Глава 14
301 год, осень. Остров Феррерс
Фаэлитин поймала себя на том, что уже пятый раз перечитывает одну и ту же страницу, и до сих пор не может сказать, о чем вообще эта глава. Она воздела глаза к высокому библиотечному потолку и, выдержав драматичную паузу, с хлопком захлопнула книгу.
– Да пошло оно, – прошипела Литти самой себе.
Она вскочила и швырнула томик "Единственного и самого научного объяснения, почему русалки хранят свои легенды в раковинах, и экономических последствий данного решения" на кресло, в котором полулежала до этого, закинув ноги на подлокотник.
– Да пошло оно! – повторила Литти в полный голос.
И бросилась к зеркалу, на ходу уже активируя заклинание связи. Причем ей было все равно, чем в такой поздний час могут быть заняты Сар с Сиэсом в преподавательской спальне – дело было срочное.
– Ну, давай же, давай, быстрее, идиотское зеркало! – она вцепилась в столешницу так, что побелели костяшки. – Живо работай!
Наконец зеркало и правда пошло рябью, но как-то неохотно, словно сквозь туман. Фаэлитин схватила его с подставки и встряхнула, будто это могло помочь.
– Доброй ночи, Фаэлитин. Что-то, кхм, – слегка помятый и порозовевший Рин из-за стекла кашлянул, прежде чем продолжить, и только по тому, как он поджал губы, Литти спустя несколько секунд поняла, что на самом деле это Сиэс, – что-то горит?
– Сар-то явно у тебя, – нервно усмехнулась она, не удержавшись даже в такой момент.
Сиэс понимающе ухмыльнулся, шкодливо и непривычно – Фаэлитин очень давно не видела его таким.
– Вот именно. Так что если да, то пусть хоть нахер обратится в пепел. Можешь жарить зефирки и не трудиться держать меня в курсе, – он махнул рукой. – Да пошло оно.
– Прости за это, – Литти поморщилась, и ей даже на мгновение стало совестно, что она выдрала его из постели и едва не заставила волноваться всерьез, – но мне очень нужно кое-что из Академии. Наверняка в тайнике все осталось так, как и было. Я не собиралась пользоваться этими гримуарами в качестве твоего библиотекаря, но теперь мне кажется, что это было глупо... Может, и сейчас не очень умно, но...
– Тайник? – Сиэс нахмурил брови, вычленив из ее монолога единственную важную информацию. – Который?
Литти вскинулась, оживилась и зачастила:
– На верхней полке, в разделе устаревших справочников по бытовой магии. Второй шкаф, левая сторона. Там надо...
– Я прекрасно помню, что там надо, – перебил ее Сиэс. Он и правда помнил.
– Ты лучший! Самый лучший! Как же я тебя люблю, Феррерс!
Сиэс тихонько рассмеялся и покачал головой.
– Подожди... – он обернулся через плечо и что-то сказал одними губами, так, что даже Литти не разобрала, – скажем, еще час, может, два. Я перешлю его тебе лично, если будешь паинькой.
– Сару привет, – очаровательно улыбнулась Фаэлитин, – спасибо тебе. Вам обоим. И извините.
Сиэс только снова качнул головой, мол, пустое, и изображение пошло рябью. Зеркало тут же отправилось на подставку, а Фаэлитин ахнула и уставилась на свои руки. Рукава изящного платья задрались, украшения сбились, обнажая мелкие шрамы на пальцах и кистях, уходящие по предплечьям вверх, почти незаметные, если нарочно их не искать.
Ее руки впервые за много лет мелко подрагивали – от нервов, от предвкушения, от мандража и нетерпения. А ведь сидя в библиотеке лордов Феррерсов она уже почти забыла, каково это... Что ж, значит, пора вспоминать.
ххх
Если ты библиотекарь, то ты не только присматриваешь за книгами на полках и помогаешь лорду находить старые карты. Ты невольно хранишь истории – пока твое сердце не переполнится ими и не разорвется.
Фаэлитин распахнула окно, впуская тьму и прохладу в комнату, и перегнулась через подоконник, по пояс высунулась в ночь. Оказавшись вне круга света от трепещущих свечей в канделябре, вдохнула полной грудью, пока голова не закружилась. Хотелось закричать во весь голос то ли от восторга, рвущегося наружу, то ли от осознания, какая же она идиотка.
Цепочка с кольцом, которую она носила на шее, болталась свободно и блестела от тусклого света. Литти поймала ее в ладонь и качнулась обратно в комнату.
Кольцо – ничего такого, лишь лунный камень в оправе из серебра, причем оно еще и было слишком большое для тонкого девичьего пальца – замерзло за то время, пока болталось в воздухе без соприкосновения с теплым телом, и теперь приятно холодило ладонь, отрезвляя и одновременно вызывая воспоминания. Литти глянула через него на ночное небо. Кольцо предназначалось не ей, и, может быть, она была бессердечной и злой, но благодарила всех богов, что тому, другому, оно сейчас не принадлежит.
