16.
Ночь. Они идут рядом.
Ты поправляешь воротник пальто, прячешь руки в рукавах. Он — рядом, чуть сбоку, с руками в карманах.
Молчание. Но не тяжёлое. Просто... будто на пределе чего-то.
Ты скашиваешь на него взгляд.
Он ловит это и хмыкает:
— Чё уставилась? У меня кровь на лице?
— Была бы — точно не удивилась, — фыркнула ты.
— Мило. У тебя талант — делать комплименты на грани убийства.
Ты покатила глаза:
— А у тебя — появляться в самых тупых местах.
— Эй. Кто-то же должен тебя спасать от собственных «приключений».
Он бросил на тебя косой взгляд — ленивый, снизу вверх.
Ты чувствовала, как щеки предательски теплели.
— Ладно, признаю. — Он чуть склонил голову. — Есть у тебя один плюс.
— Один? Серьёзно?
— Угу. Ты хотя бы честная. Даже если ведёшь себя как... чертёнок.
— Спасибо, Сатана, ободрил.
Он рассмеялся. Низко.
И это было... странно приятно.
— Ты всё время такая огрызающаяся? Или это только со мной?
Ты прищурилась:
— А ты всё время такой? Жестокий, пугающий, но... покупающий прокладки?
Он чуть мотнул головой:
— Я многогранный. Не все грани — для всех.
Ты хотела что-то ответить, но он вдруг замедлил шаг, глянул на тебя, и:
— Если бы я тебя не нашёл — ты бы заплакала?
Ты скинула на него взгляд, полный возмущения:
— Я вообще-то крепкий орешек.
— Ага. Только со взрывателем с задержкой.
Ты хмыкнула, покачала головой.
А потом:
— Спасибо, кстати. За... всё. Хоть и молча, хоть и странно.
— Странно — это моё второе имя.
— А первое — «придурок»?
— Нет. Первое — «твой придурок», — лениво бросил он, и, заметив твоё лицо, добавил с усмешкой: — Шучу. Пока.
Ты почувствовала, как в груди дрогнуло.
И он заметил это. Уголок его губ дёрнулся.
Ты прикусила губу.
— Всё равно мерзавец.
Он чуть склонился к тебе, почти шепча у уха:
— Но рядом.
Ты не ответила. Просто пошла дальше.
Он — за тобой, с тем же спокойным видом.
И вдруг, будто между вами стало теплее.
Как будто холод действительно отступил.