Дикая кошка

📍США, Лас-Вегас

ЭМИЛИЯ КАРУЗО, 16

Кажется, что мне было так больно в последний раз три года назад, когда Алессандро отказался от нашей дружбы, отказался от меня...

Все было, как в тумане. Я даже не помнила: подняла я свой телефон с пола, в итоге, или нет. Горло сдавило, мне не хватало воздуха, я пыталась, как можно скорее, найти другой выход из клуба, чтобы оказаться на улице. Люди сливались перед моими глазами, пока я пробиралась сквозь толпу, которая «душила» меня ещё больше, тошнота подступала к горлу, и казалось, что ноги держали меня из последних сил.

Дойдя до коридора, который вел к главному выходу из клуба, и где уже было гораздо тише и меньше людей, я споткнулась об собственный развязанный шнурок, еле удержавшись рукой за стену, мне пришлось присесть в углу, чтобы завязать его. Мимо меня проходили двое мужчин, судя по их темным костюмам, они были охранниками здесь. Их разговор тут же донесся до моих ушей, вероятно, они просто не заметили меня, когда проходили мимо.

— Черт, Капо будет в ярости! — сказал громко один из мужчин.

— Да, он повел ту очередную, высокую шлюху в его VIP-зону, Босс ненавидит, когда его младший брат развлекается там со своими сучками. — меня начало трясти, казалось, я еле сдерживала свои позывы рвоты... моя рука метнулась к моему горлу, которое я сдавила своими пальцами.

— Пусть с Алессандро разбирается Капо, он — не наша проблема. — ответил другой, и они ушли.

Я села на свою задницу, прислонилось спиной к прохладной стене, откинула на неё голову, и закрыла свои глаза, пытаясь отдышаться, и подождать пока эти два идиота уйдут подальше.

Перед моими глазами вспыхнули ужасные картинки того, как Алессандро, человек, который мне начал нравиться, когда я была ещё совсем ребенком, и как моя родная, старшая сестра, занимаются сексом в этом чертовом клубе прямо над моей головой. Это было отвратительно, ужасно, и черт, это было больно. Казалось, что мое сердце вырвали из груди, кинули на этот грязный пол и растоптали. И при этом, я видела ту довольную ухмылку Адель, которая говорила мне о том, что она снова унизила меня, что она снова сделала мне больно. Каждое мое ужасное воспоминание, каждое худшее событие в моей жизни связано с ней, с человеком, который, к сожалению, являлся моей сестрой. Я знала, что она сделала это специально, в конце концов, мы жили с Адель в одном доме в детстве, и она также знала, что мне нравился Алессандро, она видела ту единственную, совместную фотографию меня с Алессом с моего девятого день рождения, которую я до сих пор хранила в ящике своей тумбы.

Она была той, кто сломала нашу семью, лишив меня матери, отца любимой жены, а бабушку — своей дочери. Она была той, кто отняла у меня, то единственное, за что я цеплялась все эти года, она отняла у меня даже его, Алессандро, мальчика, который стал моим другом, мальчика, который был добр ко мне, который поддерживал меня годами, помогал с дурацкими уроками, который подарил мне мою гитару, который верил в меня, в мой талант и гордился моими успехами в музыке.

Я распахнула глаза, туманная пелена заполонила их, я не помнила, как поднялась на ноги, и оказалась на улице, заметив на парковке, недалеко от входа, любимую Ferrari Алессандро. Я не знала, как мне в голову пришла эта мысль, гнев действовал быстрее, чем я осознала, что сделала. 

Мой глаз зацепился за биту, в руке одного из вышибал, стоящих у входа в клуб, я буквально подлетела к нему, вырвав биту из его рук, и пригрозив ему своей фамилией, впервые она мне где-то понадобилась, и смогла сделать хоть что-то, раз охранник уставился на меня округлившимися глазами, и перестал отбирать свою чертову, и кстати, довольно тяжелую, биту обратно.

