Глава 10
Чан Цин — прекрасный слушатель.
Почти на каждой предыдущей сессии Шэнь Тин мог расслабиться в его присутствии.
И сейчас он сидел на диване, казалось бы, совершенно беззащитный, спокойным тоном описывая то, что видел и слышал в «Хуанцзя Тяньди Хуэй».
Но Чан Цин видел — он уже изо всех сил сдерживал своё отвращение.
Рот и выражение лица умеют лгать — но мышцы тела никогда.
Перед Чан Цином сидел внешне спокойный Шэнь Тин, руки свободно свисали за спиной, перекинутые через спинку дивана — поза, демонстрирующая расслабленность.
Шэнь Тин прошёл специальную подготовку. Те тренировки, которые обычному человеку даже представить трудно, позволяют ему всегда выглядеть именно так, как он хочет, чтобы его видели окружающие.
Его умение скрывать эмоции и безупречный контроль над телом способны обмануть любого опытного психолога.
Но для Чан Цина, одержимого деталями, было очевидно: плечи слишком напряжены, мышцы верхней части рук не полностью расслаблены.
Следовательно, Чан Цин сразу понял:
Шэнь Тин испытывает сильное отвращение к тому, чтобы продолжать играть роль Сун Цы — настолько сильное, что проявилось в виде телесной тревожности, выражающей сопротивление.
Чан Цин невольно подумал: человек — удивительное существо.
Он знает Шэнь Тина — у того невероятно крепкая психика.
Настолько крепкая, что даже психологи, видавшие множество экстремальных случаев, невольно восклицают: «Не человек, а нечто сверхъестественное!»
И вот этот человек, который не моргнув глазом смотрит в дуло пистолета, который в ходе задания под прикрытием спокойно наблюдал за пытками и убийством своего напарника, не выдавая эмоций, — испытывает соматическую тревогу лишь от мысли, что должен изображать хулигана, предпочитающего мужчин.
Конечно, всё имеет две стороны. Умеренная тревога — не обязательно плохо.
Шэнь Тин обладает исключительно острой наблюдательностью. Такие люди, помимо гибкого ума, почти всегда обладают и врождённой интуицией.
Эта интуиция в большинстве случаев как раз и рождается из чувства тревоги.
Для уголовного полицейского вроде Шэнь Тина сохранение тревоги помогает выжить.
Когда тревога направлена в будущее — она предупреждает о надвигающейся угрозе. Когда направлена в прошлое — помогает понять, какие действия привели к текущей ситуации.
Но если тревога становится чрезмерной и начинает мешать выполнению задания — действительно требуется профессиональная помощь.
— В целом, проблема решаема, — сказал Чан Цин, по привычке держа в руках ручку и блокнот, но из соображений безопасности Шэнь Тина и задания — ничего не записывая.
— Шэнь Тин, я знаю, ты человек с высоким чувством ответственности. Но на самом деле тебе не нужно нести ответственность за все свои действия в рамках задания.
Говоря это, Чан Цин сохранял ровный тон и тёплый взгляд — вызывая доверие и симпатию.
— На самом деле, ты не испытываешь отвращения к гомосексуализму — ты просто точно знаешь, что это не про тебя. Даже если в ходе задания ты будешь вести себя вызывающе, даже если будешь изображать запутанные интимные отношения — всё это происходит в рамках главной цели: выполнить задание. Совершая эти действия, ты — не Шэнь Тин. И Шэнь Тин не несёт за них ответственности.
Убедившись, что Шэнь Тин не отвергает его слова, Чан Цин мягко продолжил:
— На улице хулиганит Сун Цы. К мужчинам пристаёт Сун Цы. Ты должен возлагать всю ответственность за эти поступки на Сун Цы — пусть он их «переваривает». Не позволяй Шэнь Тину нести это бремя. Ты не можешь постоянно оценивать события с позиции логики и морали Шэнь Тина. Другими словами — как только ты выходишь за эту дверь, ты — Сун Цы.
Шэнь Тин кивнул — он понял.
Но не считал, что эти слова окажут на него немедленное действие.
Если он не ошибается, подобный разговор уже происходил между ними при их первой встрече.
Он чувствовал, что попал в замкнутый круг: «я понимаю всю теорию, но на практике не работает» и «кажется, я всё знаю, но как только начинаю действовать — всё рушится».
