Переломный момент
Огромная, просторная комната, залитая тусклым, почти мертвым светом ламп. Стены утыканы мониторами, на которых непрерывно сменялись кадры: каждый участник миссии под надзором, с выводами об их физических показателях, слабых и сильных сторонах, психоэмоциональной устойчивости. Машина, поглотившая людей.
В центре — Эго. Сидел в кресле, задумчиво постукивая ручкой по столу. Взгляд был отрешённый, но каждая его мысль — сосредоточена, как стальной лезвие. Сейчас его интересовал только один человек.
— Исаги, — тихо выдохнул он, отложив ручку и скрестив руки на груди. Откинулся на спинку кресла, взгляд приклеился к экрану. Он только пару часов назад получил от Луны семь видео — по каждому из парней, кто скоро будет отправлен к Безликим.
Он уже просмотрел остальных. Все были в порядке. Опытные. Отточенные. Их тела привыкли убивать, умирать и возрождаться в этой игре. Они выросли в мафии, стали частью системы. Но Исаги...
Он был другим.
Первое задание он выполнил как по учебнику. Хладнокровно, точно, с выверенной стратегией. Но стоило Саэ уйти — и всё полетело к чёрту. Как и предупреждал Луна, Исаги не смог выстрелить.
Видео с того момента не сохранилось. Только последние кадры, как он возвращается — неестественно тихий, с подрагивающими пальцами, затравленным взглядом и чем-то... сломленным внутри.
— Ты видел его состояние? — голос Анри раздался от двери, почти срываясь. — Я не знаю, как он вообще держится на ногах!
Эго едва бросил на неё взгляд. В её глазах было то, чего он ненавидел — эмоции. Слишком много эмоций.
— Исаги — адаптивный игрок, — отозвался он спокойно, как будто речь шла о пешке на шахматной доске. — Он всегда был таким. Он научился бороться даже тогда, когда тело кричало от боли.
Он включил фрагмент с тренировочной симуляции, где в Исаги летели ножи. Миллиметры от черепа, миллиметры от смерти. Он не моргнул. Увернулся. Жив.
— Этого недостаточно! — резко перебила Анри, отворачиваясь от экрана, будто кадры жгли ей кожу. — Он человек, а не машина! Если он будет продолжать изматывать себя до предела...
— Он либо сломается. Либо станет сильнее, — безжалостно отрезал Эго, не отрывая взгляда от монитора.
Тишина. Тяжёлая, давящая. Анри сжала кулаки.
— Господи, Дзимпачи... я не хочу спорить, но... ты ведь волнуешься за него, да? — голос был тише, но за ним слышалось напряжение, будто она загоняет нож под кожу. — Ты ведь видишь, как он себя гробит.
Эго наконец повернулся к ней. Его глаза были уставшими. Ужасающе ясными.
— Бесполезно отрицать очевидное. Исаги — центральный элемент всей системы. Если он вылетит... баланс рухнет.
Анри прикусила губу.
— А если он не просто вылетит, а больше не сможет вернуться? У него старые травмы, ты знаешь. Он игнорировал боль до тех пор, пока не начал шататься на ногах. Это не сила — это саморазрушение.
Пауза. Эго смотрел на неё, молча. Его челюсть напряглась, а пальцы крепко сжались в кулак.
— У него есть выбор, — произнёс он холодно. — Контролировать себя… или потерять всё.
— Ты ведь тоже был таким. — Голос Анри стал тише, почти шёпотом. — И ты знаешь, чем это закончилось.
Тишина. Длинная, вязкая. Они смотрели друг на друга — напряжённо, будто между ними сейчас вспыхнет пламя.
— Я не говорю, что он должен быть слабым, — продолжила она. — Я говорю, что он не должен умирать на этом поле.
— Он ещё не мёртв, — прошептал Эго, почти не слышно.
— И не должен быть, — твёрдо ответила Анри.
Его плечи медленно опустились. Он отвернулся, снова глядя в монитор. На Исаги. На его неподвижное, напряжённое тело в кадре.
— …Я проконтролирую его состояние, — выдохнул Эго.
Анри позволила себе лёгкую улыбку. Не победную — а горькую.
— Спасибо.
Он не ответил, но в его голосе что-то дрогнуло.
Анри осталась рядом. Молча. Она наблюдала за Эго — и за тем, кто остался там, за экраном. За Исаги.
Он ещё держится. Но сколько ещё он сможет?
***
Освежившись после душа, Исаги на удивление чувствовал себя бодро. Лёгкая ломота в теле напоминала о недавнем напряжении, но он почти не замечал её — только приятная тяжесть в мышцах и чистая, звенящая пустота в голове.
Он потянулся, вытянув руки над головой, и начал медленно протирать волосы полотенцем, зарываясь лицом в мягкую ткань.
В этот момент к нему подошёл Наги — почти бесшумно, как будто сам был из воды и воздуха. Он мягко уткнулся лбом в шею Исаги, обняв за талию. Прижался, будто проверяя: настоящий ли ты? живой ли?
— Ты весь мокрый, — хмуро пробормотал Исаги, чувствуя, как холодные капли с влажных прядей Наги падают на его разогретые плечи. Руки у того были прохладные, ещё влажные — и от этого прикосновение обжигало.