Первый удар пришелся прямо по капоту, но либо я ударила слишком слабо, либо Алессандро вложил довольно много денег в эту машину, я повторила свой удар, и наконец-то получила то, что хотела, на черном капоте машины образовалась первая вмятина, я продолжала бить так сильно, и так яростно, пока не была удовлетворена несколькими внушительными вмятинами, которые там образовались. Дальше шло лобовое стекло, я била его с определенным энтузиазмом, наслаждаясь видом того, как оно трещало от каждого моего сокрушительного удара, я наслаждалась звуком битого стекла, и разлетающихся по сторонам осколков.

Я почти закончила с ним, и решила приступить к другим окнам машины, как меня попытался остановить один из вышибал клуба, я резко развернулась, подняла биту выше, и нацелилась прямо на него, он сделал шаг назад, потом ещё один, другие охранники даже не пытались меня остановить, и тогда я поняла, что недалеко от меня стоял Калисто, старший брат Алессандро. Заметив его, все здоровяки отступили, он явно велел им не влезать в то, что я делала сейчас. Я развернулась обратно, и больше не обращая внимания на всех людей, которые уже тут столпились, наблюдая за тем шоу, что я устроила, продолжила разбивать другие стекла машины, пока она не стала выглядеть просто ужасно. Так же ужасно, как сейчас было у меня внутри... в моей душе.

Я посторонилась, чтобы лучше разглядеть то, что я сделала, бита выпала у меня из рук, когда я осознала, что это сделала я одна. Без понятия, откуда у меня взялось столько сил, но я даже не ощущала того внушительного веса биты, когда наносила удары.

Гнев ещё никогда так сильно не захватывал мой разум, и не управлял мной, я просто не могла остановиться...

Я увидела знакомую машину, которая резко затормозила возле меня, глаза Чико округлились, когда он выпрыгнул с водительского места, подбежал ко мне, схватил за руку, таща меня, как куклу за собой, и запихивая в машину, а затем просто увез меня оттуда.

Мои руки трясло, я смотрела тупо перед собой, не представляя, что мне делать, и как жить дальше. Болезнь бабушки, поцелуй моей сестры с Алессандро, что Вегас ещё преподнесет мне за столь короткий период, что я здесь, черт возьми?

Одинокая слеза скатилась по моей щеке, и я поняла, что Чико все это время наблюдал за мной, пытаясь вести машину, он также что-то говорил, но я не слышала его, находясь в своем ужасном, до жути болезненном, мире.

— Зачем? Просто скажи зачем ты, нахрен, это сделала? — закричал он, когда я повернула голову в его сторону.

— Тебе было когда-нибудь больно? — только это спросила я, лицо Чико побледнело, глаза стали стеклянными, а кадык на шее дернулся, он быстро отвел свой взгляд от меня, продолжая следить за дорогой.

— Ты знаешь хоть одного человека в мафии, которому не причиняли хоть какую-то боль? — я ничего не ответила, и он явно понял, что я не собиралась этого делать и дальше. — Мой старший брат убил всю мою семью. — я опешила, буквально потеряв дар речи, мой взгляд резко метнулся к лицу Чико, которое оставалось непроницаемым. — Я жив только потому, что моя семья хотела, чтобы я жил. Они спасли меня, пожертвовав собой. — я сглотнула, наши взгляды встретились. — Твоя бабушка также рисковала, когда брала меня под свою «опеку», поэтому, я буду благодарен ей до конца своей жизни.

— Чем она больна?

— Цирроз печени. Ужасная дрянь. — быстро ответил он, вернувшись к наблюдению за дорогой.

— Сколько ей осталось? Скажи мне правду.

— Я думаю, что лет пять, в лучшем случае, но я и не врач.

— Ты знаешь всё. — он горько усмехнулся, потерев свое лицо свободной рукой.

— Я - не Википедия, черт возьми, Эмилия. И я точно не Бог. Никто не знает всё, это невозможно.

— Ты знаешь, что Адель убила нашу мать? — и машина резко затормозила, что я чуть не вылетела вперед, удержавшись руками за консоль.

