Звездолов
Благодаря вашим тёплым словам цикл зарисовок продолжается. Следующая часть будет про Дилюка.
Единственное упоминание Люмин, как Путешественник. (просто я в начале выбрала её)
В завершении приготовлений к Луди Гарпастум жители города свободы больше походили на пчел – редкий горожанин сидел без дела: кто доделывает и развешивает яркие гирлянды, кто развозит вина по таверна, а кто завершают установление праздничных сооружений в роде палаток, ларьков и шатров. Питейные заведения на подобии «Доли Ангелов» или «Кошкиного хвоста» выставили персонал по максимуму из-за возможного наплыва посетителей. У некоторых рыцарей праздника не будет также, как у официантов, барменов и поваров – охрану Монштадта, ослабившего бдительность в связи с фестивалем, никто не отменял; а кто-то присоединится к веселью простых граждан уже после начала празднества, так как им надо помогать с поставками. И какой же праздник без музыки? Барды тоже не сидят сложа руки, помогают кому могут, но силы все же берегут: как же они будут развлекать публику, если от усталости еле на ногах стоят? Кажется, все прониклись атмосферой предстоящего торжества – даже самый ленивый и бесталанный комедиант прикладывает все усилия. Чего уж говорить про путественника из другого мира и его странный компаньон.
Паймон, пыхтя и постоянно меняя высоту, пыталась доставить тяжёлую корзину с закатниками Люмин. Маленькая обжорка едва справлялась со своей ношей, из-за чего время от времени останавливалась для отдыха. С тяжёлым выдохом улеглась на пригретом солнцем бордюре и расслабилась, глядя на синеву небес. Под ласковыми золотыми лучами она случайно задремала, но долго блаженство не продлилось, её разбудил высокий мальчишечий голос. И даже спросонья Паймон поняла кто нагло и вероломно нарушил её покой. Венти, в отличие от остальных, занятым делом не выглядел, было больше похоже на то, что бард-архонт бессмысленно слонялся по городу, напевая себе под нос.
— О, Паймон, рад встречи! – бог свободы обратился к летающей девочке (ещё бы он не заметил её в пустынном переулочке), – Ты тоже, как я вижу, работаешь, не покладая рук?
— Да! В то время, как ты снова занят непойми чем! – Девочка снова не рада Барбатосу, даже если они случайно встретились. Она недовольно нахмурилась, уперев ручки в бока.
— Неправда, у меня очень важное дело: я жду кое кого.
— Интересно кого же?
— Кого-то очень дорогого и значимого для меня, – Венти загадочно улыбнулся. Его глаза от предвкушения сверкали сейчас ещё сильнее, нежели в обычный день. Он распрощался с вредной подругой и, напевая, неспешно направился в сторону главной улицы.
— Да кто в здравом уме захочет проводить время с этим бродяжкой? – Паймон ворчала ему вслед, снова взлетая с тяжелой корзиной.
Но все же ей стало любопытно, кого с таким нетерпением ждал Венти, и маленькая летунья решила это разузнать. Вряд ли Люмин присоединится к слежке, посчитав это делом крайне личным. В таком случае разгадка тайны ей не светит, по крайней мере до начала Луди Гарпастум, и то не факт – слишком велика вероятность не встретиться. Немного пораскинув мозгами, маленькая летунья решила записаться в шпионы, чтобы узнать о знакомом Венти. Паймон собрала остатки сил в кулачки и направилась вверх по широкой, красиво украшенной улице отдавать Саре её заказ.
Когда она наконец избавилась от тяжкой ноши, скорость её полёта увеличилась в разы. Если её догадки верны, то Анемо Архонт ушёл не дальше храма Сокола или Шепчущего леса. Обжорка быстро быстро миновала городские ворота, пролетела над мостом, распугав всех голубей, и уже направилась в Долину ветров, как краем глаза заметила знакомое зелёное одеяние рядом с раскидистым деревом закатника. «Мальчик» привередливо выбирал каждый фрукт, убирая в сумку только самые лучшие плоды. Венти, удовлетворённо кивнув, собрал ещё несколько закатников и побрел по неширокой дороге вдоль Сидорового озера. Он напевал себе под нос задорную песенку, не без улыбки смотрел на горячо любимый им город.
