Часть 11
Три дня прошли, мягко говоря, странно, во всяком случае, для Камило. Получая очередное поручение в доме, или городе, да даже просто имея возможность заняться чем-нибудь веселым, парень звал Аксель с собой, как обычно, и практически каждый раз получал отказы, девушка аргументировала их тем, что у неё были другие дела, извинялась и убегала куда-нибудь подальше. Один раз юноша даже спросил, может, он сделал что-то не так, и она на него обижена, но Аксель постаралась заверить его, что все в порядке, просто перед праздником нужно столько всего сделать, и она стремится помочь. Отчасти это было правдой, в последние дни все и впрямь суетились, занимаясь последними приготовлениями, но основной причиной, почему девушка избегала Камило, было то, что она не знала, как теперь себя с ним вести. Модель поведения при влюбленности всё ещё была буквально темным лесом, чем-то едва понятным, неизведанным. Она видела другие пары со стороны, но никак не могла спроецировать их поведение на себя, боялась сделать что-то глупое и неуместное, не хотела ляпнуть лишнего. По совету Пепы она терпеливо ждала, когда парень сам признается ей в своих чувствах, но не потому что «не женское это дело», просто юноша был, скажем так, более опытен в делах сердечных, в отличие от потерявшей память Аксель. И это ожидание оказалось для неё непростым испытанием. Дело было вовсе не в том, что она хотела побыстрее услышать признание, а в том, что она чувствовала вину перед юношей за то, что избегает его, а делала она это потому, что каждый раз, когда он попадался ей на глаза, она чувствовала, как кончики её ушей начинали гореть, сердце билось так быстро, что, казалось, его может услышать Долорес с другого конца города. Реакции тела соответствовали тому, что девушке рассказала Исабела, и после осознания Аксель того факта, что она влюбилась в Камило, они только усилились, из-за этого она чувствовала себя ужасно неловко, ей казалось, что со стороны она выглядит нелепо, поэтому спешила ретироваться, если оказывалась с парнем в одном помещении.
Девушка продолжала находить у себя на постели конфеты в цветной обертке, теперь-то она знала, откуда они берутся, и каждый раз удивлялась тому, как юноша умудрялся незаметно проскальзывать в комнату Мирабель, чтобы оставить там маленький подарок. Аксель садилась на постель, скрещивала ноги, обнимала подушку и смотрела на фантик от очередной сладости, расправляя его подушечками пальцев. Вспоминая слова хранительницы, о том, что эти конфеты сделаны вручную, она не могла сдержать улыбки. Она представляла Камило на кухне, в фартуке и с маленькой кастрюлькой в руках, как он чертыхался и облизывал пальцы, когда шоколад проливался мимо формочки, а карамель выходила не той консистенции. Карамель, сладкая, тёплая, будто лучик солнца, превращенный в десерт, именно она теперь прочно ассоциировалась с юношей.
— Ми карамелито, — шептала Аксель, благодаря Камило и другим членам семьи она уже освоила азы испанкого, чувствуя, как у неё начинают краснеть щёки, и утыкалась лицом в мягкую подушку.
