Ты - приоритет

Полина ведет себя тихо всю дорогу. Я решаю пока не отвозить ее ни к себе, ни к ней домой, просто разъезжаю по городу, давая ей возможность успокоиться. От ее тихих всплихах и мокрых глаз у меня сжимается сердце. Она смотрит в одну точку перед собой и ничего не говорит.

Я совершенно не знаю, что делать и как привести ее в чувства. От веселой, дерзкой и своенравной девушки не осталось и следа. Вместо нее рядом со мной сидит потерянный и разбитый человек.

Я, конечно, понимал, что у них в семье нездоровые атмосфера, но, чтобы насколько. Да ее унижают, обвиняют и заставляют усомниться в себе.

Это вообще что?

И это все делает родной для нее человек. Ее мать.

У меня в голове это не укладывается.

Я когда увидел ее слезы, на пару секунд опешил и растерялся, не зная, что и делать. Но мой мозг сам вспомнил указания моей мамы.

«Сынок, когда видишь, что девочка плачет, нужно подойти и обязательно успокоить, подбодрить и проявить доброту».

Поэтому-то я сразу и рванул в машину, чтобы успокоить Полину, как и учила меня мама.

Мой поток мыслей прерывает новое вспыхивание.

«Малышка, как ты терпишь все это так долго»?

Вслух же я не решаюсь ничего сказать. Рано. Полина сейчас очень уязвима. Лишнее слова или лишний жест может вывести ее из себя или вызвать новый поток слез.

То, что я до сих пор держу ее ладонь в своей руке уже говорит о том, что она в шоке и не может нормально мыслить. Будь на ее месте сейчас та Полина, которую я знаю, то она мигом бы поставила меня на место и разъединила наши переплетенные пальцы.

Останавливаюсь на очередном светофоре и еще раз смотрю на девушку: красные от слез глаза, слипшиеся ресницы, немного размазалась тушь, пустой взгляд.

Я почти уверен, что сейчас она занимается самокопанием и винит себя в ссоре с родительницей. Я должен что-то сделать. Пускай сейчас она не может бороться, но в дальнейшем ей придется. В противном случае, это все окончательно ее сломает.

Впереди замечаю небольшое кафе. Свет еще горит, а значит есть надежда, что оно работает.

Съезжаю с дороги и одной рукой паркуюсь возле небольшого здания с огромное подсвечивающийся вывеской. Фасад выполнен из коричного дерева, по краям от входной двери, два пластиковых окна, плоская крыша, в углах здания вмонтированы бежевые колонны. Надеюсь, внутри будет также неплохо, как и снаружи.

– Полин, – мягко зову девушку.

Со второго раза она неуверенно поворачивает голову на меня.

– Пойдем, – расцепляю наши пальцы и выключаю зажигания.

Девушка словно просыпается от спячки и осматривается по сторонам.

– Где мы? – говорит почти шепотом.

– Приехали в кафе, тебе нужно поесть.

– Я не хочу.

– А я разве спрашивал хочешь ты или нет? – спокойно отвечаю я. – Ты когда в последний раз ела? Перед работой?

Она кивает.

– Вот поэтому тебе и нужно поесть.

– Но я не хочу, – ее голос дрожит и еще чуть-чуть и она снова заплачет.

Черт.

Нужно сменить тактику.

– Послушай, мне мама в детстве говорила, что есть нужно всегда. Неважно плохо тебе или хорошо. Есть нужно обязательно, – ее лицо ничего не выражает. – А еще я слышал, что сытые люди - добрые люди.

– Но я не злая, – отвечает почти шепотом.

– Конечно, нет, – тепло улыбаюсь. – Но поесть тебе нужно все равно.

– Илья, – устало вздыхает Полина и опускает голову.

– Я понял. Может тогда только кофе?

Она поднимает на меня свои грустные зеленые глаза и мое сердце вновь сжимается. Но я все равно выдерживаю этот продолжительный взгляд.

– Ладно, – сдается она. – Кофе можно.

– И может творожный кекс?

– Илья.

– Хорошо, хорошо, – поднимаю руку в знак поражения. – Идем?

– А можно я не пойду? – Полина смотрит на меня с надеждой.

– Нельзя. Ты пойдешь со мной. На людях ты плакать не будешь, – проверяю внутренний карман на наличие кошелька.

– А ты не боишься, что о тебе подумают посетители? – я вопросительно вскидываю бровь, и Полина продолжает. – Ты войдешь в кафе с девушкой, у которой лицо красное от слез. Могут подумать, что плачу я из-за тебя.

– Пожалуйста, – фыркаю. – Мне все равно, что подумают другие. Я знаю истинную причину твоих слез. Ты тоже ее знаешь. А остальное неважно.

Полина замолкает и спустя пару секунд молча все же выходит из машины.

Внутри кофейни выглядит уютнее, чем снаружи. Бирюзовые стены создают атмосферу расслабленности и спокойствия. Светло-коричневые столики, выполненные из натурального дерева, гармонично сочетаются со стульями: один - молочный, другой - нежно-голубой. На каждом столе стоят небольшие белые вазы с зеленой растительностью. Между столиками висят лампочки, излучающие теплый свет. В воздухе легкий и ненавязчивый аромат свежезаваренного кофе и выпечки. Негромкая музыка приглушенно играет в уголках кофейни.