— Так ты тоже, — лениво выдохнул Наги, не двигаясь. Он вцепился в Исаги, как кот в тёплый плед. — А мне холодно.
Исаги повернулся к нему, закатывая глаза, но не сопротивляясь. Осторожно накинул полотенце Наги на голову, укрывая, будто ребёнка, и начал тереть его волосы — быстрыми, уверенными движениями, как будто этим мог разогнать ледяные тени в его взгляде.
Наги чуть нагнулся, подставляя макушку, прикрывая глаза. Он дышал глубоко и ровно, как будто всё остальное перестало существовать. Только эти руки. Только этот мягкий текстиль между ними. Только Исаги.
— Ты иногда ведёшь себя как бездомный кот, — пробурчал Исаги, продолжая сушить волосы Наги.
— А ты ведёшь себя так, будто готов его приютить, — спокойно отозвался тот, не открывая глаз.
Молчание повисло, но не тяжёлое — тёплое. Наги молча стоял, ощущая, как в его волосах запутываются пальцы Исаги. Исаги будто тоже не торопился — редкость, почти чудо. Тишина между ними была не пустотой, а покоем.
Они ещё немного постояли так — будто время застыло в этой влажной, тёплой капсуле. Наги почти дремал, уткнувшись носом в плечо Исаги, а тот всё продолжал лениво вытирать его волосы, будто не решаясь отпустить.
— Ладно, — тихо выдохнул Исаги, отступая на шаг. — Нам обоим пора спать. Завтра будет тяжело.
Наги кивнул, но не сразу отлепился. Словно не хотел, чтобы эта тишина рассыпалась. Потом нехотя выпрямился, поправил полотенце на голове и взглянул на Исаги снизу вверх, чуть мрачно, чуть сонно.
— Спокойной ночи, кот, — сказал Исаги с усталой, почти невидимой улыбкой.
— Спокойной, хозяин, — буркнул Наги и повернулся к выходу, медленно направляясь к своей комнате, оставляя за собой тонкий след сырости и тишины.
Исаги ещё немного постоял в пустой комнате, чувствуя, как исчезает тепло прикосновения. Он провёл рукой по волосам, выдохнул и тоже ушёл. Завтра снова будет кровь, команды, хрип в горле от криков и напряжённые взгляды. Но сейчас — пусть и на пару часов — у них была ночь. И это уже было чем-то.
В комнате было тихо, даже Чико уже спал, наверное, видя десятый сон — судя по лёгкому подрагиванию лап и тихому повизгиванию во сне.
Исаги лишь тяжело выдохнул, потянулся и медленно, почти неслышно перебрался на кровать, стараясь не задеть ни одной скрипучей доски. Он только успел устроиться на боку, когда услышал шорох — Чико проснулся, дёрнул ушами, сонно озираясь по сторонам.
Замерев на пару секунд, он заметил Исаги, зевнул и, не спеша, с тяжёлой кошачьей грацией забрался к нему на кровать. Устроился под боком, уткнулся мордой в его грудь и довольно выдохнул.
Исаги слегка улыбнулся, почти неосознанно обнимая его одной рукой.
— Даже ты за меня волнуешься, да?.. — пробормотал он в полусне, уткнувшись в подушку. Которую мирно забрал у Наги.
Ответом был лишь тёплый, живой вес рядом, и мерное дыхание. В этом было что-то упрямо-человеческое. Что-то, что не позволяло Исаги окончательно сломаться.
И этой ночью он, возможно, действительно смог немного поспать.
***
Какое задание им предстоит — Исаги не знал. Знал лишь одно: подъём в шесть утра, и на этот раз команда у него совсем другая. Собираться они должны были у небольшого бара в зале.
Он быстро привёл себя в порядок, оделся, стараясь не разбудить Чико, который всё ещё мирно посапывал, свернувшись калачиком. Лучше не тревожить.
На первом этаже, как всегда, его ждал лист бумаги — на нём указывались имена напарников на день. Но сначала кофе. Горячий, крепкий, чтобы прогнать остатки сна и настроиться на рутину.
С чашкой в руке он подошёл к столу и скользнул взглядом по строчкам:
"Рин, Шидо, Карасу, Несс и Курона.
Маловато в этот раз", — подумал он, отпивая кофе.
Ниже значилась фамилия наставника — Пабло Кавасос.
Исаги отложил лист и поморщился. Этот тип всегда казался ему... странным. Больше похожим на омегу, чем он сам. Манеры, голос, даже взгляд — всё в нём казалось преувеличенным, театральным.
Информации о задании не было вовсе.
Он почти допил кофе, когда начали подтягиваться остальные. Шидо, едва появившись, бухнулся лбом на стол и протяжно зевнул. Рин, не удостоив никого взглядом, молча прошёл к кофемашине. Карасу пришёл одновременно с Нессом и Куроной — каждый по-своему помятый, но собранный.
Курона сел напротив Исаги и коротко кивнул в знак приветствия. Остальные сделали то же самое — сдержанно, без лишних слов.
