Карантин

Никита и Давид осторожно пробирались сквозь эпицентр хаоса, где царил настоящий кошмар: мутанты, зомби и неизвестные твари рыскали среди остатков цивилизации. Роменский держался как можно ближе к Бергу, ощущая, как напряжение сжимает грудь. Они возвращались к поезду, таща тяжёлые рюкзаки, набитые таблетками, пятью исправными рациями, патронами и охотничьими пистолетами. К их счастью, оружейный магазин остался полностью нетронутым, словно его просто не заметили.

— Это слишком подозрительно, — пробормотал Давид, вглядываясь в ряды аккуратно уложенных патронов. — Тут всё слишком... целое.

— Нам повезло. Или, может, кто-то оставил это намеренно? — Никита прищурился, осторожно щёлкая затвором пистолета. — В любом случае, не будем испытывать судьбу. Пошли.

Вдруг перед ними вырос силуэт. Это был высокий человек с неестественно длинными руками и ногами. На его лице не было ни глаз, ни носа — только огромный рот и длинный, словно змеиный, язык. От вида этого существа по коже пробежали мурашки.

— Чёрт... — Давид инстинктивно сделал шаг назад.

Никита быстро показал ему жест молчать. Но именно в этот момент два зомбака, сражавшихся за кусок плоти, случайно опрокинули целый стеллаж. Глухой монстр отреагировал на вибрацию, сорвался с места и ринулся прямо на ребят.

— Бежим! — прошипел Берг.

Давид отскочил в сторону, споткнувшись о порог двери, которая распахнулась от его веса. Он тут же рванул вперёд, оставляя Никиту позади. Роменский вбежал в небольшую комнату и, захлопнув дверь, всем телом прижался к ней спиной. С другой стороны монстр яростно царапал и бился, но в конце концов, после нескольких минут жуткого скрежета зубов, стих и ушёл.

Шатен перевёл дыхание и обернулся. Его взгляд застыл на теле мужчины, лежавшего на полу. В руках мертвец сжимал записку и пистолет.

— Что за... — он медленно подошёл и наклонился, чтобы проверить состояние незнакомца. Тот был мёртв — по крайней мере, не выглядел заражённым.

Роменский развернул записку и понял, что это целый дневник, исписанный мелким почерком.

«Если вы это читаете, значит, я мёртв. Я заражён, на средней стадии. У меня закончились силы. Пожалуйста, не повторяйте тех же ошибок, что и мы...»

— Чёрт... — Давид провёл пальцами по листку, когда вдруг...

Сзади раздался хриплый стон. Призрак резко обернулся и в последний момент увернулся от разбитых ногтей, пролетевших в опасной близости от его куртки.

Труп ожил!

Роменский молниеносно кинулся к выходу, оставив позади полумёртвое существо, завывающее от ярости. Как только он выбежал в коридор, чья-то сильная рука схватила его и затащила в шкаф для персонала.

— Тише! — рявкнул кто-то ему на ухо.

Роменский едва успел подавить крик, когда его обняли за талию и заставили сесть на чьи-то колени. Чужая рука крепко зажала ему рот. Сквозь металлическую решётку дверцы парень увидел, как глухая тварь прошла мимо. Она остановилась перед шкафом, вдохнула воздух и, не уловив ничего подозрительного, продолжила свой зловещий путь.

Роменский осторожно поднял голову, и его взгляд встретился с карими глазами Никиты.

— Берг... — выдохнул он.

— Что ты творишь, идиот? — прошипел Никита. — Я же сказал держаться вместе!

Давид с облегчением выдохнул, а по его щекам разлился лёгкий румянец.

— Извини... Просто... — он неуверенно показал на дневник в своей руке. — Это может быть важно.

Никита кивнул.

— Ладно. Потом разберёмся.

Как только угроза миновала, ребята выбрались из укрытия и поспешили к станции. Там их уже ждали Зени, Сергей и Лена — готовые к новому пути.

