Лесная Ведьма

Над тёмными водами Медвежьей Лапы, выделявшимися среди снега, словно клякса на белом листе, клубами поднимался пар. Озеро не успело застыть от первых декабрьских холодов, а затем столбик термометра редко опускался ниже пяти делений, и покрыться льдом вода просто не могла. Лес молчал, молчало и озеро.

Елена тихо ступила на большой камень, покрытый скользким мхом, вскинула руки и зашептала наговор, внимательно вглядываясь в толщу воды. Она и сама плохо представляла, кого ожидала увидеть на берегу, шепча колдовские слова, – с нечистью ей прежде редко доводилось встречаться. Однако сейчас выбора не оставалось – только обитатели озера могли приоткрыть завесу тайны отсутствия души в теле Татьяны.

Поверхность недолго оставалась зеркально гладкой. Вскоре над водой показался острый плавник, волна разбилась о мшистый камень, громкий всплеск нарушил зимнее безмолвие. Затем Елена ощутила на себе взгляд тёмных, нечеловеческих глаз. Время вокруг замедлилось, оставляя наедине колдунью и потустороннее существо.

Существо, извиваясь, приблизилось к берегу, однако подплывать вплотную к массивному камню не желало, кружа в стороне.

— Приветствую, — произнесла Елена, но тут же осеклась.

Тёмные глаза расширились от удивления – существо её не понимало или боялось человеческих слов. Однако целительница подготовилась к встрече. Она достала из кармана пальто тонкий лист папоротника, засушенный в купальскую ночь, и пустила его по воде. Такой подарок устроил нечисть.

Обитательница озера подплыла ближе, пристально рассматривая гостью. Глубокие, задумчивые глаза, чернее ночи, смотрели не мигая, погружая в сладостный сон.

В нос ударил горьковатый запах летних трав, такой родной и любимый. Целительница вдохнула глубже. Шалфей и полынь... Тёплый ветер, нежный и опьяняющий, коснулся щеки. Трель соловья ласкала слух. И воды Медвежьей Лапы позвали в свои манящие объятья.

Елена дёрнула головой, прогоняя видение. Эти трюки сработали бы на мужчин – один взгляд чёрных глаз, и новый утопленник уже шагал бы на дно, забыв обо всём на свете, но ей, колдунье, нужно было держаться, чтобы выведать хоть крупицу информации.

Поняв, что чары не действуют, озёрная дева подплыла вплотную и протянула Елене холодную костлявую зеленоватую руку. Теперь сомнений не было – это была русалка.

Ветер тревожно загудел среди сосен.

«Что привело тебя сюда?» — раздался в голове русалий голос, похожий на перелив ручья. Холодная рука властно сжала запястье целительницы.

Елена мысленно ответила. Лицо девы вмиг исказилось гневной гримасой.

— Асор! — прошипела она и шлёпнула рыбьим хвостом по воде, поднимая тучу ледяных брызг и быстро исчезая в тёмной толще.

Лес и озеро снова стихли.

Елена нахмурилась, проводя пальцами по переносице. Такой исход встречи её не устраивал. Она не узнала ровным счётом ничего. Разве что убедилась, что Медвежья Лапа кишила нечистью: но то, что в озере обитали русалки, водяные и водяницы, не было тайной — ещё Агата Романовна говорила об этом, ссылаясь на записи своей прапрабабушки.

Рядом вдруг, нарушая лесной покой, раздался взмах птичьих крыльев.

— Выглядишь так, как будто она тебе оплеуху отвесила, — Виктор приземлился в паре метров от колдуньи, отряхаясь от чёрных перьев.

— Так и есть, — зло процедила она, смотря куда-то вдаль, на противоположный берег, где между сосен виднелись чьи-то следы, сливавшиеся в тропку.

Странно, что кто-то взял в привычку бродить на той стороне. Елена заметила это ещё прошлым летом, когда заросли крапивы и камыша в некоторых местах вдруг стали редеть. Неужели лущинские грибники или охотники постарались? Но Медвежья Лапа не подпустила бы близко к себе обычных людей...

— И что она сказала? — глаза мага смотрели лукаво. — Асом? Асон? Извини, не расслышал.

Елена иронично улыбнулась, предвкушая реакцию мага:

— Асор. Грязная.

Виктор попытался скрыть насмешку за воротом.

— И...

Договорить он не успел:

— Не спрашивай меня, что это значит! Не ребёнок, поймёшь!

Колдунья уверенно зашагала в сторону Круга, проваливаясь ногами в рыхлый снег. Виктор, опустив руки в карманы, медленно двинулся за ней. Думали они об одном, но признать это, поделиться догадками или излить душу казалось глупым.

— Что ты хотела у неё узнать? — нагнав Елену в паре метров от ограды, спросил маг.

— Кто продал душу Тани нежити.

— И думаешь, она бы так просто сказала?

— Я хотя бы попыталась. — Елена резко остановилась и заглянула в глаза Ворону. Они были почти такие же тёмные, как у нежити. При этом в глубине их, в отличие от русалий, мерцал какой-то загадочный живой огонёк, который завораживал не меньше потусторонней силы. — Если наше предположение о Карине – правда, мы все в опасности. Нежить должна знать, кто толкнул Таню в воду, кто позволил забрать из тела душу. Жаль только, что русалки довольно непредсказуемы в своём поведении.

— Как и некоторые ведьмы, не находишь?

Елена вспыхнула. Она и сама до конца не осознавала, почему Ворон вызывал в ней столько эмоций. Он был для неё прошлым, пеплом на руинах девичьих чувств, и, тем не менее, любое неосторожное слово, сказанное с привычной для него лёгкой усмешкой, заставляло всё внутри полыхать гневом, как лесной пожар.

Сосна, под которой они стояли, вдруг скинула своё снежное одеяние прямо на голову магу.

Виктор рассмеялся, а когда протёр глаза от снега, колдуньи рядом уже не было.

***

Холодный и колючий декабрьский ветер плясал на улице, то и дело тревожа старые деревянные рамы и бросаясь снегом в окна.

В гостиной Лесного Круга было непривычно тихо. Все собравшиеся сидели в напряженном молчании. Напрягало не общество друг друга, а ожидание предстоящей встречи.

Катерина, устроившаяся на мягком бархатном диванчике с книгой в руках, чувствовала на себе тяжелый взгляд Виктора. Маг то и дело внимательно на неё поглядывал – после приступа, случившегося несколько недель назад, он чувствовал ещё большую ответственность за юную Чернавину. Их занятия не прекратились, но стали более утомительными. Маг постоянно спрашивал про самочувствие, про мысли, выворачивал душу наизнанку, чтобы избежать возможных рисков. С одной стороны, это было хорошо – Катерина чувствовала, что лучше узнаёт саму себя, контролирует мысли, принимает свои тёмные стороны, с другой же – ей всё ещё запрещали колдовать что-то сложнее световых сфер. Нельзя и точка. Вдруг тьма внутри снова пробудится и захочет разрушений? Такие мысли казались Катерине глупыми. В каждом человеке есть тьма, как говорил сам Ворон, и что же теперь, вечно сдерживать всё внутри?