— Что за задание? Хоть капля инфы есть? — пробормотал Шидо хриплым голосом, взяв лист. Не найдя нужного, он раздражённо цыкнул и бросил бумагу на стол.
Исаги только пожал плечами. Сам он был в том же неведении.
И тут появился он — их сегодняшний наставник.
Кавасос был одет так, что все мгновенно притихли. Белая рубашка с пышными рукавами и рюшами, тёмные брюки с высокой талией и пуговицами, подчёркивающие фигуру, высокие кожаные ботинки. Он щёлкнул пальцами, привлекая внимание, и с изящной улыбкой положил на стол несколько бумаг.
— Сегодня у нас прекраснейшее задание, — начал он с расстановкой. — Маскарадный бал в одном из закрытых клубов. И, разумеется, нужно соответствовать дресс-коду.
Он вытащил из стопки листы с фотографиями.
— Эти пятеро — организаторы бала. У одного из них есть важная информация о банде Безликих. Она хранится на флешке, которая, по нашим сведениям, вставлена в его ноутбук... в его личной комнате. — Он сделал паузу, давая всем разглядеть фото. — Они — богачи. Солидные мужчины, за сорок... может, и больше. Вот только кто из них — носитель информации, мы не знаем.
— То есть... — подал голос Рин, хмурясь. — Мы должны выяснить, у кого данные, не заходя в комнаты? Как именно?
— Не перебивай, Рин, — Кавасос указал пальцем. — Дай закончить. У одного из них — слабость. Он без ума от миленьких омег. Только вот альф в свои покои он не пускает. Совсем.
И тут взгляд Кавасоса метнулся к Исаги.
Тот почувствовал, как что-то сжимается внутри.
— Исаги, у тебя самая важная роль. Этот тип не пускает альф к себе в комнату. Только омег, понимаешь к чему я иду?
— Почему сразу я? Меня не сразу-то и за омегу принимают! — Исаги обвёл взглядом команду. — Вон, Несс выглядит омежнее, чем я!
Несс уже открыл рот, возмущённый, но Кавасос только фыркнул.
— Нельзя полностью скрыть феромоны. Этот тип умеет их различать. Если заподозрит, что омега — на деле альфа, может и прикончить. Личности у нас под масками, мы не в статусе мафии. Так что осторожно.
Исаги цыкнул, но спорить не стал.
— Твоя задача — обойти всех пятерых, поговорить с каждым, и сделать всё, чтобы один из них сам позвал тебя в свою комнату. Там тебе принесут два бокала вина. В одном — снотворное. Карасу будет тем, кто принесёт, он даст тебе знак, — Карасу при этих словах довольно усмехнулся. — После этого всё просто: дождаться, пока он вырубится, забрать флешку — и уйти.
Он улыбнулся, а затем повернулся к креслу позади, где висели тремпеля с костюмами. Всем вручил по одному — смокинги, фраки, маски.
Когда очередь дошла до Исаги, Кавасос вдруг хлопнул себя по лбу.
— Ах да, совсем забыл. У тебя — особый наряд.
Исаги взял тремпель и застыл. На нём висело платье.
— Это что за хуйня?.. — прошипел он, разглядывая кружево и корсет.
— Дресс-код, милый, — пожал плечами Кавасос. — Омеги в таких местах обязаны быть элегантными.
Исаги стиснул зубы, пальцы судорожно сжали ткань.
— Покажи, покажи! — хихикал Шидо, подскакивая, будто мальчишка. Лицо его покраснело от удовольствия.
Исаги, не выдержав, со всей силы наступил ему на ногу.
— Завались, Шидо.
Развернувшись, он не стал слушать больше ни слова. Уходя, он лишь услышал, как Кавасос говорит:
— Через двадцать минут — встреча здесь. Все должны быть готовы.
***
Сейчас Исаги стоял посреди комнаты, всё ещё в полубедственном положении. Зеркала у него не было, но даже без него было понятно — он выглядел... слишком. Самое раздражающее — корсет. Столько чёртовых верёвочек! А он едва справился с двумя — плечи уже ныли, будто таскал на себе рюкзак с кирпичами.
Минут десять он мучился, и всё без толку. Когда в дверь постучали, он чуть не подпрыгнул, резко выпуская натянутые шнурки. Платье тут же чуть сползло с плеч, и он покраснел — непонятно от чего. У него же нет груди, чтобы вот так смущаться, но почему-то становилось неловко. Будто кто-то сейчас врежется в комнату и застукает его в этом нелепом, дьявольски красивом виде.
Он подошёл к двери и приоткрыл её, едва разглядев в щель фигуру.
За дверью стоял Курона. Уже полностью одетый. Исаги даже не сразу понял, как засмотрелся — встал, словно заворожённый.
Бордовая рубашка с кружевными манжетами сидела на нём идеально, чёрный корсет обтягивал талию, подчёркивая её тонкость, а свободная юбка-полотнище струилась вниз, придавая фигуре опасную грациозность, почти хищную. Повезло же — у него хотя бы шнуровка сбоку.
— Исаги?
Тот вздрогнул, виновато глянув на него, и приоткрыл дверь чуть шире.
— У тебя корсет со спины завязывается. Помочь?
— Как раз вовремя, — буркнул Исаги, отступая вглубь комнаты и впуская Курону.
