Объединённые созвездием

Драко и Блейз сидели перед камином и обсуждали, что делать дальше, как вдруг пламя зашевелилось и приняло очертания лица Гермионы. Слизеринцы переглянулись, не веря своим глазам, проморгались, но ничего не изменилось. Героиня всея магической Британии все еще была в камине.

— Малфой, — позвала девушка, а на ее лице появилось недовольство, — я тебя прекрасно вижу.

— Чего тебе? — рыкнул он, все же подходя к огню.

— Сначала я попрошу тебя успокоиться, — молодой мужчина насторожился. — Я сказала успокоиться, а не вставать в позу дикого зверя, готового к нападению, — усмехнулась девушка. — Я знаю, что Скорпиус пропал и хотела тебя успокоить.

— Где он?! — взревел Драко, кулаком ударяя по мрамору камина.

— Не пугай ребенка, — строго сказал Грейнджер, отодвигаясь в сторону. — Он со мной, все хорошо.

      В пламени появилось лицо Скорпиуса и сердце Малфоя упало куда-то вниз. Он видел своего сына. Мальчик был в полном порядке, но это ничуть его не утешало. Драко хотел как можно скорее обнять его, прижать к своей груди и больше никому и никогда не отдавать.

— Если ты... — начал шипеть аристократ.

— Драко! — слизеринец вздрогнул, когда она обратилась к нему по имени, а потом перевел взгляд на лицо слегка испугавшегося сына. — Скорпиус, иди наверх. Рядом с комнатой, в которой ты спал, есть библиотека, а мы с твоим папой пока поговорим, ладно? — мягко сказала девушка, на что ребенок с готовностью кивнул и скрылся. — Я не похищала твоего сына, идиот, — прорычала гриффиндорка, когда мальчик исчез на втором этаже. — Вчера ночью он постучал в мою дверь! На улице был страшный холод, и, конечно, я пустила его внутрь. Отпоила его горячим молоком, согрела и уложила спать, а сегодня СРАЗУ ЖЕ связалась с тобой!

      Мужчины переглянулись. Они, конечно же, поняли, как Скорпиус оказался на пороге замминистра магии, но вот почему Грейнджер связалась с Драко по каминной сети, а не сразу привела ребенка, его настораживало. Зачем ей это?

— Хорошо. Спасибо, что позаботилась о нем, — выдавил из себя Малфой. — А теперь, будь добра, доставь моего сына домой.

— Об этом я и хотела поговорить, — вздохнула девушка, виновато опуская голову. — Малфой, Скорпиус... Он не хочет домой, во всяком случае до Рождества, — мужчина почувствовал, как внутри становится гадко. Он понимал, почему в этот день сын не хочет быть дома, но от этого становилось больно. — Я не могу заставить тебя это сделать, даже не подумаю. Это твой сын, вы семья, а я чужой человек, но...

      Она не знала, как верно подобрать слова. Они не говорили уже много лет, лишь изредка пересекались взглядами, когда сталкивались на званых вечерах и приемах. Тогда они кивали друг другу, словно выказывая уважение, и старались не оказываться ближе чем в десяти метрах друг от друга, а сейчас сын Драко Малфоя был в ее доме...

— Это из-за Астории, — пробормотал слизеринец скорее для себя. — Он не хочет?

— Нет, прости, — Гермиона сама не знала, за что извиняется, но все же чувствовала себя виноватой.

— Я... — блондин беспомощно посмотрел на Блейза, но тот молчал, соблюдая нейтралитет. — Я хочу поговорить с сыном. Где ты?

— В небольшом домике во Франции, — кивнула гриффиндорка. — Я отправлю тебе патронус с координатами.

      Сказав это, Грейнджер исчезла, оставляя после себя лишь столп искр, а в гостиной Малфой-мэнорма повисла тишина. Драко чувствовал, как по всему его телу медленно растекается колючий холод. Он не смог сдержать обещание, которое дал Астории. Его сын, которого он так любил, не только перестал говорить после смерти матери, но и сбежал из дома, не желая там находиться в канун ее смерти, в канун Рождества... Он не смог дать Скорпиусу того, что смогло бы залечить его раны, не смог защитить и сделать счастливым, как бы ни старался. И куда он ушел? К Гермионе Грейнджер — магглорожденной ведьме, которую видел лишь на картинках, слышал о ней из газет и рассказов отца. Ну, хоть не к Поттеру или Уизли, и на том спасибо.