Елена, расположившаяся рядом, бесцельно смотрела в окно, будто за ним было не чёрное полотно поздней декабрьской ночи, а что-то поистине интересное. Катерина чувствовала усталость крёстной, которую та безуспешно пыталась скрыть. Елена разрывалась между работой, Лесным Кругом и ещё какими-то вдруг появившимися таинственными делами. И Катерина, и Ольга Константиновна волновались за неё, но целительница всё время отшучивалась, говоря, что всё в порядке. Это было совсем не так. Усталость заметно сказалась на ней: лицо осунулось, а глаза всё время были немного покрасневшими и припухшими то ли от долгого чтения, то ли от бессонницы, то ли от всего вместе взятого.

Наталья сидела рядом с мужем и вышивала птиц. Руки её то и дело дрожали, и иголка не слушалась, пронзая канву не в тех местах. После того, как Татьяна вернулась в Круг, Наталья была сама не своя. Она раздражалась по мелочам, часто плакала и часами сидела с Таней, что-то рассказывая или читая вслух. Надежда не покидала колдунью, но прошёл почти месяц, а Татьяна всё так же отсутствующе смотрела на огонь в камине в своей небольшой комнате на втором этаже.

Иголка вдруг снова дрогнула, и пара капель крови упали на белоснежную канву рядом с маленькой изящной птичкой. Наталья покачала головой, и голубые глаза её сделались совсем уж печальными. Игорь, сидевший рядом, бережно положил руки на плечи жене, стараясь поддержать, но она убрала их. Ей не нужно было утешение. Всё, чего ей хотелось – чем-то заполнить дыру в сердце от осознания собственной беспомощности.

«Исправлять не будет», — подумала Катерина, глядя, как кровь растекается по канве, а потом бурым пятном застывает рядом с желтогрудой синичкой.

Нина слушала огонь в камине, обратив незрячий взгляд к потолку.

Полина, словно вековая статуя, застыла у книжной полки, скользя скучающим взглядом по затёртым корешкам пыльных фолиантов.

Вдох. Выдох.

— Почему мы так долго их ждём? — наконец, не выдержала Наталья, бросив вышивку на колени. Все присутствующие невольно развернулись к ней. — Это неприлично, в конце концов, так опаздывать!

Елена и Виктор одновременно пожали плечами. Катерина заметила это и невольно хмыкнула. Нить между крёстной и магом сплеталась в узлы.

— Для городских время течёт по-другому, — глухо отозвалась Полина. — Это для нас время — тягучее, волнительное. Для них время — краткий миг, ценность которого они не всегда понимают. В городе им не до познания таинства времени – оно постоянно обходит их стороной.

Катерина удивлённо посмотрела на девушку. Полина была ненамного старше, но та стать и мудрость, совмещённые с юностью, не могли не подкупать. Полина была какая-то неземная. Лёгкая, воздушная, с водопадом тёмных волос, перехваченным белой лентой. И вместе с тем Катерина чувствовала надрыв внутри неё: бесконечное желание риска, попытки кому-то что-то доказать. О прошлом Полины никто ничего не знал. Наталья говорила, что она появилась в ковене шесть лет назад по настоянию Карины. Сама же Полина упоминала в разговоре, что обучалась в какой-то колдовской академии в столице, где и пропадала большую часть времени.

Виктор, до этого внимательно наблюдавший то за Катериной, то за Еленой, вдруг обратил свой взгляд на книжные полки и слегка покачал головой. Катерина поймала в темноте гостиной Кащея. Он забился в пустое пространство полки и, навострив уши, внимательно слушал. Домовой прислонил мохнатую лапу ко рту, словно прося девушку не выдавать его. Катерина едва заметно кивнула.

— Может, опробуешь заклинание?

Голос Виктора прозвучал будто за туманной пеленой. Катерина не сразу поняла, что он обращался к ней.

— Заклинание разоблачения, которое ты учила, — пояснил маг, заговорчески сверкнув глазами.

Катерина удивилась. Разве это заклинание не должно было быть их маленькой тайной? Но Виктор, а с ним и все остальные будто ждали, пока она продемонстрирует умения. Тогда Катерина, недолго колебавшись, сжала ладонь правой руки в кулак и уверенно зашептала:

— Вышла ведьма в чисто поле,
Ветер в косы заплела.

Помоги же, друг мой милый,

Тайну снять с её лица.

Стоило произнести последнее слово, кончики пальцев защекотало и яркие красные искры посыпались на пол, озаряя комнату сотней бликов. Красный цвет означал, что ведьмы и колдуны совсем близко.

Виктор одобрительно кивнул, негромко аплодируя:

— Хорошо, Кать. У тебя получилось.

— Даже очень хорошо, — вдруг поддержала его Наталья. — Но разве это не тёмное заклинание?

Ни Катерина, ни Виктор не успели ответить. Пол задрожал, и несколько книг с грохотом упали с полок. Огонь в камине смолк, и тонкие тени забегали по стенам. Пугающее предчувствие окутало сердце. Катерина напряглась, но Елена, наклонившись к ней, быстро успокоила:

— Портал открывается, — она указала на входную дверь. — Не нервничай так.

Широкая дверь гостиной пошла рябью, голубоватый свет окутал ручки, раздался пронзительный скрежет, и на пороге возникли три тёмных силуэта.

Первой в гостиную медленно вошла пожилая ведьма в длинном изумрудном платье. Седые волосы её были убраны в строгий пучок, а гордая осанка придавала, несмотря на возраст, шарма. Ведьма строго оглядела комнату, в которой оказалась. Морщинки на её лице на миг дрогнули, но тут же маска невозмутимого спокойствия сменила воодушевлённый порыв.

За ней следовали две женщины: одна из них, высокая и худая, опиралась на трость с рукояткой в виде медвежьего когтя, а та, что пониже, с татуировками на шее, напоминала байкершу из-за кожаной куртки и специальной защиты на локтях и коленях.

Дверь перестала рябить и вновь стала нормальной. За ней послышались быстрые шаги, и в гостиной появилась Карина. Лакированные лодочки отстучали три шага по хлипким половицам.

— Добро пожаловать в Лесной Круг, — радушно обратилась Карина к гостям. Голос её был непривычно мягким, а на угловатом лице сияла улыбка. – Галина Александровна, для меня честь видеть вас и ваших спутников в нашей обители.

— Спасибо за приглашение, Карина, — произнесла пожилая колдунья, кивнув ей. — Рада видеть тебя и всех собравшихся в добром здравии. Не найдётся ли кресла?