Тот зашёл, взгляд у него был спокойный, почти оценивающий, когда он осмотрел Исаги со спины. Омега стоял, возясь с длинными рукавами платья. Обнажённые плечи, массивный бант на шее, плотный чёрный корсет, многослойная кружевная юбка — образ был до безумия... вызывающим. Чёрные гетры, тонкий декоративный ремешок на бедре, высокие ботинки на шнуровке — каждый элемент был как штрих художника, превращающий тело в соблазн.
Исаги резко обернулся — и Курона тут же отвёл взгляд от его ног.
— Ну? Помоги уже.
— Конечно, — мягко отозвался Курона, подойдя ближе. Его пальцы аккуратно коснулись шнуровки на спине, и Исаги вдруг понял, что стоит не дышать.
— Потуже?
— Потуже, — пробормотал он.
Курона начал затягивать шнуры. Медленно, но уверенно. Ткань натягивалась, охватывая торс, подчёркивая грудную клетку, живот, изгиб талии. Исаги вцепился пальцами в подол платья, стараясь не шевелиться. Но дыхание стало сбиваться.
— Ты дрожишь, — тихо сказал Курона. — Сильно не перетягивать?
— Нет... просто... холодно, наверное, — выдохнул Исаги.
На самом деле ему было жарко. Невыносимо жарко. В комнате пахло воском, тканью и Куроной — чем-то острым, терпким, почти кожаным.
Корсет был завязан. Курона отступил на шаг, разглядывая работу. На лице у него мелькнула почти незаметная усмешка.
— Готово.
— Спасибо... — выдохнул Исаги, наконец оборачиваясь. — И не пялься так. Это просто платье.
—Если бы ты знал, как ты в нём выглядишь, ты бы первым себя разглядывал, — сухо заметил Курона, направляясь к двери. — Через пять минут встречаемся у выхода. Не опаздывай.
Он ушёл, оставив Исаги стоять с лёгкой дрожью в пальцах. Тот выругался себе под нос, оттянул бант на шее и посмотрел на себя в мутное стекло окна.
Чёрт. Это всё как-то слишком.
Когда он, наконец, вышел и спустился по лестнице на первый этаж, взгляд сразу наткнулся на Шидо, Рина и Курону. Все трое уже ждали, словно труппа перед началом представления.
Шидо первым заметил его. Присвистнул, нагло и с удовольствием, и тут же направился к нему, будто Исаги был конфеткой, которую запретили, но не смогли спрятать достаточно хорошо.
Он, надо признать, выглядел чертовски хорошо. Как аристократ с изнанки — тот, что улыбается на балах, а ночью хладнокровно режет глотки за долги. Чёрная рубашка с пышными рукавами и многослойным жабо на груди эффектно контрастировала с винно-красным жилетом, подчёркивающим его уверенную осанку и почти хищную грацию. На шее поблёскивала брошь — в форме угасающей звезды. А туфли... Чёрный лак, изящные узоры по краям — классика, в которой, как ни странно, было что-то пугающе современное.
Исаги скользнул по нему взглядом и сразу нахмурился.
«Хотя он тот же клоун, каким был всегда», — подумал он, как только Шидо оказался достаточно близко, чтобы начать свои дурацкие ужимки.
— Ничего себе, — усмехнулся Шидо, обводя Исаги медленным, откровенным взглядом. — Кто бы мог подумать, что ты в платье — это... настолько возбуждающе.
— Заткнись, — буркнул Исаги, отводя глаза.
— Но ведь правда, — с фальшиво-невинной улыбкой отозвался тот. — Ты в нём как дорогой яд. Красивый, опасный и явно не для всех.
— Если ты не заткнёшься, я перешнурую тебе лицо, — сухо бросил Курона, даже не оборачиваясь. Он был занят тем, что проверял перчатки на руках — белоснежные, безупречные.
Рин стоял чуть в стороне, опершись о перила, будто всё происходящее его не касалось. Наряд на нём был безукоризненно строг — абсолютная чёрная симфония. Рубашка с тонкими рюшами, облегающий жилет с аккуратной застёжкой, а поверх — фрак с удлинённой спинкой, словно тень за его спиной. На рукавах — вышивка, настолько тонкая, что казалась трещинами на чёрном стекле. Брюки — прямые, чуть зауженные, подчёркивающие его хрупкую, но уверенную фигуру. Обувь — матовые ботинки с острым носом, не выдающие ни звука при шаге.
Через пару минут появились остальные. Кавасоса Исаги уже успел заметить раньше, а вот вход Карасу был эффектным.
Он появился, как всегда, с ухмылкой, будто уже знал, как всех бесит. Одной рукой он поправлял свои волосы, другой чуть поддёргивал край плаща. Черные классические брюки подчёркивали линию ног, а синий корсет на пуговицах выделял талию и грудную клетку. Поверх — длинный черный плащ с яркой синей подкладкой, отливающей синим пламенем при движении. Рубашка — темно-синяя, с волнами рюш. Сапоги — высокие, кожаные, с металлическими застёжками, блестевшими в свете утренних лучей.