Чан Цин, конечно, тоже не считал, что одного шестидесятиминутного сеанса хватит, чтобы снять психологическую нагрузку.
Он поправил очки и искренне сказал:
— Конечно, то, что я только что сказал, — попытка вместе с тобой исследовать логику, лежащую в основе твоего дискомфорта. Психологические барьеры нельзя снять за один разговор. Но до их устранения ты можешь, в разумных пределах, избегать ситуаций и действий, вызывающих у тебя неприятные ощущения.
Подумав, он привёл пример:
— Например, ты можешь от лица Сун Цы поставить себе цель — «запретить проявлять интимность с большинством мужчин», чтобы достичь определённого результата. Таким образом ты введёшь для Сун Цы разумные ограничения.
Это, очевидно, очень практичный совет.
Шэнь Тин кивнул. Придумывая причину для визита к психологу, он тоже старался двигаться в этом направлении.
Чан Цин хотел было добавить ещё что-то — но его прервала вибрация звонка. Он достал телефон из кармана белого халата, взглянул на экран — звонил начальник управления Сунь Жохай. Ответил.
Услышав всего пару фраз, он с серьёзным лицом протянул телефон Шэнь Тину:
— Звонит начальник Сунь. Тебя.
Сердце Шэнь Тина резко упало — его накрыло предчувствие надвигающейся бури.
В это же время Чу Хуайнаню позвонила Гуань Хунфэнь.
Он как раз участвовал в международной презентации фонда по телефону.
Но заранее было оговорено: любые сообщения по делу пешеходной улицы имеют наивысший приоритет. Поэтому звонок Гуань Хунфэнь был немедленно переведён ему в ходе совещания.
— Босс, только что вышла новость! Три минуты назад СМИ опубликовали новые подробности дела — уже перепостили десятки тысяч раз, — голос Гуань Хунфэнь, немолодой женщины, после целого дня напряжённой работы, стал хриплым.
Чу Хуайнань, держа трубку, поднял глаза на Ван Сяоцзюнь.
Молодая, способная секретарь немедленно поняла: она подключила запись совещания, которое было в процессе, чтобы Чу Хуайнань мог позже его переслушать.
Чу Хуайнань положил трубку, достал телефон из кармана — экран, даже не разблокированный, был забит уведомлениями новостных приложений.
Во всех заголовках дело о подброшенных частях тела.
Он бесстрастно открыл самый верхний срочный выпуск.
Эксклюзив: Убийца из ада воскрес, чтобы убить полицейского?! Расчленённый и сваренный труп в центре города! Убийца оставил записку полиции с вызовом!
[Дело 05.02, Цзянху, пешеходная улица Цзяннин-дунлу, последние данные: жертва подтверждена — бывший полицейский! На месте найдены отпечатки пальцев убийцы! Результаты экспертизы шокируют!]
5 февраля, около 00:40, на пешеходной улице Цзяннин-дунлу в Цзянху произошло жестокое преступление с выбросом трупа. Неизвестный мужчина заказал через службу доставки отправку чёрного рюкзака в популярный ресторан на улице Цзяннин-дунлу.
При получении заказа официантка обнаружила в рюкзаке человеческие останки и сваренные куски мяса! Инцидент вызвал панику среди посетителей, владелец ресторана немедленно вызвал полицию. На место прибыли судмедэксперты и криминалисты. Часть останков была сварена. В рюкзаке также найдена записка: «Ад пуст. Чёрные копы — среди людей».
По надёжной информации, с помощью ДНК-анализа полиция подтвердила личность жертвы — отставной офицер Чэнь.
Господин Чэнь родился в марте 1965 года, бывший командир 7-го отряда Управления уголовного розыска Цзянху.
Отпечатки пальцев на записке также были идентифицированы. Сравнение показало: они принадлежат Ли Гуанцяну — тому самому убийце, который в 2005 году совершил серию убийств на том же самом месте.
Ли Гуанцян, мужчина, уроженец Наньши, Цзянху, род. в 1968 г., был объявлен полицией погибшим сразу после дела 2005 года.
Палец Чу Хуайнаня ритмично постукивал по столу. Его лицо было холодным.
Развитие дела оказалось сложнее и запутаннее, чем кто-либо мог предположить.
