Часть 19.
Наконец настал день выписки. Я сидела на краю кровати, уже в своей одежде, и нервно теребила рукав худи. Врач заносил последние бумаги, монотонно бормотал какие-то медицинские термины, а я ловила себя на мысли, что совершенно не представляю, что будет дальше.
— Ну что ж, — сказал он, поставив подпись, — организм молодой, всё заживает быстро. Неделя больницы позади, теперь только постельный режим дома. Никаких нагрузок, никаких приключений.
Я чуть не усмехнулась от его последних слов. Как будто это вообще про меня.
В коридоре уже топтался Блэйк, облокотившись о стену. Когда врач вышел, он заглянул внутрь и кивнул:
— Готова?
— Не знаю, — призналась я честно, опуская взгляд. — Вроде да, но страшно. Там хотя бы было спокойно.
Он фыркнул, подошёл ближе и взял сумку, которую я даже не пыталась поднимать сама.
— Хватит драматизировать, малышка, — сказал он спокойным тоном, но глаза у него были напряжённые. — Ты слишком много времени провела здесь. Поехали домой.
— «Домой»... — повторила я шёпотом, будто пробуя это слово на вкус. — А куда именно?
Он усмехнулся краем губ:
— Я же сказал — я всё решил. Доверься мне.
И в этот момент я поняла: куда бы мы ни ехали, спорить бесполезно. Он уже всё устроил.
Он осторожно придержал меня за спину, когда мы вышли из палаты, будто я могла упасть прямо в коридоре. И в его движениях не было показной заботы — только настоящая тревога, которую он даже не пытался скрыть.
Мы вышли на улицу, и я впервые за неделю вдохнула воздух без запаха лекарств.
Через целый час езды, который показался мне вечностью, мы наконец-то остановились. Все это время я, как попугай, задавала один и тот же вопрос:
— Ну куда мы едем?
— Увидишь, — каждый раз отвечал он, не сводя глаз с дороги и будто нарочно дразня своей невозмутимостью.
Когда машина плавно свернула с трассы и остановилась у массивных ворот, я буквально прижалась к окну. За оградой раскинулся аккуратный двор с садом, дорожками и подсветкой, а чуть дальше возвышался дом. Не слишком огромный, но и не маленький — идеальных размеров, будто из картинки.
Я вышла из машины, все еще не веря, что это не сон, и нахмурилась:
— Что это? — слова сами сорвались с губ.
Блэйк облокотился на дверь машины и чуть усмехнулся, как будто ждал этой реакции.
— Твоё новое жильё, — произнёс он спокойно, но глаза его чуть теплее блеснули.
Я моргнула, пытаясь осознать услышанное.
— В смысле «моё»? Ты шутишь?
— Нет, — он пожал плечами. — У меня есть этот дом. Купил я сам, но многое, признаюсь, помог отец. И, честно, я принципиально не хотел здесь жить. Мне его деньги не нужны. Хотел доказать, что сам смогу. Но сейчас... — он сделал паузу, глядя прямо на меня. — Сейчас не время играть в гордого. Здесь ты в безопасности.
Я стояла, прижимая к себе куртку, и никак не могла найти слова. Он продолжил, заметив моё замешательство:
— Считай это твоей территорией. Двигай всё, трогай, смотри — здесь нет ничего запретного. Можешь выбрать себе любую комнату, хоть весь дом твой.
Я снова оглянулась на здание: большие окна, тёплый свет изнутри, запах свежей древесины, который донёс ветер. Всё выглядело слишком уютным, слишком правильным.
— Блэйк... — наконец выдохнула я. — Это всё... для меня?
Он криво усмехнулся, но голос у него дрогнул едва заметно:
— Ну я же сказал, что всё решу. Так вот — я решил.
Блэйк достал связку ключей и привычным движением открыл массивную дверь. Она тихо скрипнула, и я шагнула внутрь.
Первое, что ударило в нос — запах свежего дерева, смешанный с ароматом чего-то сладкого, будто недавно тут пекли пирог. Внутри было тепло и светло: большие окна пропускали много солнечного света, полы блестели, а стены были украшены минималистичными картинами.