— Да. — спокойно ответил он, оглядев меня с ног до головы, и просто дальше повел машину, не обращая внимания на то, что он чуть не создал сейчас аварию. Честно говоря, меня удивил его ответ, ведь только члены семьи знали об этом. Хотя, учитывая, как к нему относилась моя Nonna, то наверняка, она считала, Чико за своего племянника, или внука, которого у неё никогда не было.

— Она такая же сумасшедшая, как и наша бабушка по отцовской линии. — прошептала я себе под нос, посмотрев в окно, скоро начнет светать.

— Но ваша бабушка не была сумасшедшей. — я резко посмотрела на него.

— Что ты имеешь ввиду?

— Твой дедушка убил твою бабушку за измену, сказав, что она сошла с ума, и умерла от болезни, хотя это было не так. — я сглотнула, откуда он, черт возьми, знал об этом? — Тебе лучше поговорить с синьорой Дель Монте об этом, она знает гораздо больше, чем я. — мои руки снова начали трястись, я сцепила их в замок на своей коленке. — В вашей семье нет людей страдающих психозом, шизофренией или другой психологической проблемой, которые всегда приписывали Адель.

— Это невозможно! Дядя говорил...

— На твоем месте я бы верил только синьоре Дель Монте.

— Я думала, что это генетическое заболевание, что это может даже передастся моим детям, если они, конечно, у меня будут. — я снова сглотнула, Чико посмотрел на меня.

— Это точно не генетика, дорогая. У Адель явно другие проблемы, и они чем-то были вызваны, чем именно — я не могу тебе сказать. — я даже не заметила, как мы выехали за город, оказавшись на высоком холме, который открывал прекрасный вид на весь Лас-Вегас. Город грехов.

— Ты тоже её защищаешь? — и он резко остановил машину.

— Нет, честно говоря, твоя сестра никогда мне не нравилась. — и он вышел из машины, обойдя её, и открыв мне дверь. — Но в твоей семье гораздо больше секретов, чем ты думаешь. — он подал мне руку, которую я приняла, и моментально оказалась на земле, мы подошли к самой высокой точке, и сели на одинокую лавочку, которая была здесь.

Мне тут нравилось, слишком спокойно и красиво, ветер трепетал мои распущенные волосы, заставляя мою кожу покрываться мурашками, и совсем скоро должен был наступить рассвет... казалось, что Чико был здесь не впервые. Он явно знал, куда вез меня.

— Могу ли я доверять тебе? — резко спросила я, нарушив ту тишину, которая повисла между нами.

— Почему ты спрашиваешь?

— Я ничего не знаю о тебе, Чико. — наши глаза вновь встретились.

— Ты знаешь гораздо больше, чем другие, не считая твоей бабушки, конечно.

— Это не меняет моего вопроса.

— Я не несу какой-либо опасности для тебя.

— Я могу быть так в этом уверена?

— Я предан твоей бабушке, и я умру за неё. К тому же, много лет назад я вступил в Каморру, я приносил клятву, и у меня есть соответсвующее тату на теле. — твердо заявил он. — Кем бы я ни был в прошлом, или кем бы не была моя семья, это больше не имеет значения.

— Но ты ведь не итальянец. — он нахмурился.

— Почем ты так решила?

— Как бы ты не был хорош в языках, ты допускаешь некоторые ошибки в итальянском, когда говоришь с бабушкой. — заметила я.

— Я не итальянец. — согласился он.

— И ты не американец. — Чико кивнул головой в знак согласия.

— Но я вырос в Америке, мой английский идеален. — тут я не могла не согласиться с ним.

— Ты не расскажешь. — поняла я.

— Я больше не тот, кем был. Я живу с именем Чико намного дольше, чем с настоящим. — я кивнула головой, и посмотрела вперед, розовые блики начали появляться на небе, делая его просто превосходным. — Не хочешь рассказать мне, что произошло у клуба?

— Нет. — просто ответила я. — Ты бы хотел вернуться домой?

— Нет, потому что здесь мой дом.

— Знаешь, когда я была маленькой, до того, как умерла мама, я загадывала на день рождения желания, я хотела, чтобы Адель была нормальной, доброй сестрой, и чтобы мои родители не расстраивались из-за неё. — призналась я.