***

Давид сидел на небольшой кухне поезда, которая находилась в последнем вагоне. Горячий чай медленно отдавал тепло его ладоням, а терпкий аромат заполнял ограниченное пространство. Он откусил кусочек печенья, наслаждаясь моментом относительного спокойствия, когда вдруг дверь с грохотом распахнулась. Внутрь влетел Зени — запыхавшийся и взволнованный. Его грудь быстро вздымалась и опускалась.

— Давид, быстро! — он опёрся руками на стол, пытаясь перевести дыхание. — Никита всех собирает в главном вагоне. Записка того человека... она очень важна.

Шатен вздохнул, закинул в рот остаток печенья и, прихватив чашку с чаем, поднялся.

— Что там такое? — он отпил глоток, внимательно глядя на друга.

Зени посмотрел на него так, будто не мог поверить, что тот ещё задаёт вопросы.

— Просто пошли! Сергей уже там. Что-то серьёзное.

Призрак не стал спорить. Вместе с Зени они быстро двинулись сквозь вагоны, преодолевая узкие проходы и едва не врезаясь в стены, пока поезд раскачивался на рельсах.

По мере приближения к главному вагону он чувствовал, как его сердце начинает биться быстрее.

Когда они вошли, все уже были на месте. У пульта управления стоял Никита, держа в руках смятый, заляпанный листок. Его лицо было серьёзным, а глаза — напряжённо блестели.

— Прошу всех внимательно слушать, — начал он, разворачивая записку. — Это оставил мужчина, которого нашёл Роменский. Вот что он пишет...

Никита глубоко вдохнул и начал читать:

«Я остался один. Монстры повсюду. Выйти мне некуда. Моя жена и дочка... они заразились. Я... я должен был это сделать. Я задушил их, пока они ещё были в сознании. У меня осталась одна пуля. Я использую её на себе. Но перед смертью я оставляю этот дневник.»

— Здесь обрыв, — Берг перевернул лист.

«•Щелкуны — слепые, но с острым слухом. Они высокие, с неестественно длинными руками и ногами. Их кости выпирают из тела, создавая жуткий облик.
•Самозванец, или Безликий — существо без собственной формы, оно копирует облик тех, кого съело или укусило.
•Жители — обычные мутанты, которые ещё напоминают людей. Они не такие опасные, но всё равно агрессивные.
•Заражение происходит только через слюну монстра. Она проникает даже сквозь одежду. У вас есть только два дня, чтобы вылечиться, потом будет поздно...»

Воцарилась напряжённая тишина. Каждое слово вонзалось в сердце, как лезвие. Все в вагоне прокручивали в голове эти страшные детали.

— Чёрт... — пробормотал кто-то.

— Это объясняет, почему заражённые так быстро превращаются... — тихо добавила Лена, сжимая кулаки.

— Но если заражение только через слюну, значит, не каждый поцарапанный или раненый заражается? — задумчиво сказал Сергей.

— Возможно, — кивнул Никита. — Но рисковать не стоит. В любом случае, заражённых нужно изолировать или...

Он не закончил фразу, но все поняли, что он имел в виду.

— Вопрос теперь в том, что делать дальше? — буркнул Давид, оглядывая остальных.

— Надо найти тех, кто ещё жив. — Сергей сжал кулаки. — Если есть живые, мы должны добраться до радиовышки и передать сигнал. Кто-то точно ещё жив...

— А если мы привлечём внимание? — скептически заметил Зени. — Радиосигнал может услышать не только выживший. А вдруг монстры тоже реагируют на звук?

Опять повисла тишина. Все переваривали его слова.

— Это риск, — признал Никита. — Но что нам ещё остаётся? Мы не можем просто ехать в никуда. Нам нужен план.

Он задумчиво провёл пальцами по подбородку и снова перечитал записку.

— Хорошо. У нас два варианта: либо мы пытаемся выйти на связь и найти других выживших, либо отправляемся на военную базу в поисках оружия и припасов. Выбор за нами.

В вагоне снова воцарилась напряжённая тишина. Каждый понимал, что от этого выбора зависит их жизнь.