Наступил день любви и дружбы, с раннего утра город уже был на ногах, люди подметали улицы и главную площадь, готовя её к буйству танцев, которые должны были начаться ближе к ночи. Исабела первым делом украсила дом семьи Мадригаль, а после принялась за остальные: цветы, всех оттенков красного и розового вперемешку с белыми, были повсюду, обвивали каждую колонну, висели гирляндами под потолком, сводами арок и крышами, пышные букеты были в каждой вазе и клумбе, наполняя дом и город нежными сладковатыми ароматами. Наряду с цветами были гирлянды из флажков и бумажные венки, сделанные детьми, их вешали Агустин, Феликс и Бруно, первые двое сновали туда-сюда с лестницей в руках, а мужчина в зеленом пончо семенил за ними, стараясь не уронить кипу украшений. Основным напитком праздника было красное вино, так что Луиза то и дело переносила большие деревянные бочки с места на место, а если она была занята не этим, то стаскивала к площади по 2-3 стола за раз и расставляла вдоль стен, на них вечером должны были расположиться напитки и угощения вместе с корзинками всё с теми же цветами, Мариано и другие мужчины привозили тележки с чистой посудой, Антонио вместе с Роситой, прибегнув к помощи своих друзей-птиц, занимался доставкой своеобразных валентинок, они лежали огромной кучей в плетеной корзине, девочка читала написанное на открытке имя, а парень отдавал её в лапы птичкам, говоря, в какой дом отнести. Камило, в свою очередь, был почти что в качестве наказания отправлен помогать расставлять по улицам свечи, которые сам же раскрашивал, поскольку мешался на кухне, где собрались все женщины семьи Мадригаль, включая Аксель. В праздники всегда приходилось готовить приличное количество еды, другие семьи общины тоже это делали, но по большей части это лежало именно на Мадригалях, так что женщины и девушки надели фартуки, вооружились лопатками, половниками и ложками, и сновали туда-сюда по кухне, принося то продукты, то посуду.
За остаток дня семья всего раз ненадолго прервалась на легкий обед, времени рассусоливать не было. Агустин, Фелкис и Мариано вились вокруг своих жён, пытаясь уговорить их дать им возможность помочь, но женщины лишь отмахивались, Пепа даже в какой-то момент начала сердиться, и мужчины послушно ретировались, боясь возможной бури. До начала празднования оставалось всего около двух часов, когда еда, наконец, была готова. Большинство из тех, кто готовкой не занимались, взяли в руки широкие подносы со всевозможными закусками, основными блюдами и десертами, и понесли их в город, по дороге столкнувшись с Мирабель, которая несла в руках новенькие костюмы для младших членов семьи и Аксель, остальные же скинули фартуки и разошлись по ванным комнатам, чтобы привести себя в порядок.
Наконец, когда приготовления были завершены, все могли вздохнуть спокойно и заняться своим внешним видом: цветовая гамма распространялась не только на украшения, но и на одежду. Желтые наряды Пепы и Феликса сменились на красные, Долорес выбрала красно-розовое платье, костюм Антонио состоял из белой рубашки, розового жилета и того же цвета брюк, Мариано сменил лиловую рубашку на пыльно-розовую, а темные брюки на белые, Камило был единственным, кто остался в черных брюках и белой рубашке, разве что вместо пончо надел бордовый жилет, а привычные сандалии переодел на туфли, в которых удобно танцевать, мать пыталась уговорить того надеть галстук, но юноша демонстративно расстегнул верхние пуговицы рубашки, и никто не стал с ним спорить, малышка Росита щеголяла в новеньком ярко-красном платье с рисунком в виде белых цветов. Агустин не изменил своему утонченному стилю, его жилет и брюки были цвета фуксии, Джульета надела белое платье, расшитое красными и розовыми цветами, Луиза была в белой рубашке и бордовой юбке, а Исабела сама раскрасила своё белое платье цветочной пыльцой. Бруно оделся скромнее всех: бордовые брюки и белая рубашка, но племянница, подчинявшая себе растения, заботливо добавила дяде в петличку красную розу. При каждом движении женских рук звенели золотые браслеты, сережки и кулоны то и дело поблескивали из-за лучей медленно заходящего солнца. Собравшись в холле, семья тихо галдела, кто-то позировал и крутился, другие нахваливали наряды и обсуждали свое предвкушение предстоящего веселья. Внезапно, всеобщее внимание привлекла Касита, точнее перила галереи, которые начали ходить ходуном и стучать друг об друга. Мирабель вышла из своей комнаты в ярко-розовом платье, которое сшила сама, и вытянула за собой Аксель. В холле раздались вздохи: девушка была в воздушном пыльно-розовом платье, рукава были многослойные, как и юбка, расшитая белыми и бордовыми цветами, русые локоны спадали на спину и ключицы, образ был красивый и нежный, фасон платья подчеркивал роскошно-пышную фигуру Аксель.
