Танец теней | 18+

Сумерки опускались на Академию мягким бархатным покрывалом. Уличные фонари только начали пробуждаться, бросая оранжевый свет на тротуары, когда Ева и Клара вернулись в общежитие, распрощались у лестницы и разошлись по своим комнатам. Ева переоделась в тёплый свитер, накинула пальто, взглянула на часы — было чуть за шесть. Она подошла к окну и выглянула наружу: ворота Академии были видны отсюда, а за ними — пустая аллея, ведущая к главной дороге.

Он был точен, как всегда.

Через несколько минут из-за поворота выехал тёмный автомобиль. Сердце Евы ускорилось, но она не спешила выбегать — всё должно было быть, как обычно: аккуратно, скрытно, почти мимолётно. Она спустилась по лестнице, едва не столкнувшись с кем-то из младшеклассников, и, тихо выскользнув через боковой выход, направилась к воротам.

Кристиан стоял, прислонившись к машине, скрестив руки на груди. Он был в тёмном пальто, волосы слегка растрёпаны, лицо — как всегда сосредоточенное, будто он слышал больше, чем показывал. Увидев её, он улыбнулся чуть-чуть — неуловимо, по-своему.

— Привет, — сказала Ева, остановившись перед ним. — Долго ждал?

— Нет. Я всегда рядом, когда ты этого хочешь, — ответил он негромко и открыл перед ней дверцу.

Дорога к его дому заняла меньше десяти минут. Дом располагался в лесной зоне недалеко от Академии, скрытый между деревьями, отгороженный от дороги плотной живой изгородью. С виду он был скромным — двухэтажное строение в стиле старой викторианской архитектуры с потемневшей от времени облицовкой и виноградной лозой, цепляющейся за каменные стены. Но внутри дом был тёплым и уютным, с мягким светом, деревянными панелями и книжными полками, устилающими целые стены.

Кристиан включил несколько ламп, и в гостиной разлилось приглушённое золотое сияние. Ева сняла пальто и села на диван, наблюдая, как он разливает чай из старинного серебряного чайника.

— Ты кажешься спокойной, — заметил он, передавая ей кружку. — Или ты только выглядишь так?

Она улыбнулась, но взгляд её был устремлён в пламя камина.

— Последнее время всё... слишком спокойно. Даже слишком. Это настораживает.

Кристиан сел рядом, не отводя от неё взгляда. Его близость всегда немного волновала Еву — не потому что она боялась, а потому что между ними было что-то, чего нельзя было назвать словами. Чувство, живущее в тени, но такое яркое, что оно освещало её изнутри.

— Тишина перед бурей? — предположил он.

— Может быть. Но я всё равно не скажу тебе.

— О чём?

Ева повернулась к нему. Тепло от камина согревало её щеки, и в его глазах отражались золотые отблески пламени.

— Если бы я сказала – это было бы как признание. А пока я молчу, это может быть просто воображением.

Он не настаивал. Просто взял её руку и легко, почти невесомо, провёл пальцами по её ладони. От этого прикосновения всё внутри неё сжалось и раскрылось одновременно.

— Тогда помолчи. Пока хочешь.

Вечер продолжался медленно, размеренно. Они пили чай, слушали негромкую музыку, иногда просто сидели в тишине. В этом доме всё дышало покоем — временным, но драгоценным. Здесь, среди книг, огня и шёпота дождя за окном, Ева впервые за долгое время чувствовала себя почти защищённой. Почти — потому что где-то в глубине души всё ещё горел тот клочок бумаги, и слова, написанные на нём, не давали ей забыть: ничего ещё не закончилось.

Кристиан откинулся на спинку дивана, скрестил ноги и внимательно смотрел на Еву, будто пытался уловить каждую перемену в её лице, каждую эмоцию, которую она прятала за тихой улыбкой. Она сидела рядом, обхватив колени, укутавшись в плед, и смотрела в огонь. Тишина между ними была не неловкой, а уютной — такой, в которой можно было быть собой.