***

Следующая остановка была тихой. Никто не вышел из вагона, кроме Сергея и Зени, которые тут же начали устанавливать вышку на один из вагонов, чтобы отправить сигнал.

Давид сидел в углу и играл на гитаре, тихо молясь, чтобы у них всё получилось. Его пальцы уверенно касались струн, а мелодия звучала так же тревожно, как и его мысли. Он чувствовал, как напряжение в воздухе сгущается, как невидимая сила сжимает грудь в ожидании.

— Их нет слишком долго, — вздохнула Лена, сжимая руки. — Мне это не нравится.

— Всё под контролем, — заверил её Никита, хотя и сам волновался. — Сергей и Зени знают, что делают.

Давид на мгновение оторвался от игры и посмотрел на него:

— И всё же, если связь не пройдёт... Что мы будем делать?

— Не думай об этом. Всё получится, — твёрдо сказал Берг.

Наконец, двое парней вернулись в вагон. Сергей вытер пот со лба и кивнул:

— Всё, вышка установлена. Теперь дело за тобой, Берг.

Никита быстро подключил оборудование, и они начали передавать сигналы. Лена наблюдала за процессом, её глаза светились надеждой, но она угасла так же быстро, как и появилась.

Вдруг из динамика раздался голос. Этот голос был знакомым. Живым. Настоящим. Давид замер, его пальцы перестали касаться струн. Он пытался вспомнить, где слышал этот голос раньше. В голове пронеслись обрывки воспоминаний, лица, моменты... И вдруг он понял. Его глаза расширились от осознания.

— Феликс! — воскликнул он, вскакивая на ноги.

Берг схватил микрофон и попытался докричаться до друга:

— Феликс! Мы тебя слышим! Держись!

Но с другой стороны никто не ответил. Феликс лишь назвал координаты и место, где находился. Его голос звучал приглушённо, будто он из последних сил говорил.

— Если кто-то меня слышит... Пожалуйста... У меня мало провизии... — голос оборвался.

Давид перевёл взгляд на Берга, их глаза встретились. Поезд как раз направлялся в ту сторону.

— Нам нужно выдвигаться, — сказал Давид, скрывая волнение за серьёзным лицом.

— Немедленно, — добавил Никита, проверяя курс поезда.

Сергей и Зени быстро спустили вышку, а Давид остался рядом с Никитой. Блондин не отходил от него ни на шаг. Он незаметно обнял друга за талию, и от этого жеста Давид покраснел. Он прокашлялся и повторил:

— Хм... Надо ехать.

Лена обеспокоенно посмотрела на них:

— Вы уверены, что это не ловушка? Может, нас хотят заманить?

— Это Феликс. Я узнаю его голос, — уверенно ответил Давид.

— Но...

— Никаких «но», — перебил её Берг. — Мы идём за ним.

Никита усадил Давида в кресло у пульта управления поездом. Его руки уверенно потянулись к молнии на куртке Давида.

— Что ты делаешь? — растерянно спросил Роменский, глядя на Никиту.

— Проверяю, не ранен ли ты, — спокойно ответил тот.

— Со мной всё в порядке, — пробормотал Давид, чувствуя тепло его рук.

Берг поднял на него взгляд, в уголке губ играла едва заметная улыбка:

— Просто хочу быть уверенным.

Давид на мгновение застыл, затем тихо выдохнул и позволил другу убедиться, что с ним всё в порядке. Впереди их ждала опасная дорога. Но сейчас, в эту минуту, они были вместе — и этого было достаточно.

Давид смотрел в окно вагона, наблюдая, как за ним проносится искажённый мир. Мысли о будущем не давали ему покоя. Он не знал, сколько ещё сможет продержаться или не станет ли одним из тех монстров, которых они встречали.

Гитара лежала на полу, но сейчас его больше волновали не мелодии, а выживание. В конце концов, он решил завести личный дневник — хотя бы для того, чтобы оставить после себя какую-то историю, если всё пойдёт не так. Достав из рюкзака большой чистый блокнот, он взял ручку и открыл его.

— Что ты там пишешь? — голос Никиты заставил его вздрогнуть.