Каким же образом убийца, умерший пятнадцать лет назад и давно превратившийся в прах, может через время и пространство оставить новый отпечаток пальца на месте своего преступления пятнадцатилетней давности — через другое дело, произошедшее спустя годы?
Это звучит так же абсурдно, как если бы призрак вернулся, чтобы снова убивать!
Шэнь Тин взял телефон у Чан Цина. Из трубки немедленно донёсся низкий голос Сунь Жохая:
— Шэнь Тин, то дело, о котором мы говорили утром — результаты вскрытия готовы. Жертва — бывший командир 7-го отряда Управления уголовного розыска, Чэнь Фэн.
Сунь Жохай не был близок с Чэнь Фэном, ушедшим на «внутреннюю пенсию» несколько лет назад по состоянию здоровья, но они работали в одной системе — встречались на совещаниях.
Узнать, что человек, с которым ты когда-то сидел за одним столом, был убит, расчленён, а часть тела сварена и выброшена на улице — даже для Сунь Жохая, прошедшего через сотни уголовных дел было тяжело.
— На рюкзаке обнаружили три отпечатка. Один — курьера. Второй в базе не найден, но эксперты считают, что маловероятно, что это отпечаток убийцы.
А третий — с записки — вероятнее всего, убийцы. Результаты сравнения готовы. Этот отпечаток принадлежит Ли Гуанцяну... — голос Сунь Жохая оборвался, затем с трудом произнёс: — Тому самому, кто в 2005 году убил твоего отца на пешеходной улице Цзяннин.
Пятнадцать лет назад, того же 5 февраля, отец Шэнь Тина, Шэнь Чжи, договорился пообедать на пешеходной улице Цзяннин с Чэнь Фэном и вернувшимся из-за границы коллегой Му Миншэном.
В двадцати метрах от входа в ресторан, на центральной площади, их сзади атаковал Ли Гуанцян, находившийся под действием галлюциногенов. Он нанёс Шэнь Чжи более двадцати ножевых ранений.
До приезда скорой помощи человек уже умер.
Шэнь Тину тогда было двенадцать.
Сунь Жохай долго ждал ответа — но Шэнь Тин молчал. Тогда он продолжил:
— Мы официально не распространяли данные об отпечатках. Но почему-то все СМИ уже всё знают. Сейчас все пересказывают дело пятнадцатилетней давности.
Люди говорят всякое, а в уголовке считают, что связь между двумя делами очень вероятна.
Голос Сунь Жохая был тихим, но Шэнь Тин почувствовал, как барабанная перепонка его уха, прижатого к трубке, сильно вибрирует.
Без причины в затылке вспыхнула тупая боль — будто по голове ударили дубинкой.
Чан Цин видел, как всё тело Шэнь Тина напряглось.
На бесстрастном лице мелькнула тяжёлая, тупая боль. Но голос оставался спокойным:
— Начальник Сунь, я не ваш следователь. Это дело не относится к моему текущему заданию. Эти детали вам не нужно мне...
— Шэнь Тин! — перебил его Сунь Жохай. — В деле пятнадцатилетней давности ты — потерпевшая сторона! А в этом деле жертва — близкий друг твоего отца! Ты имеешь право это знать! Все эти годы...
Шэнь Тин, прерванный криком, ответил с вызовом:
— Начальник Сунь, я сейчас на психологической консультации по заданию. Если у вас нет других указаний, связанных с заданием, я прошу прервать разговор!
Такой Шэнь Тин заставил Сунь Жохая внезапно понять то, что мучило его годами. Только сегодня он нашёл ответ.
Почему его жена, с которой он прожил в любви и согласии, вдруг подала на развод?
Почему его любимая дочь сама попросила жить с мамой — и даже отказалась от его ежемесячных визитов?
Оказывается, профессионализм и преданность долгу иногда могут быть настолько отвратительны.
Даже отличный полицейский способен довести своих близких до того, что те будут скрежетать зубами от ненависти.
Сунь Жохай так разозлился, что не мог вымолвить ни слова.
А «неблагодарный, холодный и бездушный» Шэнь Тин, самостоятельно оценив, что его местный куратор больше не имеет указаний по заданию, просто положил трубку.