Но вскоре вид на Монштадт закрыли вековые деревья, которые переплелись друг с другом ветвями. Хоть этот лес в сравнении с чащобами Андриуса не кажется густым – недооценивать его не стоит: кабаны, слаймы и извилистая тропа могут доставить много бед невнимательному или безоружному путнику. Каким бы опасным ни был Шепчущий лес, занимает площадь он небольшую, так что вскоре лучи солнца, укатывающегося все ближе к пикам на вершинах собора, беспрепятственно одаривали землю своим светом и теплом. За близлежащим холмом холмом «прячется» озеро Звездолова, название которого вызывает множество воспоминаний. Какая-то часть Барбатоса хочет остановиться отдохнуть под статуей Архонта, но большая часть сознания и сердца в унисон твердят: «Иди на встречу с ней» - и он отбрасывает ленные порывы, приближается к одноимённому утесу, открыв второе дыхание. Небесное светило опускалось все ниже и ниже, а это значит – Венти надо чуть поторопиться, если хочет добраться до места встречи в назначенное время. Мимо редких березок и цветов, ввысь, все ближе к небесам, он взбирался на скалы, тонконогим олененком, подгоняемый ветром стремительно преодолевал зеленые плато, пока не достиг своей цели.
На утесе Звездолова, как всегда, ветренно и растет множество сессилий. Венти окинул взглядом свою землю, остановившись на почерневшем на фоне солнца Монштадте. Судя по длине теней и небесных тел он пришёл вовремя и смело может звать давнего друга. Обычная лира в маленьких руках бога свободы звучит не так звонко и певуче, как Небесная Лира, сломанная на этом же месте, но, впрочем, происхождение инструмента не мешает осуществляться задуманному. По мере усложнения мелодии вокруг барда-архонта появлялись маленькие белесые искорки, похожие на звезды, при ещё ярком свете солнца они не такие яркие, и во тьме ночной они выглядели бы куда эффектней. Вспышки то затихали, то зарделись вновь в такт мелодии, неспеша собираясь вместе и образуя чью-то фигуру.
— Давно не виделись, Барбатос. – поприветствовал некто, когда искорки полностью сформировались и стали затухать, являя затаившейся Паймон дорогого гостя Анемо Архонта.
— И кто в этом виноват? Я предлагал тебе жить в Монштадте, но ты отказалась.
— Если это повторная попытка прописать меня в городе, то вынуждена отказать.
— Почему же? Неужели легендарная Звездолов настолько одичала, что ей претят блага цивилизации? – в словах Венти нет и крупицы серьёзности, только дружеское подтрунивание и радость от долгожданной встречи.
— Ха-ха-ха! Нет, просто городские стены, как бы, «давят» на меня, и звезды хуже видно.
— Но все же ты согласилась провести со мной все пятнадцать дней праздника.
— Согласилась. Только потому что ты обещал в этом году салют в день открытия. – слова Звездолова могли быть обидными, если бы не искры веселья в её глазах и тот факт, что она из объятий Барбатоса так и не выпустила. – Знаешь ведь, как меня подкупить.
— Конечно, знакомы же больше тысячелетия. О, точно! – вдруг осенило Венти, – Я же обещал рассказать тебе про выздоровление Двалина и Путешественника.
— Расскажешь по дороге. Я не хочу пропустить то редкое время, когда все самое интересное работает, а людей не очень много.