Виктор тут же пододвинул кресло женщине, и она медленно села, гордо держа осанку. Спутницы её, впрочем, остались стоять – байкерша широким шагом подошла поближе к камину и Нине, а высокая колдунья с тростью остановилась у диванчика, где сидели Катерина с Еленой.

— Итак, как я поняла, Тьма всё ближе, — начала Галина Александровна, наградив каждого по очереди пронзительным взглядом.

Невесомое пёрышко защекотало где-то в груди под рёбрами, когда городская ведьма посмотрела в глаза Катерине. Что-то было в этом взгляде серых глаз до боли знакомое, но Катерина никак не могла вспомнить, что именно. Не могла же она видеть ведьму раньше? Или могла? Тихий внутренний голос склонялся ко второму. Этот строгий пучок, нос с горбинкой, величественная осанка....В памяти всплыл звук шуршащей парчи и фатина.

— Тьма уже здесь, — ответила Карина, застыв напротив. Подол её чёрного платья дрогнул.— Наша Таня пострадала.

— Да-да, я слышала. Потеря души это серьёзно. Но разве это Тьма? До этого зловещая сила никого не оставляла в живых.

Елена и Виктор коротко и нервно переглянулись. Что на это сможет ответить наставница, если сама подтолкнула подопечную в руки нечисти, а Тьма, возможно, никогда и не бывала в их краях?

Но Карина и не собиралась ничего отвечать, не слишком изящно переведя тему:

— К счастью, Тане повезло. Лес хранит ведьм. Однако и его силы бывает недостаточно, поэтому нам нужны камни Чергневы.

Галина Александровна раздраженно поджала губы. Байкерша опустила глаза в пол, будто Карина произнесла что-то постыдное. Повисло напряженное молчание.

— Для меня до сих пор остаётся загадкой, чем так ценны эти камушки. О них говорят все: горные, озёрные, огненные, морские. И только вы, лесные, так усердно ищите их...

— К тому же, кто-то уже разделил их много веков назад, — живо вступила в разговор байкерша, нервно забарабанив пальцами по каминной полке. Галина Александровна одобрительно ей кивнула. — Зачем вы пытаетесь снова собрать венец?

Столь откровенного вопроса никто не ожидал.

— Это древняя и мощная реликвия...

— Так не лучше ли ей оставаться в разобранном виде? – отрезала Галина Александровна, сложа руки в замок на коленях. — Мне бы хотелось верить, что всё, что вы делаете, вы делаете во благо колдовского сообщества. Но быть уверенной до конца я не могу.

Но Карина продолжала стоять на своём:

— Камни нужны нам, чтобы защититься от Тьмы. Они – мощные артефакты, способные увеличить наши защитные заклинания, — слова эти не убедили городских, и тогда голос Карины зазвучал громче: — Неужели вы не понимаете, что Тьма уже здесь, в наших лесах? Каждый член нашего ковена в опасности.

И словно в подтверждении её слов ветер грозно ударил в окна. Тихий перезвон стёкол эхом пронёсся по комнате.

— Я не верю, что это именно та Тьма, — в руках городской ведьмы возник мундштук, и она спокойно закурила, не обращая внимания на вой ветра. — Повторюсь, Тьма не оставляет никого в живых. Она рушит сердечные барьеры, забирает душу и калечит тело, — тонкие кольца дыма вылетали из её рта вместе со словами.

— Именно это и случилось с Таней. Или...погодите, по-вашему, я вру? — терпение Карины подходило к концу.

— Недоговариваешь правду.

Всё это было большой насмешкой. И сам визит, и взгляд Галины Александровны, и эти тонкие кольца дыма. Городские блефовали, явно зная больше, чем говорили, но никто из лесных не мог понять, к чему был этот фарс.

Карина пыталась скрыть гнев, но выходило плохо. Частое дыхание, сжатые в тонкую линию губы, напряжённые до побелевших костяшек руки – всё выдавало её.

— Это сейчас звучало как вызов, — процедила она, словно змея, капающая ядом.

— Это он и был, — подала голос колдунья с тростью. Она сделала шаг вперёд, смотря на наставницу Лесного Круга сверху вниз. — Верховному Ковену надоели ваши игры. Вы отгородились стеной от всего магического сообщества, не ставите в известность вышестоящих, не появляетесь на собраниях Совета. Верховный Ковен понятия не имеет, чем вы тут занимаетесь. Разводите чернокнижников, как я погляжу?

Лицо Карины побелело от ярости.

— Виктор сильный маг и больше не использует заклятий крови, — парировала она, и по спине Катерины побежали холодные мурашки. Точка невозврата была достигнута.

— Бывших чернокнижников не бывает. Проливший кровь однажды, прольёт и впредь, — заметила Галина Александровна, снова закуривая. Она была поразительно спокойна в атмосфере нарастающего конфликта, и в этом было что-то неладное.

Катерина метнула взгляд на Виктора. Тот был невозмутим. Похоже, его давно уже не волновали чужие пересуды.

— Виктор здесь, чтобы помочь нам. Он опытный маг и о тёмных силах знает больше, чем мы, — заступилась за чернокнижника Карина.

— Только за этим вы здесь? — Галина Александровна развернулась к магу, удивлённо вскинув брови. — Мне казалось, вас всё устраивало в вашей глуши, вдали от цивилизации. Неужели полжизни скитались, а теперь решили вернуться?

«На что они рассчитывают? — с ужасом подумала Катерина. — Хотят, чтобы он сорвался, обнажил тёмную сторону?».

— Вы ничего обо мне не знаете, — спокойно произнёс Ворон. Сила и достоинство наполняли каждое его слово. Он не собирался спорить и в чём-то переубеждать пожилую колдунью. Ни одно её слово не пошатнуло бы его равновесие внутри.

— Мы знаем достаточно о вашем прошлом и настоящем, чтобы делать выводы. Надеюсь, последователей у вас нет?

Виктор тактично промолчал. Это было лучше, чем ложь. Признаться, что он обучает Катерину, он не мог, ведь это вызвало бы недовольство городских, считавших чернокнижников убийцами и мародёрами. Да и, в конце концов, это была не его тайна.

Однако Карина, разгоряченная и разгневанная, сказала всё за него:

— Он обучает Катерину.

Сердце Катерины провалилось в пятки. Эти слова точно были лишними.

— Чернавину? — взгляд байкерши заметался по комнате, пока не остановился на взволнованной девушке. — Вы предоставили обучение внучки Агаты чернокнижнику? Чему он её научит? Отрезать головы поросят?

Виктор издал издевательский смешок, хлопнув ладонью по лбу. Городские имели какие-то странные представления о чёрной магии. Что-что, а поросят он точно никогда не резал.

— Нет, вообще-то... - Катерина смело вскочила с места и тут же ощутила на себе множество заинтересованных взглядов. Все ждали, что же это юное создание скажет миру, — он учит меня принимать свою тёмную сторону.