Несс зашёл вслед за ним, совершенно другой. Весь как будто вырезанный из старой церковной гравюры — собранный, торжественный, с нотками чего-то почти священного. Белоснежная рубашка с рюшами и тонкими узорами на манжетах. Поверх — чёрный плащ с белой отделкой и тонкими золотыми элементами. На груди — крест, почти театральный, как из оперы, но на Нессе он смотрелся уместно. Почти красиво.
— Отлично выглядишь, Исаги, — радостно произнёс Кавасос, улыбаясь так ярко, будто это был день его свадьбы. Или казни.
Исаги едва не скривился. Эта приторная теплота действовала на нервы, особенно в такой ранний час. Он потянул руки вниз, поправляя корсет — плотный, чёрный, с бархатными вставками. Длинные рукава его наряда спадали до колен, скрывая тонкие запястья и создавая иллюзию чего-то почти сказочного. Его отражение напоминало героиню готического романа, только с усталым лицом и убийственными мыслями.
Кавасос тем временем протянул каждому маски — маскарадные, изящные, как и должно быть.
Исаги взглянул на свою. Чёрная полумаска, закрывающая верхнюю часть лица. На лбу — чёрный камень, в оправе из золота, тускло поблёскивающий в утреннем свете. По правую сторону — чёрное перо и тонкий золотой цветок, будто взятые с полураспавшегося венка. Он провёл пальцами по её поверхности и аккуратно надел её.
И только после этого осмотрел остальных.
Карасу, конечно, выбрал маску с характером — серебристая, с коротким клювом, напоминающим ворона. По бокам — чёрные перья, прядущиеся в его волосах, словно они росли прямо из черепа. Его глаза за маской горели раздражением.
— Теперь я похож на... — начал он, но тут же его перебил Шидо, не теряя момента:
— На квадробера-ворону, — с дьявольской ухмылкой выдал он.
Карасу резко сжал челюсть, но сдержался. Его пальцы метнулись к перьям, будто он хотел вырвать их и воткнуть Шидо в глотку.
Шидо уже отвернулся, с довольной мордой хищника. Его маска была дерзкой — красная, почти багровая, с острыми краями и двумя золотыми линиями, проходящими через скулы. Напоминала лицо демона из старинной гравюры. На одном из углов — небольшая вставка в виде рога, будто намёк на его характер.
Несс носил изящную белую маску, почти фарфоровую, с золотыми трещинками, как будто слепленную из разбитого ангела. Маленькие золотые кресты были выгравированы по краю.
Рин выбрал простую, чёрную маску, матовую, без лишнего блеска. Только один маленький элемент выделял её — тонкая серебряная цепочка, проходившая через левый глаз, как будто слеза из металла.
Кавасос носил лёгкую серебристую маску с голубыми вставками и тонкой филигранью по краям. Воздушная, почти балетная. Он и сам был как будто слишком лёгким для всей этой сцены.
— Идёмте, — подал голос Курона. Его маска была строгой, чёрной, украшенной лишь гравировкой в виде шипов по скулам. Она не выделялась, но внушала. Такую бы носил палач на королевском балу.
Они выдвинулись. Утро только начиналось — половина восьмого, город еще зевал. А они, как странная процессия из другой эпохи, спускались к черному автомобилю, словно направляясь не на бал, а на начало спектакля.
***
Бал был странным.
Исаги никогда не бывал на подобных мероприятиях — а уж тем более на тех, где под приглушённый вальс кто-то нюхает дорожки прямо с серебряных подносов. Он видел многое: клубы, бары, гей-бункеры и даже роскошные бордели Ярости Сити, но это... это было что-то иное.
Зал был наполнен дымкой — то ли от ароматических свечей, то ли от слишком уж сильных смесей. Пол устилал тёмно-бордовый ковёр, на стенах висели массивные зеркала, в которых отражались танцующие пары и прохожие фигуры в масках. Мелкие бандитские группировки здесь чувствовали себя как дома: кто-то азартно играл в кости, кто-то принимал наркотики прямо у колонн, кто-то уже увлекал в тени очередную "жертву".
Именно для этого и был создан этот бал — без масок ты никто, а в маске ты можешь быть кем угодно. Всё грязное — под вуалью шелка и золота. Идеальное место для сделки, идеальное место для смерти.
Шидо только усмехнулся. Ему тут было в кайф. Он чувствовал себя как акула в аквариуме с золотыми рыбками.
— Гляди, Карасу уже нашёл себе партию в покер. Ставки, конечно, не деньгами. Смотри на того в маске льва — он поставил, по слухам, свою сеть складов в Йокогаме.
— Ага, а если проиграет, его труп найдут в канализации с фишкой во рту, — пробормотал Исаги и отошёл подальше от них.
Исаги поправил подол платья. Оно не было коротким — скорее, кокетливо подчёркивало изгибы, не перегибая палку. Но каждый взгляд альф заставлял кожу ползти мурашками. И если бы же они просто смотрели, как на красивый экспонат — нет. Эти взгляды были липкими, жадными, хищными. Он чувствовал себя не человеком, а куском мяса, выставленным на витрину, где ценники давно потеряли смысл, и всё решает, у кого яйца покрепче.