Дорога домой всегда кажется короче, особенно если приходится идти под чей-то интересный рассказ. Так незаметно пара и маленькая преследовательница добрались до Монштадта, Паймон, петляя между рыцарями и горожанами, поспешила на поиски Путешественника, иногда пречитая, что она голодна, а Анемо Архонт со спутницей наоборот никуда не спешили, они неспешно вошли в город, позволяя ей рассмотреть все, как можно лучше. Звездолов не была здесь со времен Веннессы, и – что неудивительно – город изменился. От него веет воспоминаниями о тех славных временах, когда город свободы стал таковым, до сих пор отдаёт трепетом перед богом-тираном, Декарабианом, но это уже совершенно иной Монштадт, который, несомненно, точно так же будет изменяться столетиями дальше. Все одновременно и знакомое и чужое, обилие развлечений и пестрые уличные украшения заставляют глаза разбегаться в разные стороны. Венти тихонько хихикает над спутницей, в душе побаиваясь за её шею – она мотала головой из стороны в сторону, напоминая любопытного совенка.
— (Т/И). (Т/И)! – богу свободы приходится звать Звездолова по имени неско раз, прежде чем до неё дошло как её позвали.
— Ч-ш-ш-ш! А если я тебя Барбатосом называть буду?! Сам прекрасно знаешь, что лучше хранить настоящие имена в тайне.
— Не переживай ты так. В отличие от моего, твоё имя давно стерло время, и в фольклоре Монштадта осталось только твоё прозвище – Звездолов – из-за которого, кстати, многие думают о тебе в мужском роде.
— А раньше сказать нельзя было? Я, может, и бессмертная, но сердце у меня чуть не остановилось. – (Т/И) от обиды надула щеки, став в глазах Анемо Архонта ещё очаровательнее.
Когда он смотрел на неё, такую немного обиженную, в его груди на месте, где раньше располагался гнозис, разливалось тепло с примесью горечи, и ему так хотелось вернуть ей улыбку, развеять все печали и прижаться к ней поплотнее.
—Какой кошмар! А ещё ты так вертела головой, что мне показалось, будто она в любой момент может оторваться. Давай я лучше все тебе покажу и расскажу, чтобы ты не покалечилась.
— Это будет очень мило с твоей стороны.
И Венти потащил её подальше от главной улицы, где толпа была плотнее всего, к улочкам поуже и украшенным менее ярко, но дух фестиваля в них не улетучивался. Звездолову было все интересно: от традиционных развлечений монштадтцев до цирка из Фонтейна. Блюда, к её некоторому неудовольствию, сильно изменились, как бы Звездолов не старалась найти своего фаворита (булочки с ромовой пропиткой) ничего не выходило, но ей удалось найти им достойных конкурентов – редисовые шарики и оладушки. (Т/И) сразу признала, что новая версия из картофеля и шишек по душе ей куда больше, нежели вариант из муки, яиц и картошки. Буквально в трех шагах от палатки с закусками расставили самый непонятный по её скромному мнению конкурс –«расти гора». Поразительно: Монштадт знает что такое голод не понаслышке, и вроде бы люди бережно относятся к продуктам, но суть этой игры рушит логику, как смерч крушит хлипкую хижину. Пара не стала задерживаться у владельца небольшого ресторанчика, а то, не дайте небеса, заболтает на участия.
Выше по улице были ещё и конкурсы стихоплетов, и стрельба по шарикам, и много чего ещё интересного, но Барбатос не обращал особого внимания на яркие огни города, на который постепенно спускалась ночь, практически все внимание бога ветров уделено его спутнице; пыл (Т/И) поугас, и весь интерес неспешно перешёл к очаровательному барду. Они незаметно для самих себя оказались в пузыре своих чувств; улица все шире и шире, а они все крепче и крепче держались за руки. Пара повернула на площадь с фонтаном, у которого из-за наплыва горожан была видна только верхушка, и где приятно пахло благодаря поварам «Хорошего охотника» . Помимо основной части мастеров кулинарии и едоков, искушённых и не очень, здесь сказочники баяли монштадцам свои сказки, мифы, легенды.
— Ну, ребятки, раз речь зашла о Барбатосе, то грехом будет не вспомнить его союзников: Двалина, Лупуса Борея, Веннессу... и Звездолова. – Старичок в окружении слушателей начал следующий рассказ, немного поправив подушку под спиной, – Напрасно люди редко вспоминают самую первую помощницу нашего Архонта – немало принадлежит ей великих деяний, и я хотел бы поведать вам её историю.
