Глава 1
POV Кейси
В голове разносилось эхом боль и шум, чередуясь в своей силе и пульсируя в висках. Я с трудом понимала, что происходит вокруг. Чувствовала, как меня везут на каталке. Это её колёса так гремели на плитке. От попыток открыть глаза лучше не становилось, свет был слишком ярким и меня начинало тошнить. Вокруг себя я слышала перебивающие друг друга голоса. Я осознала, что произошло, нечто страшное — авария.
— П-п-патрик! Где он? — прохрипела я, обращаясь к голосам.
— Не шевелитесь! У вас множественные переломы. — ответом послужил строгий женский голос.
— Где Патрик? Он жив? Что с ним? – настаивала я, пытаясь, всё же, уловить ответ.
Но грудь сдавило, казалось я была под прессом ноги слона. К горлу подкатил ком. Я стала, жадно глотать воздух, задыхаясь от бессилия. Не хотелось осознавать, что Патрик может умереть. Слёзы непроизвольно катились через прикрытые веки по щекам, обжигали, попадая на ссадины.
Меня завезли в светло-голубое помещение, я почувствовала укол в руку. По венам медленно разливался кипяток. Глаза ещё больше горели, наполняясь жаром и слезами. Веки сомкнулись. Звуки вокруг меня ушли на второй план, растворяясь в небытие. Вскоре всё исчезло в кромешной темноте и пустоте. Я была отрезана от реальности. Хотелось открыть глаза, бежать искать Патрика, но тело меня не слушалось.
Меня окружала темнота, которая была будто осязаема на ощупь. Я вытянула перед собой руки, но не увидела ладони.
Где же я? В памяти всплыла ссора с Патриком, поездка домой, ослепляющий свет фар в боковое окно, звук шин и удар. Жизнь пронеслась подобно комиксу, как на заставках Марвел, который собирался в общую картинку.
Неужели я умерла? Тогда почему я нахожусь во тьме? Света в конце не будет? Стоп! Остановись, Кейси! Я не могу умереть. Родители просто сойдут с ума. Я не хочу подвергать их такому горю. Нужно бороться!
Боль усилилась.
Случайно вспомнился момент из детства.
— Кесси, не стоит плакать, коленки заживут.
Папа склонился надо мной и осматривал мои поцарапанные колени. Несколько секунд назад я упала с велосипеда, потому что из соседнего двора выскочила кошка.
— Больно, - простонала я, а слезы ручьем лились из глаз.
— Дорогая моя, — мягко прошептал папа и поднял меня на руки. — Пусть это будет самая большая боль, которую ты испытаешь в жизни.
— Мне это не нравится, — пробурчала я, вытирая с лица уже почти высохшие слезы. — Боль это отстой!
Папа рассмеялся.
— Следи за выражениями, маленькая Леди!
Несмотря на замечания, его тон не был осуждающим. Папа занес меня домой и посадил на диван. А после серьезным тоном добавил, — Если мы чувствуем боль, значит мы все еще живы.
Тогда в возрасте 7 лет эти слова были не более чем обычное утешение. Но сейчас они стали для меня глотком свежего воздуха. Чувствовать боль — значит оставаться живой.
Родители не будут страдать из-за меня! Собрав всю волю, я сделала шаг в темноте. Я просто шла из ни откуда в ни куда. Единственное что придавало мне сил, желание еще раз увидеть родителей, сказать, что люблю их. Встретиться с лучшей подругой. Именно эта надежда позволяла двигаться вперед.
Внезапная вспышка света стала перед глазами. Передо мной появился человек, а точнее его очертания. Я не видела его лица, но судя, по широким плечам и росту это был мужчина, он протягивал руку ко мне.
— Нет, — прошептала я. — Я не могу уйти! Мои родители... это их разобьет.
Мужчина продолжая хранить молчание, все так же протягивал ко мне руку.
Я сделала шаг назад, но боль разливалась по всему телу.
— Если нужно будет бежать, чтобы остаться живой я это сделаю! Я буду бороться!
Я это вижу, — приятный бархатный голос эхом раздался вокруг меня. — Поэтому собираюсь тебе помочь. Дай мне свою руку.
Не знаю почему, но мне захотелось ему поверить. Неспешно моя бледная дрожащая рука протянулась к незнакомцу, и наши пальцы соприкоснулись. Тело стало наполнять слабость. Всё исчезло. Голос затих. Оставалось мягкое ощущение прикосновения незнакомца.
***
— Кей-с-с-си, Кей-с-с-си... — эхом в голове звучало моё имя.
Приоткрыв веки, я поморщилась, свет болью отзывался на глазах. Это было похоже на то, как выйти из тьмы на палящее, яркое солнце. Мышцы на лице непроизвольно сокращались, и я щурилась. Тело точно налито свинцом. Рука весила целую тонну, но я всё же попыталась убрать раздражитель от глаз.
— Рефлексы в норме, — произнёс мужчина.
— Доктор Джонс, хотите сказать, что Кейси лучше? — послышался родной голос, который я могла узнать из тысячи — мама.
— Пока рано об этом судить, будем следить за её состоянием. Завтра проведём общий анализ, — ответил ей Доктор Джонс.
— Ммм... ма-ма, — я больше простонала, чем сказала.
Моё сознание потихоньку приходило в себя, и родной голос успокаивал. Наконец-то меня «вырвали» из пустоты.
— Кейси! Доченька, ты очнулась! — она бросилась меня обнимать. Забыв на радостях, что моё тело — это один большой синяк, судя по ощущениям. — Доктор, это такое чудо! — щебетала она.
Резко выдохнув, я пыталась открыть глаза, чтобы увидеть маму. Но свет всё ещё больно слепил глаза, а тело было тяжёлым.