Ему было тошно. Не просто отвращение — прямо до подташнивания. Может, всё дело в том, что сейчас ему нужно было играть милую, послушную омежку. Улыбаться. Кивать. Пускать томные взгляды и тихонько смеяться на похабные шуточки, которые в другой ситуации он бы обернул против говорящего.
Раньше? Раньше всё было проще. Подцепить альфу на одну ночь, выбрать по вкусу, получить удовольствие и стереть об нём воспоминания наутро. Он был хищником в своём стиле — пусть и омегой. А теперь? Теперь его мутило. Не от платья, не от каблуков. От них.
И ещё — эта дрянь, которую заставил выпить Карасу.
"Стимулятор феромонов", — сказал он с ухмылкой, словно Исаги не человек, а лабораторный кролик.
Те духи, что прятали его природный аромат, теперь были бесполезны. Феромоны били в нос, как дым от костра — он чувствовал это по тому, как альфы на него оборачивались. Кто-то даже пошатывался, будто вмазал рюмку с первого вдоха.
— Ты как? — сзади подошёл Курона. Его рука едва коснулась открытого плеча — лёгкий жест, но Исаги вздрогнул. Обернулся резко. Курона молча протянул бокал.
— Вода, — сказал он. — Держи голову холодной. Нам нужны трезвые мысли.
Исаги взял бокал, кивнул, отпил. Горло пересохло — хоть в чём-то полезен этот момент.
— Меня бесят эти взгляды, — прошипел он, чуть склонившись к Куроне. — Как будто я на витрине в мясной лавке. Старые козлы, а мне ещё улыбаться и строить глазки, пока они в уме меня трах—
Он не договорил. Повернул голову. Один из богачей за соседним столиком не сводил с него взгляда. Глаза в упор. Даже не пытался скрыть, как облизывает его глазами. За ним сидел второй, в маске с золотым кантом — тот, наоборот, делал вид, что интересуется музыкой, но взгляд его периодически срывался в сторону Исаги. Тот уловил момент, когда мужчина чуть прикусил губу.
— Похоже, ты уже кого-то зацепил, — тихо сказал Курона.
— Лучше бы зацепил пулю в висок, — буркнул Исаги. — Слушай, а Карасу где?
— У барной стойки. Уже подрабатывает официантом. Он даст тебе знак, когда один из этих козлов пригласит тебя в комнату. Не пей сразу — вино будет снотворным.
Исаги снова оглядел зал.
Шёл третий час бала. Музыка стала медленнее, столики — ближе, разговоры — громче, взгляды — откровеннее.
Наступало то самое время, когда богатые теряют границы, маски уже не скрывают намерения, и омеги — становятся трофеями.
И как назло, в этот момент один из мужчин поднялся со своего места. Медленно. Солидно. Взгляд был направлен прямо на Исаги.
Курона напрягся.
— Кажется, началось, — сказал он.
— Ага, — Исаги бросил бокал в одну из пальм. — Пожелай мне удачи, красавчик. Если что — вскрывайте дверь через полчаса.
Он улыбнулся. Омежно. Миленько. С чуть склонённой головой и тем самым светским блеском в глазах.
И пошёл навстречу своему палачу.
Кавасос ещё раньше описал ему в деталях, как выглядят маски у каждого из пятерых — древние, изукрашенные, каждая будто с грехом на лбу: одна с рубинами, другая с янтарным стеклом, третья — с кружевным золотым ободом по краям. Все эти три часа Исаги играл, как мог. Смеялся, склонял голову, делал вид, что чуть задыхается от аромата вина. Промариновал каждого. Из пятерых трое сразу дали понять — омеги их не интересуют, не в том возрасте уже, или не в том вкусе.
А вот двое… Один — тот, что с маской в форме волчьей пасти, другой — в перламутровой, наполовину закрывающей лицо — они всё время бросали на него взгляды. Хищные. Оценивающие. Почти собственнические. И он знал, что один из них тот самый — нужный. Осталось только понять, какой из них. Хотя… Исаги начинал подозревать, что тот сам себя уже давно сдал.
— Не против, если я заберу этого милого паренька на танец? — голос был мягким, масляным, с проскальзывающей снисходительностью, как будто Исаги — вещь, не человек. Мужчина подошёл ближе, небрежно коснулся его плеча. Рука тяжёлая, тёплая. От неё будто проступал слой грязи, прилипший к коже.
Исаги не двинулся. Не сморщился. Внутри всё сжалось, но снаружи он был как статуэтка: милый, покладистый, чуть смущённый. Он почувствовал, как Курона чуть напрягся за спиной — и тут же, будто просчитанный ход:
— Что вы, нет конечно, — Курона выдал такую улыбку, что ею можно было бы разрезать ткань. Поклонился, как в театре, и на секунду встретился с Исаги глазами.
Словно говорил: «Действуй. Мы рядом. Мы вытащим тебя, если что».
Исаги опустил взгляд, изобразил робкую улыбку и позволил мужчине взять его за руку. Тот повёл его к центру зала, где уже звучала приглушённая, тягучая музыка — идеально подходящая для вальса… или для чего-то более мрачного.