Кто она, откуда никто уже вспомнить не может, как стерло время и настоящее имя Звездолова – разве что сам Барбатос и другие хранители могут ответить этот вопрос – но, как бы её не называли, всегда она помогала народу Монштадта. В одни из самых тёмных дней, когда наши предки находились под гнетом тирана Декарабиана, именно Звездолов пришла на помощь: помогала беженцам спрятаться от гвардии диктатора и переправиться в более беспечные Ли Юэ и Фонтейн, активно помогала в свержении Архонта Вихрей. Свое прозвище она как раз получила за помощь в укрытии беглецов: когда преследовали догоняли их, она созидала вокруг себя маленькие яркие искорки, создавая при помощи них иллюзии, направляя погоню по ложному следу. Иногда она ловила эти «звездочки» и дарила их детям.
Внесла Звездолов свой вклад и в нынешний порядок. Поговаривали старики в моем детстве, будто именно она принесла смерть Декарабиану, дескать оружие было у неё необычное и сильное, такое, которое смогло смертельно ранить бессердечного Архонта. И в благодарность ей преподнести хотели ей корону, но, разбив венец о полы полуразрушенного зала, Звездолов молвила: «Не будет отныне в Монштадте королей. Люди сами будут управлять собой, а я вместе с новым вашим богом буду вашей защитой и помощью». А что происходило дальше знают все: пришел Барбатос, сдул снега, свернул горы, посеял зерно, передал свою мудрость, а после саздал праздники и фестивали.
— А что сейчас делает Звездолов? – спросила маленькая девочка из стайки ребятишек, окруживших сказочника, – Где она?
— Всё так же защищает Монштадт: подобно Яксам из Ли Юэ она гонит прочь нечисть. А дом её на утесе, названном в её честь. Если в безлунную и беззвездную ночь прийти на утёс и позвать её по имени несколько раз, то, если повезёт, одарит одной из своих звёзд или явится лично. – рассказчик ненадолго замолчал, потянувшись за кружкой с напитком, позволяя слушателям «переварить» услышанное.
Вскоре сказочник позволил детям самим выбрать историю, но Венти уже не слушал, что они выкрикивали наперебой друг другу. Он удалился на поиски спутницы, которая незаметно для него удалилась в самом начале рассказа, и сейчас её поиски были весьма непростой задачи – ростом Барбатос не выдался. Архонту-барду приходилось время от времени подпрыгивать, чтобы увидеть хоть немного, что происходит вокруг него. К счастью, долго страдать не пришлось: он услышал, как (Т/И) и Марджори громко обсуждали подвеску в форме звезды, с якобы магическими способностями. Хранительница утверждала, что в кулоне не может быть магии, в то время как городанка настаивала на обратном. Венти не стал вмешиваться в спор, решив подумать – где ещё повести со Звездоловом время.
Участвовать в играх она вряд ли будет; если бесцельно слоняться по улицам, ничего интересного не будет; тогда, может, отвести её в таверну? Хоть к алкоголю (Т/И) равнодушна, выпить, в качестве исключения, может. К тому же мора у барда ещё оставалась, даже хватило бы им двоим на несколько бокалов самого дорогого вина. Да, идея с таверной весьма хороша, осталось только спросить одобрения у самой Звездолова. Венти немного поманил рукой, и лёгкий, ласковый ветерок окутал спорщиц. Адресату «послания» стало ясно, что Анемо Архонт просит завершить спор и найти его. (Т/И) неловко завершила разговор и ушла к Барбатосу.
— Мы так долго спорили? – дух сразу приступила к сути.
— Не-а, просто возникла одна идея: как ты смотришь на поход в «Долю ангелов»? Только по одной кружечке сидра, мы же не хотим пропустить все самое интересное.