— Ты не можешь вечно жить прошлым.

— А ты смог отпустить свое прошлое?

Он промолчал.

Рассвет был удивительным, оранжево-розовые краски ослепили весь утренний город, я вдохнула теплый воздух в себя, и встала, обняв себя руками.

— Я хочу домой. — просто заявила я.

По-видимому, я заснула в машине, рука Чико на моем плече разбудила меня, выйдя из автомобиля, мужчина пошел в дом, а я немного задержалась, фигура, сидящая в одной из беседок в саду, привлекла мое внимание. 

Я подошла ближе, пытаясь разглядеть человека, в котором я тут же узнала свою сестру, на несколько секунд я заколебалась, но все равно пошла вперед, пока не остановилась перед беседкой. Адель не сразу заметила меня, её фигура выглядела такой уязвимой сейчас, колени были согнуты, она обнимала их руками, положив свой подбородок на них, как только она повернула головой, и увидела меня, то тут же вскочила на ноги, и вся напряглась. Адель все ещё была одета также, как... в клубе, видимо, она тоже относительно недавно вернулась домой. И я даже не хочу знать, что она делала в той ВИП-зоне нашего Капо... я была не дурой, и я знала, что такое секс.

— Зачем ты это сделала? — резко спросила я, скрестив руки под своей грудью, и задрав подбородок чуть выше. Она сделала пару неуверенных шагов в мою сторону, выйдя из беседки, утренне солнце осветило её лицо. Я сделала шаг назад, чтобы увеличить расстояние между нами, ведь я просто не могла выносить её присутствия рядом с собой. — Зачем? — чуть громче сказала я.

— Я... я хотела с тобой поговорить. — я усмехнулась, это была горькая ухмылка, полная ненависти и отчаяния.

— Ты вообще слышишь, что ты говоришь мне?

— Я хотела, чтобы ты выслушала меня... хоть раз в жизни!

— Ты та, кто испортил жизнь не только мне, но и всем остальным членам нашей семьи! — выплюнула я ей в лицо, и она побледнела. — Ты та, кто должна была умереть вместо нашей матери!

— Ты не знаешь, что говоришь! — повысила она голос на меня в ответ. — Ты ничего не знаешь!

— Иди к черту, Адель! Я не хочу знать о тебе ничего, я не хочу видеть тебя, не хочу слышать, я просто хочу, чтобы ты оставила меня в покое и исчезла из моей жизни!

— Ты — гребаная эгоистка, Эмилия, ты даже не попыталась меня ни разу выслушать, ты... — но я прервала ее своей громкой, и довольно сильной пощечиной, Адель пошатнулась, и наверняка, упала бы, если бы не её рука, успевшая ухватиться за железное ограждение беседки, которое было позади неё.

Я буквально нависла над своей сестрой, хотя она была гораздо выше, чем я. Гнев затмил мой разум, я видела, что Адель была на грани слез, прижимая свою руку к щеке, которая уже покраснела, но мне было плевать, я не чувствовала никакой жалости к ней.

— Ты не имеешь никакого права говорить такое мне! — зарычала я ей в лицо со всей ненавистью. — Я годами страдала из-за тебя, сначала издевательства надо мной в школе, затем мама, мои кошмары, боязнь острых предметов... черт, я даже боялась тебя! — она сглотнула, услышав это, её рука дрожала на щеке, и одинокая слеза скатилась по её лицу. — Я боялась того, что ты можешь причинить боль ещё кому-то... — мой голос сорвался. — Как ты можешь жить с этим? Как ты можешь жить с осознанием того, что убила нашу мать? Как? — она плакала, я впервые за много лет видела, чтобы она плакала. —  На твоем месте я бы просто покончила с собой, и перестала делать других людей несчастными своим жалким существованием. — затем я развернулась, чтобы уйти, но она схватила меня за запястье, останавливая, я резко развернулась, пытаясь выдернуть свою руку из её, но на удивление, её хват был довольно сильным.

— Ты пожалеешь о своих словах! — сказала она тихо мне, буквально захлебываясь собственными слезами. — Ты даже не знаешь, что мне пришлось пережить!