— Вау, вы все такие красивые, — произнесла девушка, спускаясь по лестнице вместе с хранительницей.
— И ты красивая, как принцесса! — Росита подбежала к основанию лестницы, когда Аксель с неё спустилась.
— Спасибо, милая, — девушка широко улыбнулась и взяла ребенка на руки, обнимая, — Это ты у нас принцесса.
Девочка рассмеялась, обнимая Аксель в ответ, холл вновь наполнился голосами и смехом, один только Камило молчал, не в силах оторвать взгляд от объекта своей симпатии, это заметила Пепа и привстала на носочки:
— Сынок, не пялься, она заметит, — женщина шепнула это парню на ухо, улыбаясь уголком губ.
— Мами! — юноша залился краской, уставившись на мать.
— Тише-тише, — Пепа приобняла сына за плечи, мягко улыбаясь, — Я желаю тебе удачи, не нервничай.
Осознав, что мама всё знает, юноша опустил глаза в пол, потирая шею, его щеки горели, но никто этого не заметил, все осыпали комплиментами Аксель и сидевшую на её руках Роситу, которую девушка всё же поставила на ноги, и вся семья отправилась в город. Юноша шел позади Аксель, периодически одергивая край своего жилета и проверяя, не выбилась ли рубашка из-за пояса. Слова матери он, конечно, ценил, но меньше нервничать не стал. Предположение Мирабель было верным, праздник любви и дружбы крайне удачно подходил для признания в своих чувствах, но конкретного плана у Камило не было. Не потому что он не пытался его придумать, ещё как пытался, всю голову себе сломал, лежа в постели и по полночи смотря в потолок, просто праздник - событие хаотичное, шумное, непредсказуемое, заранее продумать подходящий момент было невозможно, поэтому парень собирался положиться на свой природный талант к импровизации, удачу и, конечно же, пару бокалов вина.
Germaine Franco — El baile Madrigal
Чем ниже опускалось солнце, тем больше людей стягивались к площади, покидая свои украшенные дома в пёстрых праздничных нарядах и превосходном настроении. Кропотливо расписанные свечи уже горели, расположившись вдоль основной улицы и в каждом свободном углу на главной площади. Атмосфера была поистине волшебной, буйство красок и маленьких огней создавало романтичную атмосферу, в воздухе витал запах цветов вперемешку с фруктовыми букетами вин. Музыканты, устроившись на импровизированной сцене, непринужденно играли не слишком динамичную мелодию, просто чтобы создать настроение. Люди обнимались, обменивались подарками и открытками, целуя друг друга в щёки, пары держались за руки, расхаживая по площади, многие уже принялись за закуски и делали первые глотки из бокалов.
Семья Мадригаль расползлась по площади, кто куда, старшие принимали поздравления и комплименты о том, как в этом году всё прекрасно устроено, Долорес и Мариано повели дочь к остальным детям, которые играли в ручеёк, Исабела растворилась в толпе со своим молодым человеком, Луиза тоже куда-то пропала, Антонио заметил своих друзей, кучковавшихся рядом с одним из столов, и направился к ним, Камило прошмыгнул к подносам с напитками, взял оттуда бокал, наполненный вином, и одним глотком осушил его наполовину. Заметив это, Мирабель прикрыла рот рукой, не сдержав смешок:
— Это что-то новенькое.
— В смысле?
— Он не любит вино, но, похоже, сегодня оно ему нужно, так сказать, для храбрости, — хранительница мягко взяла девушку под локоть и медленно повела вдоль площади, — Ты сама как, в порядке?
— Волнуюсь, — Аксель улыбнулась уголком губ, эта улыбка была скорее немного нервной, — Я его избегала все три дня, вдруг он обиделся..