Давид поднял голову и встретился с его взглядом. Глаза Берга были внимательны, любопытны, но в то же время немного усталые.

— Дневник, — коротко ответил Давид, снова опустив глаза к бумаге.

— Зачем?

— Не знаю... Может, чтобы оставить хоть что-то после себя, если...

Никита наклонился ближе, его брови слегка сошлись.

— Если что? — его голос прозвучал почти с возмущением.

Давид вздохнул и тихо ответил:

— Если я тоже заражусь.

Блондин вздохнул и сел рядом, положив руку ему на плечо.

— Ты не заражён. Если бы что-то было, мы бы уже это заметили. Не думай о плохом.

— А если нет? — Давид отвёл взгляд. — А если оно уже внутри, просто ещё не проявилось?

— Послушай, — Никита приподнял его подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Мы все здесь в одной лодке. Если что-то случится — мы найдём способ справиться. Вместе.

Давид не ответил, но сердце сжалось. Вместе... А что, если он станет угрозой для Никиты? Что, если однажды он проснётся, а его рука будет уже не рукой, а щупальцем или чем-то похуже?

Он снова опустил взгляд и перевернул дневник на первую страницу. Написал дату и начал записывать всё, что произошло с ним и Никитой в эпицентре. Как они наткнулись на заражённого мужчину, как прятались в шкафу, как Давид ощущал тепло и запах Берга, и как постепенно начал влюбляться в него. Но это было неправильно. Никита — правильный парень, ему точно нравятся девушки. Всё это не имело значения.

— Я пойду проверю, всё ли в порядке с локомотивом, — сказал Берг, поднимаясь. — Если что — зови.

Давид лишь кивнул и дождался, пока Никита выйдет из купе. Затем спрятал дневник под матрас. Он не хотел, чтобы кто-то, а особенно Берг, узнал о его чувствах. Он взял свою куртку, порванную когтями заражённого, и решил её зашить. Но, осмотрев повреждённое место, замер — царапина увеличилась, стала будто больше, а края ткани медленно распадались, словно под действием кислоты. Куртка начала разрушаться прямо в его руках.

— Что за... — прошептал он.

Материя разъезжалась, будто заражение распространялось и поглощало ткань. Он быстро закатал рукав рубашки и осмотрел руку, к которой почти прикасались когти. Кожа была чистой. Ни следа инфекции. Но значило ли это, что он в безопасности?

— Давид? — послышался голос Никиты. — Эм... Можно тебя на секунду?

Давид быстро собрался, схватил куртку и выбросил её в окно вагона.

— Да! — ответил он, стараясь сделать голос спокойным.

Блондин вернулся в купе и посмотрел на него.

— Всё нормально?

— Да, просто... устал, — соврал Давид и опёрся о стенку.

Берг молча сел на пол рядом.

— Ты меня тревожишь...

Шатен лишь хмыкнул, понимая, что после этого разговора заснуть будет непросто. Но сейчас не время говорить о страхах. Пока всё шло спокойно. И он должен был сделать всё, чтобы так оставалось как можно дольше.

***

Темнота ночной комнаты казалась гнетущей. Давид проснулся от ужасного кошмара, тяжело дыша, словно только что пробежал марафон. Его сердце бешено колотилось, а спина была покрыта холодным потом. Он чувствовал, как кожа натягивается в непривычных местах, а пальцы будто хрустят, словно зажаты в тиски. Он распахнул глаза, пытаясь понять, где он, но реальность и кошмар путались в его сознании.

Во сне он стал монстром. Его тело мутировало, кожа превращалась в тяжёлую, грязную чешую, а пальцы — в когти, разрывающие всё вокруг. Кровь его друзей, их крики... Никита! Он не смог остановить себя, не смог помешать. Звук разрываемого тела... страшно было даже вспоминать. И вот, в темноте ночи, он снова чувствовал это — ужасное отвращение к самому себе.

