Запретное тепло

Он стоял напротив, и между нами будто растянулась тонкая нить — ещё чуть-чуть, и она оборвётся, затянув нас в водоворот, из которого уже не будет выхода.

Я видела, как в его взгляде мелькнула решимость, смешанная с жадным нетерпением. Его пальцы коснулись моей руки, медленно переплелись с моими, и это простое движение пробежало по коже искрой, от которой перехватило дыхание.

— Ты даже не представляешь... как сильно я этого хотел, — он выдохнул тихо, так, что я едва расслышала.

Его ладонь скользнула по моей талии, затем выше, к плечу, и остановилась на шее, чуть надавив, словно проверяя, не отступлю ли. Я не отступила.
В этот момент он наклонился и коснулся моих губ. Сначала осторожно, как пробуя запретный плод, а потом резко, жадно, будто боялся, что я исчезну, если он замешкается.

Я чувствовала, как он полностью теряет контроль. Его руки стали настойчивее, крепче, притягивая меня так, что между нами уже не оставалось ни миллиметра. Моё сердце билось в унисон с его — быстро, сбивчиво.

Он провёл губами вдоль линии моей челюсти, затем ниже, к ключице, оставляя горячие следы. Я непроизвольно выгнулась навстречу, ощущая, как каждое его движение растворяет меня в этом моменте.

Мир за дверью перестал существовать.
Были только его руки, его дыхание, его взгляд, от которого невозможно было уйти.

Когда он поднял голову, его глаза были тёмными, почти чёрными, полными желания и чего-то более глубокого — того, что пугало и притягивало одновременно.
— Скажи мне, что остановиться, — он произнёс это с надрывом, но я лишь покачала головой.

И тогда он уже не сдерживался.

Он будто ждал этого кивка всю жизнь. Его руки моментально оказались на моей спине, притягивая меня ещё ближе, и мы уже не целовались — мы тонули друг в друге. Поцелуи становились всё глубже, горячее, требовательнее, а дыхание — всё более сбивчивым.

Мои пальцы сами нашли путь к его волосам, вплетаясь в тёмные пряди и слегка дёргая, когда он особенно жадно прижимал меня к себе. Он тихо выругался мне в губы и, будто ошалев от желания, поднял меня, усадив на край стола.

Платье предательски задралось, обнажая бёдра, и я почувствовала, как его ладони уверенно обхватили их, скользя всё выше. Каждое его движение было медленным, почти пыткой — он дразнил, растягивал момент, наслаждался моим нетерпением.

— Ты сводишь меня с ума... — прошептал он, скользя губами по моей шее.

Я запрокинула голову, давая ему полный доступ, и почувствовала, как он чуть сильнее прикусил кожу, оставляя тёплый, пульсирующий след. Он целовал мою ключицу, плечо, пальцами очерчивал линию талии, будто запоминал каждую деталь.

Я тоже изучала его — его плечи, спину, тепло его кожи под ладонями. Всё это казалось неправильным и абсолютно необходимым одновременно.

Когда он поднял голову, наши глаза встретились, и в его взгляде было что-то настолько откровенное, что у меня внутри всё сжалось. Это был не просто голод — это было желание, переплетённое с чем-то опасным и тёплым одновременно.

Он поднял меня на руки, будто я ничего не весила, и медленно опустил на кровать. Его тень нависла надо мной, а губы снова нашли мои. Мир исчез окончательно.

Он опустился надо мной, упираясь ладонями по обе стороны от головы, и снова впился в губы. Его тело было горячим, тяжёлым, но именно это тепло заставляло меня чувствовать себя в полной безопасности — и одновременно сжигало изнутри.

Его пальцы медленно скользнули от моей талии вверх, обрисовывая каждую линию моего силуэта, словно он пытался выучить меня наизусть. Он задержался на рёбрах, слегка поглаживая, а затем дотронулся до груди — сначала едва ощутимо, словно спрашивая разрешения, но уже через секунду стал смелее.

Моё дыхание стало рваным, я чувствовала, как сердце бьётся в горле. Он заметил это и чуть улыбнулся, опускаясь губами к моей шее. Его язык и горячее дыхание оставляли на коже дорожку, которая тянулась ниже и ниже.

Я не выдержала и потянулась к его рубашке, расстёгивая пуговицу за пуговицей. Он помог мне, сбрасывая её, и я смогла провести ладонями по его груди, почувствовать напряжённые мышцы, гладкую кожу, тёплую от возбуждения.

Он вернулся к моим губам, поцелуй стал ещё более голодным, требовательным. Его руки опустились на бёдра, слегка сжимая их, и одним движением подтянули меня ближе. Я почувствовала, насколько он уже завёлся, и от этого по спине побежали мурашки.