— Шэнь Тин! — Сунь Жохай был в ярости от этого «задание-превыше-всего» инспектора.
Он с силой сжал телефон с надписью «звонок завершён», желая только одного — пролезть сквозь экран и ударить этим телефоном по голове Шэнь Тина, в которой, кроме задания, ничего нет.
Но в тот момент, когда он скрипел зубами от злости, телефон в его руке снова зазвонил. На экране — «Чан Цин».
Мышцы лица Сунь Жохая дёрнулись — он выдавил яростную усмешку, решив, что Шэнь Тин передумал, и нажал «ответить»:
— Я знал! Ты, сопляк, не мог вправду не волноваться!
Но на другом конце провода действительно был сам Чан Цин.
Он смотрел на только что закрывшуюся дверь кабинета и невольно вздохнул.
— Начальник Сунь, это Чан Цин. Шэнь Тин ушёл, но попросил меня передать вам: раз СМИ начали пересказывать старое дело, велика вероятность, что они захотят взять интервью у родственников жертв того времени. Шэнь Тин сказал — его фото и личная информация ни в коем случае не должны быть раскрыты из-за новых публикаций. Это повысит риск разоблачения его прикрытия.
Сунь Жохай: «......»
Шэнь Тин был прав.
Сила СМИ — палка о двух концах. С одной стороны, они защищают право общественности на информацию. Но в делах уголовного розыска чаще всего они раскрывают детали, которые не должны становиться достоянием публики.
А для зрителей — в этом мире нет «проигравших героев», нет «достойных скорби предателей», нет «добрых врагов», нет «уважаемых слабых» и нет «общих горестей».
Столкнувшись с раскрытой жестокостью, толпа единодушно поднимает руки — но не ради справедливости, а ради удовлетворения любопытства и желания занять моральную высоту.
Люди примиряют всё, равнодушно отстраняются — будто единственное, что стоит защищать, — это их собственные интересы.
Ради удовлетворения любопытства обычных граждан к этому редкому делу убийства и расчленения полицейского, СМИ Цзянху и всей страны единодушно вступили в эту кровавую гонку, политизированную, политкорректную в своём очернении полиции.
Мгновенно возникли теории заговора — будто очернять полицию стало политически правильно в этом безумии.
Сунь Жохай немедленно доложил о беспокойстве Шэнь Тина.
А начальник Управления уголовного розыска Янь Цимин сразу же отдал приказ: любой ценой запретить утечку любых фото жертв и их семей с дела 2005 года — защитить безопасность Шэнь Тина.
Но полиция не ожидала: когда отдел киберполиции получил приказ, закатал рукава и готовился бессменно удалять посты, блокировать аккаунты, фильтровать ключевые слова — оказалось, что СМИ уже вели себя тихо, как мыши.
Хотя все упоминали дело 2005 года, большинство использовали официальные схемы места преступления. Ни одно крупное издание не опубликовало ни одной реальной фотографии с того времени.
Ситуация, когда все СМИ используют симуляции, чтобы пересказать дело, к которому есть реальные фото — беспрецедентна.
Профессионалы, знакомые с крупными СМИ, почувствовав неладное, начали расспрашивать.
Им сообщили: несколько часов назад почти все влиятельные медиа-ресурсы получили от PR-отдела «Юаньнань» письмо под названием «Дорогим СМИ».
В нём прямо говорилось: в ретроспективных материалах не должно появляться ни одной реальной фотографии с того дела — включая портреты жертв, фото с места преступления и т.д.
«Юаньнань» начинала с фармацевтики, но за четыре поколения железных руководителей превратилась в гиганта бизнес-империи.
А PR-отдел «Юаньнань» славится в кругах: сначала вежливость, потом — железный кулак.
Получив письмо и, разумеется, «конверты», СМИ не видели смысла становиться врагами будущего «золотого донора» — «папочки Юаньнань».
А огромная армия сетевых блогеров под неусыпным надзором PR-отдела «Юаньнань» была вынуждена коллективно замолчать.
Так что киберполицейские, которые уже перенесли в офис спальные мешки, запаслись лапшой быстрого приготовления и сосисками, готовясь к марафону, теперь сидели все как один остолбенели — и при этом искренне возрадовались.
В очередной раз искренне восклицали:
Слава деньгам! Слава капиталистам!