Галина Александровна задумчиво оглядела её, прислонив ладонь к подбородку.

— Тёмную сторону? О чём ты, девочка?

— У каждого же она есть, верно? Я боюсь свою, но только она пробуждает сильное колдовство. Без неё я бы не могла колдовать.

Байкерша тревожно переглянулась с Галиной Александровной, и Катерина поняла, что её слова всё только испортили. Неужели нельзя было промолчать? Не подставлять Виктора, Карину и весь Лесной Круг. Кончики вдруг пальцев закололо.

— Что ещё вы скрываете от Верховных, Карина? Какая тёмная сторона? Девочка, кажется, переобщалась с чернокнижником и совершенно не понимает принципы магии, — заключила наставница городских, обращаясь к Карине. — Вы вообще понимаете, чем это чревато?

— Может, это вы не понимаете принципы магии, — Карина скрестила руки на груди и медленно обошла гостиную, цокая острыми каблуками. — Вы берёте энергию из городов, а не у природы. Вам не понять, что магии свойственна двойственность. Всё в мире имеет обратную сторону, в том числе и колдовство.

Галина Александровна замолчала, снова принимаясь за табак. Выдыхая кольца дыма, она задумчиво следила за фигурой наставницы лесных.

— Так вы поможете нам? — голосу Карины вернулась привычная холодность.

— После того что услышали и увидели? Вряд ли. Вы не в опасности, вы в болоте изо лжи. — Ведьма, стоявшая рядом с Катериной, громко стукнула тростью о пол. Стены задрожали, и комната погрузилась во мрак. — До встречи!

Городские испарились так же быстро, как и появились, оставляя за собой запах табака и горькое послевкусие встречи.

Катерина ловко взмахнула рукой, возвращая в светильники гостиной огонь. Этому трюку её тоже научил Виктор.

— И что всё это значит? — Наталья сцепила руки в замок, чтобы унять мелкую дрожь. Она не раз встречала гостей в Лесном Круге, но первый раз чувствовала себя столь беззащитной перед ними.

— То, что нами интересуется Верховный Ковен, — Карина развернулась к двери. — То, что камни Чергневы нам не вернут; то, что городские слишком много о себе думают. Я рассчитывала на их помощь, но, видимо, мы её не дождёмся. Лесному Кругу не впервой стоять особняком против всего мира, — она изящно топнула ножкой, будто стряхивая с юбки осадок встречи. — Что бы ни случилось дальше, будьте осторожны.

Полина хотела что-то добавить, но наставница остановила её жестом:

— Поговорим позже.

С этими словами она тихо вышла за дверь. И даже её остроносые лодочки больше не стучали о скрипучие половицы.

— Глупо было так ссориться с ними, — первой нарушила тишину Полина, прислонившаяся спиной к книжной полке. — У городских много связей, Верховные им доверяют, на их стороне большинство ведьм и колдунов.

— Карина не дипломат, дитя, — прохрипела Нина, до этого не произнесшая за вечер ни слова, — а колдунья. Сильная и хитрая... как змея.

«Да только без змеиной мудрости», — невольно подумала Катерина, и тут же на всякий случай прикусила язык, чтобы вдруг не сказать вслух лишнего. Но, казалось, эта мысль и так посетила всех.

***

Запах мяты и чабреца наполнял кухню Лесного Круга. Елена устало опустилась на деревянную табуретку, разбросав перед собой травы, напоминавшие о тёплом лете. Она любила отдыхать после тяжелых дней именно здесь, на кухне, где было нагрето и спокойно, где все проблемы внешнего мира казались меньше и незначительнее.

Чайник загудел в камине. Взмахом руки целительница переместила его на подставку на столе. Горячий напиток почти до краёв заполнил хрупкую белоснежную чашку.

Когда Елена вернулась из Москвы в Лесной Круг, Агата Романовна подарила ей маленькую фарфоровую чашку в знак дружбы между наставницей и ученицей. Это был трогательный подарок, который означал, что все обиды и недопонимания в прошлом. С тех пор Агата Романовна стала посвящать целительницу в свои дела: брала с собой на собрания Верховного Ковена, знакомила с влиятельными людьми. В ту пору Елену стали замечать как способную целительницу, и приглашения по работе сыпались со всех сторон. Но ни одно она не приняла, ведь Лесной Круг и все, к нему причастные, давали ей намного больше: Агата Романовна заменила ей мать, Ольга, Наталья и Татьяна – сестёр, а маленькая Катерина – дочь.

Как же давно это было, подумала Елена, делая новый глоток. Напиток успокаивал, но больше не придавал новых сил. А силы были нужны.

Дверь скрипнула, как скрипело всё в Лесном Круге. Колдунья даже не обернулась. Не нужно было быть всевидящим, чтобы понять, кто оказался на пороге. У жизни определённо было прекрасное чувство юмора.

Виктор налил кипяток в кружку и сел напротив. Они молчали, глядя друг другу в глаза и пытаясь найти там ответы на всё, что так беспокоило сердце. Маг отхлебнул воды.

— Ты не пьёшь чай или кофе? — удивилась Елена, подперев рукой подбородок. Она чувствовала, что настало время поговорить, но всё не знала, как лучше начать.

— Отвык. Кофе в лесах нет, а заваривать травы так и не научился.

Повисло молчание. И только вьюга за окном протяжно выла.

— Ты с самой первой встречи хочешь что-то спросить. Спрашивай, чижик.

Он был прав. Но только вопрос этот она хотела задать не с их первой встречи спустя года, а с того момента, как Ворон исчез июльской ночью.

— Почему? — только и смогла выдавить из себя Елена, опустив взгляд в фарфоровую чашку. — Я много лет задавала себе этот вопрос. И знаешь, Ворон, так и не нашла ответ. Почему ты ушёл тогда? Ведь должна быть причина.

Виктор нахмурился. Он и сам долгие годы размышлял над этим, пытаясь понять, отчего так изнывало сердце в период мятежной юности. У него было всё, действительно всё, но тёмная пустота в груди разрасталась с каждым днём, пока не захватила не только душу, но и голову, не заставила сорваться с места и упорхнуть подальше, туда, где никто не нашёл бы.

— Это была тьма. Не та, что бродит сейчас в лесах, другая. Но не менее опасная. Представь, даже твоя любовь, — он замолчал, стиснув зубы, будто невыносимая боль от пустоты внутри снова вернулась, перекрыв кислород, — тот свет, за который я держался, не могла меня спасти. Я чувствовал, как слабел, как погружался на дно. И, если бы не ушёл, то забрал бы на дно и тебя.

— Ты мог сказать, хоть что-то попытаться объяснить.

— И что бы ты сделала? Пошла со мной в ту глушь? Провела бы двадцать лет, скитаясь по самым далёким лесам? Убивала отморозков и клялась на крови?