Ткань моего платья почти не оставляла воображению места, и он, не торопясь, начал приподнимать её. Каждое его движение было медленным, словно он хотел свести меня с ума ожиданием. Когда подол оказался на талии, его ладони скользнули по внутренней стороне бёдер, вызывая тихий стон, который я даже не пыталась сдержать.

— Блэйк... — выдохнула я, и он на секунду замер, глядя мне в глаза так, будто хотел прожечь взглядом насквозь.

— Скажи, что остановиться, — тихо сказал он, но в его голосе не было ни капли готовности к этому.

— Даже не думай... — ответила я, и в следующую секунду он накрыл мои губы ещё более глубоким поцелуем, а мир окончательно перестал существовать.

Для него это был очевидный сигнал, что я готова. Он сначала коснулся меня осторожно, изучая каждую мою реакцию, будто запоминая, как именно моё тело откликается. Я чувствовала, как дыхание становится рваным, как сердце колотится так, что кажется — его слышит весь мир.

— Только... я... — выдохнула я, чувствуя, как щёки заливает жар. — Девственница.

Он замер на секунду, посмотрел в глаза так серьёзно, что у меня внутри всё дрогнуло.
— Понял, — произнёс он тихо, почти шёпотом, но в этом было столько обещания, что я невольно дрожь по коже почувствовала. — Я сделаю так, что ты запомнишь это только как что-то хорошее.

Дальше он действовал иначе — мягче, заботливее, но при этом в каждом его движении ощущалась уверенность. Он не спешил, будто хотел, чтобы я прочувствовала каждое касание. Его руки исследовали меня, а губы находили новые точки на моей коже, заставляя меня тихо выдыхать его имя.

В какой-то момент он легко, но настойчиво перевернул меня, его прикосновения стали глубже, и он буквально растворился во мне. Никакой боли — только странное, сладкое чувство, которое накрывало с головой.

Его поцелуи перемещались с моих губ на шею, потом ниже, и каждое лёгкое касание зубов оставляло за собой горячий след. Я чувствовала себя одновременно беззащитной и в полной безопасности — как будто в его руках я могу позволить себе всё.

Его движения оставались неторопливыми, будто он намеренно растягивал каждую секунду, давая мне привыкнуть, почувствовать его. Он держал меня так, словно боялся, что я исчезну, и в то же время в его пальцах была сила, от которой по спине пробегал жар.

Он не спешил — то слегка замедлялся, то снова на мгновение усиливал темп, наблюдая за моей реакцией. Его взгляд был прикован к моему лицу, и я понимала: он хочет видеть всё — каждую гримасу, каждый вздох, каждый момент, когда я не в силах сдержаться.

— Ты... с ума сводишь... — выдохнула я, не в силах удерживать слова при себе.

В ответ он лишь чуть сильнее притянул меня, опустив губы к моему уху. Его тёплое дыхание обжигало кожу, а тихий хрипловатый голос прошептал:
— И это только начало.

Его руки блуждали по моему телу, словно он хотел запомнить каждую линию, каждый изгиб. Он целовал мою шею, ключицы, плечи, задерживаясь на тех местах, от которых у меня перехватывало дыхание.

В какой-то момент он переплёл наши пальцы, крепко удерживая мою руку, будто связывая нас этим моментом. И я поняла, что больше не думаю о прошлом, не боюсь — всё, что есть сейчас, это он, его тепло, его движения, его голос, шёпотом повторяющий моё имя.

Каждое его касание, каждый поцелуй казались не просто физическими — они были признанием, обещанием, и чем-то, что останется со мной навсегда.

Медленно, словно сливаясь в одном дыхании, мы перестали думать о мире вокруг. Каждое его движение стало откликом на моё тело, на моё дыхание, на каждый вздох. Он был рядом, и одновременно казался всем моим миром, его тепло, запах, сила — всё это переполняло меня.

Я слышала только его голос и звук наших сердец, как будто они били в унисон. Он шептал моё имя, слегка держа меня, позволяя почувствовать, что я в безопасности, хотя тело трепетало от волнения. Каждое прикосновение, каждый поцелуй становились всё глубже и сильнее, словно стирая границы между нами.

И в тот момент, когда эмоции достигли апогея, я почувствовала, как наша близость превратилась в нечто большее — не просто физическое удовольствие, а переплетение наших душ. Он прижимал меня к себе, а я отпустила весь страх и стыд, доверилась ему полностью.

Он закончил мне на живот.

Мы лежали рядом, ещё ощущая тепло друг друга, и я медленно поворачиваюсь к нему, всматриваясь в его лицо. Его глаза чуть прищурены, но в них читается мягкость и забота, а губы искренне улыбаются.