— Он бы на это не обиделся, скорее, доконал бы тебя вопросами. А волнение - это естественно. Но я уверена, что всё будет хорошо. Мой кузен хороший человек, добрый и милый, — Мирабель остановилась, накрывая ладонями плечи девушки, — Я уже считаю тебя семьёй, мы все тебя полюбили и желаем тебе счастья. Я думаю, Камило сможет тебе его подарить.
Слова хранительницы глубоко тронули Аксель, она не помнила свою семью, не была уверена, что её собственный народ и кровные родственники любят её, это тяготило и причиняло боль, но эти чувства были ничтожны по сравнению с тем, какое тепло и заботу она получала от семьи Мадригаль, которую она тоже искренне полюбила, и мысль, что эти замечательные люди могли бы стать для неё настоящей семьёй, уже делала девушку счастливой. Крепко обняв подругу, Аксель развернулась к столу, что был за её спиной, и взяла два бокала с вином, изгибая одну бровь и улыбаясь. Раздался смех и звон бокалов, алкоголь начал медленно растекаться по венам, отгоняя прочь все тревоги.
Время летело незаметно, чуть больше, чем за час, Аксель выпила четыре бокала вина и чувствовала себя прекрасно, по всей видимости, как пошутил Феликс, она была алкогольным тяжеловесом. Алкогольный напиток нравился ей на вкус, и легкое чувство опьянения совершенно не вызывало дискомфорта, даже наоборот, волнение испарилось, его заменили лёгкость, игривость, желание болтать и смеяться. Камило, выпив всего два бокала, был примерно в той же кондиции, он не хотел напиваться в дрова, такое состояние было бы совершенно неуместным, учитывая его планы на сегодняшнюю ночь. Блюда с едой практически опустели, столы наполнялись небольшими тарелками и осушенными бокалами, чем темнее становилось небо, тем плотнее люди стягивались к центру площади, уже почти сгорая от желания подвигаться, слиться в танце и отметить праздник как следует.
Lin-Manuel Miranda — Solo tú (Instrumental)
С неба сиял полумесяц, окруженный бессчетным количеством звёзд, в фонарях зажглись свечи, чтобы осветить погрузившуюся в ночь площадь. Саксофоны сменились на гитару, маракасы и бубны, собравшиеся, услышав новую мелодию, издали радостные возгласы. Зазвенели украшения, по каменной кладке застучали каблуки, разноцветные юбки начали развиваться, счастливых, разгоряченных алкоголем людей захватили романтичный мотив музыки и атмосфера, заставляя танцевать, сплетаясь руками со своими друзьями и любимыми. Пары всех возрастов заняли центральную часть площади, покачиваясь и выписывая бедрами волнистые линии, находясь друг у друга в объятиях.
Аксель стояла у одного из домов, облокотившись спиной о стену, слегка покачивая головой в такт музыке и смотря на танцующую толпу.
— Потанцуем?
Девушка подняла глаза: над ней возвышался Камило, улыбаясь уголком губ и держа левую руку за спиной, и протягивал ей ладонь. Аксель уже подняла правую руку, но вдруг прижала её к груди:
— Я не умею танцевать..
— Это несложно, — парень мягко взял её ладонь в свою, — Пожалуйста, потанцуй со мной..
Если бы в тот момент вокруг стояла гробовая тишина, они оба слышали бы, как быстро бьются их собственные сердца. Чужие тени плясали на их лицах, залитых легким румянцем, которого было почти не видно в полутьме, а в глазах отражались огоньки свечей, но блеск был вовсе не из-за них. Девушка легонько сжала теплую ладонь юноши, улыбнувшись, и он повел её в гущу толпы, присоединяясь к танцующим парам.