Елена задумалась. Нет. Не пошла бы, а удержать ворона никто был не в силах. Он так решил. Взмахнул крылом – и исчез одним июльским днём много лет назад.

— Нам с Игорем пришлось нелегко. Он в какой-то момент не выдержал такой жизни, вернулся, женился на Наталье.

Елена хмыкнула. Она отлично помнила день, когда Наталья, насквозь промокшая под проливным майским дождём, распахнула двери Лесного Круга и, тяжело дыша и при этом будто светясь изнутри, произнесла: «Он вернулся». Не прошло и полугода, как в Лесном Круге отгремела свадьба Смеловых.

— Ты тоже вернулся.

— Мы все вернулись туда, где всё для нас начиналось. Лес никогда, слышишь, никогда нас не отпустит. Мы связаны с ним душой и кровью, он ведёт нас через тьму к свету. — Виктор снова отпил из кружки. Его рука вдруг оказалась совсем близко, настолько, что Елена ощутила её тепло. — Это был долгий путь, а что в итоге? У меня ощущение, что этих лет не было, чижик.

Это была ложь. Галлюцинация воспалённого пламенем мозга. Этих лет не могло не быть, но каждый так усиленно отрицал происходящее, словно живя в каком-то параллельном мире, что в момент казалось, что общая фантазия вдруг стала правдой.

— Для тебя не было, — Елена отодвинулась. — В тех лесах, с теми проклятьями время действительно для тебя не существовало! Ты же думал только о себе, Ворон.

Виктор вдруг резко выпрямился, а в голосе его, до этого нежном и бархатном, прорезались леденящие душу нотки:

— Давай, скажи, какой я монстр! Почему ты так предвзята к чернокнижникам? Мы всего лишь познали другую сторону колдовства. Не ту, созидательную, к которой стремятся все, а разрушающую, которую многие не понимают и по незнанию боятся.

— Ты не понял меня, — спокойно произнесла Елена. — Я не считаю тебя монстром. Ни тебя, ни кого-либо ещё из чернокнижников...

Виктор пристально посмотрел в зелёные глаза колдуньи. Тени прошлого там плясали в неудержимом танце. Ответ его удивил.

— Почему?

— Ты вспарываешь мой барьер без магии. Может, хватит откровений?

Но и Виктора было не остановить:

— Давай одно. Последнее.

Елена недоверчиво покосилась на мага. Что-то внутри кричало, что не стоит этого делать. Не стоит открывать правду человеку, однажды исчезнувшем за пеленой июльской ночи. Но, вопреки рассудку, она утвердительно кивнула.

— Почему ты прячешь запястья?

Виктор мог поклясться, он слышал этот взрыв. Он слышал крик, бессильный стон, чувствовал, как угасали силы колдуньи. Сердечный барьер пал, открыв дорогу воспоминаниям. И Ворона ничего не сдерживало, чтобы увидеть их.

Огромное зеркало в резной оправе отражало хрупкую фигурку девушки. Она держалась руками за короткие пряди огненно-рыжих волос. Зелёные глаза, холодные и колкие, как лесная крапива, смотрели в никуда. Дорожки слёз застыли на щеках. Нет, она не плакала от переизбытка чувств — чувств внутри уже не осталось, там была лишь пустота.

Девушка бессмысленно смотрела в зеркало. Минуту. Две.

— Как же ты надоело мне, бессмысленное, бесполезное, — шепнула она, занося лезвие над тонкими запястьями.

Отчаяние пульсировало в теле. Боль утонула в густой тьме. Минута. Две. Жизнь медленно утекала из юного тела. Ещё мгновение. Могильный холод.

И вдруг яркий луч, пронзивший сердце, и голос, громко зовущий назад:

— Леночка! Леночка!

Кровь закипела, а сердечный барьер затянулся, словно наспех сшитый толстыми нитями.

Виктор глотнул воздух. Слишком яркими были те воспоминания.

— Это было последнее откровение, Ворон. Ты забрался слишком далеко.

— Лена, я...

— Не знал? Не хотел? Что? Что ты можешь сказать в своё оправдание, Вить? — голос колдуньи сорвался на крик. — Ты забрал моё сердце, выбил землю у меня из-под ног и унёс кровную клятву в леса. Ты разрушил сердечный барьер и исчез. Я думала, что забыла. Я пыталась забыть. Пыталась! В чужих объятьях, в шумных компаниях, за стенами университета... но ты возвращался каждый раз: тихой новостью из глуши, вороньим криком или запахом хвои. Ты всё время возвращался, Вить, как будто специально, как будто назло.

Виктор стиснул зубы. Ладони сжались в кулаки от правды, стегавшей его по лицу, от взгляда зелёных глаз, прожигавшего душу насквозь, от рвущего сердце отчаяния, которое он слышал в голосе целительницы. Он, возможно, впервые почувствовал себя настолько виноватым, ведь теперь он корил себя не только за то, что ушёл, оставив Елену одну тем далёким летом, но и за то, что пытаясь спасти, он только подтолкнул её в объятья тьмы, чуть не лишившей её жизни.

— Я жалею, что тогда была слаба и позволила себе оставить эти шрамы, — Елена сильнее натянула края свитера, чтобы они полностью закрывали руки, — но пусть они будут вечным напоминанием о том, что заклятье крови вернуло меня с того света.

Ворон не знал, куда себя деть. Если бы она не злилась, если бы она не убегала каждый раз, когда тонкая нить между ними превращалась в узел, он непременно обнял бы её, скрыл в своих руках от всех бед мира. Но эта маленькая птичка теперь больно клевалась, напоминая, что за двадцать лет, что они не виделись, она стала намного сильнее.

— Прости меня. Я не имел права уходить.

Елена опешила. Извинений она точно не ждала, но ответ, который диктовала давняя обида, быстро слетел с языка:

— И тем более не имел права возвращаться. Какой во всём этом смысл, Вить? Зачем мы сидим сейчас на кухне и делаем вид, что всё в порядке?

— А что не так? — взгляд карих глаз пробил до мурашек, фарфоровая чашечка звонко ударилась о блюдце.

— Что не так? — всплеснула руками Елена. Маленькие колокольчики у камина тихо зазвенели. — У моей крестницы жуткие приступы, после которых её тянет к камням Чергневы, я связана кровной клятвой с ведьмой, чуть не убившей мою подругу, где-то в лесах бродит неизвестное существо и...

— И?

Ворон знал, что это не всё, чувствовал, что за сердечным барьером колдуньи идёт борьба сердца и разума. И вопрос был лишь в том, кто одержит победу.

— И я как будто до сих пор что-то к тебе чувствую.