—Ты... всё в порядке? — спрашиваю тихо, почти шёпотом.

Он наклоняется ближе, проводит пальцем по моей щеке.
—Да, теперь я в порядке... благодаря тебе. — Его голос мягкий, но в нём слышна серьезность. — Я давно не чувствовал себя так спокойно рядом с кем-то.

Я улыбаюсь, ощущая тепло, которое разливается по всему телу.
—Значит, я не зря... — шепчу, и наши пальцы снова переплетаются.

Он слегка смеётся, и это смех, который делает атмосферу ещё легче.
—Не зря... и не только из-за того, что ты рядом. Ты... ты заставляешь меня чувствовать, что всё на месте. Всё правильно.

Мы молчим, просто обмениваясь взглядом и дыханием, ощущая, как каждая эмоция между нами становится сильнее. Я ощущаю, что могу довериться ему полностью, без страха и без сомнений.

—Я никогда не думала, что смогу так... — начинаю, но он прерывает меня лёгким поцелуем.

—Не думала, что кто-то сможет понять тебя? — спрашивает он, глядя прямо в глаза.
—Да... — киваю, чувствуя, как слёзы радости подступают к глазам.

Он обнимает меня сильнее, и я замираю в этих объятиях, понимая, что впервые кто-то видит меня настоящую, со всеми моими страхами и слабостями, и при этом остаётся рядом.

Мы заснули.

На утро, когда я проснулась, в комнате было тихо и пусто. Ни одного намёка на его присутствие, только лёгкое тепло на подушке рядом и тянущийся в воздухе запах его духов — тёплый, с древесными нотками, такой знакомый и обволакивающий.

Я медленно села на кровати, прижимая колени к груди. На удивление, я не чувствовала стыда или сожаления. Наоборот... это было прекрасно, каждый миг, каждое прикосновение. Но вместе с этим в голову начали закрадываться колючие мысли.

Он ведь так и не написал. Ни слова, ни даже глупой смайлик-сообщения. Может, он пожалел? Или... как и все, просто взял то, что хотел, и ушёл, оставив меня в своих иллюзиях.

Я провела пальцами по губам, вспоминая вкус его поцелуев, и почувствовала, как сердце неприятно сжалось. Какая же я дура... Сама же знала, что к таким, как он, нельзя привязываться. Но всё равно позволила себе поверить.

Я уже почти убедила себя, что всё — конец. Что теперь между нами только пустота и тишина. Но вдруг в коридоре за дверью послышались шаги. Уверенные, тяжёлые, будто он шёл с чёткой целью.

Я замерла, не зная, то ли вскочить, то ли спрятаться, то ли вообще сделать вид, что меня нет. Но дверь открылась без стука, и в проёме появился он — в чёрной рубашке, с чуть растрёпанными волосами, и в руках у него был пакет с кофе и какими-то булочками.

— Ты ещё спишь? — сказал он, будто ничего особенного не произошло, но в глазах читалось что-то другое.

— А я думала... ты ушёл, — неуверенно произнесла я, отводя взгляд.

Он подошёл ближе, поставил кофе на тумбочку и, не говоря ни слова, сел рядом. Его ладонь лёгла мне на щёку, тёплая, тяжёлая, будто отрезая все мысли о том, что это мог быть конец.

— Я ушёл... чтобы вернуться, — тихо сказал он, смотря прямо в глаза.

—А как ты так спокойно ушел,где охрана?

—По воскресеньям у всех выходной,забыла?

Он немного помолчал, изучая мою реакцию, а потом с лёгкой усмешкой добавил:

— И да... пока ты спала, я уже успел кое-что сделать.

— Что именно? — нахмурилась я, пытаясь понять, к чему он клонит.

Он чуть наклонился вперёд, так что между нами осталось всего несколько сантиметров. Его голос стал ниже и серьёзнее:

— Помнишь Ноа? Того, кто когда-то... — он осёкся, словно сдерживая ярость. — Я встретил его утром. И скажем так... теперь он будет очень долго думать, стоит ли вообще подходить к тебе.

Моё сердце пропустило удар.

— Блэйк... ты же не...

— Не убил, — перебил он, чуть усмехнувшись. — Но он теперь надолго запомнит, что ты — не та, к кому можно прикасаться без разрешения.

Он говорил спокойно, но я видела, как в глазах всё ещё горит остаток того холодного гнева, с которым он, вероятно, смотрел на Ноа всего пару часов назад.

— И да, — он взял меня за руку и переплёл наши пальцы. — Ты теперь точно под моей защитой. Хоть ты и любишь говорить, что справишься сама.