— Ты когда-нибудь думал... — начала она, глядя на танцующие языки пламени, — что будет потом? Когда всё закончится. Когда не будет больше ни лабораторий, ни побегов, ни секретов?

Кристиан слегка усмехнулся, но не иронично — с той мягкой усталостью, что приходит с опытом.

— Я привык жить настоящим, — ответил он. — Планы слишком легко разрушаются. Особенно у тех, кто живёт долго. Мы все начинаем надеяться, а потом снова и снова теряем. Это... изматывает.

— Но ты ведь всё равно надеешься. На что-то. На кого-то.

Он посмотрел на неё, и в этот миг весь его взгляд говорил то, что не поддавалось словам. Его глаза были наполнены чем-то очень человеческим — тоской, любовью, страхом и нежностью. Ева поймала его взгляд и едва заметно кивнула.

— Я хочу верить, что у нас есть шанс, — сказала она тише. — Не только у тебя и у меня. У всех. Что даже в этом мире, полном тайн и крови, можно просто... жить. Учиться. Влюбляться. Не бояться.

Кристиан провёл пальцами по её щеке. Его прикосновение было таким бережным, будто она могла рассыпаться от одного неверного движения.

— Ты напоминаешь мне, зачем всё это, — прошептал он. — Когда я рядом с тобой, всё кажется немного проще. Твоё сердце... оно как якорь для меня. Не даёт утонуть в том, что я есть.

Ева тихо засмеялась, но в её смехе не было насмешки — только тепло и благодарность.

— Никогда не думала, что буду якорем для вампира, — сказала она, улыбаясь.

— Ты больше, чем якорь, — серьёзно ответил он. — Ты моя точка опоры. Ты – всё, что напоминает мне, что я всё ещё человек. В каком-то смысле.

Они замолчали на мгновение, а потом Ева положила голову ему на плечо, и он обнял её одной рукой, укрывая её теплом своего тела. Музыка звучала едва слышно, за окнами шумел лес, а в доме царила тишина, наполненная смыслом. Это был миг, который хотелось остановить, сохранить навсегда — как напоминание, что даже среди хаоса и страха есть место для любви, для покоя, для света.

— Останься сегодня, — прошептал он.

Ева кивнула, не открывая глаз.

— Я никуда не тороплюсь.

Они так и сидели, молча, прижавшись друг к другу, в полумраке комнаты, озарённой лишь мягким светом настольной лампы и тёплым, живым огнём камина. Кристиан чуть-чуть откинул голову назад и закрыл глаза. Он слышал стук её сердца, ровный, спокойный, почти убаюкивающий. А она ощущала его дыхание — ровное, глубокое, но не совсем человеческое. Это был момент, когда границы между ними почти исчезали. Когда их миры, казавшиеся раньше такими разными, сливались в один.

— Я скучаю, когда тебя нет рядом, — вдруг прошептала Ева, всё ещё не открывая глаз. — Иногда просто просыпаюсь и думаю: как ты, где ты, не опасно ли тебе. А потом убеждаю себя, что ты справишься, ведь ты сильный. Но это не отменяет того, что внутри всё сжимается, когда я тебя не вижу.

Кристиан прижал её крепче, его губы коснулись её волос, лёгкий, едва заметный поцелуй.

— Я стараюсь держаться подальше, не потому что не хочу быть с тобой, — сказал он тихо. — А потому что боюсь навредить. Всё ещё боюсь. После той лаборатории... я видел, как ты страдала. И если бы я тогда не смог остановиться...

— Но ты смог, — перебила его Ева, поднимая на него глаза. — Ты смог, Кристиан. И это значит больше, чем ты думаешь. Ты сильнее, чем сам себе позволяешь быть. Ты добрее, чем можешь представить. Просто... позволь себе быть рядом. Со мной.

Он посмотрел на неё долго, пристально, будто искал в её словах слабость, сомнение. Но не нашёл. Лишь честность. Уверенность. Любовь.