Это была не такая уж и долгая история – но она была полна горечи, боли и любви.
Фаэлитин задумчиво посмотрела на черное море внизу, становящееся небом у горизонта. На тень от замка, которая делала ночь еще темнее. Тогда ведь тоже было так темно...
ххх
296 год, лето. Остров Феррерс
Эта история начинается просто, всего лишь с вопроса: что бы вы стали делать, окажись вы обнаженными в комнате с драконом, которого желаете?
А Сиэс Филитэарн Феррерс дрожал всем телом от усталости, злости и страха, и смог унять дрожь только лишь когда Сар выдохнул облачко дыма ему на щеку и прошелся пальцами по напряженным плечам.
– Прости меня за то, что это все, что у нас есть, – Сиэс, должно быть, продолжал начатый ранее диалог, как продолжал нервно кусать губы и все никак не мог восстановить дыхание. – Прости, что это все.
Баласар опустил свою большую ладонь ему на затылок и мягко провел по волосам. Заложил непослушную – лишь до утра – прядь волос за острое ухо.
– Что ты видишь, когда закрываешь глаза? – спросил так мягко, как только мог.
Сиэс глухо и отчаянно застонал.
– Улыбку отца, – ему словно было больно, но он не мог отвести взгляд от лица любимого, просто никак не смог бы, даже если бы от этого зависела его собственная жизнь. Поэтому он смотрел на Сара широко распахнутыми глазами и продолжал. – Он улыбается, так, как они с Рином умеют, и говорит, что... – голос его пресекся, по всему телу пробежала судорога, но выражение так и осталось бесстрастным. Сиэс вдохнул, наконец. – И он позволяет. Позволяет, так легко, и лучше бы запрещал, ругался и проклинал меня, что угодно, только бы не так...
Синева его глаз словно бы выцвела до серости, или Сару так только казалось в полутьме спальни. Золотые волосы рассыпались по алой чешуе и смотрелись на ней дивно, как в сказке.
Миэтилю нравится носиться вокруг и требовать сказку о принцессе и драконе, он издевательски хохочет и хитро переглядывается с Литти, но правда в том, что это действительно чудесный, сказочный дар для них обоих. Золото и огонь. Мгновение и вечность. Соревнование между памятью и небытием.
– Я не знаю, что мне делать, – Сиэс уронил голову на руки, а руки его лежали на Саре, и получилось так, что он просто уткнулся носом ему в грудь. Уткнулся и затрясся мелко-мелко, будто бы плакал, хотя глаза его оставались сухими.
– Эсси, – Сар обнял его, и Сиэс прильнул к его руке, словно на этих объятиях заканчивался весь его мир.
Этот дракон и правда любил его так, что этой любви хватило бы на весь Архипелаг, и на соседние королевства бы еще осталось. На самом деле принцесса с золотыми волосами в этой сказке не заперта в башне, принцессе просто всегда холодно. А драконий огонь ее спас.
– Я спросил его о свадьбе, – бесцветно продолжил Сиэс, не поднимая головы. – О кольце. Он смеялся так, что опрокинул бокал с вином. И я не знаю, я правда не понимаю, я не знаю, что мне...
– Но я еще жив, – Сар оставался спокойным и будто бы даже слегка веселым, но тот, кто хорошо знал его, прочитал бы в глазах боль и огромную тревогу за свою остроухую любовь. – И у нас впереди много лет счастья, столько, что ты успеешь забыть, как страшно тебе было сегодня, и будешь помнить только то, как сильно мы друг друга любим.
Сиэс кивнул, не поднимая головы, и Сар продолжил ласково, бархатно что-то ему говорить.
В это время Миэтиль Анариэн Феррерс поднимался по лестнице в свою спальню как минимум полчаса.
Они с Оромэ шли в обнимку, хихикали, целовались на каждой площадке и уже едва не уронили с галереи вазон с какой-то пальмой, когда Оромэ вздумал подсадить Рина на перила, чтобы удобнее было расстегнуть на нем штаны. Рубашку своего парня перед входом в замок младший лорд Феррерс еще кое-как застегнул на одну пуговицу (получилось криво), а про свою напрочь забыл, так что она сползала с его плеча, да еще и ужасно намокла от соленых влажных волос. У Рина в руке была еще не начатая бутылка вина, у Оромэ – открытая внизу, на пляже, и уже почти пустая.
И они как раз смеялись над чем-то, перемежая смех с поцелуями, когда наконец лестница кончилась, и началась ковровая дорожка в коридоре. Хороший знак.
Дверь в первую комнату за углом была лишь прикрыта, и они одновременно услышали тихие голоса. Замерли на несколько мгновений, прислушиваясь.
– Он плачет, – Оромэ поправил ужасно обляпанные Рином и, кажется, даже с отпечатком вина очки на лбу.
Рин медленно наклонил голову к плечу, будто не сразу понял, к чему он это.