Я прикусила губу, не зная, что ответить, и только сильнее сжала его ладонь. В этот момент я уже понимала, что мои попытки держать дистанцию трещат по швам.

— А что... ревнуешь? — вырвалось у меня само собой, даже без какой-либо задней мысли. Слова слетели с губ так легко, будто мы обсуждали что-то совершенно обыденное.

— Тебя? Да не за что, — ответил он, но в его голосе сквозила та самая едва заметная интонация, от которой уголки моих губ предательски дрогнули.

Мы переглянулись. Взгляд в взгляд. Его тёмные глаза будто изучали каждую черту моего лица, как если бы пытались запомнить её до мельчайшей детали. И вдруг — мы оба рассмеялись. Не натянуто, не наигранно, а так, что смех вибрировал где-то внутри, разливался теплом и снимал любое напряжение.

С ним я чувствовала себя настоящей. Настолько, что могла озвучить любую мысль, даже самую нелепую или колкую, и быть уверенной — меня не осудят, не оттолкнут, не высмеют. Наоборот, он слушал, как будто каждое моё слово было для него важным.

И в этот момент я вдруг поняла — я уже не просто общаюсь с ним. Я учусь доверять.

——
                              Блэйк

Целый день мы валялись у нее в комнате,дурачились.Мне так нравится ее смех,ее искренний смех.Она не такая как другие,хоть это и звучит банально.Она не боится смеяться во весь голос при мне,быть без косметики,говорить о разных откровенных темах.

Я привязался,черт,я же все контролировал.

——
                               Автор
Блэйку было всего девятнадцать, но он уже успел увидеть достаточно дерьма в этой жизни, чтобы разочароваться в людях. Он родился в обеспеченной семье, но счастья это не принесло. Их дом всегда казался идеальной картинкой — просторные комнаты, дорогая мебель, улыбки на семейных фото... Но за закрытыми дверями всё было гнилым.

Отец постоянно изменял матери, а она... всё прощала. Молчала, терпела, будто боялась разрушить иллюзию. Но однажды что-то в ней сломалось. Не устроив скандала, не попрощавшись даже с маленьким сыном, она просто исчезла. Словно стёрлась из их жизни. И тогда Блэйк впервые понял, что близкие люди могут бросить, не моргнув глазом.

Отец, в своём стиле, отыгрался на нём. За один инцидент, о котором парень старался не говорить, тот отправил его в самую дешёвую частную школу — не для экономии, а как способ унизить.

С тех пор Блэйк научился полагаться только на себя. Когда-то он пробовал верить в любовь: у него были отношения, и он вложил в них всё, что мог. Но девушка предала, изменив ему. После этого он закрылся. Стал тем самым парнем, которых ненавидят и одновременно обожают — обаятельным, дерзким, играющим с чувствами. Он использовал девушек, не позволяя никому подобраться близко.

Но с Вивьен всё пошло иначе. С ней он чувствовал себя по-другому. И это его пугало.

Он всегда был чертовски привлекательным: коричневый кроп, выразительные карие глаза, подтянутое, тренированное тело. Зал и бокс сделали своё дело. Девушки липли к нему, но он почти всегда оставался равнодушным. Почти.

——
                              Блэйк
Честно? Я долго пытался отрицать, что она мне нравится. У меня это всегда просто — увидел, захотел, взял, выкинул из головы. Не привязываться — золотое правило, которое я усвоил ещё в тот момент, когда бывшая показала, что верность — это сказки для наивных.

Но с ней всё пошло по другому сценарию.

Сначала она просто бесила. Эта уверенность в себе, острый язык, привычка смотреть на меня так, будто насквозь видит. Я привык, что девушки стараются понравиться, подыгрывают. А она? Могла легко развернуться и уйти посреди разговора. Игнорировать мои шутки. Ставить на место.

И, чёрт, я поймал себя на том, что хочу её реакции. Жду, что она скажет. Думаю, чем удивить.

В тот день мы сидели в её комнате. Она лежала на кровати, растрёпанная, без макияжа, в каком-то старом свитшоте, и смеялась во весь голос, рассказывая какую-то историю. Не манерно, не напускно — по-настоящему, от души. Я слушал и вдруг понял, что даже не помню, о чём именно она говорит. Я просто ловил каждое движение её губ, каждый блеск в глазах, каждую морщинку на переносице, когда она смеялась.

И вот тогда у меня внутри что-то щёлкнуло.

Я понял, что она мне нужна не как остальные. Не на одну ночь. Не ради того, чтобы доказать что-то себе или кому-то. А просто... нужна.

И от этой мысли стало даже страшно.