Когда он оказался ближе, феромоны будто вспыхнули — не его, а чужие. Альфа был явно на взводе, возбуждён, и скорее всего, по ту сторону маски у него уже текли слюни.
— Как тебя зовут, крошка? — спросил он, прикоснувшись губами к его пальцам. От его дыхания у Исаги по спине пробежал ледяной мурашечный рой.
— Сэо, — ответил он тихо, как учил Карасу. Имя без памяти. Без следа. Без привязки.
— Какое сладкое имя… Такое же, как ты, — мужчина притянул его ближе, рука легла на поясницу — ниже, чем следовало бы. — Надеюсь, ты умеешь слушаться.
— Если нужно, — сказал Исаги с лёгкой улыбкой, и сердце в этот момент грохнуло о грудную клетку.
Потому что он понял: это он.
Этот мерзавец. Альфа в волчьей маске. Пахло от него деньгами, старым виски, страхом чужих людей и циничной властью.
Именно он.
Он ещё не знал, что Исаги — не просто очередной омега. Что танец станет наживкой. Что за этой вежливой улыбкой прячется кинжал.
Он просто продолжал вести Исаги по кругу.
А Исаги — шёл. Шёл, как овца на бойню.
Но кто кого, это ещё вопрос.
Тот и правда повёл его на второй этаж — как и говорил Кавасос. Сюда могли заходить только те самые старики… и омеги, которых выбирал этот больной ублюдок.
Он всё-таки сыграл хорошо. Слишком хорошо.
Пока мужчина тащил его за руку вверх по лестнице, Исаги лихорадочно искал взглядом Карасу. И тот, словно почувствовав, обернулся и лениво махнул рукой.
План работает. Пока что.
Когда дверь комнаты захлопнулась, всё стало по-настоящему реальным. Мужчина резко прижал его к стене — так сильно, что у Исаги хрустнули позвонки, и он зажмурился, чтобы не выдать, как сильно ему хочется врезать ему по яйцам.
С низким рычанием тот потянул за тесёмки на корсете. Второй рукой уже шарил по груди, грубо щупая соски, будто проверяя товар на рынке.
Исаги скривился — не от боли, а от той липкой, застарелой мерзости, которая сочилась из каждой поры мужчины. Но он молчал. Должен был.
— Твоё тело… этот феромон… — прохрипел тот в ухо, обдавая его кислым перегаром. — Ты что, хотел, чтобы я тебя трахнул прямо на глазах у всех?
Он резко развернул его, впечатав лицом в стену. Член уже тёрся о ткань платья, оставляя тёплое, противное пятно.
Исаги мог бы удурманить его своими феромонами, как и других альф. Но нет. Этот, как и Шидо, был нечувствителен.
"Шидо хотя бы не вызывал желания вырвать на себя."
— Дрожишь как щеночек… давай выпьем, малыш. Так будет не страшно… — хихикнул тот. На самом деле, это нужно было не омегам. Это нужно было ему — чтобы ещё сильнее отдаться своему отвратному трипу.
Исаги чуть поколебался, хлопнул ресницами, развернулся и мило кивнул. Шлюха. Ему надо быть шлюхой. Ради плана.
Мужчина расплылся в сальной улыбке и уселся на кровать, пожирая взглядом его тело как изголодавшийся пёс.
"Карасу… где ты. Где ты, чёрт тебя побери."
— Пока ждём… давай развлечёмся, — прошептал он, похлопывая по своим коленям. — Иди сюда, сядь на колени к папочке.
Папочка.
От этого слова внутри всё сжалось в клубок тошноты.
Без слов Исаги подошёл — знал, что если сейчас откроет рот, его вырвет.
Тот потянул его к себе, усадив на колени. Под платьем сразу почувствовал, как член того тёрся об его бельё. Шелест молнии раздался как в дешёвом хорроре.
В животе скрутило. Исаги отвернулся, стараясь не видеть, не слышать, не быть.
— Дай папочке свои сладкие ручки… — голос был хриплый, липкий, как слизь.
Когда он сам взял руки Исаги и положил их на свой член, тот вздрогнул. Мужчина ухмыльнулся, обхватил его за талию и начал двигать бёдрами.
— Дрожишь… так уже хочешь, да? — он закашлялся, потом выдал сдавленный смешок.
"Чуть-чуть. Чуть-чуть ещё, и я оторву ему член с мясом."
— Потерпи… сейчас выпьем, и я воткнусь в твою сладкую дырочку, — рука скользнула под подол и нащупала вход, только ткань отделяла.
Исаги дёрнулся, сердце билось где-то в горле.
— Может, я сначала схожу в душ? Я не… не мылся, — пробормотал он дрожащим голосом.
Но руки уже были под трусами. Палец давил, втискивался. Он всхлипнул. Попытался встать. Не дали. Схватили за ягодицы. Зажали.
— Не дёргайся, милок, — процедил тот. И палец вошёл. Медленно. Безжалостно. — Плачешь от нетерпения?
В эту секунду — стук.
Мужчина на миг ослабил хватку. Этого хватило. Исаги сорвался с места как ужаленный.
— Наверное… вино… — голос сорвался, пересох.
— Иди, иди… — цокнул мужчина, недовольно.
Исаги вывалился из комнаты, почти врезавшись в Карасу.