– Мы не вмешиваемся в дела друг друга, тем более, он наверняка не один. Я не...
Оромэ взглянул на него задумчиво и печально, ободряюще приобнял за талию.
– Если бы ты услышал, что наша мелочь плачет, то вломился бы к ней, с кем бы она там ни была. Думаю, она раскричалась бы или даже укусила тебя, но была бы благодарна просто до луны и обратно. А?
Рин пробежал пальцами по его плечу под рубашкой, тронул сережку, как кошки играют с лентой, и оставил в уголке его губ смазанный, пьяный поцелуй.
– Я скоро приду, – прошептал он Оромэ на ухо. – Совсем скоро. Прости. Где постель ты знаешь.
Оромэ подмигнул ему, подталкивая к чужой спальне, и Рин скорее, пока не передумал, тронул ручку двери, то ли забыв, то ли нарочно не став стучаться.
В спальне у Сиэса было темно. Из открытой двери на балкон тянуло ночной прохладой, и теплились только два огонька в полуприкрытых драконьих глазах. Даже эльфийским зрением было не рассмотреть ничего, кроме того, что во мраке золото мешалось с алым. Мгновение и вечность. Соревнование между болью и любовью.
Рин, даже не шатаясь, бесшумно подошел к кровати. Это было просто, хотя чужое горе липло к коже и въедалось в нее, будто соль. Наклониться над смятой постелью тоже было просто.
– Ты тратишь время, – прошипел Рин брату в самое ухо, – поищи хоть какую-то смелость по своим тайникам – и прекрати это.
Сиэс вздрогнул, кажется, всхлипнул.
– Они умрут. Они умрут, как ты не понимаешь!.. – надо же, неужели и правда плакал?
– Мы все умрем, уж поверь мне, – Рин дернул плечом, – просто кто-то будет делать это дольше, а помнить – больше.
Если бы он что-то понимал не только в смерти, а в том, как остановить ее!.. Какое глупое, бесполезное умение. Подстать безнадежному младшему брату.
Сиэс тоже зашипел что-то, должно быть, проклятия. Или просто ругался.
– Держи, дорогой братец, – Рин вложил в его бессильно висящую руку бутылку. Больше он ничего не мог сделать. – Это залечит все, что у тебя болит. А ты, – Рин глянул на Сара, так и не шевельнувшегося с тех пор, как открылась дверь, – не дай ему, идиоту, простыть. Завтра прием, и меня потащат вместо него, если наследничек будет дурно себя чувствовать. Ненавижу приемы.
И он убрался оттуда – так же тихо, как и заглянул сюда, и ему не нужно было оборачиваться, чтобы спиной почувствовать, как горько и любяще улыбается Баласар в темноте.
Под утро Миэтиль Анариэн Феррерс выскользнул из рук задремавшего Оромэ и, неприязненно шлепая по холодному мрамору на полу босыми ногами, пришел в библиотеку. Забрался на стол, допил остатки из кружки Фаэлитин и сказал, что больше всего на свете ненавидит сказки о драконах и принцессах. И вручил ей чужое кольцо.
– Будущий лорд Феррерс трус и изволил передать, что просит никогда не напоминать ему об этом, – поморщился Рин. – Но, думаю, однажды он передумает. Когда-нибудь.
ххх
301 год, осень. Остров Феррерс
Литти бездумно повертела кольцо в пальцах, вспоминая. С тех пор прошли годы, но у нее все отпечаталось в памяти до того отчетливо, что ой казалось, будто это было только вчера.
Вдруг что-то зашипело в глубине комнаты, за книжными стеллажами, там, куда не дотягивался свет от свечей. Литти вздрогнула, в руке у нее вспыхнул сгусток магии, которой при желании можно отправить незваного гостя так далеко, что ему не захочется возвращаться. Но она тут же поняла свою ошибку: это был не незнакомец, не таинственный ночной вор и даже не лорд Феррерс, решивший глухой ночью сунуть нос в парочку карт.
На дальнем столике в остаточном блеске от магического перемещения лежала книга – потертая, ободранная, с уголками, по старинке обитыми железом, с тяжелой застежкой, запертой на проржавевший замок. Книга была в скверном состоянии, будто прошло не тринадцать лет, а сто тридцать, но Фаэлитин было наплевать. На книге лежала записка, сложенная вдвое незапечатанная бумажка с гербом Академии.
Надо же, и часа не прошло – все-таки Сиэс верен себе, как всегда...
Литти бросилась к столу еще быстрее, чем до этого побежала к волшебному зеркалу. Смахнула записку в сторону, пара едких фраз и добрый совет вполне могли подождать. И обеими руками схватилась за гримуар.
И она готова была поклясться, что ей не почудилось, это придумало не ее лукавое сознание и не обманчивые чувства, это происходило взаправду, наяву – гримуар мелко завибрировал у нее в руках, будто тоже столько лет ее терпеливо и преданно ждал.