На фоне бирюзовых стен выделяется светлая стойка с кассой для продажи кофе. За прилавком на черном полотне размещено меню, в котором собраны самые разные виде напитков. Рядом со стойкой располагается витрина со свежей выпечкой и сладостями.

За кассой стоит молодая бариста, с яркими красными волосами, собранными в небрежный пучок.

– Здравствуйте! Что будете заказывать? – произносит она, приветливо улыбаясь.

– Добрый вечер, – отвечаю я. – Два ванильных рафа, пожалуйста.

– Секунду, – девушка хмурится, глядя в монитор. – Простите, пожалуйста. Нужно будет немного подождать. Компьютер завис.

– Ничего, ничего, – киваю и перевожу взгляд на Полину. Она с грустью в глазах вопросительно смотрит на меня.

– Почему ты так смотришь?

– Почему именно раф?

– Я запомнил, какой кофе ты пьешь, – невинно пожимаю плечами. – Или у тебя любимчик изменился?

– Не изменился.

Ее губы слегка приподнимаются в улыбке.

– Так, два ванильных рафа, – повторяет наш заказ бариста. – Может что-то из выпечки или сладостей?

Я быстро окидываю витрину и улыбаюсь, когда глазами нахожу творожные кексы.

Это точно судьба.

– Будьте добры еще три творожных кекса и все с собой, пожалуйста.

Целенаправленно избегаю недовольного взгляда Полина и пытаюсь не выдать улыбки.

– Четыре минуты ожидания.

Я киваю, и мы с Полиной немного отходит в сторону.

– Я не съем три кекса, – возмущается она.

– А сколько съешь?

– Максимум один.

– Договорились, – победно улыбаюсь. – Остальные два сам съем. Не пропадать же еде.

Полина смотрит куда-то вдаль, не отвечает и не обращает ни на какого внимания. Ее темные волосы спадают с плеч, а глаза, полные грусти, кажутся еще ярче и зеленее. Уверен, что мысли о ссоре с родительницей до сих пор терзают ее, и она не может избавиться от навязанного чувства вины. Не сдерживаюсь и мягко касаюсь ее ладони, слегка сжимая ее. Вкладываю в этот жест всю свою поддержку и хочу, чтобы она понимала: я рядом и готов выслушать. Полина, расценив мой жест правильно, поднимает на меня взгляд и с благодарностью смотрит на меня.

«Когда ты улыбнешься мне хоть раз»? – в воздухе витает незаданный вопрос.

– Два ванильных рафа и три творожных кекса с собой, – объявляет наш заказ молодая бариста.

Я благодарю девушка и забираю наши еду и напитки.

– Бери любой, – протягиваю Полине бумажный держатель для кофе.

Она аккуратно достает один стакан с рафом и делает небольшой глоток.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Откроешь? – указываю на дверь.

Девушка молча кивает и проходит чуть вперед, освобождая для меня путь.

Перекладываю кофе и бумажный пакет в одну руку, а второй достаю ключи от машины.

– Отвези меня домой, пожалуйста, – тихий голос Полины, заставляет меня поднять голову и встретиться с ней взглядами. Она вновь погружена в свои мысли и в ее глазах мелькает что-то такое, что я никак не могу разгадать.

– Ты хочешь домой?

Полина какое-то время не отвечает и смотрит на меня, явно что-то анализируя.

– Да, наверное...просто...– она вновь замолкает. – Мне ужасно стыдно за свою ссору с матерью. Ты не должен был все это слышать.

Она крутит свой стаканчик, будто надеясь найти в нем утешения.

– В моменты злости мама забывает обо всем. Не контролирует себя и не...

– Не оправдывай ее, – твердо произношу я.

– Ч-что?

– Ты оправдываешь ее. Зачем? – Полина опускает голову, и я продолжаю. – Ни я, ни тем более ты, никто-либо еще не должен был услышать всего того, что она сказала в твой адрес.

– Я не оправдываю, – наконец произносит она. – У всех бывают моменты слабости.

Я фыркаю и уверен, что в моих глазах читается непонимание и даже разочарование. Разочарование, что такая сильная с виду девушка, не может постоять за себя.

– Полина, – обреченно вздыхаю. – Вот скажи мне только одно. Почему ты с легкостью меня динамишь и огрызаешься на каждую мою шутку, на каждое мое слово и на каждый мой подкат, но стоит только твоей матери что-то обидное сказать в твой адрес, ты теряешься и перестаешь себя защищать?

– Я защищаю, – девушка смотрит на меня с недоумением. – Но этого оказывается недостаточно. Ты же не знаешь моей семьи, какие они. С тобой и с друзьями я такая, какая есть, но с родителями...с родителями все иначе.

Делаю несколько шагов к ней.

– Но это же неправильно, Полин. Почему твоя сила исчезает, стоит твоей матери оказаться рядом?