      Малфой потер лицо рукой, стараясь прийти в чувство. Его сын в безопасности. Чтобы ни было между ним с Грейнджер, она не навредит Скорпиусу и, судя по тому, как она говорила с ним, гриффиндорка не перекладывала на ребенка обиды, которые держала на старшего Малфоя. От этого стало чуть спокойнее.

— Ты ведь заберешь Скорпа домой, да? — неуверенно спросил Забини, молчавший до этого момента.

— Я... — голос Драко надломился. — Я не знаю. Блейз, он ушел из дома, понимаешь? Ему настолько невыносимо оставаться здесь, что...

— Так поезжайте в Италию, — пожал плечами слизеринец. — Или еще куда-нибудь. В чем проблема? У тебя мало имений?

— Ему все напоминает об Астории, поэтому... — Малфой тяжело вздохнул. — Я не знаю, что делать. Мне кажется, что я совершаю одну ошибку за другой.

— Ты же не думаешь и вправду оставить Скорпа с Грейнджер?! — возмутился Забини. Конечно, он знал, что его девушка, Дафна Гринграсс, дружит с гриффиндоркой, но не мог представить, чтобы его крестник, наследник чистокровного рода...

— Я не знаю! — грубо оборвал его друг. — Слышишь меня?! Не знаю! Все чего я хочу — чтобы мой сын был счастлив! Мне плевать, как! Он — это все, что у меня осталось...

      Блейз хотел было уже ответить, но не успел, потому что в гостиную ворвался патронус. Промчавшись по периметру комнаты, он замер, и друзья смогли рассмотреть его. Маленькая юркая выдра с длинным телом и живыми глазками смотрела прямо на блондина, а потом заговорила голосом Грейнджер.

      Не медля ни секунды, Малфой взмахнул палочкой, снимая антиаппарационный барьер со всего мэнора, и с хлопком исчез, оставляя друга в одиночестве. Устало покачав головой, Забини взял в руки свою волшебную палочку и покрутил ее. Отчасти он понимал Драко. Он хотел защитить сына, сделать все, чтобы детство Скорпиуса было лучше, чем его собственное, но Грейнджер... Блейз не видел ее с окончания суда над Малфоями. Это был последний раз, когда они говорили. Конечно, в отличие от многих других слизеринцев, итальянец не задирал эту умную магглорожденную ведьмочку, но все же. Для них для всех Скорпиус стал не просто ребенком. Он был надеждой — надеждой на светлое будущее, их лучиком света, ведущим вперед, туда, где тьма отступает, где жизнь приобретает краски.

      Все внутренности будто перемешало, из-за чего Малфой скривился, но все так же быстро прошло. Он стоял перед миленьким деревянным домиком, скрытым от любопытных глаз заснеженными деревьями. Вокруг возвышались Альпы. Из дымовой трубы, закручиваясь поднимался сизый дымок из камина. Поежившись от холода, мантию он, конечно, не взял, Драко шумно втянул носом морозный воздух, подошел к двери и постучал. Гермиона открыла почти сразу.

      Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, не до конца осознавая факт того, что они и правда встретились, да еще и при таких обстоятельствах. Малфой из капризного мальчишки превратился в красивого молодого мужчину. Широкие плечи, обтянутые черной рубашкой, узкие бедра и длинные ноги. Все та же идеальная бледная фарфоровая кожа, правильные черты лица и серые глаза, которые, казалось, смотрят прямо в душу. Девушка невольно подумала, что Скорпиус вырастет таким же красивым, как и его отец...

      Малфою пришлось с силой сжать кулаки, чтобы убедиться, что перед ним и правда та самая неряшливая гриффиндорка. Миниатюрная фигурка, которая раньше скрывалась под мантией и школьной формой, сейчас была отчетливо видна. А вкус у нее явно изменился... Черные джинсы и дорогой кашемировый свитер крупной вязки, съехавший на одно плечо, отлично сидели, а грива длинных густых волос спускалась до талии. Раньше они больше походили на сбитое гнездо, но сейчас они казались мягкими, воздушными и шелковистыми. Так и хотелось запустить в них пальцы, потрогать, прикоснуться.

— Где он? — словно очнувшись ото сна, выдавил из себя Драко.