— Проходи, — сказал он, жестом приглашая меня внутрь.
Я робко шагнула и огляделась. Огромная гостиная с мягким диваном, камином и книжными полками. На журнальном столике стояла ваза с живыми цветами, что меня удивило.
— Это всё реально? — пробормотала я, не веря своим глазам.
— Реальнее некуда, — ухмыльнулся Блэйк. — Иди, я покажу дальше.
Мы поднялись на второй этаж по широкой лестнице. Там располагались спальни. Он остановился у одной из дверей и открыл её.
— Эта твоя, если захочешь. — Он чуть прищурился. — Тут самая удобная кровать. Проверено.
Комната и правда выглядела как из журнала: светлые стены, огромное мягкое ложе, пушистый ковер и окно во всю стену с видом на сад. Я даже забыла на секунду, что у меня голова ещё болит после больницы.
— Блэйк... — я обернулась к нему. — Я не знаю, что сказать.
Он пожал плечами, но на лице мелькнуло что-то почти нежное:
— Не надо ничего говорить. Просто чувствуй себя в безопасности. Здесь никто тебя не тронет.
Я прошла в комнату, провела рукой по подоконнику и вдруг ощутила, что впервые за долгое время мне не страшно. Здесь действительно было ощущение дома, которого у меня никогда не было.
А он, заметив, как я замерла у окна, тихо добавил:
— С этого момента у тебя есть место, куда можно вернуться. Всегда.
Я стояла у окна своей новой комнаты, глядя на огни сада. Внутри тихо, ни одного лишнего звука — ни шумных машин, ни чужих голосов. Впервые за долгое время я могла позволить себе просто дышать.
Кровать выглядела так, словно специально создана для того, чтобы в неё падать без остатка. Я села на край, коснулась мягкого одеяла и почувствовала, как напряжение последних недель медленно сползает с плеч.
Я лежала в новой комнате, но уснуть никак не могла. Всё ворочалась и ворочалась: то на спину, то на бок, то на живот, то снова садилась, проверяла телефон, потом снова ложилась. Каждое движение казалось тщетным, усталость норовила улетучиться.
Слышала, как тихо скрипнула дверь — Блэйк подошёл, тихо ступая по полу:
— Что случилось? — спросил он, заметив моё беспокойство.
Я покраснела, не зная, как объяснить:
— Эмм... можно... можем... просто... лечь вместе? — спросила я неловко, почти шепотом.
Он немного улыбнулся, в его взгляде не было давления, только мягкая забота:
— Если тебе так спокойнее... — сказал он и присел на край кровати.
Он помог мне устроиться так, чтобы было удобно, слегка подтолкнув подушку под голову. Сначала мы лежали немного на расстоянии, но постепенно его плечо стало опорой для моей головы. Его тепло медленно растекалось, успокаивая меня, словно весь мир вокруг исчезал.
— Так лучше? — тихо спросил он, почувствовав моё напряжение.
Я кивнула, едва слышно, не решаясь говорить. Он не настаивал, не спрашивал лишнего, просто оставался рядом, тихо дыша. Постепенно его рука легла на мою талию, осторожно, без давления, как будто проверяя, можно ли довериться.
С каждым вдохом его запах, смесь древесных ноток и лёгкой свежести, успокаивал. Я чувствовала, как мысли о боли, страхе и тревоге постепенно уходят, уступая место удивительному ощущению безопасности.
Мы молчали, но это молчание было не пустым — оно было наполнено теплом, заботой и пониманием.
——
На утро я проснулась раньше, чем ожидала, и сразу заметила пустоту рядом. Постель была теплая, но ощущение, что кто-то рядом, исчезло. Я ворочалась, пытаясь найти удобное положение, но всё равно ощущала лёгкую пустоту.
Через несколько минут тихие шаги по коридору прервали тишину. Я прислушалась и, чуть приподняв голову, увидела его в дверях, держащего поднос с завтраком.