***

Год приближался к концу, часовая стрелка медленно ползла к полуночи. Катерина стояла в темноте комнаты и сверлила хмурым взглядом фонарь за окном. Кое-что хотелось сделать ещё в этом году, один незаконченный ритуал терзал сердце и всё никак не давал покоя. Нужно было только найти Князева. Не зря же она выудила у Виктора заклинание и три дня практиковалась, чтобы заговорить маленькую конфетку. Не зря же она сотни раз за эти дни прокручивала в голове каждую встречу с Андреем , пытаясь вспомнить каждый его жест, каждое спонтанное ощущение, которое он вызывал. Только бы предчувствие не подвело, только бы она оказалась права! Это объяснило бы многое.

Родители суетились на кухне, накрывая праздничный стол. Скоро должна была прийти Елена и несколько знакомых отца, с которыми они по традиции встречали Новый год. Раньше, конечно, приходила и бабушка...

Катерина мотнула головой, отгоняя мрачные мысли. Этот год перевернул всё с ног на голову, забрал у неё близкого человека, приоткрыл дверь в новую реальность, заставил переступить через себя и учиться новому. Интересно, что бы сказала бабушка, глядя на её колдовство?

Катерина легко взмахнула рукой, разбросав в воздухе множество светящихся сфер, тут же озаривших полумрак комнаты. Арчи восторженно завилял хвостом на подстилке.

— Нравится? — улыбнулась Катерина, прочертив в воздухе руну. Сферы стали блестеть и переливаться. Простые заклинания получались превосходно.

За дверью раздались шаги, и мамин голос заставил улыбку сползти с лица:

— Катя, сколько раз я просила! Не колдуй, пожалуйста, дома, — Ольга Константиновна окинула недовольным взглядом комнату и, убедившись, что Катерина её услышала, вернулась на кухню.

Арчи увязался за ней, почуяв запах мяса.

Катерина раздраженно фыркнула, прочертив другую руну. Сферы медленно растворились в воздухе, оставляя за собой блестящую дымку. Обида смешалась со злостью. Мама ни разу с момента Посвящения не порадовалась её успехам в колдовстве, будто ей было всё равно. Она каждый вечер спрашивала, как дела в школе, и почти никогда не спрашивала про Лесной Круг. Она строила грандиозные планы на университет, но не брала во внимание колдовство. Это было нечестно!

И вдруг что-то больно кольнуло под ребрами. Ещё и ещё. Стало нечем дышать, словно грудную клетку перетянули толстой верёвкой. В ушах сначала противно зазвенело, а затем весь мир безжизненно стих. Катерина схватилась за голову, пытаясь это остановить. Теперь она знала, что это — так выглядела её тёмная магия, рвущаяся наружу.

Сначала холодели руки, а потом колючие мурашки разбегались по всему телу. Катерина хотела закричать, позвать на помощь, но, открыв рот, не могла произнести ни слова. Сила внутри словно твердила: «Справляйся сама». Удар сердца. Боль. Снова удар.

Тогда Катерина прекратила сопротивляться и выдохнула весь кислород, что был в лёгких. Если ей не позволяли дышать, сдавливая грудь, значит, нужно было попробовать подчиниться, пропустить эту силу в себя, чтобы понять, как её контролировать.

И действительно, когда воздуха в лёгких не осталось, по телу разлилось приятное спокойствие. Мир снова начал оживать, но как-то по-другому. Голоса на кухне были не слышны, зато Катерина слышала гулкое сердцебиение отца, матери и даже Арчи. Она перестала видеть очертания комнаты, зато различала блики света от фонаря за окном. Она перестала чувствовать пол, зато ощущала, как холодный ветер пытался пробраться в дом сквозь закрытые окна. Она не дышала, но она сама была воздухом. Она была всем, она была ведьмой.

И змеиный шёпот не заставил себя ждать. Невидимая змейка обвила ноги, а потом метнулась к рабочему столу. Изо всех сил Катерина рванула на зов. Она не бежала, она летела, словно стала невесомым дуновением ветра. В ящике между стопками тетрадей лежал кулон с камнем Чергневы, подаренный Кариной.

Камень загадочно мерцал и переливался. Стоило только коснуться его, и голоса на кухне зазвучали вновь, комната приобрела очертания, пол под ногами стал твердым, а воздух наполнил лёгкие.

Катерина стояла посреди комнаты и не могла понять, победила она сейчас неизвестную силу внутри или снова проиграла ей.

Долгий звонок в дверь окончательно вернул в реальность. Снова послышались шаги в коридоре, ручка двери скрипнула, и комната наполнилась светом.

— С Новым годом, Катя! — Елена так и застыла на пороге с подарком в руках, удивлённо смотря на крестницу, отчаянно сжимающую в руках камень. Объяснять, что произошло, не пришлось. — Это снова случилось?

Она бросила коробку с подарком на кровать и приблизилась к Катерине.

— Слышишь меня? Видишь? — целительница коснулась тёплой рукой шеи девушки и провела пальцем от кончика уха до плеча.

Катерина тихонько кивнула. Она ещё чувствовала остатки тёмной силы, блуждавшие вдоль позвоночника, но теперь это было не так болезненно.

— Как это произошло?

— Мама попросила не колдовать дома. Я немного расстроилась, — голос дрожал, выдавая непрошеное волнение.

Катерина больше не хотела казаться слабой. Сколько раз она плакала за последней месяц, считая себя полнейшей неудачницей?

Елена крепко прижала крестницу к груди.

— В этот раз всё было по-другому.

— Что ты имеешь в виду? — колдунья пристально посмотрела на Катерину, поглаживая её по спине и словно прогоняя тем самым оставшуюся в теле тёмную магию.

— Я не сопротивлялась силе.

Глаза Елены расширились от удивления. Катерина слышала, как сердце крёстной вдруг забилось чаще.

— Почему?

— Эта сила, она же..., - Катерина не знала, как объяснить. — Она же идёт изнутри. Виктор прав, это происходит каждый раз, когда я злюсь. Может, мне стоит принять её, а не сопротивляться?

Целительница тяжело вздохнула, прижавшись подбородком ко лбу крестницы. Такие мысли из её уст пугали. Может, городские ведьмы были правы, и Катерина слишком много общалась с Вороном?

— Катя, пойми, колдовство – это не про разрушение, не про гнев и злость. Мы должны созидать, а не уничтожать. На одних негативных эмоциях ты долго не протянешь. Это совсем не та дорога, которую стоит выбирать.

— Но Карина говорила, что магии свойственна двойственность. Если есть свет, значит, есть и тьма.

— Да, поэтому в нашем мире и существуют чернокнижники, для которых никаких ограничений нет. Для них не существует морали, света в душе, крепких привязанностей. Они полностью свободны в собственном хаосе. Они и есть та тьма колдовского мира.

— А как же Виктор или Игорь?

Елена погладила крестницу по голове.

— А Виктор и Игорь вернулись к свету. Я понимаю, что, ощущая собственную силу, тебе не хочется терять её, хочется колдовать свободно, как другие. Но истинное природное колдовство требует долгой и кропотливой работы, а не эмоциональных вспышек. Тем мы и отличаемся от чернокнижников – мы контролируем эмоции. Мы так же злимся, расстраиваемся, переживаем, но не причиняем зла другим и не даём боли внутри застилать глаза и творить хаос, понимаешь?