— Гм-м... Почему бы и нет. Она же все ещё принадлежит Рагнвиндрам? – Венти подтвердил её слова кивком, – Тогда ещё и на его потомка посмотрю.
В помещении было ужасно душно. Ситуацию усугублял едкий дух спиртного, и даже распахнутые настежь двери и окна не особо спасали. Звездолов быстро пожалела о своём выборе, в то время как Архонт не обращал на спертый воздух. Он каким-то чудом умудрился занять места за барной стойкой, сделать и расплатиться за заказ, когда (Т/И) еле добралась до конца зала, старательно лавируя между столами и шустрыми официантами. На мгновение аловолосый бармен (в котором она тут же признала невесть сколько раз пра- внука её друга) застыл от удивления, еще бы они не удивились. Бард подобен открытой книге, написанной на древнем, забытом языке – фолиант перед тобой раскрыт, но понять что-либо не представляется возможным.
— Добрый вечер, – под пристальными взглядами молодого Рагнвиндра ей стало неуютно. Казалось, будто он хочет пробраться в самые отдалённые части души и выявить все тайны.
Бармен вежливо кивнул головой в ответ, пододвинув ей вторую кружку. Запах напитка определённо отличался от первых разработок его предка, но не то, чтобы это плохо. Изменения произошли в лучшую сторону, и (Т/И) без всяких прекрас может заявить – друг, где бы его душа не находилась, может гордиться своим кланом. Сидр окунул Звездолова в ностальгию по былым временам, когда Монштадт заново родился. Память показала ей, как театральную постановку, с другом: как они встретились, как подружились, смело шли в бой против Декарабиана, не жалея себя. Вообще стремление защищать всех окружающих – отличительная черта всех Рагнвиндров. Каждый глоток сидра сопровождался отдельным воспоминанием, и чем меньше становилось напитка, тем ближе становилось самое последнее совместное воспоминание – его последний день.
К глазам полступили слезы, которые едва получилось подавить. Боль от их последней встречи каждый раз приносит жгучую боль, даже спустя столетия. Снова и снова душа разрывается на кусочки, когда перед глазами стоит их последняя встреча. Он как всегда чуть улыбнулся (Т/И) и произнес: «Прекрасна, как всегда» – последовав традиции, образовавшейся после рождения его внука. Тогда он дал ей попробовать ей первые варианты нынешнего сидра, назвав напиток «Звёздная дева», с течением времен превратившийся в «Небесную деву», прогулялись по территории только «родившейся» винодельни Рагнвиндров, обсудили все, что приходило в головы. На прощание, как всегда, крепко обнял, пожелал всего наилучшего и попросил навестить его ещё. Но следующий раз так и не настал.
Как она горевала по своему доброму другу, а какой переполох-то был: Звездолов пропала! На её поиски отправился Барбатос лично, и нашёл. Всю в слезах, разбитую горем. Анемо Архонт понимал терзания души (Т/И), у него доде был друг – мальчик-бард – чьей кончины он не хотел, но видел и ничего не мог с этим поделать. Тогда и произошло их сближение, из товарищей с одной целью, они стали друг другу теми, кем являются сейчас. Она – единственной, кто может лишить свободы бога свободы, приковав к себе нерушимыми узами; он – единственный, чьих слов без споров и прериканий послушает упрямая хранительница. Хотя как-то раз в их головах проскальзывал вопрос: «Почему мы вообще любим друг друга» – они жизни друг без друга не видели. Все недоразумения стоили таких моментов, как сейчас: Звездолов наблюдает за Венти, который, как всегда, что-то вытворяет. Например, на данный момент великий Барбатос на профессиональном уровне играл на нервах бармена.
— Ты ещё не допил? – удивилась (Т/И), – Я вроде не спешила.
— Вот, даже твоя спутница уже покончила с синдром, а ты все сидишь. Мисс, – Рагнвиндр обратился к Звездолову, – пожалуйста, поторопите Венти, в противном случае он пропьет всю Вашу мору.
— Ладно-ладно, я уже почти закончил, – бард, немного нпсупившись, покончил со своим напитком в два больших глотка и поставил кружку с громким стуком перед собой, – Вкуснотища!