— Доброе утро, — сказал он с лёгкой улыбкой, ставя поднос на стол рядом с кроватью. — Не могу позволить, чтобы моя «гостья» начала день без еды.
Я слегка смутилась, но улыбнулась в ответ. На подносе были фрукты, тосты, сок и кофе — всё аккуратно разложено.
— Ты всегда так заботишься обо мне? — тихо спросила я, всё ещё сидя на кровати.
Он усмехнулся, подходя ближе:
— Не всегда, но в твоей ситуации — считаю нужным. А теперь ешь, пока я не передумал.
Я рассмеялась, хотя желудок ещё протестовал, и начала аккуратно накладывать себе фрукты на тарелку. Его взгляд мягко наблюдал за мной, не навязчиво, но с заботой, и от этого внутри как будто становилось теплее.
Мы еще немного говорили, сидя на кровати. Он принес мне лекарства, аккуратно помазал синяки, проверил, чтобы я не испытывала сильной боли, и даже слегка поправил волосы, случайно попавшие на лицо.
— Слушай, — сказал он, слегка опустив взгляд, но с мягкой серьёзностью в голосе, — у меня есть некоторые дела, приеду только вечером. Но если тебе резко станет плохо или что-то понадобится — звони, я сразу приеду. Как я раньше говорил: бери всё, что хочешь. Если проголодаешься — скоро придет домработница и приготовит еду. Её номер я скину тебе, если что. Главное сейчас — побольше отдыхай.
Сказав это, он вышел из комнаты, оставив меня наедине с мыслями. Мне было странно и одновременно приятно ощущать его заботу. Всё так быстро поменялось, словно мир перевернулся за одну ночь. Я сидела на кровати, стараясь понять, что со мной происходит, и пыталась предугадать, куда он мог уйти. Я знала, что он работает, но то, насколько обеспечен и организован, стало для меня настоящим открытием.
И тут резко зазвонил телефон. Это был Коул. Я еще ничего ему не рассказывала, но уже по голосу слышала его тревогу.
— Ви, дорогая, ты в порядке? — спросил он, голос дрожал от волнения.
— Алло, Коул? Всё нормально, — растерянно ответила я, — а что случилось?
— Не понял... в училище обвалилась крыша, несколько человек пострадало! — он говорил всё быстрее, — но все живы! Как ты об этом не знаешь?!
Я начала объяснять ему ситуацию со своим переездом и тем, что произошло со мной. Он сначала облегчённо вздохнул, узнав, что меня там не было, но тут же ощутил ужас — что со мной случилось, и что он не может быть рядом.
Интересно, что к Блэйку у него отношение заметно изменилось. Друг похвалил брюнетa за то, что вовремя пришел на помощь, но все же строго предупредил меня остерегаться на всякий случай.
Мы еще немного разговаривали, обсуждали новости и планы, после чего я снова осталась в комнате. Попыталась успокоиться, но в голове всё ещё крутились мысли о случившемся в училище. И о том, сколько мне придется оставаться здесь, в этом доме. А что если Блэйк решит, что я ему мешаю? Нужно что-то придумать... но денег у меня вообще нет, и это делало ситуацию ещё сложнее.
Я тихо села на кровать, обняла подушку и пыталась собраться. Но внутри всё бурлило — страх, благодарность, смятение и удивление от того, как быстро меняется моя жизнь.
——
Уже вечером Блэйк пришел, тихо открыл дверь и сразу зашёл в комнату. Его взгляд сразу останавливался на мне, будто оценивая моё состояние.
— Ну что, как ты себя чувствуешь? — спросил он, его голос был мягким, с едва заметной тревогой.
— Да... голова немного болит, тело ломит, — честно ответила я, стараясь не слишком жаловаться, но его забота была заметна во всём.
— Сейчас обезбол выпьешь, и, может быть, станет легче, — сказал он, аккуратно поставив передо мной стакан воды и таблетку. В его движениях чувствовалась осторожность, будто он боялся причинить мне хоть малейший дискомфорт.