— И тебе привет, — усмехнулась Гермиона. — Проходи, тут холодно, — она отошла в сторону, пропуская его в дом. — Не будь с ним строг, — попросила девушка, когда Малфой оказался в гостиной.

— Я не мой отец, — несколько грубо бросил слизеринец, но, вспомнив, что именно Грейнджер заботилась о его сыне все те несколько часов, пока он сходил с ума, не выгнала, как только узнала, кто он, смягчился. — Я просто хочу увидеть сына.

— Конечно, — шатенка улыбнулась, а потом подошла к лестнице. — Скорпиус, папа пришел!

      Малфой вздрогнул. Он даже не знал, когда последний раз слышал, чтобы кто-то так говорил. Наверное, еще до смерти Астории... В груди что-то защемило. Послышался топот ног, а потом все вновь затихло. Драко показалось, что прошла целая вечность, когда наконец по лестнице осторожно начал спускаться Скорпиус. Невольно мужчина улыбнулся. Его сын, одетый в обычную рубашку, брюки и совершенно босой. Опустившись на колени, Малфой открыл руки для объятий, и мальчик, поняв, что отец не злится, бросился к нему, врезавшись в крепкую грудь, обвивая шею своими ручками. Драко показалось, что из него выбили весь воздух, и он с наслаждением вдохнул запах сына, за которого так переживал.

— Мерлин, Скорпиус, я так волновался, — пробормотал мужчина, целуя сына в макушку. — Никогда так больше не делай...

— Как я и говорила, он в полном порядке, — улыбнулась Гермиона.

      Ей было страшно непривычно видеть Малфоя, но еще больше ее удивляло то, с каким трепетом и любовью он смотрел на сына. Не было больше того строгого и угрожающего аристократа, остался лишь любящий отец, который места себе не находил, не зная, где его ребенок. Это поражало и умиляло одновременно. В голову вновь полезли непрошенные мысли о том, что такой идиллии в ее жизни не будет никогда, но Гермиона жестоко отогнала их прочь.

— Спасибо, что присмотрела за ним, Грейнджер, — привычным холодным голосом сказал Малфой, поднимаясь на ноги, но все еще держа руку на плече сына.

      Вдруг мальчик выскользнул из-под ладони отца, схватил ручку, со вчерашнего дня лежавшую на журнальном столике, и принялся активно что-то писать. Оба взрослых спокойно ждали, когда он закончит. Перечеркнув пару слов, написав заново, Скорпиус наконец протянул отцу листок, почти с мольбой смотря в точно такие же, как у него самого серые глаза.

«Не злись на Гермиону, пожалуйста. Я сам не понял, как это получилось. Я хочу остаться с ней (зачеркнуто). Папа, пожалуйста, разреши мне ненадолго остаться здесь. Только до конца Рождества. Я не хочу домой (зачеркнуто). После я вернусь домой. Пожалуйста.»

      Конечно, Драко прочитал то, что вычеркнул сын. Каждое слово, написанное идеальным почерком мальчика, ранило, как нож, но мужчина прекрасно понимал, почему, поэтому не мог злиться. Что до Грейнджер... Она вообще была ни при чем.

— Давай мы поговорим с... — Малфой сделал над собой усилие, чтобы назвать девушку по имени, — Гермионой и решим, что делать дальше, хорошо?

— Мал... — гриффиндорка запнулась. — Драко, как насчет кофе на веранде, а Скорпиус пока вернется в библиотеку? Тебе там понравилось? — мальчик часто закивал, широко улыбаясь. — Вот и отлично.

      Когда ребенок вновь скрылся наверху, Грейнджер без слов дала бывшему врагу детства плед и указала на дверь, которая вела на веранду, а сама скрылась на кухне. Через три минуты она вышла на улицу с двумя кружками кофе, а на ее плечи была накинута дорогая мантия, отделанная мехом, что не могло укрыться от внимательного блондина. Усмехнувшись, он без вопросов принял предложенный напиток и сделал большой глоток. Кофе обжег язык и горло, а потом приятно согрел изнутри.

— Ты же понимаешь, что он подслушивает? — усмехнулась Гермиона, облокачиваясь на перила.

— Я его отец, — рыкнул Малфой, но быстро одернул себя. — Конечно понимаю.

— Ты изменился, — протянула девушка, смотря куда-то вдаль. — Сильно.

— Как мило. Давай еще поболтаем о школьных временах и наших общих сладких воспоминаниях.