Катерина поджала губы. Трудно было признать, что ей действительно нравилось ощущать силу в теле, пусть и проявлению её предшествовали колючие мурашки и боль. Ей хотелось быть настоящей ведьмой, внучкой своей бабушки, а не слабой девушкой, которой не разрешают колдовать что-то сложнее левитационных заклинаний.

Елена, заметив, как нахмурилась девушка, ласково щёлкнула её по носу, а затем протянула небольшую коробку, перетянутую серебристой лентой. Внутри оказалось серо-голубое платье с тонкой вышивкой на воротнике, рукавах и подоле. Узор завораживал: нити вышивки сплетались в руны и звёзды, в лес и горы.

Катерина даже забыла, что никогда, в общем-то, и не носила платья. Подарок развеял сгущающуюся под рёбрами тьму.

— Оно прекрасно! — только и смогла вымолвить она, щупая мягкую льняную ткань.

— Каждой ведьме необходимо иметь хотя бы одно платье для торжественных случаев.

— Для каких, например?

— Собрания Верховных или балы в честь Колеса года. От городских, конечно, мы теперь вряд ли получим приглашения, но вот озёрные или морские вполне могут позвать.

Катерина радостно кинулась на шею крёстной, чуть не сбив женщину с ног.

— Ну-ну, задушишь же!

— А у меня тоже для вас подарок.

Маленькая коробочка, купленная в подвальном магазине в Звёздовске, ждала на столе уже полмесяца. Катерина схватила её и протянула крёстной.

Колдунья открыла подарок, и тут же замерла. Тепло разлилось в сердце, наполняя тело нежной силой. На бархатной подкладке лежала серебряная подвеска в виде лисьей лапы. Катерина молча наблюдала за реакцией Елены, щёки которой покрывались румянцем.

— Ох, Катерина, — целительница не могла найти слов. Слёзы подступили к глазам, и ей стоило больших усилий не расплакаться прямо здесь. — Спасибо. Но откуда ты...

Вопрос о лисьей лапке повис в воздухе. Катерина не могла знать о первом превращении — Елена никогда о нём не рассказывала, а значит, историю о лисичке поведал ей кто-то другой.

— Неважно, — отмахнулась Катерина и метнула быстрый взгляд на ещё один скромный подарок, дожидавшийся своего часа. Пора было вручить и его.

Расспрашивать дальше Елена не стала.

— Пойдём за стол, — колдунья двинулась к двери, но на пороге остановилась, обернувшись к девушке.

— Идите, — Катерина надела поверх футболки тёплый свитер. — Я приду позже.

Елена ласково улыбнулась и скрылась за порогом.

Через пару минут Катерина тихо выскользнула в коридор, сжимая в кулаке заговорённую конфету в голубой обёртке. Арчи уже ждал её у входной двери, гавкая и весело виляя хвостом.

— Нет, дружок, — шепнула ему девушка, тихо застёгивая сапоги, — в этот раз без тебя. Но если я всё разузнаю и улажу, то скоро ты увидишь своего друга.

Арчи, казалось, всё понял и вернулся на кухню, где с ним возились гости.

Куртка, шапка, шарф. Катерина сунула конфету в карман куртки и уже собиралась открыть дверь, когда её остановил строгий голос отца:

— Ну и куда это на ночь глядя? До полуночи меньше часа.

Катерина обернулась, виновато опустив глаза.

— Подруге подарок отдать, — пробубнила она, топчась на месте.

— Подругу случайно не Андрей зовут?

Катерина промолчала, не зная, что ответить. Врать было бессмысленно, сказать правду — глупо. Объяснить то, что происходило между ней и Князевым, Катерина не могла даже самой себе. Одно она знала точно — ей было важно узнать, маг он или нет. И сделать это нужно было сейчас, пока куранты не пробили двенадцать раз.

Видя, как дочь смущается, как то краснеет, то бледнеет, отец сменил гнев на милость:

— Если для тебя это важно – иди.

Ни секунды больше Катерина не медлила. Она бегом преодолела несколько лестничных пролётов, выскочила на улицу, немного вздрагивая от волнения в предвкушении встречи, и ринулась в сторону бабушкиного дома. Она точно знала, что Андрей должен быть там: Даша пару раз громко упоминала, что они с братом будут ждать дома гостей в новогоднюю ночь.

На улице было морозно, с неба сыпалась снежная крупа, а ветер легко подталкивал в спину. Город стих – все разбрелись по домам в последний час уходящего года. Светились окна: где-то весело мигали гирлянды, где-то мелькали тени снующих туда-сюда людей.

Катерина брела вдоль пятиэтажки, где когда-то жила бабушка, вглядываясь в окна квартиры Князевых и пытаясь восстановить дыхание и успокоить сердце. Свет у Князевых горел, а с балкона доносилась громкая музыка.

«Подняться?» — щекотнула сознание заманчивая мысль.

Но вдруг музыка стихла, а окна погасли. Катерина в растерянности замерла в тени фонаря. Неужели Князевы так рано легли спать? Что теперь? Не ломиться же к ним в новогодний вечер?

Решить, что делать дальше, Катерина не успела — дверь подъезда отворилась и на улицу выскочила Даша в шапке набекрень. Она смеялась и хлопала в ладоши, подгоняя кого-то. Золотистые кудри рассыпались по плечам. Она была похожа на принцессу из волшебной сказки.

Спустя мгновенье фонарь осветил лицо Андрея, немного задумчивое и не такое радостное, как у сестры. Его снова что-то мучило, и не надо было быть ведьмой, чтобы заметить это.

Князевы занялись расстановкой фейерверка.

И тут дверь подъезда отворилась снова, и Катерина почувствовала, как в груди что-то смяли, словно бумажный лист. Из подъезда вышли Кирилл и Вадик, его лучший друг, а затем ещё вереница ребят: и Маринка из 10А, и Настя, и Женька, и даже Рома с Олей. Выходит, многие из школы отмечали новый год с Князевыми? Да что там многие – здесь было не меньше половины класса. Вот что за гостей ждала Даша...Значит, снова все, кроме неё, Катерины?

Пальцы предательски закололо. Нет. Только не сейчас. Катерины глубоко вдохнула и выдохнула, не давая тьме снова разрастаться в сердце.

Даша подожгла фитиля, и небо, спустя мгновение, озарилось яркими вспышками. Бах! Ба-бах! Бах! Бах!

Катерина, завороженная разноцветными огнями, похожими на вспышки магии, нервно вздрогнула, когда одна из искр упала прямо рядом с ней.

«Не бойся, — тут же раздался в её голове мягкий голос. — Это всего лишь фейерверк».