— А куда ты ходил целый день? С девочками был? — с лёгкой ухмылкой спросила я, пытаясь в шутку показать ревность.
Он только улыбнулся краем губ, взгляд слегка игривый, и произнёс:
— Единственная девочка, которая мне нужна, лежит передо мной и несёт какую-то чушь.
Я едва смогла поверить своим ушам — таких слов я точно не ожидала услышать. Сердце забилось быстрее, и на лице невольно появилась лёгкая краснота.
— Воу-воу, полегче, — поспешила я сказать, делая вид, что это меня не трогает, — у нас ещё не было «заветного разговора», так что не надо тут... А я себя чуть получше чувствую, поэтому можем поговорить.
Он тихо рассмеялся, услышав моё замечание, и кивнул.
— Хорошо, поговорим, — сказал он, будто взвешивая каждое слово, — щас в душ пойду и потом сядем обсудим. — Его голос стал серьёзнее, и я заметила в нём решимость. — Я с помощью своих связей пытался найти того ублюдка, который посмел сделать с тобой такое. Пока всё безуспешно, но я обещаю — найду его.
После этих слов он медленно встал и направился в душ, оставив меня сидеть на кровати с ощущением одновременно облегчения и тревоги. Я понимала, что он берёт на себя слишком много, что заботится обо мне буквально всем, что у него есть. И это одновременно радовало и пугало.
Я села на край кровати, обхватила колени руками и тихо вздохнула. Мысли кружились в голове: «Он действительно делает всё ради меня... но насколько это может продолжаться?».
Тишину в комнате прерывал только звук воды из душа. Мне казалось, что даже этот шум каким-то образом успокаивает.
Когда Блэйк вышел из душа, я всё ещё сидела на кровати, обхватив колени руками. Он тихо подошёл, сел рядом, не трогая меня сразу, просто рядом, и посмотрел мне в глаза.
— Ладно, — начал он спокойно, — давай обсудим всё, что было между нами последние два месяца. Без обид, без криков, просто честно.
Я кивнула, не зная, с чего начать, но его присутствие давало ощущение безопасности.
— Сначала... — начала я, — я злилась на тебя, когда охрану ставили под комнату. Я чувствовала себя в ловушке. И честно, твоя ревность меня просто убивала.
Он слушал молча, слегка нахмурившись, будто перебирал свои поступки в голове.
— Я знаю, — сказал он тихо, — я перегнул. Хотел защищать тебя, но, наверное, слишком резко вмешивался. Мне казалось, что если я не буду рядом, с тобой что-то случится.
Я вздохнула, почувствовав, как напряжение немного спадает.
— И ещё, — продолжила я, — иногда мне казалось, что для тебя я всего лишь... момент страсти. После всего, что произошло, я просто хотела быть уверена, что для тебя это не только тело.
Он нахмурился сильнее, затем мягко провёл рукой по моей щеке.
— Ты для меня не «только тело», — сказал он с явной искренностью. — Сразу скажу: я никогда не испытывал к кому-то такого. Ты... важнее всего. Да, мы были вместе физически, но мне важно всё остальное — твои мысли, твои страхи, всё, что ты чувствуешь.
Я не могла поверить, как сильно это звучало. Сердце билось так, что казалось, его слышат стены комнаты.
— Я... — начала я, — я тоже чувствую что-то другое. Не просто влечение. Но я боюсь... что это всё закончится, как всегда бывает.
Он мягко улыбнулся и сжал мою руку.
— Ни за что, — сказал он твёрдо. — Мы начинаем с чистого листа. Без давления, без игр. Ты поправляешься, а потом мы обсудим всё, что захотим, шаг за шагом. Я обещаю, никаких резких решений.
Я впервые за долгое время почувствовала облегчение. Не потому что всё стало идеально, а потому что мы наконец честно поговорили.
Мы сидели так ещё долго, просто держась за руки, не говоря лишнего. В тишине комнаты было столько понимания, что слова казались ненужными. И это было прекрасно.