Глава 14
Эта женщина сводила его с ума.
Набрав полные легкие воздуха, Чон нырнул в темную воду, едва позолоченную первыми лучами солнца. Было очень рано даже для обслуживающего персонала, и ставни на окнах домика Лисы были закрыты. «Довольно подходящая метафора для существующих между нами отношений», – мрачно подумал он. Для мужчины, полностью уверенного в своей сексуальной привлекательности – и не без оснований, – ситуация с Лалисой Манобан была обескураживающей.
Чонгук плыл под водой, пытаясь изгнать из тела беспокойную энергию, но это было легче сказать, чем сделать. Он плохо спал. Образы Лисы на разных стадиях раздевания преследовали его в эротических сновидениях. Несмотря на явное притяжение между ними, она упрямо держала его на расстоянии. Сначала он думал, что это было своего рода игрой с ее стороны, чтобы еще больше подогреть его интерес. Но не было заметно никаких послаблений, что могло указать на это. Отношения между ними оставались строго формальными и совершенно его не удовлетворяли.
Лиса вежливо интересовалась, что он хотел бы – кофе или воду. Она неизменно опускала глаза, когда их пути пересекались. И сколько бы он ни твердил ей, что это вполне допустимо и ей следует называть его по имени, она этого не делала. Что за загадка? Была ли она и на самом деле нечувствительна к восхищенным взглядам его афинских друзей, которые прилетели на остров к ланчу, или просто хорошей актрисой, прекрасно сознающей силу своей привлекательности? Лалиса держалась так, словно была сделана из мрамора, а ведь Чонгуку было известно, какое страстное сердце билось внутри этого холодного экстерьера.
Тот короткий поцелуй в день ее приезда на остров стал для него самым ярким переживанием за долгое время, но ни к чему не привел. И хотя Гук не привык к отказам, ему пришлось признать, что сейчас он столкнулся именно с этим. Поэтому он решил несколько отдалиться от Лисы , давая ей понять, что и его терпение имеет пределы. Если бы все шло по плану, то сейчас он бы уже успел насладиться несколькими сессиями сногсшибательного секса. Более того, она бы ему уже, вероятно, наскучила, и единственное, что ему оставалось бы сделать, – это решить, как лучше сообщить ей о том, что все кончено.
В реальности все получилось иначе.
Манобан набросилась на работу с энтузиазмом, который его удивил. Она что, и полки в супермаркете наполняла с таким же рвением? Деметра говорила, что для англичанки просто радость крутиться по дому и на кухне.
Радость? Что-то ему от этой радости ничего не доставалось.
Или ее холодное поведение с ним было рассчитано на то, чтобы подстегнуть его сексуальный голод? Как бы то ни было, это сработало. У него каждый раз подскакивало давление, когда она появлялась на террасе в своем белом форменном платье. Этот цвет, а также волосы, забранные в аккуратный пучок на затылке, придавали ей вид идеальной прислуги. Тем не менее блеск огня в зеленых глазах, который Чонгук видел, когда она случайно встречалась с ним взглядом, предупреждал его о том, что приближаться к ней не стоит.
Чон вынырнул, помотал головой, чтобы стряхнуть с волос капли воды, и поплыл к берегу. Пора было начать новый день, играя роль радушного хозяина. Четверо из его гостей уже прибыли, но Бэйли Сондерс больше не значилась в списке. Два дня назад он ей позвонил и предложил перенести их встречу. Она согласилась. Женщины всегда с ним соглашались.
Возможно, и для Лалисы Манобан настало время понять, что бесполезно сопротивляться неизбежному.
– Вы отнесете кофе, Лалисе? – Деметра кивнула на поднос с кофе.
– Конечно. – Лиса разгладила складки на платье. – Может быть, добавить еще печенья?
– Не стоит.
– Хорошо.
Автоматически проверив, что на подносе есть все, что нужно, Лиса вздохнула. Еще одно безрадостное путешествие к столу, который был накрыт возле бухты, где Чон с его гламурными гостями заканчивали свой поздний завтрак. Она видела его строгое лицо в темных очках, когда шла по краю бассейна, стараясь выглядеть непринужденно – это было так же непросто, как забыть их поцелуй, что заставил ее тело буквально загореться жизнью и через мгновение оставил в состоянии нереализованного возбуждения.
И виновата в этом была она сама.
Почему нельзя было остановить его сразу? Потому что она не могла этого сделать. Ей хотелось, чтобы Чонгук ее поцеловал. Ей и сейчас этого хотелось.
Лиса чувствовала, как солнце немилосердно припекает ей спину, пока она несла кофе для сидящих за столиком гостей. Ее представили им вчера, и все они оказались владельцами яхт, самолетов и прочих вещей, с которыми она себя больше не ассоциировала. Она забыла ту жизнь, где женщины меняли свои туалеты по четыре раза в день, проводя большую часть года на каком-нибудь модном курорте. Она была дружелюбна и вежлива ровно настолько, насколько требовало ее положение, но старалась держаться в тени. Все принимали это как должное, и только Рашель иногда о чем-нибудь с ней заговаривала.
Вот и теперь, увидев Лису со сверкающим в лучах солнца кофейным подносом, она воскликнула:
– Обожаю греческий кофе! Он такой густой и сладкий, прямо как…
– Не надо делать слишком очевидных сравнений, – усмехнулся Сантино и поймал брошенную в него в шутливом гневе салфетку.
– Спасибо, Лалиса, – кивнула Рашель, беря с подноса маленькую чашку. – А можно еще минералки? Сегодня такая жара. Как ты ее выносишь в своей ужасной униформе? Чон Чонгук не разрешает тебе купаться, или ты все время должна торчать возле кофемолки?