Катерина взглянула на Андрея. Сомнений не было, что голос принадлежал ему. Теперь отступать было некуда. Она вышла из тени в свет фонаря.

— О-па! Чернавина, — тут же заметил её Вадик, еле стоявший на ногах, и издевательски толкнул Кирилла в бок. Тот лишь кивнул в знак приветствия.

Девочки поздоровались как-то сдержанно, словно совсем не рады были этой встрече. Даша и вовсе, метнув гневный взгляд на Андрея, поджала губы, будто обидевшись.

— Привет, — Катерина уже знала этот капризный тон Князевой. Значит, Даша и правда была раздражена её появлением.

— Привет, — стараясь казаться равнодушным, произнёс Андрей, поправляя шапку. Он не обращал внимания на сестру. В нём боролись его собственные мысли.

Представление с фейерверком было окончено.

— Не знаю, как вы, но я хочу продолжения банкета! — выпалил Вадик, чуть не приземлившись головой в сугроб.

Девочки захихикали. Вадик продолжал их веселить, корча дурацкие рожи. Компания начала перемещаться обратно в квартиру. Даша ещё раз наградила брата капризным взглядом, но поняв, что это не возымело на него действия, хлопнула подъездной дверью.

— И долго бегать будешь? — не выдержала Катерина.

Андрей, прежде украдкой смотревший на неё, отвёл глаза и, помолчав несколько мгновений, произнёс:

— От чего?

— От кого, — уточнила она.

Теперь взгляды их встретились, и слова оказались не так уж нужны.

Снег, до этого падавший с неба мелкой крупой, вдруг превратился в лёгкие пушистые хлопья, танцующие в холодном свете фонаря.

— Что же такого я натворила?

— Катрин, - голос Князева вдруг отчего-то дрогнул, — дело не в тебе...

— Дело во мне, нам нужно расстаться? — как-то нервно рассмеялась Катерина, спрятав за улыбкой все мрачные мысли.

В глазах Андрея, зелёных, как лесная хвоя, и глубоких, как воды Медвежьей Лапы, металось тревожное сомнение.

Катерина сунула руку в карман куртки. Что-то холодное коснулось её ладони. Не то, не то. И вот, наконец.

— С новым годом, — конфетка тотчас оказалась в руке.

Стоило Андрею только посмотреть на неё, как она взорвалась яркими искрами, осыпаясь на снег красным бенгальским огнём. Андрей чертыхнулся, схватившись руками за голову.

Одной тайной стало меньше.

— И долго ты собирался скрывать? — Катерина вопросительно выгнула брови.

На лице Князева, наконец, проступила улыбка. Он несколько мгновений пристально смотрел на Катерину, такую довольную своей шалостью, а затем рассмеялся. Хорошее настроение вернулось к нему.

— Агата Романовна просила до последнего. Пока не почувствуешь и сама не догадаешься.

— Бабушка? Ты знал, что она ведьма?

Князев утвердительно кивнул. И это произошло снова. Ревность кольнула где-то в груди. Прошлое замелькало перед глазами красочными картинками. Так вот кому бабушка готовила пирожки последние месяцы жизни, так вот для кого ставила чайник, когда Катерина не успевала забегать после школы. Почему Андрей знал о бабушке больше, чем она?

Они замолчали. Как всегда. Катерина боролась с собой. Как там говорила Елена? Сдерживать злость? И правда, к чему была обида за прошлое, которое изменить было нельзя, если в настоящем она чувствовала совсем иное.

— Сейчас, может, странно прозвучит, — начала Катерина. Сердце волнительно дрогнуло, но останавливаться было поздно. — Но я скучала. Нельзя так просто пропадать.

— Я тоже, Катрин.

— Мир? — спросила Катерина и зачем-то добавила: — Друзья?

Мурашки прошлись по телу. Что-то было не так, и взгляд Андрея, на мгновенье растерявшийся, словно подтверждал это. «Друзья?».

— Мир, — согласился Князев. — Друзья.

Объятья. Робкие, несмелые. И холод последней декабрьской ночи, безжалостно щипавший щеки, стал чуточку терпимее.

Одним вопросом стало меньше, зато сотни других раз за разом вдруг стали появляться в голове:

— Ты из горных, да? И ваш наставник болен?

Андрей оценил такую осведомлённость:

— Громодар уже месяц не приходит в себя. Северный ветер перестал ему подчиняться, горные тропы заплутали. Это большая проблема. Для колдуна нет ничего страшнее, чем растерять контроль над тем, от чего зависят чужие жизни.

— Так ты пропадал, потому что горные созывали Совет?

— Не слишком много вопросов, Катрин? — Андрей медленно двинулся в сторону детской площадки.

— Много вопросов?! — она всплеснула руками, и фонарь весело замигал над головой.

Князев аккуратно провёл рукой в воздухе, возвращая фонарю его нормальное состояние.

— Ты полгода скрывал, что ты маг!

— Я не скрывал, — Андрей развернулся, и они вдруг оказались слишком близко. Рука к руке, глаза в глаза. — Просто ты не догадывалась.

— Я заподозрила ещё в поездке на море, — облачко пара скользнуло между ними.

— Правда? — улыбнулся Князев. — Интересно.

— Ты руками машешь как все колдуны. Вот так, — Катерина изобразила этот вольный жест, и фонарь поодаль снова начал мигать.

— Привычки никуда не денешь, Катрин. Их можно умело маскировать, но рано или поздно они вылезут наружу.

— А Даша...она тоже ведьма?

Андрей тяжело вздохнул.

— Для неё это скорее игра, затянувшаяся на всю жизнь...

— А...

— Не надо больше про Дашу. Ты же сама всё знаешь и чувствуешь.

Катерина кивнула. И правда. Даша и колдовство никак не вязались в её голове.

— Иногда мне кажется, что я не знаю ничего, — призналась она, садясь на качели.

Земля ушла из-под ног, и необъяснимая лёгкость наполнила тело. Андрей толкнул качели сильнее. Это чувство было так похоже на то, что Катерина испытывала во время приступа, и всё же что-то было по-другому. Теперь лёгкость шла не от разгорячённого сердца, а от успокоившегося разума.

— Это нормально, поверь.

Куранты заголосили из всех окон. Бам. Бам. Бам. Салюты распустились в лущинском небе. Гремели выстрелы, гремел бой часов. Мир погрузился в радостную какофонию праздника.

Катерина спрыгнула с качелей.

— Что же получается, новый год наступил?

— Похоже, что так, Катрин, — Андрей усмехнулся. — Как там говорят? С кем Новый год встретишь, с тем и проведёшь?

Внутри разлилось тепло от этих слов. Катерина улыбнулась, и незабудковые глаза её засияли. Теперь всё встало на свои места. Теперь она знала, что внутренний голос её не обманывал. Теперь она знала, что она не одна.

Пушистые хлопья снега падали с неба, пока судьбы сплетались в узлы.