Зерно сомнений
Тьма. Безграничная, густая, словно вязкий дым, который медленно обволакивает всё вокруг. Нао стояла босиком на гладкой, словно стекло, поверхности — под ногами зияла бездна, которая пульсировала тёмным дыханием. Вокруг не было ни звука, ни света, ни движения — только гнетущее ощущение чьего-то присутствия. Оно было слишком близко, чтобы не ощущать чужое дыхание на коже, холодное и острое, как лезвие. Она медленно обернулась — перед ней была пустота, такая абсолютная, что казалось, она сама могла поглотить её. Сделала шаг назад — и стекло под ногами зазвенело, покрываясь сетью тонких трещин. Из этих трещин стал сочиться густой, почти осязаемый чёрный туман. Он вился вокруг ног, обвивал щиколотки, впитывался в кожу, словно пытался втянуть её в бездну. Она хотела закричать, но из горла вырвался лишь хрип — болезненный, будто голос предавал её самого. Тело становилось всё тяжелее, как будто невидимые цепи сковывали каждую мышцу, тянули вниз — к трещинам, к бездне, где невозможно дышать. Из-под поверхности стали подниматься силуэты — безликие, но удивительно знакомые. Один из них резко двинулся — это был Бэйби. Он протянул к ней руку, но глаза его были пусты — словно зеркала, отражающие лишь пустоту внутри.
— Он упадёт, если пойдёшь за ним, — раздался голос из тьмы, одновременно близкий и чужой.
— Или ты... уничтожишь его сама.
Нао протянула руку — но пальцы её потемнели, кожа покрылась выжженными символами, словно кто-то оставил на ней страшное клеймо изнутри. Стоило ей коснуться пальцев Бэйби — и он рассыпался в пепел, рассеявшись вместе с последним теплом.
Она проснулась с криком.
Резким, не своим.
Словно мир вокруг разлетелся на осколки — и каждый впился в кожу. Она выдернула себя из вязкой тьмы, села резко, как будто кто-то дернул за нитку. Воздух в комнате был слишком плотным, как в грозу — электрический, тревожный, будто сама реальность задержала дыхание. Грудь вздымалась судорожно. Лоб покрыт потом. Руки дрожали. Но хуже всего был не страх. Хуже была уверенность, что кошмар — не просто сон. А предупреждение. Или приговор. И тогда Нао увидела. Тело источало слабое, но отчётливое свечение. Метки — полыхали ярким фиолетово-синим светом. Гораздо ярче, чем когда-либо. Не природное сияние. Нет. Что-то изменилось. Цвет стал глубже. Пульсирующий. Метки будто ожили — извивались, вспыхивали с внутренним жаром, как бы отзываясь на чужое прикосновение. И от этого откликалась не только кожа — внутренности сжались, как при отравлении. Будто сама кровь изменилась. Нао схватила себя за плечо — там, где метка пульсировала особенно сильно, — и в этот момент будто услышала эхо удара сердца. Но не своего. Слишком ровное. Слишком холодное.
Ты чувствовала силу. Теперь — почувствуешь её цену.
Голос — тот же, что во сне. Бархатный и ледяной одновременно. Он не звал. Он утверждал. Он будто уже знал, что она согласится. Потому что выбора больше нет.
— Гви-ма, — прошептала она, но голос не исчез. Он пульсировал вместе с метками. Он дышал через них.
Она сорвалась с постели, подбежала к зеркалу. Меток стало больше. Или... они выросли? Расползлись. Ветвились, как корни. Как сеть. И в отражении — её глаза на миг вспыхнули тем же сиянием. Не просто свет — отблеск чего-то изнутри. Чужого. Не её.
— Я не позволю... — выдохнула она, прижимая ладонь к груди. Но дыхание сбилось, ноги подкашивались.
Ты не позволишь?
Ты уже впустила.
Голос звучал теперь будто искажённым отражением её собственных мыслей. Как реверберация. Как внутренний саботаж, принявший форму. И вдруг, изнутри — рывок. Как импульс. Как взрыв силы — неуправляемой. Нао закричала, в груди вспыхнула боль, по позвоночнику прошёл ледяной импульс, а из кончиков пальцев вырвался фиолетово-синий свет, ударив в воздух. Свет погас. Метки стихли. Комната снова утонула в полутьме. Но она знала: это было только начало. Она села на пол, спиной к стене.
Судорожное дыхание. Холодный пот. Слёзы застыли где-то в глубине глаз, но не падали.
— Я... не сдамся, — выдавила она.
Девушка продолжала сидеть, поджав колени, сжав пальцы до побелевших костяшек. Кожа на предплечьях всё ещё светилась тревожным, пульсирующим сиянием — фиолетово-синие узоры, некогда гордо носимые как знак силы, теперь словно выжигались изнутри. Раньше они были частью её — теперь будто метки принадлежности, врезанные в плоть не по её воле. Она закрыла глаза, но ночь внутри не отступала. Там, в темноте, где ещё не утих её крик, продолжало что-то жить.
— Всё ближе, — раздался голос. — Ты чувствуешь?
Он не возник вовне. Он — внутри. Неотделим, как второй пульс.
— Я — в твоих костях, в твоих мыслях, в каждом биении твоего жалкого сердца.
— Прекрати... — прошептала она, но слова звучали слабо, надломленно, как попытка утешить саму себя.
Тишина в комнате была напряжённой, как перед бурей.
И тут он снова заговорил.
— Ты надеялась, что он станет твоим якорем. Но ты сама видела, Нао. Ты прикоснулась к нему — и он рассыпался в пепел.
Она зажмурилась. Образ Бэйби перед глазами — пустые глаза, рука, тянущаяся к ней... а потом — пепел. Тепло исчезло.
— Это был только сон... — прошептала она.
— О, нет. Это было отражение.
Истинное. Чистое. Без прикрас. Ты разрушишь всё, к чему прикоснёшься. Даже его.
Нао стиснула зубы. Хотела возразить — сказать, что это ложь. Но в груди всё ещё гудел след от прикосновения к метке. И в этом гуле — страх.
— Ты вложила в него чувства. И он ответил. Он полюбил тебя. Но вот что забавно – ты предала его своим страхом. Своей нерешительностью. Ты закрылась. Ты ушла. Ты не позвала его.
Нао вскочила, ярость вспыхнула в груди.
— Замолчи!
————
бонус – фото ;)
спешу сообщить, что акция закончилась, к сожалению чуть-чуть не добрали, но не расстраивайтесь, скоро будет еще продолжение (и может быть очередная акция).