— Да, было действительно вкусно.
(Т/И) подхватила под локоть непутевого Архонта, и вывела его на свежий воздух, им ещё из города выбираться. Нужно успеть занять лучшие места, чтобы фейерверк был виден, как можно лучше. Выбор Барбатоса пал на одну из крыш. А что? Всё внимание будет направлено на разноцветные вспышки в ночном небе, так что вряд ли кто-то обратит на них внимания и лишние глаза на них направлены не будут, разве что с мельницы заметить могут. Место наблюдения, по словам Венти, выбрано уже давно, остаётся дело за малым – дойти до туда.
Путь не занял много времени, хотя пара шла по весьма оживленнной улице, на которой, соответственно, было много игр и людей. Они даже принимали участие в некоторых – официантка из (Т/И), к слову, не лучшая: донесла до финиша только одну кружку из девяти – но все же успели дойти до нужного места. К этому моменту все: жители и гости Монштадта, от мала до велика ожидали, когда же пиротехники покажут всем свое мастерство.
Венти, призвав восходящий поток и забрался со Звездоловом на крышу, подрагивая от предвкушения. Насколько он мог понять, в этом году подготовили нечто действительно необычайное, что не оставит никого разочарованным, некоторые продолжали веселиться, а кто-то уже тоже стал подыскивать места с хорошим обзором. Архонт и дух сидели в полной тишине, смотря то на небо, с едва видимыми звездами, то на городские огни. Они подсаживались друг другу все ближе и ближе, переплетали пальцы между собой, наслаждались умиротворением, окутавшим их, как кокон, прикрыли глаза и, им показалось, что Монштадт погрузился в абсолютную тишину. Долго бессмертные ничего не замечали вокруг себя, для них время, будто застыло и исчезло все вокруг, остались только они одни.
Барбатос и Звездолов вернулись в реальность, только когда их оглушил грохот, а небо окрасили мириады алых искр.
Первый залп едва успел полностью исчезнуть, как на смену ему под радостные возгласы людей пришли букеты синего, зелёного и жёлтого цветов. Они расцвели, затмевая собой холодное сияние звёзд, но затухли так же стремительно, озарив все вокруг на жалкие несколько секунд. И снова ночи не дали войти в свои права: на этот раз миру явили себя яркая, оранжевая бабочка, белоснежная птица и скормное на их фоне розовое сердечко. Фейерверки своей яркостью и светом ослепляли всех, кто на них смотрел; не в силах больше глядеть на салюты из-за выступивших слез (Т/И) повернула голову к Венти, чтобы в следующий момент встретиться с ним взглядами. Два бирюзовых драгоценных камня смотрят так влюблённо и глубоко, насколько позволила та, которой посвящён этот взгляд, получая в ответ схожую реакцию. Лоб ко лбу, глаза в глаза, словно единое целое, но Барбатос произнёс общие мысли на доли секунды раньше:
— Как шестьсот лет назад?
Воспоминание о том, что же случилось между ними несколько столетий назад окрасило щеки Звездолова в нежно-розовый цвет, чего не было видно благодаря сменяющим и дополняющим всполохам в ранее тихом ночном небе, запущенным в честь открытия главного праздника в Монштадте. Но, несмотря на небольшое смущение, она не отказалась бы от повторения того события.
— Да.
Венти два раза повторять не надо, он быстро и мягко прильнул к ней с мягким и нежным поцелуем. Простое касание губ, наполненное любовью и лишённый страсти, призванное передать все чувства, испытываемые им. Поцелуй так похожий на их первый, произошедший шесть столетий назад при таких же условиях. Под сотнями разноцветных искр, ликование людей, тоже на крыше, так же чувственно и трепетно.
_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-_-
Всего заказов: 7;
Свободных мест: 5;
Заказанные персонажи: Данслейф, Син Цю;
Здесь получилось на ~400 слов меньше, чем в «Mi muhe ye»
The end