— Хорошо, — наконец сказал он. — Я останусь. И не только на этот вечер.

Она улыбнулась, немного смущённо, немного растерянно, но с той искренностью, которую не подделать. Они замерли в этой тишине ещё на несколько минут, пока стрелки часов не напомнили, что ночь близка к полуночи.

— Хочешь чай? — вдруг предложил он, вставая с дивана.

— Только если ты сваришь свой фирменный с корицей, — фыркнула Ева, расправляя плед.

Кристиан хмыкнул, уже направляясь на кухню.

— Неужели я один раз приготовил тебе чай, и теперь это стало традицией?

— Именно, — ответила она, улыбаясь.

И когда он ушёл на кухню, а дом наполнился тихими звуками готовящегося чая, Ева снова посмотрела в окно. Тьма, лес, мягкий свет фонаря у входа... Всё выглядело спокойно. Почти идеально. Но где-то внутри, на самом краю её сознания, всё ещё пульсировало воспоминание о том анонимном письме.

Но не сегодня. Сегодня был чай с корицей и любимый рядом. И пусть хотя бы на один вечер всё останется именно так.

Кристиан вернулся в гостиную с двумя кружками, от которых поднимался ароматный пар. Он поставил их на низкий столик перед диваном, сел рядом с Евой и, протянув ей чашку, тихо сказал:

— Осторожно, горячо. Но я добавил чуть больше корицы, как ты любишь.

— Ты всё запоминаешь, — заметила она с нежной улыбкой, принимая кружку в руки. Кожа согрелась от прикосновения к тёплому фарфору, и это ощущение странно сочеталось с теплом, которое разливалось внутри от самого его присутствия.

— Всё, что касается тебя, — ответил он, глядя на неё. — Даже самые мелкие вещи становятся важными.

Они молча сделали по глотку. За окном по-прежнему стояла тишина, лишь где-то вдалеке ухнул филин, и это только добавило уюта происходящему.

— Знаешь, — тихо начала Ева, — иногда мне кажется, что мы в какой-то паузе между настоящими бурями. Всё было слишком спокойно в последние месяцы. Это... непривычно. И немного пугает.

Кристиан поставил кружку на стол и повернулся к ней, взяв её ладонь в свою.

— Это нормально – бояться. Особенно после всего, что ты пережила. Я чувствую это тоже. Но если буря и грядёт... мы встретим её вместе. Неважно, кто или что будет по ту сторону.

Она кивнула, сжимая его руку крепче. И в этот момент между ними словно растворилось всё недосказанное, вся тревога, вся невозможность их связи. Только тишина, мягкий свет, и их дыхания — единый ритм.

Кристиан медленно наклонился к ней, не отрывая взгляда от её глаз. Он не торопился — как всегда, оставляя ей пространство и выбор. И когда её пальцы чуть дрогнули у его щеки, а губы приоткрылись в едва заметной улыбке, он понял, что может.

Их поцелуй был мягким, тёплым и невероятно живым. Не таким, как в те моменты, когда боль и страх сжимали горло. Сейчас он был настоящим, свободным, полным доверия и тихой силы. Его пальцы коснулись её шеи, осторожно, почти невесомо, а она, не отводя взгляда, провела ладонью по его спине.

Он прижался к ней ближе, прижимая её к себе так, словно хотел убедиться, что она реальна, что она здесь и сейчас с ним. Ева ответила на прикосновение, и в этой близости было что-то гораздо большее, чем просто страсть — это была тихая, почти неуловимая уверенность, что что бы ни случилось, их связать уже невозможно разорвать.

Время как будто остановилось. Вся их история — от первой встречи до сегодняшней ночи — замкнулась в этом мгновении, полном не только любви, но и принятия.

— Обещай, что не уйдёшь, — прошептала Ева, глядя в его глаза.

— Даже если придётся сражаться с целым миром, — ответил он, — я останусь рядом. С тобой. Всегда.