Поначалу Аксель казалось, что у неё ничего не выходит, но Камило держал её руки в своих и время от времени подбадривал, говоря, что она отлично танцует. Тело девушки знало движения, чувствуя ритм, она расслабилась, прикрыла глаза и отдалась музыке, динамично раскачивая бедщрами, то поднимая руки, то выписывая ими в воздухе узоры, держа в пальцах подол воздушной юбки своего платья. Юноша придерживал её за талию и аккуратно направлял её движения, чтобы они нечаянно с кем-нибудь не столкнулись. Они вместе кружились, соприкасаясь ладонями, танцевали так, будто вокруг не было ни единой души. Всё было таким естественным, каждое движение шло от сердца, пару раз Аксель чуть не наступила парню на ногу, извиняясь и смеясь, а Камило смеялся вместе с ней. В тот момент они оба чувствовали себя счастливее чем когда-либо, практически растворяясь друг в друге. В какой-то момент юноша взял правую руку девушки в свою, сделал шаг назад и сказал: «Покружись». Улыбнувшись, Аксель сжала в свободной руке край платья, приподнялась на носочках и начала кружиться. Смех девушки сливался с музыкой и чужими голосами, слои юбки развивались, казалось, ещё чуть-чуть, и она взлетит, но вместо этого она, слегка пошатнувшись, остановилась, непривычное движение, алкоголь и переполнявшие её эмоции, заставили голову пойти кругом. Камило обеими руками обнял её за талию и прижал к себе:
— Осторожно, не упади.
— Прости, — девушка опустила ладони на грудь юноши и подняла голову, встретившись с ним взглядом и улыбаясь.
Видя её улыбку, слыша её смех, смотря, как она танцует в свете сотни крошечных огоньков, парень не мог на неё налюбоваться. Радость и счастье делали её невероятно красивой и разжигали чувства в сердце Камило с новой силой. Он хотел видеть её такой каждый день, и хотел быть причиной её счастья. Смотря в её огромные светло-зеленые глаза, юноша понял, что это его шанс, и он уже набрал в легкие воздух, как вдруг со стороны моста раздался свист, а за ним взрывы. Парень с девушкой синхронно подняли глаза к небу: разноцветные фейерверки взмыли вверх, разрываясь на сотни мерцающих искр. Зрелище было, бесспорно прекрасным, но Камило почти сразу же опустил взгляд обратно, фейерверки его волновали меньше всего, в отличие от Аксель, которая видела их впервые и восторженно смотрела на искрящиеся огни.
В голове юноши будто что-то щёлкнуло, он почти наверняка подумал: «К чёрту всё». Щёку девушки накрыла широкая тёплая ладонь, она, наконец, перевела взгляд на парня, когда он мягко повернул её лицо к себе, и лишь успела сделать короткий вдох, прежде чем он наклонился, закрывая глаза, и прижался к её губам своими. В этот момент время будто остановилось, а всё вокруг словно перестало существовать. Ладони Аксель сами переместились с груди на шею и затылок юноши, зарываясь пальцами в его волосы. Правая рука Камило обвилась вокруг чужой талии, плотнее прижимая их тела друг к другу, словно он хотел, чтобы они слились воедино. Большим пальцем ладони он поглаживал щёку девушки, мягко целуя её, и она ему отвечала, не размыкая век. Каждое движение юноши было чувственным, наполненным нежностью и страстью одновременно, и они говорили о его чувствах куда лучше, чем любые слова.
Со всех сторон раздались радостные возгласы и аплодисменты, заставившие парня с девушкой оторваться друг от друга и жадно вдохнуть воздух. Всё внимание было приковано к ним, это смущало, но внезапно его отвлек на себя отец Камило:
— Выпьем за моего сына и его возлюбленную! — Феликс поднял в воздух руку со стопкой тростниковой водки, — За любовь!
— За любовь! — хором повторила толпа, хватая свои свои стаканы и бокалы.
Воспользовавшись тем, что на них почти никто не смотрит, юноша взял Аксель за руку и уволок в ближайший переулок:
— Камило, куда мы? — смеясь, спросила девушка.
— Домой, я намерен провести остаток ночи с тобой, всё остальное мне не нужно, — ответил парень, петляя между домами и уносясь подальше от праздника туда, где ничто не помешает новоиспеченным влюбленным насладиться друг другом.