молись всем богам, Таня, чтобы Сарданапал смог снять приворот, иначе...
Глеб закусил губу, осознав, что иначе, жизнь Тани превратится в настоящий ад. Он не сможет жить в мире магов, значит, чтобы не умереть, ей придется быть навсегда прикованной к нему в лопухоидном мире. А, судя по силе зелья, ей нельзя отходить от него больше, чем на несколько шагов.
- Заткнись, Бейбарсов, - в голосе Тани звучала такая безнадежность, что Глебу на минуту показалось, что его сердце разорвется от боли. – Идем быстрее. Через Гардарику я тебя протащу, я думаю, да и нога твоя начала поправляться, если я хоть что-то понимаю в действии этого мерзкого зелья.
Помогая некромагу подняться, Таня старалась унять дрожь в пальцах, чтобы он не заметил, как она жаждет его прикосновений. Теперь она в полной мере осознала, что такое приворот, да еще и такой мощный. Магия вуду, которой её пытались привязать на третьем курсе к Пупперу, показалась Тане детским лепетом по сравнению с мучениями неразделенной любви к некромагу, который брезгливо отодвигался от неё, стараясь просто использовать, как костыль.
Умом же Гроттер понимала, что это постыдное влечение, заставляющее её терять голову, надо снять, как можно скорее, потому что иначе она просто сойдет с ума от невзаимной любви. Или умрет, если Бейбарсов отойдет от неё больше, чем на пару метров.
Таня помогла Глебу дойти до ступы, а дальше некромаг сам с трудом, но влез в полетное средство, грубо потянув через борт и Таню.
«Господи, малышка, ну, зачем ты сделала это? Мне не нужна твоя жалось, как ты не понимаешь! Я просто хотел, чтобы ты любила меня сама, без всяких приворотов, крови вепря и заклинаний!» - Глеб резко отвернулся, чтобы Таня не увидела отчаяния и боли в его глазах.
- Возьми метлу, Гроттер, - холодно произнес он. – Думаю, тебе не составит труда поднять в воздух такое примитивное устройство, как ступа. Хотя, судя по некоторым твоим поступкам, ты полностью лишена здравого смысла и разума.
- Прекрати меня оскорбЛять! – выкрикнула Таня, с трудом отводя глаза от лица некромага, к которому она испытывала сейчас совершенно гремучую смесь ненависти и любви. – Ты мог бы просто промолчать, хотя бы из благодарности, что ты можешь выздороветь и жить!
- А я тебя об этом просил? – мгновенно прозвучал ответ, и девушка опять замерла от внезапной мысли о своем бесцеремонном вмешательстве в чужую жизнь. – Ты меня спросила, хочу ли я жить так? Ты с твоим ветеринаром лишила меня всего, и еще требуешь благодарности, что я буду жить, как жалкий лопухоид? Да кто тебя, вообще, просил вмешиваться? Конечно, Таня Гроттер спасительница мира, она принципиальна и добра, она всегда права! Так, Гроттер? Захотела еще и из меня сделать свою комнатную собачку? Так вот, дорогая, запомни, мне плевать на тебя и твои чувства! И, если ты еще жива, то только потому, что я не могу двигаться достаточно быстро, чтобы бежать от тебя и твоей гребаной жалости, как можно дальше! И в твоих интересах сейчас просто заткнуться и следить за полетом, поскольку, выздоровев, я собираюсь на предельной скорости покинуть Тибидохс и начать новую жизнь, в которой тебе, Гроттер, места нет!
Бейбарсов сам ужасался, что же он такое говорит. Он смотрел, как глаза Тани наполняются слезами, которые она изо всех сил старается сдержать, и ненавидел сам себя за боль, которую он ей причинял. Но он должен, должен, чтобы она сама желала избавиться от действия зелья, как можно скорее, пока он держится, пока еще может себя контролировать, пока еще в силах сжать кулаки, чтобы не схватить эту девушку в охапку и не овладеть ею прямо здесь. Ему не нужно, чтобы она ненавидела его потом, после того, как эффект зелья будет снят. Так что, пусть она ненавидит его сейчас и держится от него подальше. Для её же блага. Потому что, если он не сдержится, он не сможет жить. Просто не перенесет позора, зная, что унизил и погубил самого любимого человека в своей никчемной, мерзкой и никому не нужной жизни.
Ступа поднялась в воздух, унося бывшего некромага и заплаканную девушку по направлению к Тибидохсу.