Глаза Давида быстро наполнились слезами, и он не смог их сдержать. Вся эта жуть, все эти воспоминания преследовали его этой ночью. Он сжал кулаки, пытаясь изгнать этот кошмар из головы, но ничего не помогало. С каждым вдохом страх проникал глубже в сердце, пока наконец он не понял: он проснулся, всё это был лишь сон. Но даже в реальности сердце билось так, словно ему действительно пришлось пережить всё, что случилось во сне. Шатен посмотрел на свою руку. Всё хорошо... Он человек.

Он больше не мог оставаться в кровати, поэтому встал и тихо подошёл к термосу с водой, стоявшему на столике рядом. Пил жадно, но вода не могла утолить ту жажду, что была не физической, а душевной.

Он сделал ещё несколько глотков и поставил термос обратно на стол, чувствуя, как постепенно успокаивается. Однако в груди всё ещё оставалось место для напряжения, и оно было таким большим, что Давид не знал, справится ли он с ним. Он тихо вдохнул и вернулся к своей кровати. Он посмотрел на Никиту, который спал рядом. Спокойный, расслабленный. Беззаботный — в отличие от него. Призрак немного наклонился и, не задумываясь, провёл пальцами по его лбу, поправляя пару прядей, спадавших с головы. Они были мягкими, слегка спутанными после сна, и Давид невольно улыбнулся.

Никита зашевелился, просыпаясь от движения рядом, и медленно открыл глаза. Сначала смотрел на него сонно, но быстро вернулся к реальности.

— Не спится? — спросил Никита тихо, потягиваясь, чтобы размять мышцы, и снова устроился поудобнее на кровати.

— Кошмары... — произнёс Давид, его голос был напряжённым, будто он пытался скрыть боль.

Берг услышал этот тон и сел на кровати, посмотрев на друга внимательнее. Что-то не так. Он чувствовал, как Давид дрожит, даже если это и не было заметно. В его взгляде было столько печали, что даже мгновение молчания казалось тяжёлым.

— Какие кошмары? — спросил Никита, наклоняясь ближе и касаясь его плеча — как будто спрашивая, но и наблюдая, сможет ли Давид открыться.

Ромашка отвёл взгляд, сжав губы. Казалось, он никогда не сможет поделиться тем, что произошло в его снах.

— Мне приснилось, что я... — Давид запнулся, тяжело сглотнул, словно пытаясь вытолкнуть из головы воспоминания о кошмаре. — Что я мутировал. Что стал монстром, и... — Давид задержал дыхание. — И я... я убил вас всех. Я не смог себя остановить. Никита, я видел, как твоё тело... рвалось. Как ты, как и все, просто не смогли убежать от меня.

Блондин на миг замолчал, глядя ему в глаза, и тогда понял: это не просто кошмар, это чувство вины, которое давило на Давида. Оно тянуло его вниз, заставляя чувствовать вину за то, в чём он не был виноват. Никита тихо, но решительно притянул его к себе, обняв и крепко прижав к своей груди.

— Ты здоров, Давид. Это просто кошмары. Это не реальность. Я здесь, и я останусь рядом. — Его голос был твёрдым и в то же время успокаивающим, как одеяло, укрывающее замёрзшую душу.

Шатен закрыл глаза, чувствуя, как его сердце понемногу успокаивается. Его дыхание стало ровнее, но ужас всё ещё оставался где-то в глубине сознания.

— Я... я не смог... я не мог себя контролировать... — пробормотал Призрак, но Никита, не позволяя ему утонуть в этих болезненных мыслях, лишь крепче обнял его.

— Всё будет хорошо, — произнёс Берг, проводя рукой по его спине. — Всё будет хорошо. Ты не один. Я с тобой. Ты не сделаешь ничего плохого. Я верю в тебя.

Давид молчал, ощущая, как с его плеч хотя бы частично спадает груз. Его мысли всё ещё куда-то плыли, но теперь были хотя бы немного успокоены.

— Спи, — тихо сказал Никита. — Ты здоров, и всё будет хорошо.

Ромашка наконец закрыл глаза и погрузился в сон, чувствуя, как тревога медленно отступает, оставляя только покой и тепло рядом с другом.