— Миссис, Грин, дайте Кейси отдохнуть, прийти в себя. У неё тяжёлые травмы, нужно время. Я пригляжу за ней. Уверяю. Всё будет хорошо, — успокоил доктор Джонс.
— Да. Конечно! — ответила мама, но всё ещё обнимала меня. И было так приятно ощущать её тёплые объятия, даже через дискомфорт боли. Вообще, казалось, что мама эмпат и полностью чувствует меня, особенно тогда когда мне плохо. Она обнимала меня как в детстве перед сном, или когда требовалась её поддержка. — Кейси, пуговка, мы завтра придём с папой. А ты отдыхай. Папа тоже сильно переживает, я его только сегодня кое-как отправила домой отдохнуть, мы не отходили, от тебя, так волновались, — мама поцеловала меня в щёку и ушла.
Я услышала, как хлопнула дверь. Было приглушённо слышно, как мама и доктор, что-то обсуждали. Потом как показалось, я на минуточку закрыла глаза. Когда же снова попыталась открыть их, свет уже не бил мне в глаза. Горел тёплым, мягким светом ночник возле меня на стене, а из окна в коридор, через жалюзи слегка пробивался рассеяный свет. Тело всё так же весило тонны, да и двигаться желания не возникало. От рук к капельнице и каким-то приборам шли трубки, провода. В голове отдавался эхом писк приборов, совпадая с ритмом моего сердца. Всё выглядело, как в сериале «Скорая помощь» или «Доктор Хаус», а я была частью какого-то эпизода. По крайней мере, было лучше фантазировать, чем сразу думать о случившемся. Но все же мысли об аварии и Патрике стали появляться, вспышками. «Как там Патрик? Всё ли у него в порядке?» — думая об этом, не заметила, как уснула.
***
Меня разбудил монотонный диалог. Я открыла глаза. Рядом с моей кроватью стояли папа и доктор Джонс. Они что-то обсуждали и активно жестикулировали, спорили.
— Пуговка! Ты проснулась! — заметил папа и посмотрел на меня взглядом полным любви.
— Мисс Грин, я доктор Томас Джонс, — поприветствовал меня мужчина. Я понимала кто он, но поправлять таких людей невежливо. — Вы находитесь в Морской больнице Кэмп Пендельтон в Сан-Диего-Каунти. Вас сюда доставили по просьбе вашего отца. Как вы себя чувствуете?
— Доктор Джонс, — я попыталась поприветствовать доктора, но во рту ощущалась пустыня Сахара, и говорить было немного тяжело. — Если честно, я не поняла ещё. Хочется пить и тело весит тонны.
— Это вполне обычное явление, мы держали тебя в искусственной коме некоторое время, поскольку не были уверены в стабильности состояния. Показания сейчас стабилизируются, даже близки к норме. И мы уже взяли необходимые дополнительные анализы. Планируем ещё немного за тобой понаблюдать, а потом выпишем.
Папа стоял рядом и держал меня за руку. На его лице любимая улыбка с ямочкой. На висках появилась лёгкая седина, а под глазами образовались мешки от усталости. Интересно сколько прошло времени с аварии.
— Доктор Джонс, а как Патрик Уайт?
Папа изменился в лице, и его зрачки расширились.
— Патрик... Пуговка, почему ты спрашиваешь о нем? — удивился папа.
— Мы попали в аварию, — с недоумением произнесла я.
— Пуговка, давай сейчас ты отдохнёшь, а мы с доктором обсудим кое-что... — папа взглянул на доктора, они казалось понимали друг друга без слов.
— Отдыхайте мисс, Грин, — произнёс доктор Джонс, и они вышли из палаты.
***
Мне надоело лежать. Нужно было попробовать встать. Аккуратно вытащила все эти торчащие трубки из рук. Перекатилась набок и свесила сначала одну ногу, затем другую. Присесть получилось, а это уже успех. Теперь оставалось приложить усилие встать на ноги. Когда это удалось, пришло ощущение, что я отсидела не одну ногу, а сразу две. Отчего мои шаги вдоль больничной койки напомнили диснеевскую Ариэль, когда у неё появились ноги.
«Интересно, как я выгляжу?» — промелькнуло в голове. В гардеробной должно быть зеркало. Хорошо, что палата небольшая и идти до шкафа было всего несколько шагов. Не без усилий, я преодолела это расстояние. Открыла дверцу шкафа и поняла, что выиграла в лотерею. Зеркало, да ещё и во весь рост!
Над бровью два шва, а на щеке пара ссадин. Я немного скинула больничный халат, посмотреть как тело-синяк, пережило аварию. На левой лопатке виднелись несколько швов. Чтобы лучше их рассмотреть, я вывернулась, при этом испытав дискомфорт. Мышцы явно протестовали.
— Паршиво, когда такая рана на столь красивом плече, — нарушил тишину приятный мужской тембр, который показался мне знакомым.
Резко обернувшись, я чуть не свернула себе шею и быстро накинула халат на плечи. Развернувшись в сторону двери, увидела обладателя этого голоса и по совместительству — наглеца. В дверном проёме облокотившись об откос, стоял адски привлекательный, высокий, темноволосый парень. Он не сводил с меня своих небесных глаз.
— Паршиво — это когда вламываются в палату. И не знают правил хорошего тона, — язвительно парировала я, вздёрнув подбородок.
— Простите Мисс, я... ошибся палатой, — немного растерянно произнес он, так буд то это выдумал только что.
— Это крайне неприлично! — перебила я, подходя к нему.
За спиной наглеца, я увидела Патрика. На нем не было ни царапины, он словно сошел с очередной обложки Forbes. Последнее воспоминание, которое было о нем, не совпадало с тем, что я вижу. Он был за рулем.