Она поднимает голову и ее взгляд становится серьезным. Я точно затрагиваю что-то личное и болезненное.

– Я никогда не буду такой, какой они хотят меня видеть, – ее голос снова дрожит. – Что бы я не делала, куда бы не шла - они всегда будут недовольны мной.

– Но почему тогда тебе просто не перестать им что-то доказывать? – спрашиваю я, ощущая, как что-то теплое поднимается к груди. – Чтобы они там тебе не говорили, ты им не обязана.

– Знаю, просто... – на секунду она опускает глаза, и в этот момент мне хочется дотронуться до нее, обнять и поцеловать, но я останавливаю себя, понимая, что это ей сейчас не нужно. – Это сложнее, чем кажется. Я думала, что мой переезд как-то решит проблему, но все стало только хуже. Теперь от всего этого, страдают дед с бабушкой.

– Иногда мы не можем на что-то повлиять. Я уверен, что будь на месте родителей какие-нибудь Вася и Петя, то ты давно бы вычеркнула их из своей жизни, но тут все сложнее, понимаю. Но и ты пойми, что разрыв связей даже с самыми близкими людьми - это вынужденный и необходимый акт самозащиты и отказ от токсичной среды.

Она поднимает на меня свои ярко-зеленые глаза, и на короткое время в них возникает надежда, но быстро гаснет и Полина с печальный вздохом отвечает:

– С моей матерью этот акт, так просто не пройдет. Она не успокоиться, пока я не сдамся и все не будет так, как она хочет.

Сегодняшняя их ссора показала мне, что какая бы Полина не была сильной, упрямой и целеустремленной, но эту битву с матерью она медленно проигрывает.

– Тебе нужно принять непростое решение, – произношу я, с пониманием смотря на нее сверху вниз. – Или ты стоишь до конца или идешь на поводу у своих родителей, продолжая жить в разрушающей обстановке.

– Я не хочу... – шепотом говорит Полина.

– Не хочешь что? Стоять на своем или...

– Не хочу идти на поводу своих родителей, – она перебивает меня и ее голос срывается. – Не хочу больше жить в той атмосфере и чувствовать себя нелюбимой и ненужной.

Полина закрывает свободной рукой лицо и ее плечи слегка содрогаются от слез.

Я тут же забираю все из ее рук и ставлю на крышу автомобиля, положив свое еду следом.

– Я понимаю, – убираю ее руку от лица и притягиваю к себе в объятия. – Это твой выбор и от него зависит твоя дальнейшая жизнь.

– Почему у меня складывается ощущение, что ты промываешь мне мозги? – она утыкается мне в грудь, продолжая тихонько всхлипывать.

– Потому что так и есть, – усмехаюсь. – Не могу смотреть, как сильная Полина, которую я знаю, отступает без борьбы.

Между нами ненадолго повисает молчание. Я обнимаю ее чуть крепче, вдыхая аромат ее духов. Она, находясь в плену у своих мыслей, приподнимает голову, чтобы поймать мой взгляд. В ее зеленые глаза, окруженные длинными черными ресницами, мелькает надежда.

– Я просто хочу ж..., – ее голос дрожит и едва слышен. – Я хочу жить для себя. Хочу жить в здоровой атмосфере. Хочу, чтобы меня любили, ценили и заботились...хочу...Боже, я не верю, что это все говорю тебе.

– Ты заслуживаешь все того, что захочешь, – глажу ее по волосам. – Тебе не нужно выпрашивать все это. Ты достойна получать это просто так, ничего и никому не доказывая. А что касается меня, то мне мама говорила, что передо мной трудно устоять. Даже в детстве я получал то, что хотел, стоило мне пару раз хлопнуть глазками, ну или топнуть ножкой.

– Любой ценой значит, – она качает головой.

– Любой ценой, – повторяю и сам того не замечания, бросаю взгляд на ее губы - пухлые, мягкие и приглашающие. И внутри меня разгорается искра желания прикоснуться к ним.

Но ее блестящие от слез глаза и подавленное состояние, дает мне понять, что сейчас не время для таких порывах.

– Поехали, – выпрямляю челку из уха.

– Куда?

– Ко мне.

– Но...

– Полин, сегодня тебе нужен человек рядом, – мягко отвечаю я. – Хотя бы на время. Нет, я, конечно, могу отвести тебя к Даше, но ты пока будешь рассказывать ей о случившемся, точно снова заплачешь. А одну я тебя не оставлю. Так, что выбирай, или ко мне, или к Даше?

Она вздыхает, и я вижу в ее глазах, борьбу.

– Не хочу нагружать Дашку своими проблемами. А домой ты меня не повезешь, так? – я отрицательно мотаю головой. – Тогда поехали к тебе.

– Хороший выбор.

Открываю ей дверцу и помогаю устроиться на сиденье. Забираю с крыши машины еду и молча передают ей кофе и кекс, а свое оставляю в руках.

Сев за руль, я бросаю на нее последний взгляд. Полина не спеша отпивает кофе и приступает к поеданию выпечки. Улыбнувшись, я выезжаю с парковки.