— Не перегибай, — фыркнула Грейнджер, а потом неожиданно тепло улыбнулась. — У тебя прекрасный сын.

— Спасибо, — помедлив, кивнул слизеринец. — Полагаю, я теперь твой должник.

— Отнюдь. Ты бы сделал то же самое. Давай лучше поговорим о том, что теперь делать, — Гермиона отставила кружку и посмотрела прямо в серые глаза. — Знаю, ты меня ненавидишь, но Скорпиус, по неизвестной мне причине, хочет остаться здесь. Я без понятия почему и не хочу влезать не в свое дело, но я дала твоему сыну слово, что поговорю с тобой.

— Астория умерла под Рождество и теперь... Больше в нашей семье нет этого праздника, — подобрал слова Драко. — Со дня ее смерти Скорп не сказал ни слова.

— Если ты скажешь, что он должен вернуться домой, я не посмею возразить, но... — девушка задумалась, — если вы решите, что он может остаться, я не против.

— Всеобъемлющая доброта и любовь, — тихо рассмеялся Малфой. — А ты уверена, что ты не дочь Дамблдора?

— Мерлин, нет, — фыркнула она, а потом также рассмеялась.

— Ты же ненавидишь меня, Грейнджер, так зачем тебе утруждать себя заботами о моем сыне? — искренне полюбопытствовал он.

— Малфой, — гриффиндорка закатила глаза, — ты неисправим. Ненавидела я того заносчивого мальчишку в школе, а к отцу, который так переживал за своего ребенка, я, наверное, даже испытываю уважение.

— Только это все один и тот же человек, — заметил он.

— А я грязнокровка, которую ты смешивал с грязью, — Драко дернулся. — Что, слово «грязнокровка» уже режет слух? — Гермиона с интересом следила за его реакцией. — Ты изменился.

— Сам знаю, зубрилка, — без капли злости ответил он.

— Ты и правда хочешь, чтобы твой сын остался со мной на Рождество?

— Я дал слово Астории, что сделаю все, чтобы Скорпиус был счастлив, — покачал головой мужчина. — Если ему здесь хорошо, значит «да».

— Неужели ты настолько мне доверяешь? Ты ведь не знаешь меня, — Гермиона, не веря своим ушам, смотрела на слизеринца, как на новое чудо света.

— Грейнджер, если мы никогда не были друзьями, это не значит, что я тебя не знаю. Какие-то вещи никогда не меняются. Так и ты, чтобы не происходило в твоей жизни, всегда будешь способна на любовь и сострадание, милосердие и честность. Даже если ты ненавидишь меня, моему сыну ты не причинишь вреда, — Драко повернулся к ней лицом и пристально посмотрел в глаза. — Иногда своих врагов мы знаем намного лучше, чем друзей. Так что да, я знаю тебя, и — да, доверяю.

— А я знаю тебя, — девушка уверенно встретила его пронизывающий взгляд. — Ты прав, какие-то вещи никогда не меняются, и сейчас я вижу, что те основы, что были в тебе, совершенно иные, нежели ты хотел показать всем вокруг. Ты ведь встал на сторону Темного Лорда не по своему желанию, — Малфой напрягся, но продолжил слушать. — Ты сделал это ради семьи, ради матери, единственной, кого ты любил, а сейчас разрешаешь сыну остаться с ненавистной грязнокровкой, потому что любишь его...

— Хватит! — не выдержал он и сделал шаг назад. Драко всегда знал, что Грейнджер проницательна, но чтобы настолько... Нет, это было выше его, терпеть подобную пытку. Казалось, будто она выворачивает его душу наизнанку. — Первое — не используй слово «грязнокровка» ни при мне, ни при моем сыне тем более. Второе — через пару часов я перенесу вещи Скорпиуса. Третье — я могу навещать сына, когда захочу.

— Разумеется, — прервала его Гермиона. — Скорпиус вернется домой, как только захочет, но, Малфой, — она сделала шаг к нему навстречу, — я делаю это не ради тебя, а потому что это нужно твоему сыну. Считай, этой мой ЕМУ подарок на Рождество.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся слизеринец и уже двинулся обратно в дом, чтобы выйти и трансгрессировать, когда замер у двери. — Кстати, — он повернулся вполоборота, — я не ненавижу тебя, Грейнджер.

— После увиденного... это взаимно.