— Ого… он так быстро? — на этот раз без шутки.
Исаги был растрёпан, губы побелели, глаза блестели, но слез не было.
— Заткнись, — прошептал он, хватая бокалы. Карасу кивнул, указав на нужный. Снотворное.
Исаги вернулся в комнату.
"Только бы сработало. Только бы он сдох до того, как тронет меня снова."
Вино было тёплым, как кровь. Исаги держал бокалы осторожно, чтобы не расплескать — руки всё ещё дрожали.
Мужчина, развалившийся на кровати, встретил его похотливым взглядом, в котором было больше тени, чем света. Он хлопнул ладонью по простыням:
— Ну-ка, иди ко мне, крошка. У нас тут интимный ужин.
Исаги натянул улыбку, будто кукла, которую научили имитировать радость. Подошёл ближе, протянул бокал. Его пальцы на мгновение коснулись пальцев мужчины, и он едва не передёрнулся — они были жирные, как будто в масле.
— Ты первый… — слащаво прошептал он, склоняя голову, пряча оскал.
Тот хмыкнул, подмигнул и одним глотком опустошил бокал. Облизал губы. Сморщился.
— Горчит… — пробормотал. — Но сойдёт.
Исаги сделал вид, что отпивает, но не глотает. Горло сжалось само.
— Ну а теперь… — мужчина попытался привстать, но вдруг мотнул головой, как будто муха залетела в ухо. — Что-то…
Он не договорил. Лицо у него исказилось, он попытался подняться, но ноги не слушались. Одна рука соскользнула с края кровати, а вторая дёргалась, как у сломанной марионетки.
— Ты… что… ты… — пробулькал он, и изо рта закапала слюна.
— Папочка, — прошептал Исаги, стоя над ним. Голос был как лёд. — Пора спать.
Тот рухнул навзничь, глаза закатились, рот остался приоткрыт — как у мертвеца, только дыхание ещё оставалось.
Дверь распахнулась. Карасу вошёл тихо, без звука. Закрыл за собой. Смотрел на всё с выражением, которое было смесью отвращения и тихой ярости.
— Ты молодец, — коротко сказал он. — Прямо как учили.
— Я хочу… — Исаги вытер рот тыльной стороной ладони, потом провёл пальцами по губам, будто проверяя, остались ли на них следы. — Я хочу, чтобы он не проснулся. Никогда.
Карасу на секунду задержал взгляд — руки Исаги всё ещё едва заметно дрожали.
— Нам не говорили, можно ли его убрать. Кавасос настоял: взять живым. Говорит, этот ублюдок может что-то знать о Безликих. Слишком много знает. А такие — ходячие проблемы.
Он подошёл к столу. На нём — открытый ноутбук. В гнезде торчала флешка. Карасу вставил её глубже, открыл папку, мельком проверяя содержимое.
— Тогда пусть очнётся… — Исаги сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони. — В собственной блевотине. Привязанным. Без члена.
Карасу чуть усмехнулся, не глядя. Жестом подозвал Исаги ближе.
— Думаю, убить его потом разрешат. И ты сможешь хорошо отыграться.
Он потянулся, инстинктивно, чтобы убрать прядь со лба Исаги. Но вовремя остановился. Отдёрнул руку, вспомнив, что только что этот ублюдок с ним пытался сделать.
— Не переживай, — буркнул Исаги, присаживаясь к ноутбуку и начиная лихорадочно просматривать содержимое папки. — Ты не настолько противный, чтобы меня тошнило, как от того мерзавца.
Всё было на месте. Фото. Видео. Документы. Полный архив. Доказательства.
— После такого… я бы уехал чёрт знает куда. В другую страну. В другое тело, если б можно было.
Он мельком взглянул на Карасу, взгляд усталый, пустой. Но молчал.
— Как мы его вытащим-то? — спросил он, кивнув в сторону разметавшегося тела. — Он же как говяжья туша.
Карасу молча забрал флешку, подошёл к окну и распахнул его. С лёгким хрустом выдавил москитную сетку наружу. Они были на втором этаже — не смертельно.
Машина стояла недалеко. Заранее. Всё было просчитано.
— Если что-то себе сломает — хуже ему. Нам нормально.
Исаги криво усмехнулся, шагнул к мужчине, хотел схватить его за руку, но Карасу мягко остановил его. Сам, осторожно, закинул тело на плечо.
— Не настолько я беспомощен, чтобы ты его тащил, — буркнул он, перекладывая вес.
— Да я просто хотел его за волосы потянуть по полу. Чтобы шрамы остались, — фыркнул Исаги.
Карасу закатил глаза, махнул в сторону двери.
— А ты — выйдешь нормально. Через дверь. Чтобы если кто-то из этих старых уродов тебя увидит — не заподозрил. Я вылезу позже.
Исаги, уже на пороге, вдруг остановился.
— Карасу.
Тот обернулся.
— Если бы ты опоздал на минуту… я бы его убил. Забыл бы про план. Про доказательства. Про всё. Просто вонзил бы ему нож в шею. Или зубами вырвал горло.
— Знаю, — коротко ответил Карасу. — Поэтому и не опоздал.