— Мне плевать, Адель. Или ты хочешь сказать, что это не ты убила нашу мать? Я, черт возьми, видела это собственными глазами!

— Это была не совсем я! — сказала она, дрожа. — Таблетки, они делали меня такой. — я вырвала свою руку из её, посторонившись назад.

— Что ты несешь? Ты должна была пить их, чтобы тебе было лучше, чтобы у тебя не было тех ужасных приступов, но ты постоянно забывала это делать, ты даже прятала их, чтобы...

— Чтобы быть нормальной! — крикнула она мне, упав на колени и закрыв лицо руками. Я немного опешила, не ожидая от неё такого, и замерла на месте. — Таблетки не делали мне лучше, они делали хуже! Я не забывала их пить, я, черт возьми, делала это намеренно! — и она посмотрела на меня снизу вверх. — Вы все думали, что они мне помогали, но это было совершенно не так, они были, как долбанный наркотик, они уничтожали меня...

Я не знала, что сказать, я просто молчала, не понимая, о чем она говорила. Может быть... у неё был очередной приступ?

— Я была нормальной, Эмилия. Мне было около шести, когда мне стали добавлять некое психотропное вещество в еду и в питье... — я сглотнула, меня начало трясти, она лжет, она всегда так делает, она же ненормальная. — Сначала я не понимала, я была лишь ребенком, но он  влиял на меня, он управлял мной с помощью этих порошков, таблеток, он делал это намеренно... — я не понимала, зачем я слушала этот бред сумасшедшей, но я просто будто приросла к земле. — Он заставлял меня делать ужасные вещи, влияя на мою психику с помощью этих таблеток... это даже хуже, чем наркотики, я не могла себя контролировать, я не была собой, это ужасно... он сводил меня с ума годами!

— О ком ты говоришь?

— Я не могу сказать. — и я усмехнулась, на её лице появилась гримаса боли.

— Ты серьезно? Может это был голос в твоей голове? Что ещё ты мне расскажешь, какую ложь в этот раз? — она резко отпрянула, упав на свою задницу, будто я дала ей ещё одну пощечину, но я этого не делала.

— Ты не веришь мне. — поняла она.

— Кто поверит сумасшедшей убийце?

— Я была ребенком, Эмилия, я ничего не понимала, родители думали, что у меня острый психоз, что я сумасшедшая, они возили меня к врачам, которые работали на него, он подкупил всех, он делал это намеренно, он заставил родителей поверить в это! — я больше не могла слушать это.

— Хватит! Ты несешь полный бред сейчас! — крикнула я на неё.

— Я не вру, умоляю, просто поверь мне, я знаю, как это звучит, но это правда... — она встала на колени, пытаясь дотянуться до моих ног, но я сделала шаг назад, и её руки провались в пустоту. Я только хотела уйти, но одна фраза остановила меня. — Мама знала, она не верила сначала, она верила ему, он тоже «промыл» ей мозги, он использовал и её, но потом... после того...

— Я не хочу тебя больше слушать! Я просто устала. — моя голова раскалывалась, я не понимала, что сейчас происходило с Адель, и меня пугало ее состояние.

— Поверь мне, Эмилия, только ты можешь мне помочь. — умоляла она.

— Я... — на несколько секунд я заколебалась, желая поверить ей, но сумасшедшие часто врут, врачи предупреждали нас об этом. — В моих глазах ты всегда будешь убийцей матери, даже если бы я поверила тебе, но ты все равно останешься ею... убийцей. — и я просто ушла, оставив её в саду одну.

Зайдя в свою комнату в особняке бабушки, и скинув с себя всю одежду, я включила холодный душ, и села на пол, прижав свои колени к голой груди. Я даже не ощущала холода воды, мне было просто все равно... и черт, слова Адель не давали мне покоя, я прокручивала их в своей голове, я не знала «почему», будто мне хотелось ей верить, будто мне показалось, что она говорила все это искренне.

Но то, после каких обстоятельств, она вылила на меня это, я лишь слышала в её словах очередной бред...

Что если я была не права?
Что если я действительно пожалею о своих словах?